Маргарита Малинина
Каюта смерти, теплоход любви
Юля
– Здесь что-то происходит!
Я в изумлении уставилась в зеркало.
– Прав был Паша, здесь что-то нечисто!
Я медленно выплюнула зубную пасту, прополоскала рот, отложила зубную щетку, умылась, только потом, воззрившись вновь в зеркало, негромко произнесла свои первые за сегодняшний день слова:
– Я, кажется, запирала дверь… Или забыла?
– Знаешь, Юля, когда я хочу поговорить с человеком, какие-то замки и щеколды меня не остановят!
– М-да.
Шел одиннадцатый час, и завтрак мы немного проспали. Я пошла умываться первая, так как Любимова продолжала лениво потягиваться в постели с надеждой еще вздремнуть. А теперь она ворвалась в санузел и уселась на крышку унитаза. Не постучала предварительно, не спросила, можно ли войти… Где воспитание у человека? А если бы я была неодета?
Я отвернулась от зеркала, в котором отражалась Любимова, чтобы разглядеть ее без посредников. Каштановые волосы взлохмачены, голубые глаза взирают тревожно и чуть безумно, халатик запахнут наспех, в итоге одна пола выглядывает из-под второй.
– Ты можешь толком сказать? И подоступнее, я по утрам плохо соображаю.
– Я вчера подслушала разговор наших соседей слева.
– Сестер?
– Да нет же, они напротив, через проход. У них трехместный номер. А по нашей стороне два двухместных. Там были два парня.
– О боже… Макс?
– Что? Я не знаю.
Я вспомнила вчерашний разговор. После официальной части я решила поблагодарить его за сиреневый шарик, за то, что он не побоялся перед всеми выклянчить его у ведущего. Максим удивился, дескать, что такого. Спросил, где мы остановились. Я назвала номер каюты, Макс сказал, что они четверо тоже расположились на нижней палубе. Занимают три каюты. Я только хотела уточнить, он в одиночной живет или с кем-то, да не успела: тамаде вздумалось начать дурацкие, детские, позорящие взрослых интеллигентных людей игры, и мы с подружкой слиняли с палубы.
– Компания Максима, ну… того парня… короче, они четверо занимают здесь три каюты, – решила я пояснить.
– Четвертую мы, пятую сестры, – подытожила подруга.
– Верно. – Дешевых кают стандартной планировки было всего пять, как уже говорилось. Две двухместные, одна трех-, две одиночные. Так что выходило, что вся нижняя палуба уже успела познакомиться. То есть не между собой, а с нами. Хотя… Может, и между собой тоже, но у нас на глазах сестры и парни не общались ни разу.
– Значит, это либо твой Макс говорил, либо его дружки. Лучше с ним больше не общайся, оптимизма мне услышанное не внушило.
Я горестно вздохнула, опершись на раковину. Та в ответ на сие издала какой-то безысходный треск, но, несмотря на возникшие опасения, продолжала держать оборону.
– Знаешь, Катя, мне и родителей с их наставлениями хватает. Я бы послала тебя, если бы… – И тут я с унылым видом замолчала.
– Если бы тебе так не везло с мужчинами, – закивала понимающая Катька.
– Именно.
– Вот. Так что слушай меня. Я в людях хорошо разбираюсь. Ничего хорошего это общение не принесет.
– Как и тебе общение с говорящим Владленом. – Я думала, что Любимова разозлится, но она прыснула. – Что?
– Извини, но то, как ты произнесла слово «говорящий»… Ну забудь уже эту историю!
– Этих историй уже две! – заспорила я. – И они незабываемы! Меня дважды оскорбили незнакомые люди! Я, видите ли, у них неговорящая!
Вторженец замахал руками:
– Мы не об этом говорить начали! У меня нечто действительно серьезное и странное. – Катька покосилась на стену за моей спиной: она была общей с подозрительной, на ее взгляд, каютой. Тогда я пустила воду и примостилась к ней на крышку унитаза. Любимова громким шепотом передала мне ночной разговор. – Как? Горгон? – переспросила я.
– Да, я понимаю, что звучит дико, но так оно и было. Добуквенно.
– Умеешь же ты запоминать! Не то что дословно – добуквенно.
Катька уточнила:
– Не я, это все женщины умеют. Так уж мы устроены.
– Но я-то нет.
– А ты и не женщина. Ты какая-то смесь.
– Ну спасибо! – взбунтовалось все мое нутро. – Я что, гермафродит?
– Да нет, мужского в тебе еще меньше. Я имею в виду смесь ребенка и девушки. Но с возрастом все придет.
– Обижаться и спорить сейчас некогда. А то я забуду, что хотела сказать. Видишь ли, я неспроста переспросила про Горгона. Я это уже где-то встречала.
– Да? – Катькины глаза загорелись каким-то то ли адским, то ли солнечным пламенем. Она стиснула мою руку. – Ну! Вспоминай! Это важно!
– Для начала давай чаю выпьем. Я ж говорю, я по утрам тугодум.
– Не только по утрам, – обиженно фыркнула Любимова и наконец оставила меня одну.
Нет, она еще и возмущается! А сама сыплет оскорблениями! И врывается без спроса в уборную! Как я ее терплю столько лет?..
Негодуя, я вытерлась полотенцем, вышла из помещения и кинулась на поиски пачки чая. Я помню, что мама положила мне его на всякий случай. «Вдруг вы завтрак проспите?» – ну как в воду она глядела.
– Что ищешь? – излучая миролюбие, встряла Катька в мои сумбурные действия. Я уже пятый раз переворачивала чемодан, трясла дамскую сумку и заглядывала под кровать. Однако быстро же она отходит.
– Чай.
– Чай? Можем в бар пойти. Там должно быть. Не только же спиртное подают, в самом деле.
– И чего тебя все тянет в этот бар?
Не успела я закончить фразу, как в номер постучались.
– Рум-сервис? – предположила Катя. – Вроде рано. Мы еще на экскурсию не отправились. Могли бы подождать с уборкой.
– Открой – узнаешь, – пожала я плечами.
– Но я плохо выгляжу! – запоздало спохватилась подруга и предательски скрылась в ванной.
Открывать пришлось мне. Хотя я тоже комплексовала по поводу пижамы, потому распахивать дверь не стала, ограничилась щелочкой.
За порогом стояла молодая девушка в униформе. И не одна – рядом железный двухполочный столик на колесиках.
– Вы пропустили завтрак. Я вам его доставила, – лучезарно улыбаясь, словно на свидании с возлюбленным, сообщила она. На столике были две тарелки с омлетом и сосисками и чай. – Через двадцать минут я приду и увезу посуду, – сказала она, вкатывая столик в каюту. – Приятного аппетита.
Я была так шокирована, что молвила «спасибо», когда ее фигура уже скрылась за дверью. Однако права была подруга, выбирая самый дорогой лайнер. На другом вряд ли бы так заботились о пассажирах.
– Ну кто там? – выползла причесанная и умытая Любимова из санузла.
– Там наш завтрак. Прошу к столу.
– Ого!
Подруга обрадовалась и накинулась на омлет. Я по утрам есть не люблю и осилила только четверть. Засим мы нарядно оделись, накрасились (Катька – все лицо, я – только губы) и вышли в свет. Вчера нам как-то не удалось обследовать наш четырехпалубный, но, по рассказам капитана, чего тут только не было: помимо ресторана, еще два бара, музыкальный салон, библиотека, кинотеатр, сауна, парикмахерская, SPA-салон, что-то еще, о чем я забыла… Ну и концертный зал и солярий, где мы уже были.
– Куда отправимся на променад? – спросила я, поднимаясь по лестнице.
Любимова поправила пушистый подол короткого платья и, пожимая плечами, изрекла:
– Может, по палубам прогуляемся?
Миновав лестницу, мы очутились в фойе с ресепшен. Оно было просторным, стойка находилась ближе к выходу, а от лестницы начиналось место для отдыха или ожидания: удобные мягкие белые кресла, стильный журнальный столик из стекла, на котором много экземпляров разных газет и прочей периодики, почти под потолком большой ЖК-телевизор. Я вчера по прибытии не успела толком разглядеть фойе, а теперь пришлось: в мягких креслах восседала компания Макса. Увидев нас, четверо ребят всколыхнулись и тут же встали, подавшись навстречу. Они что, нас ждали здесь? Но зачем?
Максима я уже описывала, поэтому затрону теперь остальных троих. В эту минуту мы все были представлены друг другу, поэтому начинаю сразу с имен. Никитой был щуплый, невысокий парень с нежным, каким-то даже девичьим лицом. Волосы средней длины были мелированы, так что он казался блондином. Голос его был тоже по-женски высок. В целом Никита был очень симпатичным, единственное, что его портило, – это, на мой взгляд, недостаток мужественности. Вот в Максиме, невзирая на красоту лица, брутальности хватало. Так, я опять на него переключилась… Что ж это такое со мной? Другого нам представили как Руслана. У него были черные, аккуратно подстриженные волосы, смуглое лицо, карие глаза. На этом сходство с южанами заканчивалось, черты лица были славянскими. Вот и гадай: то ли русский, то ли нет. Скорее, смесь. Но, как это зачастую бывает, такие смешанные типы внешности являются очень притягательными. Ребенок, находясь в утробе, из абсолютно непохожих наборов хромосом родителей разных национальностей выбирают себе самое лучшее. Вот и Руслан вышел очень даже… красивым. В итоге только один из четверых новых знакомых из массы ничем не мог выделиться. Долговязый, очкастый, лохматый, тонкогубый. Назван был Костей. Он держался скромно, правда, пару раз произнес несколько таких фраз, по которым сразу можно было навесить на парня ярлык ботаника. Короче, к внешности добавляю, что Константин не только стеснителен, но и умен и эрудирован. Блин, опять соврала! Я сказала, что он не выделяется, но это не так. Ввиду того что парень неразлучен со своей компанией, он бросается в глаза именно из-за роста, когда все четверо стоят. А вот сидя он как раз абсолютно теряется. Итак, вследствие семидесяти пяти процентов красавчиков в группе молодых людей она пользуется у дам повышенным спросом. Это было видно по глазам и по общему оживлению всех лиц противоположного пола, когда они попадались на пути. Отчего же таким парням нас ждать? С другой стороны, как уже было отмечено, девушек на этом круизе отчего-то меньше, и все они так себе, ну разве что Вероника еще более-менее… Но с такими угрюмыми сестрами ей явно не приходится рассчитывать на мужское внимание. А с персоналом ребята по каким-то причинам, наверно, заигрывать не хотели. Остаемся мы с Катькой.
– Что, решили прогуляться? – поздоровавшись и представив своих друзей, сделал предположение Макс.
– В самую точку, – кивнула Катька. – Мы с Юлькой решили прогуляться. Вдвоем. Всего доброго. – И, схватив меня за руку, подруга повела меня прочь.
Но ребята оказались настырными.
– Подождите, – затараторили они, преграждая нам путь. – Мы как раз вчера тут все исследовали, – сказал один. – Да, и можем устроить вам недорогую экскурсию, – добавил второй. – Бесплатную! – заотрицал третий.
Короче, под таким напором мы сдались и разрешили водить себя туда-сюда по палубам и местным достопримечательностям. Что ж, посмотреть действительно было на что. На нашей палубе все простенько, да и зачем для бедных стараться? А вот оформление других палуб поражало размахом: и уютно, и богато, и стильно. Кругом, куда ни глянь, позолота, лепнина, большие картины и скульптуры под античность. Качественный паркет прикрывали ковровые дорожки с коротким ворсом. Вдоль стен бесконечные диванчики, кресла и столики, в любой момент пути ты можешь решить, что устал, и, даже не утруждая себя высматриванием лежбища, просто резко плюхнуться наугад в том же месте, где стоишь, – обязательно утонешь в комфортном кресле. Здесь всегда думают о нуждах и удобствах пассажиров. Все чистенько, но при этом нет урн, сварливых пожилых уборщиц с капризным «Подвиньтесь, вы мне мыть мешаете» и мельтешения обслуживающего персонала – он только там, где он нужен, где он должен быть. Никакого нарушения приватности и желания побыть в окружении элиты, не видя перед глазами лиц рангом пониже. Странно, как пассажиров дешевой палубы вообще сюда пускают на спонтанную экскурсию.
Первой на нашем пути повстречалась сувенирная лавка. Компания, словно в последний день путешествия, тут же кинулась за памятными подарками. Я решила не отставать и тоже купить что-нибудь для родителей и коллег, правда, все было очень дорого, и пришлось тщательно выбирать, чтобы и не совсем пустяк, и не разориться. Остальные, как мне показалось, были менее разборчивыми, впрочем любопытство – не моя фишка, посему я даже не уследила, кто и что купил, включая мою подругу. Потом парни повели нас по всем палубам, рассказывая, где что находится, что было весьма полезно. Иметь представление о наличествующих услугах – хорошо, но еще лучше знать, в каком краю немалого теплохода это расположено. Возле входа в сауну сидела приветливая девушка и предлагала всем записаться на процедуру. Максим с гигантским воодушевлением, неясно откуда взявшимся, предложил нам снять целое помещение на шестерых, но поддержки ни с одной стороны не получил. Мы пошли дальше. Возле салона красоты притормозила уже Катерина, но, облизнувшись на цены, вздохнула и надменно поплыла дальше по коридору. К сожалению, не все услуги попадали под inclusive. Прогулка по фешенебельному лайнеру в компании симпатичных молодых людей – это довольно приятное времяпрепровождение, и все же нам хотелось приключений. Парни вняли мольбам новых знакомых и как истинные джентльмены стали гадать, как нас развлечь. Константин привел нас на соревнования по шахматам в комнату для игр, соседствующую с тренажерным залом. Но и от шахмат, и от тренажеров капризная Любимова наотрез отказалась, заявив, что для беговой дорожки у нее неподходящее платье, а в шахматы она играть когда-то умела, но разучилась. Впрочем, в этой же комнате были состязания и по перетягиванию каната, и по настольным теннису и футболу. Подол Катькиного одеяния а-ля Курникова для этого подходил, так что ракетками мы немного поорудовали, удивляясь, как яростные «ах» и «ох» не мешают рефлексирующим шахматистам. Хотя помещение было огромным, и местные каспаровы пребывали за толстой перегородкой. Вскоре беспокойной Любимовой наскучило и это, и она снова пристала к сопровождению с просьбой найти ей классное развлечение. Тогда ребята заговорили о капитанской рубке, куда обычно в начале путешествия организовывают экскурсию, что, по рассказам побывавших там знакомых, весьма занимательно. Однако на этом лайнере, возможно, такую познавательную забаву нам и не предоставят.
– Как не предоставят?! – загорелась моя легковоспламеняемая подружка. – За что я деньги заплатила? Хочу!
Никита печально вздохнул:
– Не на всех лайнерах открыт доступ в рубку посторонним. А жаль, мы вот тоже мечтали посетить.
– Знаешь, если бы я ждала каждый раз, когда хотела что-то получить, я бы так и осталась вообще без ничего!
Константин поправил очки и с сомнением переспросил:
– Ты что, предлагаешь без спроса вторгнуться во владения капитана?
Завязался легкий спор. Я понимала интерес подруги и так же понимала желание мужчин ей угодить, так как это все-таки они навязались в наш дуэт, но нарушать принятые порядки и, может быть, даже закон мне явно не улыбалось. В итоге, пока Руслан, Костя и Никита вели Катьку брать штурмом капитанскую рубку, мы с Максом уединились на шлюпочной палубе, ближе к корме, возле поручней, под открытым небом. Рядом стояли стулья, но сидеть не хотелось. Хотелось, чтобы ветер колыхал волосы. Хотелось речной свежести. Хотелось видеть, как вода плещется, ударяя о бок теплохода. И как в ней играет солнце.
Максим обернулся ко мне.
– Ты красивая.
Я смутилась и ничего не ответила.
Мы еще немного постояли молча. Затем парень приблизился вплотную и шепнул мне на ушко:
– Ты встречаешься с кем-нибудь? – Я отрицательно покачала головой. – А твоя подруга? – Тут я задумалась. Затем кивнула. Несмотря ни на что, Женька мне нравился, и я надеялась, что они помирятся. – А вы для чего отправились в путешествие?
«Ты задаешь слишком много вопросов!» – так и хотелось ответить мне, но это было бы невежливо. Потому я ограничилась пожатием плеч.
Мимо нас прошла оживленная компания. Они шутили, смеялись и размахивали руками. Я каждый раз вздрагивала от жестов, потому что палуба не была такой широкой, и мне запросто могли угодить в глаз. Видя это, Максим прижал мою голову к своему плечу. Я сначала не брыкалась, но, когда люди ушли, вырвалась.
– Что ты такая дикая? – засмеялся он. – Хочешь, пойдем в мою каюту?
– Не хочу, – нахмурилась я и вознамерилась идти в свою, но была остановлена.
– Что ты, я же пошутил! Останься. Давай в бар пойдем? – Я подумала немного и кивнула. – Какая ты неразговорчивая! – хихикнул кавалер и, взяв меня за руку, повел в сторону лестницы. Я прыснула, вспомнив два эпизода, и опять кивнула. Странно, но слова продавца и того серьезного господина затронули меня за живое, и на них я разозлилась, а на Максима нет. Но на него, если честно, вообще невозможно было злиться.
Мы спустились на среднюю палубу и направились в бар. По радио объявили, что через пару часов мы приплывем в Калязин и состоится пешая прогулка по городу.
– Вы пойдете на экскурсию? – услышав это сообщение, полюбопытствовал Макс, усаживая меня на высокий стул возле одного из круглых черных столиков бара. Всего их было десять, а заняты оказались только два. Зато стойка бара была сплошь заселена, в основном мужским полом.
– А как же? Мы для этого и приехали.
– Хочешь сказать, приплыли? – хмыкнул он и спросил: – Тебе чего взять?
– Сока.
– Отлично, – опять хихикнул спутник. Вообще, надо отметить, что счастливая улыбка редко покидала его лицо. – Спорить, думаю, бесполезно?
– Правильно думаешь, – удовлетворенно кивнула я.
– А сок какой? Надеюсь, не сиреневого цвета?
– Можно желтого, – смилостивилась я. – А можно оранжевого. Или бордового. Другие цвета не бери.
– Другие цвета – это уже молоко или коньяк, – засмеялся Макс и отправился к бармену. Вернулся с пирожными, мороженым и ананасовым соком.
– А тебе?
– А я не хочу, – пожал он плечами. – Хочешь забавную историю?
Я хотела. Но зря. Не успев прожевать пирожное, я не вовремя засмеялась и от этого закашлялась. Весельчак подскочил и услужливо застучал по спине.
– Спасибо. Почему ты смешишь меня все время?
– А почему ты так редко улыбаешься? Будешь сама улыбаться – не буду смешить.
– Звучит как угроза.
Мы засмеялись и накинулись на чуть подтаявшее мороженое.
– Расскажи мне про свою семью, – попросила я.
– А что тебя интересует? – Как мне показалось, Максим напрягся.
Но я продолжила допытываться:
– Ну, родители, братья-сестры, бабушки-дедушки, жены.
Он хихикнул:
– Не женат и не был. Мать есть, отец умер.
– О, сочувствую… – «Вот почему он не хотел говорить!» – запоздало догадалась я.
– Братьев нет, сестра есть… Была… То есть есть.
– Как это? Я совсем запуталась.
– Она пропала. Пропала без вести… – проговорил он с несвойственной ему грустью.
– О господи! Прости, что спросила… А что полиция говорит? Ее ищут?
– Нет, ее не ищут. Никому нет дела до посторонних людей. Тем более что она ушла от нас сама, на своих ногах, оставив даже записку, мол, не ищите.
– А… Ну тогда с ней, скорее всего, все в порядке. – А сама подумала: «Какой норов надо иметь, чтобы вот так просто взять и бросить мать с братом? Да еще и когда в семье произошло горе – смерть кормильца. Или он умер уже потом?» Но уточнять этот вопрос посчитала неловким. – Наверно, она влюбилась и уехала к нему жить.
– Это не совсем так… Она ушла не ради жизни с любимым, а ради погони за неведомым.
Эта таинственность исчезновения сестры была мне интересна, но парень вдруг попросил меня сменить тему, что говорило в пользу того, насколько она была для него болезненна. Я кротко принялась рассказывать о своих родителях, а потом о своей работе. Чтобы не показаться скучной, стремилась шутить всякий раз, когда что-то смешное приходило на ум. Мое старание было вознаграждено, к Максиму вернулось прекрасное расположение духа, и у меня свалилась гора с плеч, а также с головы и со спины.
– Дай запить, – попросил он, когда мы доели мороженое, и я протянула свой сок.
Он глотнул пару раз, затем стал задумчиво вертеть стакан в руках. Я поняла, что провидение послало мне пару минут передышки. Социум отстал от интроверта, и последний теперь законно может углубиться в свой внутренний мир.
Утренний разговор с Катериной никак не шел у меня из головы. Горгон… Где-то я это уже слышала. Причем совсем недавно. Я еще подумала, что как Медуза Горгона, только без последней буквы. Это что, имя? Горгон… Стоп. Вообще горгоны в древнегреческой мифологии – кто такие? Это чудовища со змеями вместо волос. А Медуза – это вроде как одна из них, и это уже имя собственное. А мужчины были в их роду? Наверняка. Значит, они назывались горгонами. То есть: она – горгона, он – горгон. Так? Ну тогда что получается? Нам нужен мужчина со змейками в голове? Или горгоны исключительно женщины?
Макс что-то сказал, я переспросила, так как полностью ушла в свои мысли, но повторить он не успел: поставив до этого стакан на край стола, он случайно задел его ладонью, и емкость с ананасовым полетела вниз. То есть… Должна была полететь… Я ничего не понимаю… Короче, безостановочно моргая и не веря собственному органу зрения, пересказываю все, как было: стакан полетел, Макс испуганно расширил глаза, молниеносно бросил руку вслед за ним и где-то в середине полета поймал. Сока там оставалось мало, так что ничего даже не выплеснулось на пол. Но дело не в этом… Дело в том, что стакан, как мне показалось… Бред! Мне все-таки показалось… Он сам дернулся навстречу его руке… Он летел вниз, затем, передумав, полетел вверх, и всего через десять миллиметров пути встретился с рукой. Да, это миллиметры, но тем не менее могу поклясться, что это расстояние стакан поднимался сам…
Я не успела поразмышлять на тему своей адекватности и причины возникновения галлюцинаций, потому что по радио голосом капитана объявили, что завтра состоится бесплатная экскурсия в рубку для всех желающих.
– А то устроили тут! – добавил он с горечью. В отдалении было слышно, как Любимова с кем-то ругается и вроде даже дерется.
Через минуту она в компании трех молодых людей появилась на пороге бара и тут же бросилась ко мне.
– Они нас выставили! – задыхаясь от возмущения, начала та рассказывать, но вдруг в проеме возник сам Вадим Михайлович, имеющий весьма негодующий вид, и Катерине пришлось на время заткнуться.
– От этих сорванцов я ожидал чего угодно, – заявил он в печалью в голосе, – но от вас! Вы производите совсем другое впечатление, девушка!
Матросы, проходившие мимо и заинтересовавшиеся происходящим, весело загоготали. Видимо, капитан редко покидал рубку, с тем чтобы высказать лично свои претензии некоторым пассажирам.
– А я тоже сорванец! – с распирающей нутро гордостью сообщила главному человеку на теплоходе моя подруга.
Он покачал головой и скрылся.
– Кать, что случилось?
Она плюхнулась рядом и продолжила рассказывать:
– Мы потребовали показать нам, как устроен теплоход! – Видя мое удивление, поправилась: – Ну то есть… попросили!
– Ну да, ты как никто умеешь просить, – кивнула я с издевкой. Максим хихикнул. Оказывается, даже посторонние замечают выдающийся темперамент Любимовой. Хотя чему изумляться, она его особо и не скрывает.
– А штурман заявил, – как ни в чем не бывало снова заговорила она, – что посторонним здесь не положено находиться! Когда мы отказались уйти, он попытался нас выставить! И стал браниться, как какой-то… сапожник!
– Ну, значит, действительно не положено, – встала я на сторону неизвестного штурмана.
– Ага! А такие бабки грести с путешественников им положено? А как же «клиент всегда прав» и прочая лабуда?
– Именно что лабуда, – кивнул сам себе Максим, ухмыляясь. – Сервис в России всегда будет на нуле, как бы на Европу ни старались равняться.
Любимова повернулась теперь к нему и с пылающим лицом ответила:
– Тогда нечего цены устанавливать на уровне западных!
Тут подал голос Руслан, вставший на сторону Кати:
– Нечаев, тебя с нами не было, так что не стоит тут выкаблучиваться. И, кстати, это очень странно, потому что на земле ты прямо-таки грезил проникновением в капитанскую рубку.
Максим не растерялся:
– Да, я хотел взглянуть на процессы управления судном, но потом решил остаться с такой замечательной девушкой наедине. Ведь такой шанс выпадает крайне редко, она постоянно тусуется со своей подругой. – Произнося это слово, парень глядел на Любимову и со всей возможной елейностью ей улыбался.
Она ответила такой же противной улыбочкой и заявила:
– Намек понят. Сегодня же отпускаю Юльку с тобой на свидание.
Я ахнула и поспешила перевести тему (точнее, вернуть прежнюю):
– Руслан, а что там такое произошло? – Боясь, что меня не поймут, быстро добавила: – Ну ты говоришь, мол, тебя там не было…
– А, ну, Катя не усугубляет, с нами действительно чересчур грубо обращались. Будто мы секретные документы пытались воровать, а не на штурвал посмотреть. Даже подозрительно.
– Юленька, – встрял Макс, лаская меня взглядом, – пользуясь моментом щедрости твоей подруги, хочу пригласить тебя на экскурсию в Калязин.
Я, конечно, испугалась.
– Мы? Вдвоем? То есть как? Без Катьки? Совсем? Но… – Видя, с каким лицом Любимова закатывает к потолку бара глаза, я исправилась: – Но это здорово! Хорошо! Класс! Я от нее, сказать по правде, уже устала.
Выражение лица подруги с «Ну и блаженная!» переменилось на «Ах, та-ак?!», и я осознала, что с последней фразой погорячилась. Но теперь поздно переигрывать. Вот уже и Макс так осчастливился, что его стандартная улыбка преобразовалась в нестандартно широкую. Ничего, Любимова быстро отходит, она меня простит уже через минуту.
– Отлично, – подытожил Максим. – Встречаемся в фойе, когда причалит теплоход.
Руслан как-то загадочно фыркнул, но ничего не сказал. Все четверо поднялись и направились к выходу. Мы с Катькой решили посидеть немного. Вернее, она решила. Потому что, когда я тоже поднялась, взяла за руку и усадила обратно.
– Что?
– Есть новости, – зашептала подруга, и я пересела к ней поближе, чтобы лучше слышать. – Те двое, кого я подслушала этой ночью… Это Костя и Никита.
– Да? Уверена?
– Точно. Один голос нудный, второй женственный. Это они, бесспорно.
– Как голос может быть нудным? – пустилась я в филологические изыскания. – Нудным может быть человек. Или речь.
Катька отмахнулась.
– Какая разница? Ты поняла меня. К тому же, мне кажется, неспроста они все время стремятся нас разделить. Так что на экскурсии предельное внимание. И будь осторожна.
– Ничего себе, – скуксилась я. – Тебе обязательно меня пугать? Мало всего того, что мы пережили за последние четыре года? – Первое наше расследование случилось именно тогда, и после этого нас как прорвало… Или не нас? Или рок? Короче, кого-то прорвало, и всяческие убийства так и стали попадаться нам на пути. И рисковать жизнью тоже приходилось к ухудшению деятельности сердечной мышцы моих родителей довольно часто.
– Я просто предупреждаю, – пожала Екатерина плечами. – И ведь, согласись, так интереснее!
– Ну да, – уныло кивнула я, и мы вернулись в каюту.
