Малика Саидхакимовна Икрамова
Таська
Варвара Михайловна (всполошившись). Куда? Вы и двух ложек не съели. Ну, хоть картошки поешьте. (Варе.) Варя, принеси.
Миша (тянет за руку Тасю прочь из комнаты). После, после. Очень дел много. До свиданья. Отец Александр… (Кивком головы прощается с отцом Александром.
Отец Александр (ласково). Благослови Господь.
Миша с Тасей выскальзывают в прихожую и там, зажимая себе рот руками, прыскают со смеху. Из гостиной доносятся звон ложек и приглушенные голоса.
Миша (отсмеявшись,). Ну, еле удрали.
Тася (весело смеясь). Как ты это… с аллергией… (Внезапно посерьезнев.) Миша, а что нам с этим делать? (Похлопывает себя легонько по животу.) Ты нашел доктора?
Миша (посерьезнев). Нашел. Да только деньги нужны. (Внезапно, просияв.) Таська, сколько тебе папа прислал?
Тася. Сто.
Миша. Ого!
Тася. Хватит?
Миша. Еще как! Еще и останется! (Схватив Тасю в объятия.). Таська, голодная?
Тася. Прямо умираю!
Миша. Айда в ресторан?
Тася (восторженно). Айда!
Взявшись за руки, молодая пара выскальзывает из прихожей. Слышится, как они с грохотом сбегают вниз по лестнице. Вера с Варей подходят к окну и смотрят на них сверху.
Вера (задумчиво). Знаете, а я в конце концов рада за них. Они ведь за это время тоже совершенно извелись и издергались. А теперь для нас всех как будто нашло успокоение.
Варя (подходя к ней и обнимая ее за талию). Я тоже рада. Мне Тася очень нравится. Она славная. А все-таки Надя очень верно написала про них в письме. (Цитирует.) «Как они оба подходят друг к другу по безалаберности натур! Любят они друг друга очень, вернее – не знаю про Тасю, но Миша ее очень любит…».
Варвара Михайловна сокрушенно вздыхает и с сомнением покачивает головой. Отец Александр, встав рядом с ней и взяв ее руку в свои, что-то тихое и успокоительное говорит ей на ухо. Снизу издалека доносятся затихающие шаги и веселый беззаботный смех Миши и Таси.
Конец первого действия
Действие второе
Сентябрь 1916-го. Квартира Нади в Москве. Скромная комната, посредине – накрытый стол, справа – диван. На нем полулежа устроилась с книгой Надя. Тишину прорезает резкий дверной звонок. Надя бежит открывать дверь. На пороге – Миша и Тася, с чемоданами и узлами.
Надя (взвизгнув, повисает на шее у брата). Миша! (Бросается к Тасе, обнимает и целует ее.) Тася! Ну, наконец-то! Приехали! (смеясь и плача от радости) А худые-то, худые совсем! От Таськи одни глаза остались, а все-равно красавица… Ой, да что ж это я вас на пороге держу?! Ну, идемте, идемте, будем устраиваться…(Бросается помогать втаскивать в квартиру их узлы.) Недельку-то хоть поживете?
Миша (занося вещи, радостно посмеиваясь). Какое! Много три дня, а там и поедем в Сычевку.
Надя (расстроенно). Да ведь столько не виделись… Неужели же нельзя задержаться?
Миша (разматывая шарф и скидывая пальто). Нельзя, Надя, нельзя. (Вытягивается во фрунт и четко по-военному докладывает.) Булгаков Михаил Афанасьевич, определен врачом резерва Московского окружного военно-санитарного управления и откомандирован в распоряжение смоленского губернатора.
Тася (снимая пальто). Мы уж и то задержались. Мишу еще в июле откомандировали, да мы что-то провозились со сборами.
Надя (хлопоча у стола). Ну, за стол, за стол! Тасенька, вина? Миша, налей. И мне. Ох, забыла совсем – у меня ж для тебя вот что есть… (Бросается к буфету и с тожеством достает графинчик.) Анисовая!
Миша. Красота! (Открыв пробку графинчика и с удовольствием вдохнув, наливает рюмку.) Ну, Наденька, за встречу!
Тася и Надя (вместе). За встречу!
Бокалы со звоном чокаются, отпив по глотку молодые люди начинают накладывать себе на тарелки угощение. Весело звенят ножи и вилки.
Надя (угощая гостей). Тася, возьми буженину, пожалуйста, очень вкусная. (Передает тарелку.) Миша, грибочков домашних? Рыжики? Давай, положу. (Накладывает ему рыжики.) Ну, как вы жили там? Все, все рассказывайте.
Тася (смеясь). Да что? Ты все и так знаешь. Мы с Мишей тебе уж обо всем писали. Да и Вера с мамой, наверняка пишут.
Миша. А Андрей? Про Андрюшу – забыла? Как он, кстати? Чудно все-таки жизнь складывается – мы из Киева под Смоленск едем, а Андрея из Москвы занесла судьба в Киев. Вы когда женитесь?
Надя. На будущий год собирались.
Миша. Ну, дай вам Бог. Мне он кажется человеком порядочным и симпатичным.
Тася. Я ужасно рада за вас. Андрюша очень милый, правда.
Миша. Поверить не могу – маленькая Надька замуж выходит!
Надя (смеется). Ну, да ведь не вышла пока. Так и говорить не о чем. Про себя расскажите лучше.
Миша (неохотно). Да что рассказывать? Курс наш, ты знаешь, был выпущен досрочно. Сдали мы экзамены уже в апреле. Военная необходимость, ничего не попишешь. (Закуривает.
Тася (смеясь). А знаешь, Надя, Миша на все выпускные экзамены мою браслетку одевал. Помнишь, ту, что мама мне подарила? Он все еще верит, что она счастливая.
Миша (убежденно). Определенно счастливая. Ну, стало быть, экзамены сдали, записался я в Красный крест, добровольцем. Начал работать в Киевском военном госпитале, а вскоре нас поближе к фронту перебросили – в Каменец-Подольский. (Встает из-за стола и уютно усаживается на диван.). А в начале мая Таська ко мне приехала.
Надя. Ты все-таки ужасный эгоист, Миша. Ну зачем же обязательно было жену в эту дыру с собой тащить?
Тася (с улыбкой). И вовсе даже и не дыру. Между прочим, очень симпатичный оказался городок. И устроились мы там вполне прилично – Мише командование выделило небольшую комнатку на территории госпиталя.
Надя. Таська, ты – сумасшедшая. Тебе ведь там, наверное, и заняться нечем было. И знакомых – никого. А Миша целыми днями в госпитале.
Миша. Я, бывало, и по суткам из операционной не выходил. Ты представить себе не можешь, что там творилось. Раненых везли беспрестанно, и всех почти тяжелых. Мы буквально валились с ног, а толку чуть. Врачей не хватало, сестер, медикаментов…
Тася. Это правда. Ну, вот я тогда и решила ему помогать. Инструменты научилась стерилизовать, бинты… (Со счастливой улыбкой.) А все ж таки иногда удавалось и по городу погулять. Миша меня все на набережную таскал, с нее был совершенно потрясающий вид на старую крепость. Особенно на закате, когда от реки дымка и солнце сквозь нее, так прямо дух захватывает. Эти все башенки старинные, лестницы, храмы, они вдруг становились призрачными, какими-то нездешними. Ну, я не умею сказать…
Надя (зачарованно). Боже мой, как это должно быть прекрасно. Мне кажется, так мог выглядеть в закатных лучах древний Ершалаим …
Миша (резко, выходя из задумчивости). Что? Как ты сказала?
Надя (слегка удивленно). Ершалаим. Это древнееврейское название Иерусалима. А что?
Миша (снова погружаясь в задумчивость). Нет-нет, это я так… Вдруг померещилось что-то. (Тихонько бормочет.) Ершалаим, Ершалаим… (Закрывает глаза и задрёмывает.
Тася (тихонько). Нам там было очень хорошо. Я понимаю, война кругом, горе и все такое, а только мы там были абсолютно счастливы. Только все это быстро закончилось – в конце мая приказ вышел, чтоб члены докторских семейств покинули город. Ну, меня тут же на поезде в Киев отправили, а Мишу перевели в Черновицы. (Оборачивается на Мишу.
Надя (шепотом). Уснул?
Тася (шепотом). Спит. (Наклоняется ближе к Наде.) Две недели я в Киеве промаялась, и тут вдруг приходит телеграмма от Миши, чтоб мне к нему ехать. Я как была, в летнем платьице, так и полетела на вокзал скорей. Даже вещей с собой не взяла. (На цыпочках подходит к дивану, укрывает Мишу пледом) Приезжаю на станцию Орошаны, а солдаты меня не пускают – пропуск нужен. Хорошо, Миша меня встречать приехал. Он им вместо пропуска рецепт какой-то сунул. Они неграмотные, ничего, пустили.
Надя. Ой, Таська! А если б догадались?
Тася (пожав плечами). Ну, домой бы меня отправили и все дела. (Берет со стола яблоко и сочно отгрызает большой кусок.) Там я опять с Мишей в госпитале работала. Он ноги ампутирует, а я держу.
Надя. Господи, Таська! Страсть-то какая! Неужели же тебе совсем не страшно было?!
Тася (с аппетитом грызя яблоко). В первый раз дурно стало. А потом ничего. Привыкла.
Миша (просыпаясь). Я, кажется, заснул. Чертовски спать хочется.
Надя (вскакивает с места). Сейчас постелю…
Миша. Нет, погоди. Иди сюда. (Собирается с мыслями.) Надя, ты что-нибудь слышала про мамину (заминается)…ну, болезнь, одним словом?
Надя. Мама писала, что прихварывает иногда, ну и все.
Миша. Я получил известие – от кого не скажу, не спрашивай – в общем, подозревается рак. Маму волновать не хочу, а симптомы узнать надо бы… Как думаешь, к кому написать?
Надя. К кому? Господи, да к Ивану Павловичу, конечно!
Миша (саркастически). Ну, конечно! К кому же еще?!
Тася. А чего же лучше? Он ведь доктор.
Надя. Да к тому же старинный друг семьи. И маму видит постоянно.
Миша. Вот-вот! Именно! Постоянно! Постоянно гостит по выходным у нас в Буче на даче, постоянно торчит в киевской квартире, то сидит допоздна, а то и ночевать останется. (Раздражаясь все сильнее.). Я просто… Я просто поражаюсь, что мама затеяла роман с этим доктором! Она его на десять лет старше! Парочка какая, пф-ф!
Надя (примиряюще). Миша…(Пытается взять его руку.
Миша (делая вид, что не замечает, смотрит на часы). Что это? Время-то какое позднее. Ну, вы барышни, как хотите, а я спать ложусь.
Бросается на диван, лицом к стене, и демонстративно похрапывает. Тася с извиняющейся улыбкой разводит руками. Надя, обескураженная этой выходкой, сначала стоит столбом, потом выключает верхний свет. Мягко горит лампа под абажуром. Две женщины смотрят друг на друга. Медленно, постепенно, гаснет и этот свет.
Конец второго действия
