Марат Александрович Чернов
Создатели монстров
– Ладно, чёрт с тобой, – простонал Петро, жалобно глядя на своего коллегу, – я приду вечером с бутылкой и учти: чтобы всё к этому времени было уже кончено!
С таинственным видом он поспешно удалился, а Волков, несколько заинтригованный, подошёл к столу и вскоре понял, в чём была причина столь непонятного поведения своего собутыльника. На столе лежало нечто, что он не ожидал увидеть даже в этих застенках. Он так и не узнал, что это: шутка природы, аномальное явление или результат неудачных экспериментов военных медиков, о которых ходили самые неправдоподобные слухи. Но то, что он увидел, по крайней мере, казалось неземным, необъяснимым и нереальным.
Это были мальчик лет пяти с красными глазами и детёныш зверя неизвестной породы, нечто среднее между волком, медведем и гиеной, тела которых были соединены прочной пуповиной, или чем-то вроде этого, тянувшейся от левого бока туловища ребёнка и перераставшей в правый бок зверёныша. Можно было бы сказать, что она соединяла их как сиамских близнецов, если бы столь разительное отличие этих двух особей как видов не было налицо. Собственно, один из них был человеком, или казался таким на первый взгляд, а второй – чудищем какой-то неизвестной породы. Видимо, жуткая тварь была заранее усыплена, но могла проснуться в любой момент.
Впрочем, и мальчик был не прост – альбинос с красными глазами, как выяснилось, умевший говорить так изысканно и убедительно, как не могут и некоторые из мудрейших учёных мужей, и этот его талант раскрылся довольно быстро.
– Мы знаем, что ты хочешь нас сжечь, – произнёс он слабым детским голосом, устремив на него гипнотический взгляд немигающих красных глаз, который заставил Волкова на время забыть о шприце с ещё одной дозой сильного снотворного, который он держал наготове в руке. – Но прежде чем ты это сделаешь, позволь кое-что тебе объяснить…
В тот день маленький альбинос предложил ему сделку, и Волков согласился на неё пойти. Однако справедливости ради надо сказать, что он ещё долго сомневался, прежде чем прийти к окончательному решению.
Странный белокурый ребёнок осмотрелся и сказал с заметным удовольствием в голосе:
– Никогда ещё не чувствовал себя так уютно, как здесь!
Изумлённый Волков не был уверен, что чувствует себя так же, но промолчал.
Альбинос указал на пуповину, соединявшую его с чудищем, и заявил:
– Это нам мешает. Не мог бы ты её убрать?
– Что это за тварь? – спросил Волков, указав на зверя.
– Не думаю, что это самый простой вопрос из тех, что я слышал, хотя на большинство из них я мог бы ответить. Я знаю многое из того, что уже было и что должно случится, но этим вопросом ты ставишь меня в нелёгкое положение. Даже не знаю, как тебе объяснить – назови его моим братом, сиамским близнецом или генетической мутацией, и всё равно не будешь предельно близок к истине. Скажу одно, мы с ним слишком близки. Ну, а сам факт нашего появления на свет смогут объяснить, наверно, только акушеры. Помнится, все они были в каких-то забавных костюмах и масках. Тебя случайно вместе с ними не было? – Мальчик ехидно засмеялся.
– Знаешь, если бы я был верующий, я бы сказал, что вы не от мира сего.
– Но ты же не верующий, – уверенно ответил малыш, сверкнув красными, словно кровь, глазами. – Я вижу тебя насквозь. Ты не веришь ни во что, кроме науки. Но твои взгляды отличаются от обычных и стандартных. Именно поэтому тебя держат здесь, в этой темнице, а ведь она не для тебя.
Волков гордо выпрямился во весь рост:
– Да, это правда! Эти ублюдки считают себя умнее других, а таким, как я не дают и глотка свежего воздуха.
– Я знал, что встречусь с тобой. Поверь, удача нам улыбнётся, если ты пойдёшь мне навстречу. Я помогу тебе убрать с дороги всех твоих врагов, и знаешь, кто будет первый?
– Кто? – с жадностью спросил Степан. – Кто он?
– Прошу тебя, исполни нашу просьбу, – мальчик снова указал на пуповину.
Волков не стал долго медлить, быстро собрал нужные инструменты, ввёл местную анестезию и сделал эту не столь сложную для него операцию буквально за пять минут. Его странные пациенты перенесли её спокойно и безмолвно, словно вообще не чувствовали боли. Несмотря на видимое неудовольствие маленького альбиноса, Волков не преминул позаботиться о мерах собственной безопасности, посадив его мохнатого и зубастого братца на цепь – острые клыки, торчавшие из пасти гиеноподобной твари не вызывали в нём особого доверия.
– Ну и кто он, мой враг? – спросил Волков, когда всё было кончено.
– Он скоро зайдёт к тебе в гости. Он ужасный сплетник и поверь, может помешать нашему сотрудничеству. Стоит ему узнать о том, что ты сделал, и твоей и без того шаткой карьере придёт конец.
– Петро? – догадался Волков. – И что мне делать? Не стану же я…
Альбинос выразительно перевёл взгляд в сторону, указав на печь. Мальчик, аккуратно перевязанный после операции, сидел на металлическом столе, беззаботно болтая ногами в воздухе, однако он совершенно не был в тот момент похож на тех детей, кто в его возрасте играет в игрушки. Мохнатая тварь к тому времени очнулась и, почувствовав на себе ошейник и прочную цепь, ощетинилась и попыталась сбросить её с себя, но не смогла это сделать и громко пугающе взвыла.
– Или он, или Мы, – с удивительной для детского голоса твёрдостью произнёс альбинос. – Разве ты не понял, что сейчас решается и твоя судьба? Знаю, что ты в сомнении, но я могу тебе в этом помочь. Смогу ли я убедить тебя, если расскажу несколько событий из твоей жизни, о том, чего не знает никто, кроме тебя. И тогда, может быть, ты поверишь, что нам стоит довериться…
Вечером Волков подготовился к встрече, но всё его нутро трусливо дрожало при мысли о том, что он собирается сделать. Он долго нервно мерил шагами помещение крематория, стараясь не смотреть на печь. С одной стороны было так просто избавиться от красноглазого и его мохнатого жуткого друга, но всё сильнее им овладевала одна мысль, что эти двое, возможно, неспроста появились в его жизни. Он бы хотел предвидеть всё, что случится в дальнейшем, но прежде он должен был решить дилемму: остаться ли ему тем, кем он был, или попробовать всё изменить, рискнув своей жизнью.
«Он твой враг, – настырно звучал голос красноглазого дьяволёнка-искусителя у него в мозгу, – или он, или мы!»
«Да кто он такой, этот Петро!» – вторил ему другой голос, принадлежавший уже не альбиносу, а тому второму Я, которое дремало где-то глубоко в его сознании, но теперь очнулось и заголосило так упорно и назойливо, как никогда ранее.
Один из этих, кто упрятал его сюда, точно в карцер. Один из тех, кто снабжает его далеко не лучшей работой и хуже того, следит за тем, чтобы он её исправно выполнял, а если не выполнит, то уж будьте уверены, настучит без зазрения совести. Вот оно, то звено, которое навсегда удержит его в этой беспроглядной рутине, если он не предпримет ничего в ответ.
Нет, уж простите, но разговор предстоит серьёзный! Волков не стал бы клясться на крови, что в этот вечер он поднимет руку на своего коллегу по грязной работе, но на всякий случай припрятал в тени металлического стола для секций всё самое тяжёлое, прочное и остро заточенное, что смог найти в близлежащей подсобке. Это были необходимые вещи на случай пожара: лом, лопата с киркой и несколько молотков. Красноглазого и его мохнатого «братца» он спрятал там же, в небольшом тёмном помещении, как ему показалось на тот момент, самом укромном для этих двух поразительных существ.
Ему пришлось ждать недолго, когда он услышал шаги Петро, отдававшиеся в тишине крематория гулким эхом, но через секунду Степан обомлел – такого поворота событий он не ожидал. Петро явился не один, но хуже того, он притащил с собой не кого-нибудь, а собственную пятилетнюю дочь, которая жила с его семьей в общежитии научного объекта.
Намерения Петро были ясны: он сразу шмыгнул к печи и сообразил, что Волков никого не сжигал. Печь была начисто выдраена от золы и холодна, как кафель на стенах. Дочка санитара тихо устроилась на стуле, играя с куклой; девочку как будто совсем не волновало, куда её привели и что она здесь делает.
– Ну что, студент, отлыниваем от дела? – прохрипел санитар, очевидно, крайне недовольный тем, что Волков не выполнил последний заказ. – Почему ты ещё их не сжёг? Это нужно было сделать срочно.
Кулаки Степана непроизвольно сжались, но он ответил, как можно более любезно:
– К чему такая спешка? Может, сперва опрокинем по стаканчику?
– Ладно, – санитар нехотя извлёк бутылку из объёмного внутреннего кармана своей робы и, не глядя на дочь, поставил на стол.
Разлив водку по стаканам, они чокнулись, выпили и расселись по разным сторонам железного стола. Все инструменты, приготовленные Волковым, оказались прямо у него под рукой, но он всё ещё не торопился пускать их в ход.
– Зачем привёл дочь? – спросил Степан, пряча понемногу закипающую в нем ярость за нелепой улыбкой.
– А тебе-то что? – огрызнулся Петро грубо и бескомпромиссно, как всегда во все подобные вечера. – Пусть посмотрит, чем мы тут страдаем, а, может, и поучится. Девать её, видишь ли, некуда, так что извини. Нам она не помешает… Ты лучше скажи, чего тянешь с этими?
– Может, ещё по одной?
– Давай, – недолго думая, кивнул санитар.
В отличие от своего бесшабашного коллеги, второй стакан Волков всего лишь пригубил. Он ожидал, что санитар заметит и возмутится от такого хамства, но, к его удивлению тот, казалось, не обратил на это ни малейшего внимания.
– Ну так чего, может, тебе помочь? – предложил он, заметно подобревшим тоном. – Думаю, ты по молодости просто боишься таких вещей, мандраж берёт, студент. Ничего, привыкнешь!
– Это человек, – коротко ответил Волков.
– Чего? – переспросил санитар. – Ну-ка, повтори, я не расслышал.
– Мы собираемся убить человека. Кроме того, ребёнка. Он такой же, как твоя дочь, ему, может быть, ещё нет и пяти лет, совсем малыш.
– Знаю, но у нас есть приказ. Ди-рек-тива, – важно продекламировал он по слогам, подняв вверх указательный палец и погрозив им Степану. – Мы должны это сделать, студент. Но прежде мы тяпнем. Наливай!
Волков наполнил ему третий стакан, а сам встал во весь рост, занеся над головой санитара тяжёлую кирку.
– Мне очень жаль, но этого мы не сделаем, – выкрикнул Степан, заставив вздрогнуть девочку. – А теперь проваливай, но сначала поклянись, что это останется нашей общей тайной.
Несколько секунд санитар таращился на него налитыми кровью глазами, вылезающими из орбит, затем из его глотки вырвался какой-то нечеловеческий остервенелый рёв, и, уклонившись от кирки, он навалился на Степана всем весом своего грузного тела, однако, край стола на время преградил ему путь, и Волков увернулся от его хватки. Это дало ему время размахнуться киркой и нанести первый удар. Однако он оказался или неточен или слишком слаб – кирка, выскользнув у него из рук, отлетела в сторону, а санитар продолжал надвигаться на него, расставив свои огромные пятерни, будто грабли. В ход пошла лопата, но и она не закончила дело, оставив лишь один слабый след где-то в области живота его противника. Санитар, изловчившись, отобрал у него лопату и обрушил её в свою очередь на Волкова. Однако тот, не теряя времени, уже вооружился длинным острым ломом, и они подобно двум средневековым разьярённым воинам скрестили свои орудия с оглушительным лязгом.
Волков не помнил, сколько времени продолжалось это побоище – час или всего минуту, но он запомнил тот момент, когда он, выбив лопату из рук опьяневшего санитара, нокаутировал его ударом лома по черепной коробке. В тот момент он окончательно потерял над собой контроль, а когда очнулся, то увидел своего соперника в луже крови, всё ещё хлеставшей у него из головы и живота, – раны оказались несколько глубже, чем он ожидал. Кроме того, одна из них оказалась смертельной.
Он не смог бы забыть никогда лица маленькой девочки, смотревшей в глубоком шоке на смерть своего отца. И, конечно, был незабываем насмешливый издевательский взгляд красных глаз маленького человечка, стоявшего в стороне и наблюдавшего за всем происходящим уже неизвестно сколько времени. Судя по всему, альбинос не пропустил ни одной детали из всего, что проиошло в крематории. Но что с того, он ведь и был, по сути, главный зачинщик этого действа.
– Я знал, что так будет, – хладнокровно произнёс маленький злодей. – А теперь остаётся только расчленить – и в топку!
Теперь, спустя по меньшей мере пятьдесят лет эта печь осталась всё такой же чёрной, глубокой и холодной, как в тот вечер, перевернувший всю его жизнь. Она словно ждала свою новую жертву. Ещё несколько обрывков воспоминаний, словно назойливые кровососущие твари, кружились в его памяти. В ту ночь Волков поработал на славу. В присутствии остолбеневшей и потерявшей, видимо, от шока дар речи дочери, он расчленил тело санитара и предал его огню. Без скорби, сожаления и молитв. Жалость была чужда этому месту, так осталось и по сей день.
– Что делать с ней? – покончив с санитаром, спросил Волков, чувствуя, что совершенно обессилел физически и душевно и больше не способен сам решать чью-то судьбу.
– Оставь нас ненадолго одних, – ответил альбинос.
Когда Волков вернулся через несколько минут в крематорий, то, к своему удивлению, застал сиамских близнецов одних. На полу валялась кукла девочки, а рядом с ней – горстка тёплого пепла. Так он узнал ещё об одной способности альбиноса и впервые по-настоящему осознал, кому он сохранил жизнь.
Некоторое время Волков был словно погружён в транс под тяжестью воспоминаний, когда что-то внезапно вырвало его из этого тёмного полусна, как при выводе из гипноза срабатывает команда гипнотизёра: «На счёт три откройте глаза!»
В тишине прозвучал тихий металлический шум, словно в воздухе зашуршали тысячи стальных иголок. Что-то начало проявлятся в пустоте, точно изображение на проявленном негативе. Вначале один огромный устрашающий силуэт, затем второй, помельче, вопящий и болтающий в воздухе всеми четырьмя пухлыми конечностями. Наконец, полностью материализовавшись, Фантом с какой-то брезгливостью швырнул Мецената к ногам профессора.
Меценат кричал больше от ужаса, хотя на его спине и боках из-под распахнутого, разодранного халата виднелись глубокие раны – когти Фантома впивались в его жирную плоть на глубину нескольких сантиметров, и это было более чем ощутимо особенно теперь, после их совместного перелёта в пространстве. Закончив визжать и, казалось, немного успокоившись, он поднял голову и застыл на месте при виде Волкова, с удивлением и восторгом взиравшего на него сверху вниз.
– Профессор?..
– Да, вы правы, мой дорогой! Если не ошибаюсь, сам Меценат собственной персоной?
В ответ Стоцкий разразился отборной бранью, но очень скоро снова угомонился и затих.
– Что случилось? – проговорил он слабым дрожащим голосом.
Профессор ответил не без тени плохо скрываемой радости, с какой он смотрел на жалкое тело олигарха, тщетно пытавшегося встать с четверенек:
– Примерно то же, что и с теми пилотами истребителей, которые пропали без вести. Помните ваши слова насчёт транспортировки смертельных вирусов в будущем?.. Это было впечатляюще! Но теперь вы поняли, каково это пережить на самом деле? Мне интересно узнать ваше мнение как «естествоиспытателя». Расскажите, мой друг!
– Хренов ботаник… – Меценат захрипел, брызжа слюной.
– Ну-ну, успокойтесь, будьте мужчиной, – профессор, склонившись над ним, похлопал его по плечу, явно вне себя от восторга.
– Ублюдок, ты грохнул мою… девку!
– Господин Меценат, я никого не убиваю, тем более, женщин. Я и сам вдовец, так что…
Меценат умолк на несколько секунд, будто не в силах переварить услышанное, но вскоре завопил с удвоенной силой:
– Чего ты хочешь, урод?!
– Чего хочу? – Взгляд профессора стал чрезвычайно серьёзным и даже угрожающим. – Это просто. Отправить тебя туда, откуда ты не вернёшься.
Профессор сделал короткий жест Фантому, и Меценат не успел опомниться, как снова ощутил когти чудища глубоко в своей мясистой плоти. В этот момент в каком-то смысле закончилась одна из глав его жизни, но не насовсем…
Оценить все прелести или неудобства перелёта в некоем измерении пространства в объятиях существа, чьи когти впиваются в пассажира как ножи, довольно сложно отчасти потому, что это происходит за долю секунды или даже меньше, после чего транспортируемый оказывается там, Откуда-он-не-вернётся.
Судя по всему, это тем более обидно, что он остаётся в живых. Он не попадает в рай или в ад, на другую планету или в далёкую галактику, а всего лишь в одну из самых излюбленных с точки зрения Фантома точек на родной планете. Почему его выбор пал именно на неё известно, очевидно, лишь ему одному.
Это не лотерея, а, скорее, самая главная неудача, поскольку более излюбленных мест у него просто нет. Собственно, это крошечный необитаемый остров, представляющий собой не более, чем поросшее слабой растительностью жерло дремлющего вулкана. Из живых существ, обитающих на нём к тому времени, как туда попали первые невольные «пассажиры» Фантома, были только крысы и змеи, размножившиеся там в несметном количестве.
По-видимому, Меценату было суждено стать последним из людей, кто нашёл убежище в этом неприветливом логове, которое издавна не пользовалось доброй славой у путешественников и моряков. Но это было только начало его злоключений.
13
Савва Багров очнулся от странного смешанного ощущения – чувства какого-то подобия домашнего уюта и тревожного предчувствия своего конца. Медленно, но верно до него дошло, что он проиграл схватку; ему не помогли ни столовый тесак, ни молоток для отбивных.
Некоторое время перед глазами у него всё плыло, но постепенно преобразовалось во вполне чёткую картину: он сидел за широким круглым столом, перед ним был столовый прибор и бокал, наполненный чем-то, похожим на красное вино. Напротив – пустое кресло, на столе всё то же самое, будто кто-то собирался отметить долгожданную встречу. Подсвечник с горящими свечами был явно не к месту хотя бы потому, что намечающийся званый вечер был отнюдь не самым ожидаемым, и Савва совсем не хотел бы принять в нём участие. И, кроме того, оказалось, что его руки надёжно привязаны прочной верёвкой к подлокотникам кресла, на котором он сидел. Это было похоже на что угодно, но только не на гостеприимный приём.
Багров попытался осмотреться, но тут же почувствовал сильную боль в затылке, видимо, его огрели чем-то тяжёлым, и у него возникло неприятное подозрение – уж не тем ли самым молотком для отбивных?
Спустя минуту он почувствовал запах жареного мяса – в другое время этот запах мог бы вызвать в нём только хорошие приятные мысли, но в свете всего происшедшего ему внезапно стало дурно. Его самочувствие отнюдь не улучшилось, когда он услышал шаги и увидел альбиноса, торжественно поставившего на стол блюдо, от которого исходил дурманящий аромат жаркого. Вскоре на тарелке перед Саввой оказался жирный кусок свежезажаренного мяса. Альбинос взмахнул ножом и ловко освободил от пут правую руку пленника, позволив ему принять угощение.
Расположившись напротив, красноглазый натянуто улыбнулся:
– Прошу принять мои искренние извинения за грубость, но вы были настолько неадекватны, что мне пришлось вас оглушить. Иначе вы бы меня просто убили, – и он засмеялся неприятным отрывистым смехом.
Неожиданно улыбка начисто исчезла с его лица, словно оно сменило театральную маску. Теперь это было лицо, казалось, полностью лишённое эмоций. Одно время всё его внимание было поглощено трапезой: следуя этикету, с помощью ножа и вилки он быстро расправился с отборным куском жареного мяса, запив его содержимым своего бокала.
После этого хозяин снова испытующе воззрился на Багрова. За всё время тот не притронулся ни к чему, что находилось на столе, у него просто не нашлось на это ни малейшего желания.
– Что с вами, пропал аппетит? А у меня наоборот, готов съесть слона. И выпить реку. Пейте, это неплохое вино.
Багров несмело взял свободной рукой бокал из переливающегося всеми красками хрусталя и поднёс ко рту. Ещё не успев сделать ни глотка, он уловил странный запах красной жидкости; его рука дрогнула, и Савва расплескал её на белой скатерти стола.
– Чёрт, это же кровь!
– К сожалению, и о слоне, и о реках, и о вине я знаю лишь понаслышке или видел на картинках доступных мне книг. Чем богаты, тем и рады, мой друг.
– Я тебе не друг! Чего тебе надо, ублюдок?!
– Вы меня огорчаете, я принял вас как гостя, а вы повели себя, как варвар.
– Я не гость, я в плену, чтоб тебя!..
– Профессор не на шутку запугал вас, неправда ли? Он представил нас едва ли не жестокими монстрами из Преисподней, которых нужно держать взаперти, – глаза альбиноса вспыхнули двумя раскалёнными угольками, их цвет стал уже не ягодно-красным, а почти чёрным. – Если бы он знал, как он неправ, – прошипел он сквозь зубы.
– Что это за мясо, – с отвращением спросил Савва, отталкивая от себя тарелку, – уж не человечинка ли, а?
– Я слышал, что это мясо из вашей столовой там, наверху, – тихо ответил альбинос. – Что до «вина», то лично мне оно попросту жизненно необходимо в силу некоторых биологических отклонений.
Багров промолчал, этот ответ его слегка обескуражил.
Хозяин подземелья сменил тон на доверительный:
– Послушай, я давно нуждаюсь в союзнике. Мне нужно выбраться отсюда на свободу, за это я мог бы много тебе дать. Ты мог бы стать обеспечен до скончания лет.
– Почему профессор держит вас здесь? Что это за зверь на цепи и какого чёрта он советуется с эти оборотнем? Что у вас за тайные дела?
В этот момент из глубины подземелья донёсся протяжный рёв, словно чудище подало голос в ответ на череду этих вопросов.
– Он проголодался, – произнёс альбинос и хитро покосился на Савву
– Может, отдать тебя ему на ужин, тогда всё и узнаешь!
– Что вы за отродья?!
Изо всех сил Багров попытался высвободить левую руку, но это было не так-то просто даже при помощи правой.
Внимательно наблюдая за ним, альбинос поигрывал в руке мясницким тесаком, – заметив это, Савва решил быть осторожней и приостановил попытку вырваться. Он понял, что следует быть хитрее, поскольку прямые действия совершенно точно ни к чему путному не приведут.
– Хорошо, может, мы договоримся? – сказал он, отводя взгляд от пугающих глаз хозяина.
– Так ты не хочешь пообщаться с моим голодным собратом?
– Нет, уж лучше с тобой.
Альбинос рассмеялся каким-то диким яростным смехом.
– Так вот, слушай, профессор порассказал тебе немало баек, но он знает не больше, чем ты. Он знает лишь то, что внушаю ему я. Но всё это – неправда. Я объясню тебе суть вещей. Профессору скоро придёт конец, и то, что я закрыт здесь за семью замками уже имеет мало значения. У меня есть друзья, и скоро зазнавшийся старик попадёт в их сети. Но после этого мне понадобится не человек, а сущий изверг, который сможет составить мне компанию в той миссии, что ждёт меня на воле. Этим компаньоном можешь стать ты. Тебя ведь учили убивать, не правда ли?
– Что ещё за чертовщина? На что ты расчитываешь?
– Ну, об этом пока рано говорить. Вижу, тебя слегка смущает зверь там, в гостиной.
– Это что, и впрямь мозг вашего предприятия? – язвительно спросил Савва.
– Нет, это не мозг, – усмехнулся альбинос. – Должен сказать, у меня с ним нет ничего общего. Сомневаюсь, что профессор в курсе. Покровитель не он, Покровитель – это я!
– Это какой-то бред, – проговорил Савва, чувствуя, что от всего вышесказанного у него скоро поедет крыша. – И что должен делать я?
– Ты ведь начальник охраны? Расскажи, как выбраться отсюда?
Савва нервно ухмыльнулся:
– Это невозможно. Ты не сможешь, замок запрограммирован на отпечатки пальцев профессора и по-другому эту дверь не открыть. Я знаю эти двери на подземных ярусах, тут всё продумано и фомкой их не взломаешь.
– Замок настолько сложен?
– Чтобы открыть его, нам бы понадобился профессор или хотя бы его рука, но у нас её нет, верно?
– Это именно то, что я хотел услышать от тебя в первую очередь, – холодно произнёс альбинос, – а дальше посмотрим.
Савва посмотрел на потную ладонь своей правой руки, с досадой подумав о том, стоило ли ему вообще в своё время устраиваться на работу на этот злополучный научный объект.
– Я предлагаю сделку, – сказал альбинос. – Ты поможешь мне, я помогу тебе.
Савва подумал о профессоре: он всё ещё хотел бы добраться до коварного старого «дятла», чтобы своими руками вытрясти из него всю его дурь. С другой стороны, у него была малоприятная перспектива остаться здесь, в подземелье в обществе двух жутких существ, желание которых выбраться наверх казалось столь же резонным, сколь и подозрительным.
Жажда мести и страх перед бескомпромиссными обитателями подземелья пересилили, и он ответил:
– Ты хочешь выбраться наверх? Это будет очень сложно, объект под контролем компьютерной системы наблюдения, а она сейчас в руках ФСБ и полицейских. И двери, главное, двери – они реагируют на отпечатки пальцев сотрудников…
– И в том числе, твоих?
– И моих тоже, – кивнул Багров, – кроме той, что ведёт отсюда.
– Да, и это самая главная преграда для нас, но, может быть, вначале мы попробуем это проверить? Поверь, стоит мне только увидеть солнечный свет, и я стану в сотни раз сильнее.
Савва скептически оглядел фигуру альбиноса. Крепкий, высокий мужчина за пятьдесят в старомодном френче, но не более того. О чём он грезит? Возможно, он и умеет читать мысли, но в существование каких-то иных его способностей пока верилось с трудом. Поверить можно было лишь в его запредельное вожделенное желание выбраться из глухого подземелья.
Альбинос перерезал верёвку на левой руке Саввы и, пригрозив ему тяжёлым тесаком, указал ему в конец коридора. Спустя некоторое время они подошли к двери, ведущей наружу из подземных апартаментов. Багров прижал ладонь к панели электронного замка, но дверь не открылась. Он повторил попытку, и снова безрезультатно.
– Нет, это бессмысленно, – сказал он. – Эту дверь всегда открывал только профессор?
– Да, за те пятьдесят лет, что я его знаю, он никому не доверял её открыть, – ответил альбинос. – Он был единственным из живых людей, кого я знал.
– То есть остальные были мёртвыми, – саркастически уточнил Багров и тут же почувствовал, как остро заточенное лезвие мясницкого тесака уткнулось ему в спину.
– Прошу больше не шутить на эту тему. Уяснил?
Сжав зубы от боли, Савва закивал головой.
Погружённый в какие-то раздумья, альбинос медленно направился обратно в сторону гостиной. Внезапно подземелье вновь огласил леденящий кровь, вызывающий рёв косматого чудовища, рвущегося с цепи.
14
В четыре часа утра Железный, вздремнув не более двух часов, миновал услужливо раскрывшуюся перед ним бронедверь и бодрым размашистым шагом вошёл в центральную комнату охраны на первом ярусе научного института, застав там Ильина и Соколова, которому в эту ночь тоже особо не спалось. Ильин, заняв накануне пост дежурного, как и было условлено, не выдержал у мониторов наблюдения и получаса, благополучно проспав до самого появления Соколова около четырёх утра. Само собой, он и не собирался признаваться, что проспал всю ночь и убеждённо заверил Соколова, что за всё время дежурства, конечно, не сомкнул глаз, но не заметил ничего странного. Охранник из команды Багрова, остававшийся в комнате вместе с ним, видел, как его начальник вместе с профессором ночью проследовали в направлении подвала, скрывшись в вечно царившей там мгле, но у него и в мыслях не было связать это с чем-то из ряда вон выходящим, и он, конечно же, даже не заикнулся об этом ни полицейским, ни чекисту.
– Что происходит на мониторах? – спросил Железный.
– Пока ничего интересного, всё тихо, сотрудники, следуя местному распорядку, начнут спускаться на нижние этажи только после семи утра, – ответил Соколов. – Вот только не можем найти начальника местной охраны Багрова, как в воду канул.
– Мне нужен профессор, – резко сказал чекист.
– Профессор?.. А, вот он, – лениво подал голос Ильин, указав на монитор.
Видеокамера и впрямь зафиксировала, как Волков медленно шёл по одному из сводчатых коридоров подземного комплекса института.
– Вроде бы на первом ярусе «подземки», – уточнил Соколов. – Значит, он недалеко от так называемого «зверинца».
– Проклятое место! – простонал Ильин. – Здесь и днём не видишь солнца. Начальник, сейчас день или ночь?
– Сейчас утро, скоро рассвет, – ответил Глеб. – А ты прав, Федя, здесь довольно мрачно.
– Он куда-то исчез, – прокомментировал Соколов, следивший за профессором.
– Далеко не уйдёт, – сказал Железный, направляясь к выходу из комнаты охраны. – Парни, следуйте за мной. Настало время выбить из профессора правду!
– Журналюг звать? – спросил Ильин.
– Ребята легки на помине, – опередил ответ Железного Соколов, указав на монитор, в котором промелькнули две знакомые фигуры репортёров. – Они зачем-то спустились на второй этаж «подземки», ну и проныры!
– Отлично! – завопил в каком-то диком возбуждении Ильин. – Сейчас поджарим яичницу с сосисками в виде профессора, а журналюгами приперчим!..
– Что ж, журналисты нам не повредят, – ответил чекист. – Особенно один из них, готовый порвать профессора на мелкие охотничьи колбаски, тот, который рядом с толстяком…
Полицейские весело загоготали, когда Железный, смерив их строгим взглядом, добавил:
– Хотя, нет. Лучше их пока держать на расстоянии.
Чекист и двое полицейских спустились в сектор А подземной части института, предвкушая, что вот-вот схватят профессора, но тот бесследно пропал.
– Мы не могли его пропустить, тут одна дорога к лифту, – с досадой сказал Железный. – Он где-то здесь. Тут много помещений, есть где спрятаться. Вот только не люблю я играть в догонялки на научных объектах!
– Мы его найдём! – рявкнул Ильин, выхватывая из кобуры пистолет.
– Только без крови! Что вы за опера, если не можете справиться со стариком без оружия?
– Старик-то непростой, – ухмыльнулся Соколов, – но вы правы, товарищ капитан. Обойдёмся без пальбы, если только он не выкинет ещё какой-то фокус.
Они быстро прошли мимо клеток с животными: собаками, крысами и обезьянами, потревоженно метавшимися, лаявшими, вопившими и пищавшими.
Глядя на них, Соколов сказал, неожиданно перейдя на «ты»:
– Глеб, если тебе удастся засадить этого старого живодёра в тюрьму, я буду считать тебя лучшим спецагентом госбезопасности.
– Не волнуйся, он уже там! – коротко ответил Железный. – Но у него слишком большая КПЗ. Где же он может быть?
– В конце первого сектора есть зал для экспериментов, – подал голос Ильин. – Может, он там?
– Точно! И с чего бы это ты такой догадливый? – съязвил старший лейтенант.
– Одна из камер наблюдения установлена в этом зале. Я теперь знаю всё это заведение сверху донизу.
