Дмитрий Мансуров Молодильные яблоки

Пролог

Новолуние.

Большая часть звездного неба была закрыта темными тучами, далеко-далеко к северу виднелись грозовые сполохи. Лес безжизнен, на деревьях не осталось ни одного листочка. Развесистые кроны выглядели мрачно и угрюмо.

Осень, наступившая раньше обычного, превратила некогда живой лес в место, пугающее тоскливым воем ветра. Пожелтевшая листва засыпала землю, и на упавших листьях образовалась тонкая ледяная корочка. По ночам температура опускалась ниже нуля, но днем солнце все еще старалось подарить земле остатки былого тепла. Медленно-медленно, словно уставшая черепаха, в эти места приходила зима.

Сквозь упавшую листву виднелись человеческие скелеты.

Еле слышный цокот прорвался сквозь завывание ветра. Казалась, еще немного, и нарастающий стук копыт разобьет однотонный и тоскливый гул, лес пробудится и грянет могучим хором. Топот становился все громче и громче: среди деревьев показался всадник. Конь несся, не разбирая дороги, и наездник пригнулся к его шее, чтобы не получить ветками по лицу. В его глазах читалась усталость, перемежавшаяся с нарастающим отчаянием. Всадник не оборачивался  проверить, нет ли кого позади: он ждал, когда конь выскочит из леса на дорогу.

Подмерзшие листья хрустели под копытами и отлетали вперемежку с комьями земли. Холодный ветер медленно, но неумолимо замораживал всадника.

Дальнее эхо принесло отзвуки погони.

Кто-то скакал вслед за всадником, и в этих отзвуках ощущалась уверенность в том, что ему не удастся уйти, как быстро бы он ни убегал.

Наемник Хорк умчался далеко вперед, когда по его следам проскакали четыре лошади, закованные в серую матовую броню. Преследователи догоняли его, и там, где копыта лошадей касались земли, она покрывалась тонким слоем льда.

Перед мысленным взором Хорка появился образ кошеля, битком набитого золотыми монетами – обещанная награда за выполненное задание, деньги, которые обеспечат ему безбедное существование до самой смерти. Мешала самая малость: преследователи не намеревались оставить его в покое, и неустанно мчались следом.

Он вспоминал, как его стращали рассказами о чудовищах, обитающих в лесу и убивающих любого, кто попадался им на глаза. Когда наемник увидел огромное количество человеческих скелетов, не обглоданных и не растащенных, то решил, что его брали на испуг: ни один зверь не будет убивать ради жажды убийства, это приходит в голову исключительно человеку. И лишь сейчас до него дошло, что под видом зверей подразумевались преследовавшие его люди.

– Маньяки! – злобно пробормотал он. – Убийцы, черт бы вас побрал!

Сквозь кроны деревьев показались высокие каменные стены заброшенного города. Ворота не закрывались много десятилетий. Некогда оставшись открытыми, они за прошедшее время вросли в землю, и для их освобождения требовалось приложить немало усилий.

Хорк влетел на пустую улицу, эхо разнесло стук копыт между домами. Порывистый ветер сдувал сухие листья в кучи и кружил их в мрачном осеннем вальсе, тоскливо подвывая черными провалами окон.

Остановив коня, наемник спрыгнул, ударил коня по крупу, и тот, испуганный страшным местом, самостоятельно поскакал прочь. Хорк вбежал в дом и поднялся на плоскую крышу, намереваясь переждать, пока преследователи проскачут по ложному следу. После чего сесть на заранее спрятанного в другом доме второго коня. Пока погоня будет идти за первым, он ускачет далеко от этих мест.

На покрытой слежавшейся грязью крыше лежали мумифицированные трупики голубей, скорлупа от разбитых яиц, и несколько стрел, оставшихся со времен канувших в вечность сражений.

Одинокий человеческий череп пялился на него пустыми глазницами, в одной из которых небольшой паучок сплел паутинку.

Хорк призадумался: куда делось остальное?! Отрубили человеку голову во время сражения, а туловище упало на землю? В жизни всякое бывает.

Он лег у края крыши и выставил перед собой крохотное стеклышко, с одной стороны покрытое копотью: приподнимать голову в такой ситуации – верный способ ее лишиться. Череп по соседству на равноценную замену никак не потянет. Разве что, позже, лет через двадцать после смерти, когда его скелет станет таким же чистым, как и череп.

Хорк помотал головой, отгоняя мрачные мысли, и установил стеклышко в углублении среди каменной кладки так, чтобы дорога хорошо просматривалась. Отражение было слабым, но этого хватало, чтобы увидеть преследователей. А они вряд ли заметят, что за ними следят: ведь на преследователей не охотятся, от них убегают.

Они приближались. Наемник вжался в холодную крышу и замер.

Ветер заунывно подвывал, трупики голубей то и дело срывались с места сильными порывами и перекатывались по крыше. Медленные танцы смерти. Мрачный вальс давно ушедшей жизни.

Бр-р-р-р-р…

Хорк поежился и дотронулся до мешочка: не ровен час, потерял во время погони, пиши – пропало: без него все ухищрения по собственному спасению не имели смысла.

Мешочек оказался на месте. Крепко привязанный, он не мог сорваться или отвязаться, но дело стоило круглой суммы, и лишний раз проверить сохранность груза не помешало. На душе стало легче, и жизнь перестала казаться такой же тоскливой, как ветер.

Преследователи поравнялись с домом и, не сбавляя скорости, проскакали дальше.

Хорк глубоко вздохнул. Мысленно досчитав до восьми – не нравились круглые числа – он вскочил и бросился вниз. Конь находился через три дома по этой улице, и если преследователи обнаружат запрятанную лошадку, то сначала обыщут дома по соседству. Этого времени хватит, чтобы незаметно перепрятаться.

Он выбежал на улицу и бросился к припрятанному коню. Четверка ускакала далеко вперед, но наемник, как и любой нормальный человек, не собирался настигать их и с извинениями занимать положенное ему место преследуемого.

Конь оказался именно там, где ему и полагалось быть. Хорк отвязал уздечку, вскочил в седло и направил коня из дома, пригнувшись около дверного косяка, чтобы не удариться. И едва оказался на улице, как почувствовал, что его окутывает навевающий сон туман.

В следующий миг Хорк увидел, как из внезапно ставших обжитыми домов выходили люди. Они шли, как сомнамбулы, вытянув перед собой руки, и уходили прочь из города медленными шагами, переваливаясь из стороны в сторону. Бледная кожа, застывший взгляд и окровавленные рты внушали ему дикий ужас. Наемник сглотнул, догадавшись, почему ему стало не по себе: мимо него шагали мертвецы!

Он непроизвольно ахнул, и в тот же миг мертвецы стали озираться по сторонам, отыскивая источник звука и поворачиваться к нему лицом. Хорк окаменел. Повсюду зазвучало злобное ворчание. Невнятные голоса злобно повторяли одно слово, и приближавшиеся к нему мертвецы тянули к Хорку руки и раскрывали рты в кровавом оскале. Наемник помотал головой, и внезапно понял, что за слово звучит вокруг:

– Отдай… Отдай… О Т Д А Й! – вразнобой повторяли умершие, глядя на него жуткими глазами.

– Господи, боже!! – испуганно воскликнул он, перекрещиваясь и отгоняя от себя явное наваждение. Ходячие трупы неохотно превращались в разноцветный туман и таяли в воздухе, но слово звучало и после того, как последний мертвец превратился в легкую дымку. Хорк выдохнул и щелкнул пальцами. Замерший конь моргнул и шевельнулся. – Что за колдовство?!

«Я здесь слишком задержался! – подумал он, – Пора и честь знать!»

Конь перешел в галоп и почти доскакал до ворот из города, когда Хорк увидел у покосившихся ворот преследователей. В их руках были арбалеты, нацеленные точно в грудь беглеца.

– Стой!!! – прокричал он, дергая за уздечку. Арбалетные стрелы впились в грудь вставшего на дыбы коня. Конь пошатнулся и стал заваливаться на бок. Хорк, с проклятиями, соскочил с седла и побежал в сторону ближайшего дома, бормоча неласковые слова о неугомонной четверке.

Преследователи отбросили арбалеты и пришпорили коней.

Наемник вбежал в дом, поднялся по ступенькам на крышу, разбежался и перепрыгнул на соседнюю. Упал и покатился по голубиным трупикам – птички мира давно облюбовали все городские крыши под собственные кладбища. Перепрыгнул на третий дом и только потом глянул назад: отстающие преследователи все еще поднимались на первую крышу.

Он сбежал с крыши на ступеньки. Выскочил на улицу, подбежал к оставшимся без присмотра лошадям, закованным в броню, вскочил на одного, подхватил уздечки остальных и рванул прочь из города.

– Догоняйте меня на своих двоих, умники! – прокричал он. Четыре отличные лошади в качестве военного трофея – это еще два кошелька с золотыми монетами! Прямо праздник, а не опасная работа. – Вперед, скакуны, время не ждет!

***

Хорк сидел в знакомом кабинете, где получил последнее задание, выполнение которого оказалось немыслимо сложным. Зато продажа скакунов дополнительно принесла немалую сумму. Теперь он твердо знал, что обеспечил не только себя, но и детей, да и внуков тоже не обделил. И пусть еще нет ни тех, ни других, но это уже не проблема. Главное, что с такими деньгами не нужно больше в чем-то себе отказывать. Но придется купить большую пушку и отгонять внезапно явившихся из ниоткуда якобы потерявшихся много лет назад бедных родственников.

Колдун появился несколько минут спустя, молча кивнул в знак приветствия и сел за широкий рабочий стол, заваленный старинными рукописями и новыми, но многократно исписанными бумагами. На миг повеяло осенним холодом, и наемник вздрогнул: ему вспомнился заброшенный город. С большим трудом сбежав от преследователей, он до сих пор при порывах холодного ветра чувствовал себя загнанным в ловушку зверем.

Колдун приветливо улыбнулся, и ощущение холода пропало. Хорк вытер пот со лба.

– Ты отлично справился с заданием! – похвалил его колдун.

Наемник посмотрел ему в глаза. Тот ответил спокойным взором, и у Хорка отлегло от сердца: он до последнего момента опасался, что его обманут.

Колдун много лет поддерживал здоровье магическими составами. За это время произошло привыкание, и составы больше не могли сдерживать надвигающуюся старость. Много времени у него ушло на опыты по созданию эликсира бессмертия, но колдун не преуспел. Подопытная живность ни в какую не хотела жить дольше обычного после принятия новых омолаживающих составов. Больше того, она не доживала и до положенной ей средней продолжительности жизни, умирая значительно раньше. Чаще всего подобная неприятность происходила в первые минуты после употребления состава вечной молодости. Колдуна неизменно получавшийся способ остаться навечно молодым не устраивал совершенно – такое подойдет разве что закадычным врагам, пожелавшим увековечиться в памяти безутешных родственников. И когда колдун узнал о существовании природного омолодителя, то незамедлительно нанял человека, способного за приличную плату добыть это чудо природы.

– Как мы и договаривались, – колдун открыл ящик стола и положил на раскрытую ладонь большой кошель, доверху наполненный новенькими, сверкающими золотыми монетами, – плата за твой тяжкий труд. Теперь твой ход!

Хорк отвязал от пояса мешочек, развязал веревочку, и аккуратно вытряхнул на ладонь тщательно оберегаемое яблоко. Золотисто-оранжевое, оно приятно лучилось янтарным светом, и сквозь янтарную мякоть просматривались темные косточки.

Колдун выдохнул от счастья.

– Так вот ты какое, молодильное яблоко! – воскликнул он. С минуту любовался сияющим фруктом, потом протянул руку. Наемник забрал кошель и положил в освободившуюся ладонь яблоко. Требовать доплату за непредвиденные сложности он не стал: колдун сразу предупредил, что премиальных ожидать не стоит, но сама плата будет весьма щедрой и достойной, с лихвой окупая все мыслимые и немыслимые затраты. Так и оказалось. Плюс продажа коней – миссия прошла куда успешнее задуманного.

Снова повеяло диким холодом. Наемник не сдержался и задрожал. В следующий миг от испуга екнуло сердце: обстановка тягучим медом стекла на пол и расплылась в туманной дымке, а кабинет на глазах превратился в старое, полуразрушенное помещение с разбитым окном и выбитыми дверьми.

Мешочек с золотом остался. Осталось и яблоко. Но пропал колдун. Вместо него перед Хорком сидел один из преследователей. Держа в металлической перчатке молодильное яблоко, он внимательно смотрел на онемевшего беглеца.

Хорк понял, что попался: все, что ему вспоминалось о бегстве из города и возвращении в родные края, оказалось магическим миражом.

Преследователь положил яблоко в стальной герметичный контейнер и закрыл крышку.

– Ты хорошо держался, незнакомец, – его низкий глубокий голос действовал успокаивающе и нагонял сон. – Я уважаю тебя и твою находчивость. Но не могу оставить тебя в живых. Извини и прощай!

Он вытянул руку с баллончиком. Из крохотного отверстия вылетела мощная струя охлаждающего газа. Хорк закрыл раскрытыми ладонями лицо и застыл, превращаясь в ледяную глыбу.

Когда баллончик опустел, преследователь встал и легонько толкнул Наемника указательным пальцем. Заледеневшая фигура упала и разлетелась осколками, вперемежку с рассыпавшимися обломками золотых монет.

Преследователь постоял секунду, на миг закрыл глаза, устало вздохнул и вышел из дома.

– Опять не вышло!!! – прокричал колдун, в ярости ломая деревянную палочку. Магический экран, наколдованный на дистиллированной воде в большом котле, отчетливо показывал, что происходит. Но толку было мало: колдун не мог повлиять на ход событий, оставаясь безучастным зрителем.

Когда экран показал, что Хорк вместо того, чтобы убежать, спустился с крыши на первый этаж и преспокойно уселся на старый стул, колдун потерял дар речи. От дальнейших событий его чуть не хватила кондрашка, которой он старался избежать всю сознательную жизнь.

– Что ты творишь, дуболом?! – закричал он, наблюдая, как Хорк добровольно передал молодильное яблоко преследователю.

Нет, определенно, наемники не годились для этой работы. И хотя первые шесть погибли, не добравшись до города, а седьмой сошел с ума и добровольно отдал яблоко, судьбу предшественников ему пришлось разделить в полной мере. Охранники яблоневого сада постоянно проделывали номер с заморозкой, но колдун не мог понять, какой смысл в эффектной и необычной расправе, если ее никто не видит?

Он вздохнул: похоже, дело с доставкой яблок превращается в изощренное уничтожение наемников. Если так пойдет и дальше, то последние в скором времени останутся разве что в дырявой людской памяти. Потому что никогда не справятся с этим заданием. Они заинтересованы в деньгах, но этого мало. Требуется человек, решивший добровольно пойти на смертельные опасности не ради денег, а по велению сердца. Возможно, тогда появится шанс заполучить яблоко.

Над идеей стоило подумать.

Колдун провел рукой над котлом – изображение превратилось в бесформенный клубок красок и бесследно исчезло. Он вышел из кабинета и закрыл дверь на замок.

Глава 1. Разговор

Позвольте представиться: меня зовут Иван-царевич.

Нет, в моем паспорте написано только «Иван», без приставки, потому что «царевич» – это не часть имени, а мое кредо. Мне суждено быть царевичем до самой смерти, ведь я – младший сын, и царский трон мне светит только во сне. Хотя я могу на нем посидеть, пока братьев и отца нет рядом. Царем из-за этого я не стану, но настроение подниму. Впрочем, особой радости в этом нет. Отец увидит – прогонит со своего рабочего места, братья – тем более: они сами мечтают на троне посидеть. Впрочем, с приходом отца их тоже попросят. Я знаю – отец хитрый, он следит в щель между дверями: не сидит ли кто на троне, и прячется до тех пор, пока я или братья не нагреют холодное сиденье. Вот тогда он и появляется, занимая тепленькое местечко.

Так вот и живу, наслаждаюсь жизнью, мечтаю о несбыточном и развлекаюсь, как могу.

Но сегодня случилось невероятное: только что у меня появилась возможность стать царем!

Не верите?

Еще вчера я сам не поверил бы в подобную чушь, но сегодня…

Сейчас объясню. Издалека.

Родился я двадцать лет назад в тридевятом царстве. Не удивляйтесь такому названию. Я понимаю – оно звучит сухо и безлико. В стародавние времена было иначе: царства и королевства назывались звучно и красиво, но однажды появился человек, решивший завоевать весь мир. На это дело ему не хватило жизни, но он успел создать огромную империю, объединившую десятки царств и королевств. Он лично нарисовал карту Империи, изменив границы бывших государств и прочертив новые по линейке. Он дал каждой стране порядковый номер для математического порядка, и с той поры мы так и живем по его географической системе, хотя империя давным-давно распалась. С помощью системы Императора легко отыскивалось любое царство-государство: приставка «три» означала, что мы находимся в третьем ряду, а «девятка» – что мы девятые в этом ряду, если считать слева направо.

Я – третий сын в царской семье. Старшие братья – Афанасий и Никита, много лет пытаются поделить царство. Они близнецы, и даже родители не могут толком отличить их друг от друга. Неофициально старшим назван Афанасий, но на самом деле родители умыли руки, предложив братьям самостоятельно разобраться с вопросом первородства. Чем они и занимались всю сознательную жизнь. Я как младший сын, не имел прав на престолонаследие, а у братьев были равные шансы, и они не желали уступать место перворожденного друг другу. Они выросли лидерами, готовыми взяться за любое дело, лишь бы доказать свое превосходство: по их негласному договору лучший и становился престолонаследником.

На беду, братья добивались одинаковых успехов. Вперед вырывался то Афанасий, то Никита, но ни тот, ни другой не мог явно изменить ситуацию в свою пользу. И продолжалось соперничество до тех пор, пока им не подкинули колоду игральных карт. Кто это сделал, осталось загадкой, но с тех пор прошло три года, а братья до сих пор упорно играли в дурака на земли царства. Они изрезали карту царства на квадратики и сражались за каждый клочок земли. И здесь Никита одерживал победы с завидной регулярностью.

Я как-то предложил им править поочередно, по четным дням – Никите, а по нечетным – Афанасию, но братья подняли меня на смех, сказав, что ничего смешнее им слышать не приходилось.

– Мы же разные, как день и ночь! – отвечали они одинаковыми голосами и с одинаковым выражением лица. – У нас интересы не совпадают, мы по-своему думаем о правлении. И как, скажи на милость, народ выдержит то, что сегодня положено одно, а завтра – совсем другое? Так ведь, Ваня, и до народного бунта недалеко! Снесут нам головы за издевательства, и тебе не поздоровится: ты хоть младший, но из нашей же дикой семейки, и ждать от тебя разумного правления бессмысленно – по мнению народа, у нас одно воспитание! Так что, извини, братец, но править будет один из нас, и никак иначе!

Ну, это братья думают, что они разные. Им оно виднее, конечно, но по мне, более похожих людей найти просто невозможно. Даже отражение в зеркале похоже на них меньше, чем они похожи друг на друга.

Вот так мы и жили-поживали. Братья готовились стать царями, я намеревался посвятить жизнь путешествиям, но сегодня произошло то, что изменило устоявшийся статус-кво, и шанс стать царем появился даже у меня. А если и не стать, так вволю напутешествоваться, как я и мечтал с самого детства. Так почему бы и не воспользоваться неожиданным шансом, раз он сам падает в руки?

А началось все в тот момент, когда отец среди бела дня срочно вызвал нас во дворец.

Я был в царском саду и стрелял из лука по спелым яблокам. Мартин, мой закадычный друг и слуга по совместительству, хотел отнести несколько штук своей подруге: он решил постепенно накормить ее яблоками всех сортов, какие здесь растут, и каждый раз брал разные яблоки.

– Вон те, красные подойдут? – спросил я, указывая на верхушку дерева.

– Еще как! – воскликнул Мартин, – Стреляй!

Я разжал пальцы, и тугая тетива метнула стрелу точно в цель. Острый наконечник разрезал тонкую ветку, и она упала на землю вместе с висевшими на ней яблоками.

– Пойдет! – Мартин развязал котомку и сложил в нее яблоки.

– Вы бы еще на грибы облаву с собаками устроили! – возмутился садовник.

Мы переглянулись.

– Интересное предложение, господин садовник! – согласился Мартин, – Пригласить Вас в качестве консультанта?

– Делать мне больше нечего! – садовник посмотрел на наши серьезные лица и покачал головой. – Анюту угощаешь?

– Ага! – коротко ответил Мартин. – Она любит яблоки из этого сада.

– Еще бы, других таких во всем царстве не сыскать! – с гордостью воскликнул садовник.

Отец собрал яблони разных сортов со всех концов света. И если где по чистой случайности существовал сорт, о котором отец еще не знал, то находился он в неприступном, скрытом от людских глаз месте, потому что все другие места и закоулки были изучены и обшарены царскими агентами вдоль и поперек с лупами в руках.

– А все-таки, я никак не пойму, в чем смысл? – спросил Мартин, когда садовник скрылся за деревьями. – Нормальные цари собирают золото или драгоценности, а твой отец – яблоки!

– А что такого?

– Несолидно как-то для царя. Мелко.

– Не скажи! – усмехнулся я. – Ты просто не знаешь, сколько денег уходит в казну от продажи яблок! Например, яблоки, которые мы сбили сегодня, в сумме стоят половину деревни, где ты родился!

Мартин растерянно поморгал и посмотрел на яблоко в руке, как на алмаз схожих размеров.

– Мама родная… – пролепетал он, – У меня из жалованья не вычтут их стоимость? И ты мне все эти годы ничего не говорил?

– Не вычтут! – и дело далеко не в щедрости царя, совсем наоборот. – Тебе столько за всю жизнь не заработать, так что ешь, и ни о чем не думай: для рабочего персонала и его родственников бесплатно!

Далекая труба проиграла знакомый протяжный мотив. Я прислушался, мелодия повторилась: отец приказывал сыновьям срочно явиться во дворец. Вероятнее всего, появилось безотлагательное дело, требующее повышенного внимания царской семьи. Я торопливо сложил стрелы в колчан, и повесил его вместе с луком на плечо.

– Как всегда! – сказал Мартин, поднимая котомку. – Стоит нам устроить охоту за яблоками, как найдется веская причина ее прервать.

– В другой раз продолжим – яблоки, в отличие от зверей, не убегут! А я царственно побежал! – сказал я, вскакивая на коня, которого привел стражник. – Анюте привет передавай!

– Непременно. А это как, царственно побежал? Раньше я от тебя подобных слов не слышал!

Я усмехнулся:

– Я мчусь вперед, не разбирая дороги, но несут меня чужие ноги! Это и есть – царственно бежать!

– Злобный феодал! – прокомментировал Мартин. – Узурпатор чужих конечностей!

– Что поделать! – с грустью ответил я. – Нести мне этот тяжкий крест до самой смерти…

– Махнемся, не глядя?! – Мартин сощурил правый глаз. – Отдам свою тяжкую долю взамен твоей, и яблок сверху добавлю!

– За кого ты меня принимаешь? – возмутился я. – Чтобы я передал непосильную ношу лучшему другу?! До самой смерти себе не прощу! Ты же надорвешься!

– Ладно-ладно… – пробурчал Мартин. – Все вы, царевичи, такие!

– Ты и с братьями на эту тему разговаривал?

– Нет, сам догадался! А царевичам не до бесед, они в карты играют!

– Это они умеют! – кивнул я. – Слава Богу, им не подкинули домино! От грохота костяшек оглохнет кто угодно!

– А в шахматы почему не играют? Интеллектуальная игра как раз для высшего света!

– Бесполезно, они угадывают ходы друг у друга – близнецы! А игра в карты несет в себе элемент неожиданности, потому что игрок не видит карт противника.

– Как все сложно… Расскажешь, в честь чего так срочно требуют твоего присутствия во дворце?

– Ага, только сокращу секретную часть, чтобы продлить твою молодость! – кивнул я.

– Меньше буду знать – позднее состарюсь?

– Именно, – подтвердил я. – Когда вернешься?

– Вечером! – Мартин подхватил котомку и отправился в деревушку, располагавшуюся недалеко от разросшейся столицы. – Удачи, Ваня!

– И тебе того же! – я пришпорил коня и через пять минут прибыл во дворец.

Старшие братья уже сидели за столом, когда я вбежал в тронный зал. Отец строго посмотрел в мою сторону и с намеком перевел взгляд на настенные часы.

Часы пробили полдень.

– Иван! – не менее строго сказал царь. – Право появляться в последнюю секунду есть только у меня. Я польщен, что ты во всем берешь с отца пример, но в следующий раз приходи заблаговременно. А теперь садись к братьям! У нас серьезный разговор.

Я сел за стол – испытывать терпение отца не улыбалось: он хоть и отходчивый, но все равно лучше не перечить.

Афанасий повернулся и прошептал:

– Хамишь, братец!

– Ты научил! – огрызнулся я.

– Когда?! – возмутился Афанасий. – Мне некогда ерундой заниматься, серьезным делом занят!