Мара Вульф
Египетские хроники. Скипетр света
К сожалению, фотографии мистера Армитеджа слишком часто мелькают в соответствующих социальных сетях, чтобы я не имела представления о том, кто он. Не будь вчера на улице так темно, я бы его узнала. Вот только интересно, что он забыл на Честнат-стрит в Бикон-Хилле. Именно в тот момент, когда там находилась я. Я и демон. Если верить Instagram[2] этот парень предпочитает окружать себя всемирно известными топ-моделями или актрисами и устраивать дикие оргии. Он определенно не играет в Супермена и не спасает попавших в беду дев. Но хотя бы крылья прячет, чего я не ожидала от позера вроде него. Остается вопрос: почему Азраэль слоняется по нашему поместью и ведет себя тут как полноправный хозяин?
– У вас тут интересная коллекция. – Он разглядывает маленький позолоченный ящичек в стеклянной витрине. – Наследие Рамзеса II, – правильно идентифицирует ее ангел. – Шкатулка для драгоценностей его любимой супруги?
Он снова скользит взглядом по мне, а я стараюсь не дрожать. Непохоже, чтобы ангел собирался наброситься на меня и вырвать душу из тела. Еще нет. Нужно расслабиться, пока не выясню, что он задумал.
– Зачем вы спрашиваете, если и так знаете?
Холод гладкого мраморного пола ползет вверх по моим ногам. Теперь мне жаль, что я не послушала Гарольда и не переоделась во что-нибудь другое. Не в платье, конечно же. Этого мужчину лучше всего встречать в доспехах.
– Это одно из украшений, которые лежали в шкатулке? – Он переходит к следующей витрине.
Здесь мы храним любимые находки Малакая. Это последнее, что осталось после раскопок, которые наша семья финансировала в Египте в начале двадцатого века. Бо́льшая часть из них уже возвращена, а эти улетят в Каир в тот день, когда брат умрет. Так он решил. До тех пор Гарольд время от времени возит Малакая мимо них на инвалидной коляске. А иногда, когда хорошо себя чувствует, он часами рассматривает их и наслаждается.
– Да, – признаю я, потому что нет смысла скрывать от бессмертного то, что ему и так давно известно. – Чего вы хотите от меня, мистер Армитедж? Полагаю, вы явились сюда не для того, чтобы любоваться нашими семейными реликвиями.
Он вновь поворачивается ко мне и убирает руки в карманы черных классических брюк. Под проницательными глазами я отмечаю узкий надменный нос и высокомерно вздернутый подбородок. Пиджака на нем нет. Плечи широкие и сильные. Белая рубашка плотно облегает четко очерченную грудь и узкую талию. В отличие от меня, Азраэль до смешного много усилий потратил на свой внешний вид. Закатанные рукава открывают взору татуировки на предплечьях. Длинные полосы разной толщины исчезают под тканью, и я готова поспорить, что они тянутся по всему накачанному телу. Между ними видны точки и завитки, и я могу руку дать на отсечение: каждая точка, какой бы крохотной ни была, несет определенное значение. Если он позволит на них взглянуть, я могла бы их расшифровать. Я не просто так владею множеством мертвых языков и кодов. Уверена, эти татуировки рассказывают историю. Его историю.
– Я бы хотел воспользоваться вашими услугами. – Его мелодичный голос ласкает мою кожу, хотя парень все еще стоит довольно далеко.
– Вы не сможете себе позволить мои услуги, – отвечаю я, мысленно проклиная Гарольда за то, что сразу не отказал ангелу. – Я не веду дел с бессмертными.
Раздается веселый смех, и у меня вверх по шее бегут мурашки. Теперь Азраэль шагает навстречу, а мне приходится собраться с духом, прежде чем посмотреть ему прямо в лицо. Как бы то ни было, но никто не обладает иммунитетом от красоты ангелов. Платиновые волосы обрамляют слегка загорелое лицо с правильными чертами. С одной стороны они распущены, а с другой – заплетены. Он на голову выше меня. Дерзкие глаза цвета зеленого мха внимательно следят за мной.
– Вы выглядите намного моложе, чем есть на самом деле.
Высокомерный козел. А вчера он этого не заметил? Я воздерживаюсь от комментариев, потому что Гарольду не следует знать о моем приключении с демоном. Я выжила, вот что главное. Как назло, этим я обязана Азраэлю. Терпеть не могу оставаться в долгу.
– Вы тоже, – коротко парирую я и радуюсь, когда Селкет толкает его, чтобы парень немного отошел назад.
– Я ничего ей не сделаю, красавица моя. – Он успокаивающе кладет руку на голову моей собаке. Та трется мордой об ангельскую ногу в знак приветствия, а он улыбается, как будто точно знал, что ни одно создание женского пола не способно перед ним устоять.
Надо будет потом серьезно с ней поговорить. Мы так бесстыдно не бросаемся на шею мужчинам. Не хватало еще, чтобы она ему руку облизала. Впрочем, винить собаку за такой энтузиазм я бы не смогла. На вкус он, наверное, так же хорош, как выглядит и пахнет. Я бы предположила, что Азраэль года на три-четыре старше меня. То есть ему, наверное, двадцать семь или двадцать восемь. Столько же, сколько Малакаю, и тем не менее они как небо и земля. В этом экземпляре, стоящем передо мной, буквально кипит энергия. Понятно, что его молодость – обман. Бессмертные остались в том возрасте, в котором были, когда Атлантида затонула, а они сбежали на материк. На секунду я задаюсь вопросом, каково это – не стареть почти две тысячи лет. Мне двадцать четыре, и иногда я просто дождаться не могу, когда стану старше. С течением времени бремя ответственности давит сильнее или слабее? Что касается меня, с уверенностью могу сказать лишь одно: когда однажды я буду сидеть в кресле перед камином в гостиной Пикстон-Парка и рассказывать своим внукам, что по этим коридорам ходил ангел, Малакая рядом со мной не будет. Эта мучительная мысль приводит меня в чувство. Я направляюсь вперед:
– Я провожу вас к выходу. Сейчас я не принимаю заказы. Вам не стоило утруждаться и приходить сюда.
Когда я прохожу мимо, Азраэль ловит меня за руку. На мне только футболка, и тепло мужской ладони горит на коже, пока он наклоняется ко мне.
– Мне было не трудно. Однако я надеялся на разговор с вами наедине. Хочу сделать предложение, от которого вы не сможете отказаться.
– Тогда, к сожалению, вынуждена вас разочаровать. Я могу отказаться от любого предложения.
Я держусь подальше от богов, ангелов, джиннов и прочих бессмертных созданий, которые со времен ухода Атлантиды под воду живут среди людей. Достаточно и того, что мне известно об их существовании.
– От этого – нет, – улыбается Азраэль. Не нежно и не очаровательно. На самом деле это вообще вряд ли назовешь улыбкой, и от страха у меня едва не подламываются колени.
На самом деле распознать бессмертного не так уж и трудно. Просто большинство людей видят исключительно то, что хотят видеть, поэтому от них ускользают важные детали. Чаще всего они поступают так от страха, ради удобства или от невежества. Стоящий напротив меня ангел даже не пытается скрыть свою особую ауру. Его фигуру окружает мерцающее сияние, а в глубине глаз пылает огонь. Я всегда надеялась, что мои пути никогда не пересекутся с путями бессмертных. Но это не означает, что я не изучала информацию о них, поскольку величайший грех человека – закрывать глаза перед действительностью. Пока родители были живы, они сами занимались с нами во время экспедиций. В Пикстон-Парке эту задачу взяли на себя бесчисленные репетиторы. Можно смело сказать, что я ходячая энциклопедия.
Поэтому мне прекрасно известно, кто такой Азраэль Армитедж. Это ангел смерти. Он отделяет душу человека от тела, когда тот умирает. Он вычеркивает их имена из Книги жизни и тем самым несет с собой их окончательную смерть. Кстати, для этого Азраэлю даже не нужно к ним притрагиваться. Бьюсь об заклад, он выполняет свою работу одним щелчком пальцев.
Меня сковывает холод, как только я осознаю, зачем он явился. Ошеломленная, смотрю ему в глаза, а Азраэль довольно улыбается. Эту улыбку нельзя истолковать неправильно. Она настолько же язвительная, насколько ледяная.
– Думаю, мы договоримся, – произносит он медовым голосом.
– Гарольд. – Я оборачиваюсь к нашему дворецкому, который с окаменевшим лицом застыл чуть позади меня. – Пожалуйста, распорядись, чтобы в гостиную принесли чай и сэндвичи. Нам с мистером Армитеджем нужно обсудить кое-что важное.
Я никогда этого не допущу. Бессмертные не умирают просто так, сами по себе, но их можно убить и они могут скончаться от болезни. Если ни того ни другого не происходит, то они живут вечно. Пусть я и не боец, но довольно хорошо обращаюсь с ножом, который обычно ношу на поясе. Если понадобится, я воткну его прямо в черное сердце ангела, прежде чем он успеет приблизиться к Малакаю. Вероятно, для этого подойдет и нож для писем из моего рабочего кабинета.
Гарольд с облегчением выдыхает. Он намного раньше сообразил, что понадобилось ангелу смерти. Теперь дворецкий придерживает Селкет за загривок, не давая последовать за нами, что ей явно не нравится. Вот только я уже сомневаюсь, чего она хочет: защитить меня или поприставать к ангелу.
– Идемте со мной, – приглашаю я.
Азраэль шагает за мной по роскошным коридорам.
– Великолепное поместье, – замечает он некоторое время спустя.
– Да, – коротко откликаюсь я.
Нет настроения для светской беседы. Пикстон-Парк уже несколько поколений принадлежит семье моего отца. Наши предки состояли в родстве с пятым графом Карнарвоном. Нынешний граф, дядя Джордж, после смерти родителей взял на себя опеку над нами и разрешил нам и дальше жить здесь, хотя его жена, тетя Фиона, предпочла бы видеть нас в замке Хайклер, родовом гнезде Карнарвонов, и заботиться о нас там. Но мы с Малакаем пожелали остаться в том месте, где были счастливы вместе с мамой и папой. Я отказалась учиться в частной школе, куда обычно поступали девочки нашей семьи, потому что мы не хотели разлучаться. Граф распоряжался нашим состоянием до совершеннолетия Малакая. В двадцать лет он поступил учиться в Лондон, в то время как я осталась с Гарольдом, прислугой и учителями в Пикстон-Парке. Брат приезжал домой почти каждые выходные. Мы с ним всегда планировали уехать обратно в Египет, но вскоре он заболел.
История нашего рода тесно переплетена со страной на Ниле. В 1914-м пятый граф Карнарвон получил лицензию на проведение раскопок в Долине царей. Он финансировал раскопки Говарда Картера, пока в ноябре 1922 года тот не обнаружил гробницу Тутанхамона и тем самым навлек на нашу семью проклятие фараонов. Под ним я имею в виду не вздор о том, что многие участники умерли при странных обстоятельствах, а проклятие страсти. С тех пор Египет нас не отпускал, и какой-нибудь член семьи почти всегда находится в стране Нила. Этот край околдовал всех нас. Поэтому родители даже назвали меня в честь Нефертари, любимой супруги фараона Рамзеса II.
– Вы достойны имени Великой царицы, – прерывает мои размышления Азраэль.
Я хмурюсь. Он правда считает, что комплименты смягчат меня перед шантажом, который он замышляет?
– Вы умеете читать мысли?
– Увы, нет, – невозмутимо отвечает ангел. – Этим даром обладают только боги. Если пересечетесь с Гором, я бы на вашем месте проявил осторожность. Он бывает весьма бестактен.
– Благодарю за предупреждение, – огрызаюсь я. – Навряд ли он забредет в холодную Англию.
– К сожалению, он околачивается в моем доме в Лондоне чаще, чем мне бы того хотелось. Этому парню нравятся английские женщины.
Я закатываю глаза:
– Эту информацию могли бы оставить и при себе. Просто скажите мне, чего хотите, и ступайте своей дорогой.
– Зачем так грубо, Нефертари? – Мы равняемся с дверью в гостиную, и он открывает ее передо мной, хотя в этот момент подбегает слуга. – Я просто хотел поболтать. Вы, кажется, слегка напряжены. Утомительный перелет? Возьмите в привычку летать бизнес-классом. Это гораздо комфортнее.
Какой же напыщенный придурок!
– Тарис, – говорю я, чтобы не намекнуть, насколько было бы полезнее для окружающей среды, если бы он пользовался своими крыльями, вместо того чтобы, как Крёз[3], летать на самолете. Возможно, стюардессы даже помогли ему присоединиться к клубу высотной мили. Я отгоняю от себя непристойные образы, которые появляются у меня в голове. – Все зовут меня Тарис.
«Нефертари» звучит как-то слишком пафосно, хотя мало кто знает, кто моя тезка.
– Как хорошо, что я не все.
От последовавшей за этим улыбки я едва не спотыкаюсь, но и только. На мужчин вроде него у меня иммунитет. В большинстве случаев за симпатичным фасадом кроется огромное ничто. Кому-то покажется, что это предрассудки, однако, судя по моему опыту, чистая правда. Красивые мужчины редко утруждают себя тренировкой мозга. Они и так получают все, что пожелают. Лично я не читала еще ни одной статьи об ангелах, в которой бы упоминался их впечатляющий интеллект.
Мы переступаем порог комнаты, куда практически сразу две горничные подают чай и сэндвичи. Я не собираюсь обслуживать этого типа, поэтому наливаю напиток только себе. Потом откидываюсь на спинку дивана и сжимаю чашку обеими руками. Мне холодно от страха, но я ни за что этого не покажу. На арабских базарах я торгуюсь за каждую монету, вот только сейчас мне предстоит самая важная сделка в жизни. Плевать, что ангел попросит за душу Малакая, я ему это достану.
Если Азраэля и задевает моя грубость, виду он не подает. Самостоятельно наливает себе чай и добавляет немного молока. Потом берет два сэндвича с огурцом, откусывает от одного и с наслаждением жует.
– У тебя весьма необычные серебряные глаза, – прожевав, нарушает он молчание и переключается на дружеское обращение: – На самом деле я знаю только одну женщину с такими же глазами, и ты поразительно на нее похожа, разве что стиль в одежде у нее был немного другой.
– Если не ошибаюсь, она не имела права голоса относительно того, во что одеваться. В конце концов, ей требовалось нравиться Рамзесу. Думаешь, она бы оставалась его любимой женой, если бы носила что-то не в его вкусе?
– Наверное, нет, – признает Азраэль. – Рамзес II умел проявлять упрямство, когда дело касалось его потребностей.
– Хватит нести чушь! – рявкаю я. – Между прочим, причина этого сходства лишь в том, что кто-то из моих почтенных предков не смог удержать в штанах свой репродуктивный орган и сделал ребенка какой-то египтянке. Но готова поспорить, что тебе это давным-давно известно.
Азраэль ухмыляется в ответ на не самое приятное объяснение моего существования.
– По крайней мере он признал своего бастарда… и только посмотри на себя. Ты бы могла сейчас жить в каком-нибудь поселении бедуинов.
Я прикусываю язык. И пусть этот разговор ни к чему не приведет, но он прав. Во мне гены египетских предков проявились особенно сильно. Да, кожа у меня очень светлая, но волосы длинные, прямые и, главное, цвета воронова крыла, плюс серебряные кошачьи глаза Нефертари. Они упоминаются не в одном письменном источнике. Даже ее муж Рамзес II написал о них стихотворение своей любимой супруге.
– Чего ты хочешь? – обрываю его рассуждения. А нечего ко мне подлизываться.
Азраэль с довольным видом отпивает еще глоток чая и отставляет чашку в сторону.
– Время твоего брата вышло. Полагаю, ты в курсе.
– Это просто обострение. Через несколько дней ему снова станет лучше, – пренебрежительно откликаюсь я. Не позволю ему увидеть боль, которая разрывает мне сердце от этих слов. Ни в коем случае.
– Последний рывок, я бы сказал. Его душа готова уйти, но дух не хочет оставлять тебя одну.
– Его дух сильнее, чем тело и душа, – в отчаянии заявляю я. – Малакай борется. Ты не получишь его душу.
– Это не мое решение.
– Тебя прислал Осирис? Не многовато ли усилий ради одного человека?
Каждое слово обжигает мне горло. Осирис правит миром мертвых и вместе с тем является одним из аристоев. Пока брат, Сет, его не расчленил, он руководил девяткой главных египетских богов, Эннеадой, куда входят древнеегипетские божества-создатели.
Азраэль расслабленно делает еще один глоток чая.
– Да, прислал, – помедлив, подтверждает он.
– Так почему же ты просто не заберешь душу Малакая? – Пальцы у меня дрожат так сильно, что приходится поставить кружку, чтобы не расплескать чай. Мне хочется схватить ангела и потребовать, чтобы он исчез отсюда, но я лишь вонзаю ногти в ладони.
Азраэль поднимается и направляется к окну. Мимо меня проносится облако его аромата. Это тот же запах, что и вчера вечером. Запах пустыни после одного из редких ливней. Свежий и одновременно пряный. Странно, насколько мне известно, парень предпочитает жить в Лондоне.
– М-да, почему же я просто ее не заберу. Хороший вопрос. – Он разворачивается ко мне, но облокачивается на подоконник. Позади него высокие клены покачиваются на ветру уходящего лета. Еще немного, и они потеряют все свои листья. – Есть кое-что, чего Осирис желает сильнее, чем душу твоего брата.
У меня внутри все напрягается от этих слов.
– И что же это?
– Аристои ищут одну вещь, которую мы потеряли уже очень давно, и по какой-то причине они считают, что ты сумеешь ее найти. – У Азраэля такой скептичный взгляд, что я понимаю: он это мнение не разделяет.
– Насколько давно? – хватаю я приманку, как собака – кость. Ради Малакая я бессмертным и звезды с неба достану.
Азраэль
Я внимательно рассматриваю сидящую передо мной девушку. Ей двадцать четыре, но в джинсах и футболке она выглядит так, будто только что вернулась из школы. Фигура у нее не чрезмерно худая, как сейчас модно, а с хорошими формами. Очевидно, девушка много и с удовольствием двигается. Разговаривает она холодным и вежливым тоном с оттенком высокомерия, как и ожидалось, учитывая ее положение в обществе. А вот чего я не ожидал, так это насколько успешно она вчера защищалась против демона врат. Бесспорно, она бы разделалась с ним и без моей помощи. Забавно, как ее злит мое присутствие. Такие женщины, как она, весьма самоуверенны и самодовольны. Они никогда не сомневаются в себе, поэтому вряд ли найдется тип людей, от которых я мог бы добиться меньших успехов. Кстати, еще в общую картину не вписывается ее невзрачный наряд. Она похожа скорее на дочь садовника, чем на наследницу дворянского рода. Однако то, как девушка вчера сражалась за свою жизнь, заслуживает моего уважения. Она нетерпеливо постукивает по полу босыми ногами, словно едва сдерживается, чтобы не вскочить и не наподдать мне ими под зад. Покачав головой, я отрываю взгляд от обманчиво невинной внешности и рассматриваю лицо. Кожа у девушки почти прозрачная, но что по-настоящему привлекает внимание – так это глаза. Я солгал. Ее глаза напоминают мне не только о супруге Рамзеса. Еще они напоминают о Нейт. Впрочем, это единственное сходство между этими двумя женщинами. Нейт была нежной и терпеливой. Она была моей возлюбленной, моей лучшей половиной. Без нее моя жизнь стала холодной и серой. Зря я явился сюда, хоть и не мог ослушаться приказа аристоев. Они первые и главные среди бессмертных. Их решения – закон для нас. Когда-то я был одним из них, пока не попробовал спасти Атлантиду и с треском не провалился. Это моя последняя попытка восстановиться в статусе. Пусть мне вечно придется жить с грузом вины за падение нашей родины, но, возможно, так мне удастся исправить хотя бы что-то. Указания Исрафила, первого из высших ангелов, и Осириса, которые вызвали меня к себе, звучали однозначно. Если я и в этот раз потерплю неудачу, то больше никогда не займу трон в совете аристоев… а это просто немыслимо. Чтобы вернуть свое законное место, я сделаю что угодно, даже свяжусь с этой нахалкой.
Смотрит Нефертари настороженно и на удивление бесстрашно, особенно если учесть, чем я ей пригрозил. Как много можно ей рассказать? О чем она уже знает? Я читал ее биографию. Она достаточно молода, но пережила уже больше, чем большинство людей в три раза старше ее. Чтобы найти скипетр, эта девушка должна быть еще и храброй. Я даже представлять не желаю, кто начнет ее преследовать, после того как она согласится на эту работу. Мой взгляд падает на татуировку у нее на руке. Звезда Давида, оплетенная шипами роз. Видимо, она верит в связь между богами и людьми. Значит, немного наивности в ней все-таки имеется. Меня это вполне устраивает. Надеюсь, это поможет девушке не засомневаться в моей истории. Ни одному смертному не следует знать, что мы разыскиваем на самом деле. У меня прямой приказ убедить ее любыми способами. До сих пор передо мной не устояла ни одна женщина, и эта не станет исключением.
– Прежде чем Атлантида затонула, – начинаю я с полуправды, – мы перенесли на материк священную регалию, Скипетр света. Он имеет для нас огромное значение. – Я на мгновение умолкаю. – Огромное ритуальное значение. Это символ нашего могущества. Однако его у нас похитили.
– И теперь вы считаете, что у меня получится его найти? Как вы вообще на меня вышли?
Я приподнимаю бровь. Мне показалось, она не нуждается в похвале. Вот так и ошибаются.
– Очевидно, аристои услышали о твоих успехах.
Она кивает с таким надменным видом, будто является принцессой, дающей подданному знак продолжить рассказ.
Невольно развеселившись, я качаю головой.
Ее губы изгибаются в легкой улыбке.
– Неужели его у вас украл человек? – Нефертари делает театральную паузу. – Серьезно? Поэтому ты здесь? Вы сами не способны мыслить так же просто, как мы?
Я сжимаю зубы. Не заметить ее ехидство просто невозможно. Для того, кто столь многим рискует, она поразительно строптива.
– Не строй из себя дурочку. Бессмертный, конечно. Бог, если быть точным, хотя люди помогли спрятать. – С усилием подавляю разгорающуюся злость. В том, что вынужден просить ее о помощи, я сам виноват. Я и представить не мог, что паду так низко. Но это именно я унес из Атлантиды регалии, которых было три. Причем без ведома остальных аристоев, которые, по-моему, не могли и не желали заблаговременно остановить Сета, бога хаоса. Он бы сотворил с этими регалиями ужасные вещи. – Я перенес скипетр из Атлантиды на материк, и стоило мне это сделать, как наша прекрасная родина затонула в недрах океана, – коротко объясняю, как будто этот поступок не связан с самым ужасным моментом в моей жизни. Отмахнувшись от воспоминания, как всегда поступал с тех пор, я отвечаю на ее взгляд. Сейчас девушка должна быть поражена, напугана или шокирована. – Если бы он попал в руки Сета, с его помощью тот бы уничтожил человечество.
Однако Нефертари пристально наблюдает за мной и задумчиво покусывает нижнюю губу, как будто я всего лишь интересный объект, лежащий под микроскопом. Страх передо мной, который она совсем недавно так старательно пыталась скрыть, пропал. Проснулась деловая женщина, прекрасно знающая, как заключить хорошую сделку, и это вызывает у меня уважение. Мне нравится иметь дело с равными соперниками, а среди людей такие встречаются нечасто. Честно говоря, на ум приходит только один. Царь Соломон, хитрый ублюдок.
– Если я найду тебе скипетр, ты не заберешь душу Малакая? – прямо спрашивает она, завершив свои безмолвные размышления.
Вообще-то я не люблю врать, но иногда это просто необходимо.
– Да, тогда он может оставить ее себе.
Нефертари вскакивает, подходит ко мне и протягивает руку.
– Поклянись, – требует она, чем слегка сбивает меня с толку.
Я опускаю глаза на ее тонкие пальцы. Мало кто из людей относился ко мне с подобным неуважением, и я бы с удовольствием поставил ее на место, но приказ был предельно ясен. Почему Исрафил и Осирис считают, что у этой малышки получится найти скипетр, после того как мы сами безуспешно искали его больше трех тысяч лет, мне непонятно. Однако решения аристоев связывают меня по рукам и ногам. Девичья ладонь почти тонет в моей, когда я обхватываю ее. Рукопожатие крепкое, а кожа приятно теплая.
– Обещаю, – тихо подтверждаю я, надеясь, что этого ей окажется достаточно. – Но хорошо подумай о том, чего желаешь. У него слабое тело.
Девушка моргает и смотрит на наши сцепленные руки, прежде чем отпустить меня.
– Он поправится, – с твердой уверенностью заявляет она. – Расскажи мне все, что я должна знать о скипетре. Он обладает магической силой? Почему вы начали искать его только сейчас, раз он пропал уже давно? Если верить Платону, Атлантида затонула в 9600 году до нашей эры. То есть почти двенадцать тысяч лет назад. Не то чтобы это случилось позавчера.
Развернувшись, Нефертари направляется к выходу из гостиной. Я следую за ней по прилегающему коридору, где, словно верный рыцарь, ожидает дворецкий. Она заходит в комнату на противоположной стороне, в которой нетрудно распознать рабочий кабинет, и садится за гигантский письменный стол. Мне же жестом предлагает присаживаться напротив, как будто я всего лишь проситель. Эта девушка действительно очень забавная. Я разглядываю темные книжные шкафы, стопки документов, пергаменты и свитки, разложенные повсюду. Стоящая на столе небольшая статуэтка Эхнатона используется как пресс-папье. Фараон бы в гробу перевернулся, узнай о подобном. Ну и если бы этот гроб у него имелся. Как и большинство мужчин его положения, он довольно много о себе мнил и даже пытался тягаться с бессмертными. Стал первым в длинной череде фараонов, которые считали, что могут вить из богов веревки. Ничего хорошего из этого не получилось. Мы существуем и по сей день, тогда как их царство кануло в Лету.
Запах сигар и бренди пропитал тяжелые шторы, толстый ковер и искусно украшенные деревянные полки. Эту комнату сделали мужчины и для мужчин, но тем не менее Нефертари идеально сюда вписывается.
Она деловито раскрывает блокнот, берет в руку карандаш и устремляет на меня прямой взгляд серых глаз.
– Что ж, – начинает она, – ты перенес скипетр из Атлантиды на материк. С тех пор минуло где-то двенадцать тысяч лет. Когда его украли? Сразу после этого или позже? – Она что-то записывает.
Я наклоняюсь вперед, и только через пару секунд до меня доходит, что она творит. С огромной скоростью эта девушка наносит на бумагу горизонтальные, вертикальные и наклонные значки в форме мелких клинышков. Она надо мной прикалывается?
– Это клинопись.
– Хм, – невозмутимо отзывается она. – Иероглифы в наши дни расшифровываются довольно быстро, поэтому я предпочитаю клинопись вавилонской эпохи. Тем более так писать гораздо быстрее. Я ее немного модифицировала. Итак, где в последний раз видели скипетр?
Терпение определенно не ее сильная сторона. Она еще более странная, чем мне показалось сначала. Девчонка ее возраста должна ходить на вечеринки, напиваться и встречаться с парнями. И ей ни в коем случае не следует постоянно искать сокровища, владеть клинописью и хоронить себя рядом с больным братом в старинном поместье. С ней явно что-то не так.
– Последние слухи о скипетре ходили, когда царь Соломон якобы показывал его царице Савской во время ее визита в Иерусалим, – медленно говорю я, ни на мгновение не отрывая от нее глаз. Тогда я еще надеялся, что сумею выманить у него регалию. К несчастью, этот говнюк оказался умнее, чем я думал. Один-единственный раз я недооценил человека и поклялся себе, что больше со мной такого не произойдет.
Нефертари даже глазом не моргнула.
– Может, Соломон подарил скипетр царице? Говорят, она его весьма впечатлила.
– А он – ее. Царица полюбила его мудрость и сообразительность. – Мой голос буквально сочится сарказмом. Соломон просто хотел затащить ее в постель, вот и все.
– Могу ее понять. Редко встретишь мужчину, обладающего такими качествами. В прошлом все было так же, как и сейчас.
– Кто-то решил пооткровенничать, – замечаю я. – Похоже, ты не слишком высокого мнения о представителях моего пола.
Она лишь выгибает бровь, что, видимо, означает «да».
– Если я правильно помню информацию из источников, это были его единственные положительные качества. Это ведь в его гареме находилось свыше тысячи женщин? Кто-то явно нуждался в доказательстве собственной значимости.
Она бы пнула царя по яйцам, это точно.
– Что правда, то…
Нефертари подозрительно прищуривается:
– Ты с ним встречался, не так ли? Выкладывай.
– Конечно, – не отрицаю я. – В том, что завладел скипетром, мы подозревали еще его отца Давида. К сожалению, не получилось уговорить царя вернуть его нам. И поверь, мы пробовали. Он просто-напросто все отрицал.
– Но ведь боги и ангелы – бессмертные создания. Почему вы не отняли скипетр силой?
Я стискиваю зубы:
– Мы пробовали.
Нефертари смеется:
– Из-за этого вы отправили царю Давиду Голиафа? – Она скрещивает руки на груди, как будто мы сидим в суде. – Голиаф был демоном, да?
Удивительно, как быстро она складывает два и два. Ботаничка с атрофированным инстинктом самосохранения, иначе тряслась бы от страха, но, надо отдать должное, очень умна. В ходе множества миссий эта девушка сталкивалась с огромной опасностью. Ее похищали и ранили, но, подобно кошке, у нее, кажется, куча жизней. Всякий раз ей удавалось возвращаться, причем с тем предметом, который искала.
– Попытаться стоило, но Давид нас перехитрил.
– При помощи камня и пращи. Неловкая ситуация, если тебя интересует мое мнение.
Я кладу локти на стол и чуть подаюсь вперед:
– Подослать к нему Голиафа придумал не я, если ты думала об этом. – Почему я вообще перед ней оправдываюсь?
– Да неважно. Я принесу тебе эту штуку. – Нефертари успокаивающе похлопывает меня по руке, будто маленького ребенка, и от ее прикосновения у меня покалывает кожу. Я возмущенно фыркаю, хотя скорее растерян. То, что любого другого человека повергло бы в страх и трепет, у нее вызывает лишь усталую улыбку. Преимущество на ее стороне, и девушка в полной мере этим наслаждается. А я достаточно великодушен, чтобы позволить ей этот небольшой триумф. Ее и так очень скоро настигнет разочарование.
Больше не обращая на меня внимания, Нефертари снова что-то записывает.
– В Коране есть история о Соломоне. – Она вновь поднимает на меня серебряные глаза. – Там ему приписываются сверхъестественные способности. Якобы он мог разговаривать с животными и джиннами.
– Кто угодно способен пообщаться с джинном, – раздраженно ворчу я, потому что девушка чересчур близко подбирается к правде. – Они почти так же болтливы, как ты.
Ничуть не оскорбившись, она ухмыляется:
– Но Соломон приказал джинну переместить трон царицы Савской в Иерусалим, а не каждый джинн повинуется человеческим приказам, или я ошибаюсь?
– Не ошибаешься. Человеку, который попытается это сделать, не поздоровится. Джинны не только болтливы, но и жутко вспыльчивы. Впрочем, всю тяжелую работу в Иерусалиме Соломон поручал им. Джинны выстроили для него немало храмов. – Кое-какие сведения ей все-таки понадобятся, и я без колебаний могу их предоставить.
Нефертари прищуривается:
– Однако утверждалось, что он повелевал джиннами с помощью кольца, которое ему дал ангел, а вовсе не благодаря скипетру.
Я на миг замираю, надеясь, что она этого не заметила. С каждой минутой мне все больше не по себе от этой девушки. Откуда она все это знает? Тем более по памяти! Создается впечатление, что ее готовили к моему приходу.
