Маргарита Ардо
Бессердечно влюбленный
Удав, кажется, завис.
«Тяжёлый у него был день, угу! – думала я недобро. – А мне кто молоко за вредность выдавать будет?!»
– Закажите завтра ещё упаковку, – наконец, обрёл дар речи биг-босс и, не шоколадно поемши, скрылся в своём кабинете.
В офисе воцарилась тишина, и лишь цоканье моих пальцев по клавишам нарушало сонную полутьму, в которой только банк грабить.
В двадцать три десять я поставила последнюю точку, встала и дёрнула за ручку двери в «удавью». До моего слуха донеслось женское:
– Un, deux, trois, quatre[7]… повторяйте за мной!
А Михаил спал перед компьютером, неловко прикорнув на кресле. Рот чуть приоткрыт, и сопит, как настоящий. Искушение рявкнуть ему на ухо «Бу!» было велико, но в спящем удаве снова проявилось что-то человеческое. И даже, как ни странно, уязвимое. Аж весь негатив к нему испарился. Надо же, и ресницы у него длинные, пушистые! Не замечала как-то…
Устал меня гонять, бедняга. Ну, конечно, если в восемь утра Михаил уже был в офисе, причём чисто выбритый и в свежей рубашке, а в девять вечера ещё звонил из Москвы, значит, летел ночью. Удивительно, на какие жертвы пошёл, лишь бы приструнить мятежного ассистента. Так если подумать, ведь моё платье – ерунда же!
Я помялась на пороге кабинета. Сбежать и позвонить Егору? Нет, поздновато. Да и если оставить биг-босса, после такой позы у него утром наверняка шея поворачиваться не будет. Поэтому я громко постучала три раза по дверному полотну. Михаил встрепенулся, подскочил, заморгал испуганно.
– Вы что хотели, Виктория? – пробормотал он, одёргивая пиджак и тщетно делая вид, что всё в порядке. Я вот так тоже утром с папой разговариваю по телефону, когда он звонит, чтобы не называл меня засоней, а я ведь люблю в воскресенье часиков до десяти поваляться. Но папа всегда догадывается и получается только смешнее.
– Вы обещали меня отвезти, – сказала я. – Перевод уже у вас в почте.
– Да, хорошо, – кивнул он, моргая своими длиннющими ресницами, – дайте мне минуту.
Я прикрыла дверь и поджала губы, чтобы не хмыкнуть громко.
Действительно через минуту Михаил вышел из своего кабинета, подтянутый, строгий. В общем, снова изваяние. Эх!
Мы спустились на подземную стоянку. Он прошёл к сверкающему чистотой автомобилю с обтекаемым, как у космического челнока, серебристым кузовом. Я не разбираюсь в марках, но это было красиво и сразу видно – статусно. Кожаный салон цвета слоновой кости, приборная панель тоже как для лайнера. И безупречный биоробот за рулём.
Мы выехали на ночные улицы центра, щедро освещённого фонарями. Те подсвечивали жёлтую листву на фоне густого синего неба, и город казался волшебным. Я скосила глаза на удава: интересно, он вообще видит всё это? Звёзды? Красоту улочек и уснувших домов прошлого века? Романтичный дух осени, кусты с алыми вкраплениями ягод, утопающие в тени пустые скамейки сквера? Золото, рассыпанное по дорожкам?
Кажется, нет. Взгляд зелёных глаз сосредоточен на дороге и светофорах, губы плотно сжаты, руки на руле, пиджак без лишней складочки, туфли на вид очень дорогие. Но лучше б на них было пятно, а на пиджаке бы повисла пуговица, потому что вся эта безупречность была какой-то неживой, пусть и красивой. Очень. В голове снова возник «Евгений Онегин» и перефразированные строки про «красавцев недоступных, холодных, чистых, как зима, неумолимых, неподкупных, непостижимых для ума». У Пушкина, правда, было про красавиц, а не про самодуров упёртых. Но мне вдруг захотелось сделать что-то, чтобы разбудить Михаила. Не знаю, из вредности ли, из любопытства или просто из баловства. И я сказала:
– Вы учите французский? Всё равно не успеете до поездки в Париж.
Михаил непонимающе взглянул на меня.
– … но программу получше я могу вам посоветовать, – улыбнулась я. – И хорошего учителя. Учить язык будет просто и интересно.
Нет, конечно, я не себя имела в виду, а Евгению Михайловну, моего потрясающего репетитора с невероятным чувством юмора и умением найти подход к каждому. Она так подтянула меня по языку, что три курса в университете мне потом было нечего делать.
– С этим разберётся отдел кадров, – отрезал железный дровосек. – У вас есть свои обязанности.
– Как угодно, – ответила я и обиделась. Кто меня просил лезть? Никто.
Михаил остановил авто у шлагбаума, перегораживающего въезд во двор. Холодно попрощавшись с боссом, я вышла из машины. Хлопнула дверцей и поёжилась. На лавке сидели бурно-матерные подростки с пивом. Чёрт, идти мимо них придётся… За спиной раздался характерный щелчок двери, и удав оказался рядом.
– Где ваш подъезд?
– Вон там, в дальнем углу, – поражённо ответила я.
– Идёмте.
Так же, не говоря ни слова, мы прошли к крыльцу. Я ткнула ключ в домофон, прошла к лифту. Удав за мной. Я настороженно наблюдала за ним: что он делает? Неужели провожает? Или просто контролирует до конца? Чтобы потребовать перекрасить дверь в квартиру из красного в уныло-серый? С этого станется.
Михаил довёл меня до двери. Мой кот жалобно замяукал изнутри. Шеф нахмурился. Неодобрительно глянул на сову на звонке, с отвращением – на выцарапанную на побелке рядом надпись «Вика, я тебя люблю», накорябанную Серёжкой Бойко ещё в одиннадцатом классе. Скользнул взглядом по моему короткому пальто и ногам в тонких колготках, туфлям.
– В восемь тридцать. Без опозданий, – приказал удав и быстро сбежал по лестнице вниз.
Я вошла в квартиру в полном недоумении: что это было?
Мурзик ломанулся мне в ноги, чуть не сбивая пушистой головой и обиженно мяукая. Я присела на корточки и взяла его на руки:
– Прости, маленький! Сейчас покормлю, это всё этот виноват… железный!
Кот сказал громко мне в лицо «Мяу», имея в виду, что ему плевать, он бедный, несчастный и мне должно быть стыдно. Мне и было. Канарейка в ответ на включённый на кухне свет чирикнула, распушила пёрышки и снова задремала. Я заполнила миску Мурзика едой, подлила воды птичке и только потом пошла снимать пальто. Ничего не хотелось, тем более завтра на работу. К этому невоспитанному тирану!
Нет, это совершенно никуда не годилось! И вообще не шло ни в какие рамки! Ёжик проснулся в душе и затопал ножками в темпе революционного марша: «Вихри враждебные веют над нами, Тёмные силы нас злобно гнетут, в бой роковой мы вступили с врагами…»[8] Да, нечего расслабляться! Между прочим, пока удав дрых в кресле, я переводила дурацкий устав!
И вообще, после такого поведения за день, моего желудка, грозящего быть испорченным крокодильей порцией шоколада, сорванным свиданием и усталостью, достойной раба на плантации, один нормальный поступок удава в зачёт не идёт! Тем более, что разговаривать он нормально не соизволил! Вот что ему стоило сказать: «До свидания» или «Спокойной ночи»? Сломался бы язык, что ли?! Нет, я просто обязана продолжить борьбу! Ведь я уйду вот-вот, а Даха сколько мучилась, и после меня тоже кому-то придётся…
Нет, я ему попорчу кровь, а там хоть трава не расти! Что у меня по списку? Ага, мы терпеть не можем запах еды в офисе. Ну ладно, а я терпеть не могу шоколад на ужин и невоспитанных чурбанов! Решено. И я открыла холодильник с таким же настроением, с каким старший брат Ульянова-Ленина собирал бомбу для террористической атаки на царя.
Глава 6
Я категорически не выспалась даже для макияжа. Мрачно посмотрела на тушь и губную, но тут вспомнился ещё один афоризм, правда не тренера по айкидо, а китайского стратега Сунь Цзы: «Если ты и можешь что-нибудь, сделай вид, что не можешь. Обман – это средство добиться победы над противником»[9]. Очень вовремя!
Увидев меня утром за рабочим столом в чёрном балахоне, без украшений, косметики и с высоким, тугим хвостом на голове вместо укладки, Михаил с одобрением кивнул:
– Я рад, что вы учли мои пожелания, Виктория.
– Угу, и настроение сегодня не очень, – ответила я угрюмо.
Конечно, когда я встала относить ему зверски заваренный чай, удав увидел, что балахон-то короткий, а сапоги высокие, бархатные и облегающие ногу выше колена. Но, видимо, отсутствие косметики на моём бледном лице он счёл за уступку и промолчал. Когда я курсировала туда-сюда с черновиком презентации, заметила, что эта полоска кожи под тонким чулком между краем широкого платья и верхом ботфорт приклеивает его взгляд к моим ногам намертво. Ну и пусть! Чтоб ему было плохо, как мне сегодня!
В офисе все суетились. Особенно Алиса: юбилей, приезд важных гостей и клиентов, торжественная презентация уже завтра. Бухгалтера наклеивали флажки над доской объявлений, уборщицы с особым тщанием натирали стёкла над грамотами в рамках, менеджеры по продажам под минус репетировали переделанную под корпоративный праздник песню. «А знаешь, что ещё будет?» – то и дело нестройно доносилось из конца коридора, стоило мне высунуть нос из приёмной. Так и хотелось сказать: «Знаю-знаю, шашлык из вас будет, если споёте плохо. Удав лично приготовит!»
Участвовать во флешмобе никто не хотел, но тиран сказал: «лишу премии», и все пели, прославляя насосы: от краснолицего великана-вождя спецпроектов до мальчика-зайчика по работе с мелкими заказчиками. Выглядело это не хуже, чем в мультике, где оперный хор зайцев во фраках и коварный охотник с ружьём трагически надрывались: «Сейчас прольётся чья-то кровь…». Надежды на премию в лицах менеджеров было мало. Алиса психовала: мимы ещё не приехали с гастролей, агентство, которому было поручено сделать подарки для каждого гостя, никак не привозило сюрпризный мешок, а ведущий просил внести правки в сценарий, потому что он «не может произносить вслух такой пафос».
У девочек из маркетинга дёргались нервно веки, когда удав приходил посмотреть, как они репетировали другой номер – танцевальный, где Калинка-Малинка резко переходила в современный хит. Бонусы тоже стояли на кону. Все проклинали тот миг, когда удав решил проявить оригинальность.
Сам биг-босс, забыв про обед, раскатывал начальников отделов под асфальт, требуя предоставить «красивые цифры». Начальники носились и потели, а я печатала-печатала-печатала, будто заводной станок. Как обычно, работы было по самые уши. В том числе, срочной только потому, что «я так решил». Михаил вышел в очередной раз проверить хор «зайцев», а я подумала: «Пора!»
Закрыла плотно все окна, открыла дверь в кабинет тирана, достала из сумки термос и налила в домашнюю тарелку горячего, ароматного борща. Из второго термоса выудила котлеты. По бабушкиному рецепту. Горяченькие, сочные, от души сдобренные лучком. И свежевыпеченную чесночную пампушку развернула из полотенца. Помахала папкой над блюдами, развеивая съедобные запахи по офису. Конечно, идеально было бы ещё селёдочку под зеленым луком нарезать, но бежать за ней ночью в супермаркет было не с руки. Пришлось готовить из имеющихся продуктов.
В кабинет заглянула Полина, сделала круглые глаза и смылась. Я продолжила печатать одной рукой, вооружившись ложкой другой.
Дверь в офис открылась.
– Виктория! – рявкнул с порога Михаил. – Что это?!
– Борщик, – ответила я, – и котлетки. Всё равно в столовую бежать некогда. Вы ведь потребовали презентацию снова переделать.
Он потянул носом, сглотнул слюну, но демонстративно поморщился. А я знаю, что пахнет вкусно. И очень едой.
– В офисе не должно пахнуть, как в столовой, Виктория!
– Это не как в столовой, это домашнее. Сама готовила, – ответила я оскорблённо. – Попробовать хотите?
– Нет! Проветрить немедленно!
– Нет, извините, холодно.
Кажется, удава вот-вот хватит кондратий. Он быстрым шагом направился к окну и распахнул его. А я встала, подошла, ощущая, что в каменном изваянии проснулся натуральный огонь, аж воздух рядом задрожал.
– Если у меня заболит горло, переводить я точно не смогу, – сказала я и закрыла створку перед его носом.
– Вы что, издеваетесь?!
– Нет, – улыбнулась я. – Я ем. Могу поделиться – у меня ещё и для ужина припасено… Но если вы планируете оставить меня работать, как вчера, после шести, то не поделюсь.
Он пыхнул, как дракон, зыркнул гневно на мой пикник на столе и выпалил:
– Идите куда хотите в шесть часов! А сейчас ешьте. И быстро!
Затем Михаил рванул в свой кабинет, увидел закрытые окна, выругался и захлопнул дверь в приёмную. А я довольно улыбнулась и позвонила Егору, который уже с утра осведомлялся о моих планах на вечер:
– Здравствуйте, сегодня я освобожусь ровно в шесть.
– Как здорово! – ответил он с явной улыбкой. – А то я уже думал, не отключить ли мне электричество в здании после шести.
«Наш человек», – подумала я.
И, наслаждаясь домашним борщом и котлетками с пампушками, декламировала про себя в сторону директорского кабинета:
«Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но ненормированным днём боле,
Меня, удав, не испугать…»
* * *
Народная женская мудрость гласит: «Чтобы выглядеть, как богиня, нужно двадцать минут. Чтобы выглядеть естественно, нужно три часа». Учитывая дефицит времени, пришлось настроиться на образ богини. К половине шестого голова слегка кружилась, потому что устала я, как ни крути, капитально. Но я подхватила сумочку и укрылась в женском туалете – единственном месте, куда удав не совал свой аристократически безупречный нос.
Егору моя трудовая бледность была ни к чему, поэтому я подкрасила глаза, губы и подрумянила щеки. Распустила волосы. Достала украшения и пояс. И вот уже балахон – не балахон, а маленькое чёрное платье.
Я вошла в приёмную и натолкнулась на Михаила. Кажется, он был не готов к такому быстрому преображению, потому что застыл с папкой в руках и забыл, куда шёл.
– Вы что-то хотели? – спросила я, скользнув взглядом с изваяния на часы.
Без пяти шесть.
– Ещё раз надо презентацию… – начал было он.
Но я пожала плечами:
– Уже не успею. Вы же сказали, что я могу уйти в шесть.
– Куда? – вдруг спросил удав.
– Надеюсь, что не домой, – улыбнулась я, достала котлету в судочке и поставила возле чайника и пополненного с утра резерва шоколадок в коробке. – Вот, у меня котлета осталась. И пампушечка. Борщ не предлагаю, он уже холодный. Угощайтесь, если снова задержитесь в офисе.
– Нет, спасибо, – сказал Михаил с таким видом, словно я ему змею на подсолнухе предложила.
Но я не убрала. Пусть лежит и пахнет. Ему назло.
В этот момент в дверь заглянул Егор, кивнул биг-боссу и перевёл взгляд на меня. Восхищённый.
– Вика, вы готовы идти?
– Да, – просияла я.
И пока Михаил не придумал, что в срочно-обморочном порядке нужно перевести манифест насосных профсоюзов Гвинеи-Бисау или заказать билеты Егору на Северный полюс в один конец, я подхватила сумочку, пальто и выскользнула в коридор. Егор подал мне руку, и мы пошли к лифту.
Я стала внезапно лёгкая и свободная. Боже, как давно я себя так не ощущала! А ведь это моё нормальное, обычное состояние – радоваться моментам и любить жизнь! Замечать солнечных зайчиков на стёклах, восторгаться полётом пылинок в солнечных столбах, разгадывать образы облаков в небе и прислушиваться к птицам, чьи голоса нет-нет, да прорываются сквозь шум большого города. А вовсе не строить козни тирану! Да! Скоро ему грозит лишь участь персонажа в моём юмористическом романе. И никаких тебе больше: «Чаю. У вас ошибка! Приоритеты. Отчеты»!
Две недели прошло! Ужас! Завтра будет две недели тирании в моей жизни! Я узнала себя с новой стороны – оказывается, я умею быть коварной и радоваться этому, а мнила себя возвышенной и пушистой. Почти белочкой… Но, как выяснилось, у белочки ещё и зубы крепкие. Что ж, хорошо, что мой поход на тирана близится к концу! А то так ненароком обращусь в кобру и не замечу. Ведь говорит же индийский мудрец Васиштха о том, что для счастья и развития человеку важна хорошая компания…
– О чём задумалась, Вика? – спросил внезапно Егор.
Я улыбнулась ему.
– Так. Слишком много работы было в последнее время. Но это не очень интересно. Расскажите о себе.
– Прямо сразу? – усмехнулся он.
– Жизнь коротка. Чего время терять?
– Мне нравится твой подход! – сказал Егор, выходя из лифта на парковке. – И давай сразу на «ты», чего время терять?
Мы рассмеялись. Нас ждал невообразимый жёлтый с чёрным спорткар. Едва мы сели, Егор нажал на педаль, и авто с визгом рвануло со стоянки. Ой.
Мы помчались по городу с такой безбашенной скоростью, что хотелось схватиться за всё, что попало, тормозить каблуками в пол, а лучше зажмуриться.
– А давайте чуть-чуть помедленнее, пожалуйста, – попросила я.
– Давай, мы на «ты», – напомнил Егор.
– Хоть и на «ты», но помедленнее.
– Не бойся, ты в руках лётчика, – хохотнул он. – Реакция у меня что надо! Я в прошлом военный истребитель, так что всегда не езжу, а низко летаю.
«Уж лучше внимательный биоробот за рулём», – подумалось мне. Я снова вжалась в кресло, забывая, как дышать, когда мы на лихом вираже обошли КАМАЗ и вылетели на проспект.
– Падать некуда, мы на земле! – добавил Егор.
– Зато вмазаться в стену можно с разбегу… – пробормотала я.
Он снова расхохотался и, сжалившись, снизил скорость.
– Ладно уж, но ты привыкай!
«О нет, лучше на маршрутке с джигитом – мысленно парировала я. – Или пешком».
Егор притормозил возле ресторана «Моне», гранитной глыбой раскинувшегося за бамбуковыми зарослями, искусственным японским прудом с обязательным полукруглым мостиком, кувшинками и мелькающими красно-оранжевыми спинками карпов кои. Егор выскочил из авто, подал мне руку и провёл по мостику к застеклённому витражами крыльцу.
Приятная музыка, тёмные портьеры, диванчики, освещение в стиле интим. Немноголюдно. Администратор, девушка с точёной фигуркой, поприветствовала Егора, назвав по имени-отчеству и провела к «любимому столику».
– Тебе здесь понравится, – с видом искусителя сказал Егор, и как бы направляя меня меж столиков, положил ладонь на талию и съехал пониже.
Упс. Показалось? Я чуть ускорила шаг, якобы не поняв, в чём дело.
Администратор указала профессиональным жестом на столик в углу. Я села на чёрный диван, Егор скользнул рядом.
– Как насчёт сета роллов? Вот этого – «Императорского»?
– Почему бы и нет? Хотя это же вроде французский ресторан? – удивилась я.
– По моей просьбе они взяли японца. И не прогадали, – подмигнул Егор и озвучил заказ официантке.
– Ты знаком с владельцем?
– Даже вошёл с ним в долю, когда у них дела пошли не очень.
– А у тебя, кажется, дела идут неплохо, – заметила я.
– О да, – Егор откинулся довольно на спинку дивана, и его рука оказалась слишком близко к моей спине. Вторая потянулась к моему бедру.
Хм… слишком быстро. Я отодвинулась. Он придвинулся. Усмехнулся. Подмигнул мне с намёком:
– Жизнь ведь коротка.
– Но не настолько, – ответила я.
И тут зазвонил служебный телефон. Я подняла, почти с облегчением. Михаил прорычал мне в ухо:
– Виктория! Немедленно возвращайтесь в офис!
– Я занята, извините…
– Я знаю, чем вы заняты! Но у нас форс-мажор! И если сейчас же вы не явитесь в офис, то и вы, и ещё сотня ваших коллег останутся завтра без работы! И я в том числе!
Судя по голосу, удав был явно не в себе.
– Что случилось? – спросила я.
– Приезжайте! Немедленно. Я оплачу такси.
Я положила трубку в недоумении. Пожалуй, если бы не лицо Егора, слишком похожее на урвавшего сметану кота, и если бы не его внезапно игриво-масляная улыбочка, я бы ещё подумала, но теперь я сказала:
– Простите, вынуждена вас покинуть. На работе беда.
– Да наплюй ты на этого придурка! До завтра не умрёт, – заявил Егор, протянул ко мне руку. Провёл по волосам, погладил по плечу. – Оставайся, детка.
– Нет, прости…
– Что прикажешь делать с роллами? – спросил он недовольно.
– Можно съесть и ни с кем не поделиться, – виновато улыбнулась я, пожала плечами и сбежала.
С ума сойти, но, кажется, я испытывала благодарность к удаву. Я перебежала через мостик, села в такси у ресторана и помчалась обратно к нашему бизнес-центру. Когда я вошла я офис, меня встретил Михаил. И впервые он выглядел так, словно ему в голову молния ударила – волосы дыбом, галстук набок, пиджак перекособочен.
– Что случилось? – ахнула я.
– Сервер слетел. Презентацию надо делать заново! Она нужна уже утром! – выдавил Михаил, глядя на меня с таким возмущением и подозрительностью, словно я и организовала этот терракт.
– Так ведь есть бэкап, и черновик на жёстком диске, – сказала я. – Вы же должны это знать! И ребята из Ай-Ти ещё на месте!
– Ну так распечатайте и внесите последние коррективы! – рыкнул он, нервно пытаясь пригладить волосы.
– Ну знаете! – психанула я. – У вас палец сломается на кнопку нажать?! Совсем уже?!
Тут мой взгляд упал на столик с чайными принадлежностями, и я обалдела: ни моей котлеты, ни пампушки, ни половины шоколадок. Вокруг только фольга и бумажки. И разбитая чашка, его любимая, на полу. Ого! Кажется, кто-то сильно нервничал. С чего бы?!
* * *
Я бросил распечатанную презентацию на стол и открыл файл на мониторе. По хорошему, анимацию в последней диаграмме надо убрать к чертям. Да, точно, надо убрать. К чему эта дурацкая мультипликация по многофункциональным торговым центрам и жилым комплексам с нашим оборудованием? Ещё б крокодила Гену вставила, чтоб график поставки насосов на голубом вагоне вывозил. Тоже мне профессионал! Наделала тут! И чем она вообще там занимается с этим яйцеголовым?!
Снова кольнуло где-то в области груди и бросило в холодный пот. Нет, мне совершенно на это плевать! У меня другие приоритеты. У нас завтра такой день – приезжает замминистра, а значит, мы всё-таки получим госзаказ! И отец тоже будет… Госзаказ – это же практически золотая жила и возможность дальнейшего развития, введения отложенных на лучшие времена разработок. Возможно, дополнительное финансирование испытаний.
Как некоторые могут не понимать важности того, что мы делаем?! Нет, она, кажется, вообще ничего не понимает! Уйти ей, видите ли, надо в шесть часов! Была б моя воля, вернул бы крепостное право, общую трудовую повинность и распорядок, как в нашем спортивном интернате: подъём, разминка, пробежка, чай, вместо тренировки – выполнение рабочих заданий, короткий перерыв на обед, и снова тренировка, занятия, тренировка, ужин, душ, сон. И тогда в голове не было бы всякой хрени. Просто когда падаешь от усталости без задних ног, больше не до чего! Спать долго тоже не стоит, чтобы не снилось всякое. Выключился – включился, и на работу. Давно живу в таком режиме, и всё нормально. Бизнес развивается, мозги заняты делом. А если не делом, дорога в спортзал и в парк на пробежку. Нет парка – хоть вдоль трассы, поля, складов, по улице. Бегать можно везде. И в чём угодно. Но я купил квартиру рядом с парком. Там белочки прикольные.
Я взял в руки план проекта расширения завода.
Чёртова котлета лежала и пахла. Даже через закрытую дверь. Я понял – это саботаж! У бабушки котлеты так же пахли. А потом никто так и не научился такие делать. Надо было записать рецепт и подробную технологию изготовления. Сколько раз заказывал в ресторанах, даже в Париже, просил отцовского повара – ничего подобного. Даже сам пробовал приготовить, но это вообще не для протокола.
Я сглотнул слюну и раскрыл страницу с планом строительства. Чёрт! Да чего ж она так пахнет?!
Я подошёл, чтобы налить чаю. Лежит. В пластиковой коробке. И румяная, натёртая чем-то зеленым круглая булка. Не МакДональдс, однозначно. Снова потекла слюна. А я ходил на обед сегодня? Не помню. И выглядели котлеты у бабушки так же – ровные, поджаристые, профессиональные. Чёрт!
Хотя если съем, она и не узнает. Может, выбросил? Да, конечно! Уборщица выбросила. Утром.
Пальцы сами запихнули в рот сочное чудо. Ммм… Боже… Я прикажу ей написать рецепт! Чтобы не утратить технологию. Потом опять жалеть буду… Обожаю котлеты. Лучший друг Ромыч смеялся надо мной в детстве: «Ты за котлеты с пюре родину продашь!» Это смотря за какие котлеты!
Одна секунда удовольствия, и котлеты больше не было. А запах остался. Смешался с её личным запахом и хоть святых выноси. Я бросился к окну, распахнул его. В нос ударило осенней сыростью. Почти как дома, в Питере. Только это не Питер, меня не обманешь. Это дурацкий город, где либо жара и пыль, либо грязь по колено, либо снег по пояс. И всегда пробки. Зимой рядом с офисом даже видел одного на собачьей упряжке. Тоже мне, южная столица. Отвратительный город. И люди хамовитые. Некоторые так вообще!
Оставил окно открытым. Глянул на её стол. Снова кольнуло, да чтоб тебя!
Ручка с розовым пушком, ути. Всё вокруг её стола ещё сильнее пахло ею, этой штрейкбрехершей. Я бы ввёл как пункт трудовой дисциплины полное отсутствие запахов на рабочем месте. Отвлекают! Впрочем, эта несносная Виктория всё равно бы меня вывела. Нашла бы чем! Иногда кажется, что она специально так вкусно пахнет венскими булочками, розовым вареньем и цветами какими-то… И улыбается так… Угу, а сейчас она этому улыбается. В своей безобразно короткой юбке! Чёрт, какого хрена к ней прицепился этот яйцеголовый?! Он точно хочет увести моего секретаря! Не выйдет!
Я принялся наливать чай, а в голову то и дело лезла эта её полоска на бедре между платьем и сапогами. Как наваждение. И тонкие щиколотки. И запястья. А на них что-то так блестит красиво. Представилось, как она наклоняется ко мне, показывая, что исправила в презентации, а я не соображаю ничего. Потому что этот запах! Шейка нежная. Ушко. И в голове у меня ни одной мысли, кроме… А теперь она наклоняется рядом с этим кретином?! Бросило в холодный пот и в жар одновременно. Желудок настойчиво потребовал добавки. Я запихнул плитку шоколада в рот почти целиком. Я ем шоколад, потому что знаю: им питаются полярники, он полезен при стрессе, так как содержит теобромин, фенилэтиламин, кофеин и каннабиноиды, а триптофан способствует выработке эндорфинов. Прожевал быстро. Не помогло.
Зато воображение работало безотказно, как вирусная программа в компьютере: вот она наклоняется к Доброву, он смотрит на неё, и… Так всё живо представилось, что я поставил чашку мимо стола. Послышался мерзкий звон. На полу черепки и коричневая лужа. О нет, это же моя чашка! Вычту у неё из зарплаты!
Я рванул в свой кабинет. Сел, снова открыл план и чертежи. Такое впечатление, что в первый раз вижу. Нифига не соображаю.
Зашла Полина.
– Михаил Валерьевич, у нас всё готово. Я сделала, как вы просили, переслать Виктории или вам?
– Мне, – мрачно ответил я.
– А Виктория где? Я смотрю, она вашу чашку разбила? Но уборщица уже ушла. Ей придётся самой пол вытирать.
И тут меня взорвало:
– Не лезь не в своё дело! У тебя есть обязанности?! Выполняй!
– Извините, Михаил Валерьевич, – обиделась Полина и скрылась.
Она тоже меня бесит. Решила, что если я помог ей перебраться в Ростов из Питера, потому что врачи велели её ребёнку срочно поменять климат на более сухой и жаркий, то у меня к ней особое отношение. Женщины вообще такие. Подумаешь, заказал грузоперевозку для её мебели, оплатил аренду квартиры первые три месяца. Я оформил это на компанию. И налоговые льготы по ипотеке. Я ради её мелкого подсуетился – понятно же, что загнётся со своими лёгкими в Питере. Но Полина, кажется, поняла всё иначе и теперь регулярно пытается влезть в душу и в постель.
Набрал Алису по внутреннему.
– У нас всё по плану?
– Да, Михаил Валерьевич, – сдавленно сказала она, – только мимы ещё не приехали с гастролей. Никак не могу с ними связаться.
– Значит, сама сценки показывать будешь! – рявкнул я. – Неужели трудно нормально всё подготовить?! У тебя три месяца было!
– Я подготовила, но…
– Если завтра снова услышу твои «но» и оправдания, вылетишь с работы. Имей в виду! – я хлопнул трубкой по аппарату. Ладони у меня были влажные. Кажется, меня кроет. Снова представилась Виктория. Вся такая лёгкая, большеглазая, улыбчивая… И с этим. Укрыло ещё сильнее. Не понимаю себя. Это нонсенс! У меня госзаказ на носу. И контракт с французами. Ведь всё хорошо. Но пульс шумел в ушах, словно я с парашютом прыгнул. И она с этим самовлюблённым казановой, лётчиком-налётчиком! Кровь ударила в голову, и я в злости смёл со стола все папки.
Нет, всё, надо это прекращать! Но как? Да как на пожар!
Я вышел в приёмную. Потом в коридор. Из бухгалтерии выскочила Лизочка, увидела меня, скользнула по стенке и юркнула в соседнюю дверь. В мозгу пульсировало. Виктория должна вернуться. Немедленно. Я зашёл в серверную, подошёл к серваку и нажал на кнопку RESET. Я сошёл с ума? Нет. Всё равно всё копируется на бэкап.
Влажными руками достал телефон из кармана и ткнул на кнопку быстрого набора.
– Виктория! Срочно приезжайте. У нас форс-мажор. Я оплачу такси, – произнёс я хрипло, глядя на то, как перезагружается сервер.
