Маргарита Ардо
VIP Грабли
Глава 11
Владимир
Несмотря на выходной, я проснулся ни свет, ни заря, глянул на экспроприированную у бандитки колонку и отчего-то заволновался. Видимо, продуло ночью – чревато с голым пупом ходить. Всё-таки апрель, не август. А впрочем, лёгкий мандраж – признак здорового организма, изголодавшегося по длительной пробежке. Я отправился бегом по холмам и весям, наслаждаясь воздухом и природной красотой. Однако возвращаясь, чуть было не свернул к хижине у подножия оврага.
Интересно, добелила или так бросила? А, может, помочь? – прокралось в уме предательское. В ответ на собственную мысль я фыркнул и побежал дальше. Настроение было приподнятым. Интересно, она снизойдёт до извинения утром или начнёт сразу пререкаться? С предвкушением новой пикировки вновь забурлила кровь, но ненадолго. Я не уделяю время глупостям, у меня всё нормально с тайм-менеджментом.
И потому всё пошло, как обычно: тренажёрка, душ, переоделся, влип носом в почту. Дел на день запланировано громадьё, надо будет запустить с Киром экспериментальный вариант… Только зачем-то я заглянул на кухню, где уже хозяйничала Оксана, здоровенная, полная, скучная девица, впрочем, лучшая из тех, кто пробовался на должность горничной. Готовит отлично, с пылью справляется, на кухне чистота, рубашки выглажены и точно не шпионит. Мне большего и не надо.
– Завтракать хгде будете, Владимир Хгеоргхич? – спросила она низким голосом, зычным, как Иерихонская труба.
Она «г» произносила на жуткий южнорусский манер, то бишь безбожно гэкала, как и все местные. Впрочем, странно было бы, если б она пищала мышкой с московским выговором в деревне под Ростовом при такой-то грудной клетке и выдающихся… Ладно, не будем об этом.
Я посмотрел на часы, те показывали восемь, и заявил:
– Завтракать будем в десять в гостевой столовой. Накройте на три персоны.
– В десять? – удивилась Оксана.
Я кивнул.
– Ну или четвертью часа позже.
Блондинки всегда опаздывают.
– А когхо ждёте-то? – в лоб спросила горничная.
– Не важно. Кто придёт, того и приводите.
Что за вздор? Объясняться…
Я уже собрался уходить, как Оксана протрубила мне в спину:
– Кирилл-то ужо позавтракал и ушёл спозаранку.
– Да? – удивился я, а под лопаткой что-то неприятно царапнуло. – И куда же?
– За конями опять.
– Угу.
Я вышел из кухни, почувствовав себя раздражённым. К чему это? Ну, допустим, Кир провёл вчера разведку боем, выяснил имя нашей соседки, определил, что не шпионка. Дальше зачем устраивать цирк с конями?
Из лаборатории я поднялся в западную башню, задрал голову. Завидую птицам!
Небо завораживало, голубое, прозрачное, высокое, оно вытягивалось вверх безбрежным куполом, усиливало эмоции. Я наклонился к телескопу и перевёл его на поля. Небо и завтра тут будет висеть, а вот чем там Кирилл занимается? Опять джигитовкой девиц соблазняет? Я нахмурился так, что окуляр больно врезался в глаз. Чёрт!
И я резко очнулся. Почувствовал себя идиотом и отодвинул от себя линзы. Мне-то какая разница? Ну, хорошо, что не шпионка! Это главное! Значит, можно расслабиться и спокойно заниматься завершением проекта. Чем я себя и загрузил. Правда, всё беспокойно поглядывал на часы. Стрелки ползли, Кирилл не появлялся. Я не выдержал и позвонил ему:
– Ты где?
– В своей спальне?
Меня бросило в холодный пот.
– Что? Уже?
– Ты о чём? – сонно проговорил Кирилл. – Если о медитации, то да, я уже закончил.
– Один?
– Ну, есть тут ещё майский жук. По окну ползает, – хмыкнул друг. – Странный ты какой-то. На ночь коньяком заливался?
– Нет, – бросил я. – Не забудь, что у нас запуск после завтрака.
– Помню-помню. Я уже того… Не сдержался, сырники уж очень вкусно пахли. Но от чая в твоей компании я не откажусь.
– В десять, – буркнул я.
* * *
Ровно без четверти десять я надел свежую рубашку, выглаженные брюки, расстегнул ворот, словно невзначай, потом застегнул. Затем снова расстегнул и сбежал по лестнице вниз. Мы встретились с Киром у входа в столовой. Он окинул меня взглядом и присвистнул:
– К нам приглашена английская королева?
– Никто к нам не приглашён.
Друг мельком глянул на сервированный стол, заставленный аппетитно пахнущей снедью. Всё, как я попросил: фарфор, серебро, цветы полевые в вазе, клубничное варенье, сырники, фрукты, пирожки, которые Оксана упорно считает круассанами, сыр и прочее.
– А где утренняя каша с молоком и твоя футболка с тёртыми джинсами? – ехидно спросил Кир.
Я пожал плечами.
– Воскресенье. К тому же ты уравновешиваешь, – заметил я, глядя на мятую рубаху и штаны Кира, делающие его похожим на дервиша из пустыни саксаул. – Как твоя конная прогулка?
– Никак, – ответил он. – Кони были пьяны, факиры запряжены. В общем, Милена Батьковна увела их у меня из под носа и поехала кататься с дочкой владельца сама.
У меня отлегло от сердца, и я хмыкнул:
– Сможешь высказать ей претензию через несколько минут… – Я снял серебристую куполобразную крышку, которую Оксана называла странно – «сапеткой[9]», оголив симпатичные домашние сосиски с сыром и, поставив колонку на стол, накрыл её.
– Милена придёт к нам завтракать? – вытаращился Кир.
Я позволил себе иронично промолчать.
Конечно, придёт, куда она денется?
Не прошло и минуты, как Оксана, шелестя грудью и юбками, заявила:
– Ну, пришли к вам, Владимир Хгеоргхич. Точно звать? Уверены?
Улыбка сама тронула уголки моих губ, я даже не стал сдерживаться:
– Конечно, зови! – и другу кивнул: – Садись. По чайку?
– Да уж сейчас, давай подождём.
– Окей.
Шаги раздались далеко, просачиваясь в щель приоткрытой двери: мелкие, лёгкие и слоноподобные – моей горничной. Меня вдруг окатила душной волной. Я расстегнул пуговки на манжетах и закатал рукава. К чему весь этот официоз, в самом деле? Оксана заглянула первой, сердце моё застучало – что за странность!
– Ну, я позвала, сами велели. Так пускать?
– Разумеется, пускай уже человека! – махнул я рукой на непутевую горничную.
Она отстранилась и распахнула дверь пошире. У меня пропал дар речи. Из под её подмышки юркнул в комнату пухлый чудик в панаме и сразу ко мне.
– Дратуте! Дратуте, прекрасный князь! – щербато просиял он и шикнул на мощную горничную. – А ты говорила не пускать! Адамыча везде принимают. Даже в замке! Поняла?
И обратил на меня мелкие, осоловелые, но полные счастья глаза:
– Уважение вам, товарищ хозяин, благодарствие. А выпить-то у вас не найдётся? О-очень надо!
Мда. Не Милена.
* * *
Она так и не явилась. Надо же, какие мы гордые! Или я дурак? Похоже, обе опции верны.
Мне больше заняться нечем, кроме как думать, когда эта бандитка соизволит явиться за собственной колонкой! Вот ещё!
С испорченным настроением я занялся делами в лаборатории вместе с Киром, а потом и на поле за взлётной полосой. Друг косил на меня хитрым глазом, ухмылялся тихонько, хоть и говорил о дистанции полёта, а я делал вид, что не замечаю.
Ну да, я посматривал на часы, прислушивался к посторонним звукам, а ещё обрадовался, когда наша экспериментальная модель сбилась с курса и прямиком спикировала в её двор. И нет, я не специально дрон туда запустил – проблема во внезапном порыве ветра, было интересно, справится ли… Но нет, ушёл в крутое пике.
– Я сбéгаю, – кивнул Кир.
– Я сам, – ответил я и рванул по оврагу вниз.
Бандитки не было дома. Неужели до сих пор амазонкой на коне прикидывается?
Ну и ладно, колонку отправлю с курьером. Но едва я вернулся к замку, в собственном дворе наткнулся на красноносого со сливовыми переливами участкового Петренко, невысокого, коренастого, в рубашке в голубой цветочек и синих, не форменных штанах, с розовым полотенцем под мышкой.
– Доброго денёчку, Владимир Георгич! – козырнул расхлябанно свободной рукой участковый к клетчатой кепке.
– Доброго. Чем обязан?
Тот с лёгким конфузом, с каким обычно подобные персонажи обращаются к власть предержащим, произнёс:
– Не сердитесь, Владимир Георгич, заявленьице на вас поступило.
– Какое?! – вытаращился я.
– От гражданочки Рыжиковой Милены Павловны, соседочки вам по участку, – причмокнул наш сливовый страж порядка и, скосив глаза к подножию оврага, поправил полотенце под мышкой.
Вот это новости!
Я скрестил руки на груди и посмотрел на него сверху вниз:
– Она сама решила сдаться с повинной за нарушение общественного порядка, чтобы штраф скостить?
– Нет, – потупился участковый. – Заявила, что вы у неё, простите, колоночку ночью упёрли… В смысле, украли.
«Вот дерзкая!» – мысленно восхитился я, но вслух проворчал сердито, как и подобало моменту:
– А вы что же – поверили в клептоманию? Решили, что мне денег на музыкальное оборудование не хватает?
Петренко разулыбался и вытер усы, поправляя сверток под мышкой.
– Та шо вы, Владимир Георгич, яка ж клепетомания? Чи я не понимаю? Дело молодое! – Он похлопал на розовое полотенце и кивнул: – Та вы не волнуйтесь! Изъял предмет заявленьица, Оксана знае. Верну хозяечке, и дело с концом.
– То есть вы забрали вещь из моего дома без моего разрешения? – не поверил я своим ушам.
– Так и вы тож, – спокойно развёл руками и чуть не выронил колонку участковый. – Чи хотите по протоколу? Можно и по протоколу, тока у нас там праздник намечается. Не помешала бы музычка. Милена говорит: у этой вещицы «насыщенный звук», вот.
– Опять праздник, – повторил за ним я. – Теперь что? День без взяток? Или госпожа Рыжикова проставляется перед деревней за приезд?
– Ну зачем вы так, Владимир Георгич? – покачал головой Петренко. – День рожденьице. Оксаны вашей брата меньшого. Уся ребятня собралась на площадке, на которую вы бюджетец выделяли прошлым летом. Ждёт праздника пацанва! А в клубе колонку снова старшие разбили, скотчем заклеили, токмо звука там нету теперича. Одна тыц-тыц, как пластиковой бутылкой по голове.
Он посмотрел на меня, будто спрашивая запоздало разрешения, но колонку прижал к себе.
– Ясно. Забирайте, – с досадой сказал я.
И ведь она меня уделала! Ну, Милена!
– Вот и договорчик вышел у нас, – обрадовался Петренко. – Значит, заявленьице порвать можно, как Милена сказала? Хорошая дивчина! Вроде звезда из Москвы, а така дружелюбна, така цекава[10]. Дитям праздник задаром делае.
– Задаром? – не поверил я.
– Таки да. Пацанва обступила, помогают, шары дуют, радуются. Та и взрослым интересно: чего москвичка удумае. Приходьте до почты, тоже поглядите.
– Спасибо, я занят, – сухо ответил я и показал ему разбитый в лохмотья дрон.
– Ну как хотите! – кажется, участковый на другой ответ и не рассчитывал, уже выходя за ворота, снова кивнул своим сливовым носом: – Та и Милена ж сказала: не зовите. Гродски, мол, не придэ всё равно, и праздник токмо для наших.
То есть вот как! Она считает, что может местное население против меня настроить, а себе рейтинг заработать за мой счёт? Может обыграть меня по всем фронтам и каждый мой ход просчитать? Вот это вряд ли!
Я распрощался с участковым. Затем решительно пошёл за Киром и спросил:
– А где лошади, которых ты арендуешь для своих манёвров?
– Зачем тебе? – удивился друг.
– Покататься захотел, выходной всё-таки. Думаю, может обзавестись конюшней?
– Будешь Пегасов выводить? – хмыкнул Кир.
– Тоже можно, – кивнул я и положил сломанный дрон к куче другого металлолома на починку. – Но пока просто кони. Тестдрайв. Ну как, ты идёшь?
Заодно посмотрю, как она перед маломишкинцами опозорится. Крах с нефтяниками я уже видел. Только я буду на коне. И как обычно, сверху.
Глава 12
Владимир
Арендовав пару скакунов, мы с Киром покатались по верхам, спустились к долине, придерживая коней. Вместе с ними пьянея, как подгулявшие зайцы, от весенних запахов, раздолья и обилия кислорода, помчались. Коршун, распахнув крылья, пронёсся совсем низко над нами, я задрал голову и испытал экстаз.
Как же я люблю небо! Сам бы так полетел, не на самолёте, не с парапланом, а как эта небесная тварь, чтобы только я и воздух! Но не дано…
– Кайф? – с улыбкой спросил Кир, заметив зависть в моём взгляде.
– Кайф!
Мы неслись по степи, покрытой свежей травой, одуванчиками и тюльпанами, взрезая грудью ветер, который запутывался в волосах, холодил макушку. Стук копыт, гудение воздушных потоков в ушах. Я забыл о бандитке, мне стало просто хорошо! Но некоторое время спустя мы развернулись и перевели коней на шаг. С порывом ветра от деревни к нам принесло обрывки музыки и дикие вопли. Орали, судя по всему, и взрослые, словно у почты был не детский праздник, а Месси гол забил на чемпионате мира. Мы с Киром переглянулись.
– Заглянем? – подмигнул друг.
– Если настаиваешь.
Кир расхохотался:
– Эх, Вовка! И чего ты такой стал?
– Какой?
– Индюк.
– Сам ты индюк.
– Нет, ну ты же хочешь посмотреть, что она затеяла! Ведь хочешь же?
– Не думаю, что там что-то достойное.
– Вот я и говорю: индюк! – хмыкнул Кир. – У тебя всегда были предпосылки, но сейчас ты явно превзошёл самого себя, ваше индюшейское индюшество!
– У тебя забыл спросить, как мне себя вести, – фыркнул я.
– А стоило бы. Я твой друг.
– Если ты скучаешь по своей миссии гуру, заканчивай скорее двигатель и возвращайся к своей пастве.
– Пока я здесь.
– Тогда тренируйся не на мне, а на курицах.
– Уже начал, – многозначительно усмехнулся непробиваемый Кир.
Я с подозрением глянул на него, но ничего не сказал. Вечно настроение испортит! Потому я и живу один. Люблю, когда всё зависит только от меня и ни перед кем оправдываться не надо: чего я вдруг грустный, чего радостный, о чём задумался, почему мне не надо вечером в ночной клуб, почему я работаю сутками и балдею от этого и почему сплю голый. Я люблю жить так, как я люблю. К счастью, имею возможности.
А людей в этой деревне не изменить. Я выделил деньги на детскую площадку, половину распилили. Качели зарыли кое-как, пришлось самому нанимать непьющих работников и проверять, чтобы никто на площадке шею не свернул. Пытался привлечь местную молодежь к знаниям, набил библиотеку книгами под завязку, моноблоки поставил, так подростки туда ходят только в игры играть. Инициировал ремонт дома культуры, и что? Зимой снова холодно: котёл купили подешевле, сдачу оставили себе. В тёплое время года молодняк колонки на каждой дискотеке разбивает, лишь бы гонор свой и крутизну друг перед другом показать. Старшее поколение либо пьёт, либо ничем не интересуется.
А ведь если оглянуться, природа тут прекрасная, и можно было бы жить совсем по-другому. Однажды так и будет, когда вся земля Маломишкино станет моей. Но это когда-нибудь, не сейчас. Пока у меня другие приоритеты: разработка нового типа квадрокоптера. Так что я не индюк, а сосредоточенный на работе человек, который не разбрасывается на пустяки. Ну а эта заноза… Тем более надо посмотреть, что она устроила!
Мы выехали за угол. Вместе с музыкой из какой-то комедии, свистом и улюлюканьем перед нашими глазами предстала следующая картина: за толпой Милена в чём-то алом звонко командовала парадом в беспроводной микрофон, висящий на ухе, как у телохранительницы Президента. На пластиковых стульях, скамейках, на завалинке у магазина и просто в траве сидели взрослые. Явно не только родители собравшейся тут детворы, но и любопытствующие: бабушки в белых платочках, мужики, разряженные селянки. Продавщица в красных бусах на необъятной груди облокотилась о перила сельмага и с увлечением глазела на площадку. В глаза мне бросился прямоугольник громадной песочницы, заполненный разноцветными воздушными шарами. Двое подростков поддували ещё, а девчонка в белом платьице следила, чтобы уже надутые не разлетелись. Интересно, зачем такое изобилие?
Мы подъехали с Киром ближе. В центре площадки пятеро детей и двое взрослых, парень и девушка выстроились перед длинным столом. Каждый держал по высокой стопке картонных стаканов и сосредоточенно, стараясь действовать побыстрее, перекладывал стаканы сверху вниз.
– А в чём суть? – не понял я.
– Видишь, между однотонными стаканами есть полоска – это один стакан другого цвета. Видно, кто доберется до него первым, тот и выиграл.
И с разных сторон в подтверждение раздались крики:
– Давай, Мишка, тебе немножко до золотого осталось. Анька, быстрее-быстрее, шевелись! Маринка догоняет! Ванятка, поднажми!
И толпа взорвалась улюлюканьем. Белобрысый пацан лет десяти поднял вверх стопку с золотым стаканом внизу! Ребятня запрыгала, кто-то расстроился. Милена приглушила музыку и заговорила:
– Ура победителю! Ему достается пачка чипсов и ваша любовь!
– Урааа! – заорали вокруг.
Счастливый обладатель чипсов просиял и спросил:
– А ещё конкурсы будут?
– Конечно! Всё только начинается! – громко заявила Милена и, увидев меня, посмотрела с вызовом.
Чертовски красивая. С алыми губами, в алом платье, алых сапожках и со светлыми локонами, будто звезда из фильмов пятидесятых.
– Объявляется конкурс «Погремушка»! – Милена, как настоящий аниматор с помощью моей горничной Оксаны доставала одно за другим из мешка странные приспособления, в которых я опознал две пластиковые бутылки, склеенные скотчем в районе горлышек, с нижней частью заполненной круглыми драже. Милена потрясла одну из них и очаровательно улыбнулась:
– Все, кто окажется не последним, заберут конфеты себе. Правила игры: бутылку перевернуть и по принципу песочных часов за одну минуту, пока играет музыка, вытрясти все конфеты сверху вниз. Держать можно только одной рукой. Нарушитель сразу выбывает. Итак, у нас десять «погремушек»! Кто готов побороться за сладкую жизнь?
– Я! Я! И я хочу! – раздалось со всех сторон.
Её алые губы вновь растянулись в призывную улыбку.
– Помним, что у нас обязательное участие в игре двух взрослых!
– А что, давайте я! Сколько я внучку нянчил, с погремушками! Справлюсь! – сказал деревенский глава Хвылько, стягивая пиджак и промокая платком лоснящуюся лысину.
– Прекрасно! Ура вам! Поддержите, ребята! – весело прокричала Милена и добавила: – А кстати, у нас тут новые гости. Попросим нашего владельца замка, господина Гродского, поучаствовать.
– Я? Нет, – решительно мотнул я головой. – Я в таком не участвую.
– Проиграть боитесь? – задорно спросила Милена.
– Да уж точно, мне Владимир Георгиевич проиграет! – рассмеялся глава.
– Думаете? – повёл бровью я.
– Ладно, даже если вы проиграете, мы вам конфет отсыплем, – заявила бандитка в алом. – Но если вы, конечно, боитесь опозориться…
Я спрыгнул с коня и передал уздцы Киру.
– Боюсь оставить вас без конфет, – заметил я, подходя к Милене очень близко.
Она взглянула на меня снизу вверх, но вышло будто сверху вниз и, словно дразнясь вздёрнутым носиком, добавила:
– Хотите, дети вам фору дадут?
– Незачем.
Кажется, я готов её укусить. Во всех местах, – додумала за меня безответственная часть не мозга.
Ребятня уже в нетерпении кружила возле своеобразных погремушек. Мелкая девчонка лет трёх тянулась к одной из них пальчиком.
– Тебе участвовать ещё рано, милая, – мягко отодвинула ручку Милена.
– Я за тебя поиграю. Конфеты будут твоими! – кивнул я малышке и взял в руки «погремушку» с таким настроением, будто это была булава Степана Разина.
– Не уроните, Владимир Георгиевич, – пропела Милена.
Ишь какая! Подначивает. Она ловко развернулась на каблучках, юбки взметнулись и звонкий голос прозвучал:
– Раз, два, три! До последней конфетки! Поддерживаем!
Из знакомой колонки на всю деревню грянул Джон Бон Джови. Да она издевается! И я затряс погремушку, как калечный. Чёртовы конфеты падали вниз не так просто, как поначалу казалось. Все хохотали, Кирилл вместе с конями скалились. Господи, на что я подвязался? Терпеть не могу быть всеобщим посмешищем!
Но я дотряс конфеты до первого места, а бывший глава до последнего. Я вручил выигрыш малышке в розовом и решил, что с меня хватит. Но Милена подошла совсем близко и выдохнула в меня своими соблазнительными губами невероятный аромат свежести и экзотики и чего-то ещё, от чего мысли теряются.
– Поздравляю, Владимир! Вы – наш герой! А теперь участвуют только взрослые! Для начала мы с Владимиром покажем, что делать.
– Мы? А что именно? – опешил я.
– Садитесь, – она едва коснулась моей руки, и кожа отозвалась мурашками.
Народ глазел на нас с любопытством. Я сел с пластиковый стул, который бойко подставила Оксана. Милена оказалась рядом.
– Запрокиньте голову, – ласково сказала она, нависнув надо мной грудью, словно собралась усесться мне на колени.
Мне стало неловко и очень жарко.
– Люди же вокруг…
– А вы не на людей, вы в небо посмотрите, – добавила весело она.
Я так и сделал. Шлёпнув мне на лоб круглое печенье, Милена продекламировала:
– Конкурс называется «Коварная печенька»! Теперь надо с помощью мимики и мышц лица сделать так, чтобы печенька отправилась вам в рот!
– Как? – не понял я, и едва успел поймать предательски соскользнувшее со лба печенье где-то в районе уха.
– Как угодно, но без рук, – промурчала искусительница. – Посоревнуемся?
– Хм, я б на это лучше со стороны посмотрел…
– Поздно! – прозвенела она, махнула рукой, и тут же заиграло из колонки что-то популярное, что постоянно крутят на каждом углу.
Я повернул голову к устроительнице безобразия и завис: она очень ловко и забавно, подмигивая и подмаргивая, аккуратно поворачивая голову, перевела печенье на висок, потом на щёку, потом движения её рта мне показались неприличными, мне снова стало душно от собственных мыслей. Пару мгновений, и шоколадное Орео было в её белых зубках.
Народ завопил и захлопал. Она подскочила и посмотрела на меня:
– А вы?
– Я проиграл, – пробормотал я. – Потому что не подхожу по техническим условиям – печенье застрянет в бороде.
– А ведь правда! – крякнул откуда-то сбоку бывший глава. – Нельзя Владимиру Георгиевичу!
Милена не растерялась:
– Поражение не принимается, но обещайте, что примите участие в следующем после перерыва конкурсе!
Она снова приблизилась, заглянула ко мне в глаза, и я не знаю, как во всеуслышание согласился на следующий позор. Её алые губы разъехались в коварной улыбке. Ещё коварнее, чем печенька. Не к добру! Но отступать я тоже не привык. Слово дал, выцыганила, эх…
Милена мазнула по мне взглядом и принялась руководить всеобщими развлечениями. Кирилл вызвался в конкурс с печеньем вместо меня. Девицы и парни наперебой веселили всех, корча в процессе перемещения печенек уморительные рожи. Потом детей, как козлят в хлев, запустили в песочницу с яркими шарами, и они принялись с энтузиазмом хлопать их попами. Два шара успешно спаслись побегом в небо. Взрывы шариков, шум, гам, счастливые взвизги, музыка из какого-то мультфильма. Довольные мамаши и старушки качали головами и улыбались. А я понял, что на безудержную детскую радость тоже можно смотреть долго, как на воду или огонь, только желательно звук приглушить.
– Ну и как вам наш праздник? – вдруг послышалось рядом мурчащее и вкрадчивое.
Я отвлёкся от ребятни, поймав внезапно себя за тем, что улыбаюсь.
– Вполне… учитывая контингент.
– И бюджет, – совершенно по-деловому сказала Милена, – которого нет.
– А всё это? – показал я на массу подручного материала.
– Одноразовые стаканы – копейки, шарики тоже, пластиковые бутылки мальчишки притащили сами. Ушли, конечно, деньги на мыльные пузыри, ручки, конфеты, чипсы и салфетки, но это мы переживём. Даже спонсоров не будем звать.
– А вам это зачем? – не понял я.
Она взглянула на меня, как на кретина.
– На родителей посмотрите.
– Ну довольны. И что? В чём смысл? Или вы всерьёз планируете обосноваться здесь и коз доить?
– Даже если всерьёз или не всерьёз. В маркетинге и имиджмейкинге вы, как я погляжу, понимаете куда хуже, чем в аэродинамике, – съязвила Милена.
Дети долопывали, садясь с размаху, последние шары. Взрыв самого большого выбил из моего ума ответную колкость. Или дело в её запахе…
– Впрочем, и дроны у вас падают, – добавила яду Милена. – По большей части в мой огород. Странно, не находите?
Облако её флёра мгновенно развеялось.
– Действительно странно, – сухо ответил я. – Намекаете на Бермудский треугольник? Где всё разумное гибнет?
Дети с ором выскочили из песочницы. Лохмотьев побежденных шаров хватило бы на добрую сотню осликов Иа. Милена не удостоила меня ответом, взмахнула руками и заявила в свой мини-микрофон:
– А теперь, друзья мои, скучать нам не придётся, потому что вас ожидает вишенка на торте! Веселье перед угощениями и превосходной пиццей, которую приготовила для всех наша прекрасная семья Лопушенко, и это не просто конкурс, это… – она сделала многозначительную паузу и громко произнесла: – это «Нервная Нина»! И первый участник нам уже известен – приветствуем, Гродский Владимир Георгиевич, человек из замка на горе! Самый демократичный бизнесмен на свете, что он нам сейчас и докажет! Кто готов с ним побороться?
Тотчас выскочили два парня, а я нахмурился: «Почему Нина? Почему нервная? Опять подставу придумала! Вот же зараза!»
Милена, сияющая и красивая, как все негодяйки, улыбалась на публику, будто только что не капала ядом:
– Друзья, у нас есть три мобильных телефона с приложением Шагомер. Мы их прикрепляем скотчем к шапке, и вам придётся набрать максимально возможное число «шагов» как угодно – прыгая, тряся головой, бегая на одном месте. Минута! И вы победитель или проигравший!
Я покачал головой:
– Нет, в таком я пас.
– О нет! Все же слышали, что вы согласились участвовать! Разве вашему слову нельзя верить? Давайте поддержим господина Гродского! Давайте! Громче! Громче!
Все зааплодировали, кто-то проорал моё имя, как в дурацком театре, бандитка с алыми губами посмотрела на меня, как на капризную девочку:
– Ну что же вы, Владимир! Докажите, что вы умеете работать головой! Или не умеете?
Кажется, я её придушу. Сегодня ночью. Или прямо сейчас. И не спрошу, молилась ли…
