Максимилиан Волошин
Пророки и мстители
В 1772 году некто Луазо, живший в селении Сен-Мандэ, ставшем в настоящее время предместьем Парижа, заметил в церкви перед собой странную фигуру – человека, одетого в звериные шкуры, с красным рубцом вокруг всей шеи. В руке у него была книга со словами: «Се агнец Божий». Он хотел проследить странного незнакомца, но тот исчез, выходя из церкви.
Проходя несколько дней спустя в Париже по площади Людовика XV, теперешней Place de la Concorde, он был остановлен нищим. Луазо не глядя опустил монету в протянутую шляпу и услыхал слова: «Ты уронил голову короля (изображение на монете), но я жду иной головы, которая должна пасть на этом месте».
Луазо узнал в нищем незнакомца, которого он видел в церкви, и тот сказал ему: «Замолчи, потому что никто, кроме тебя, не видит меня, и тебя примут за сумасшедшего».
В ту же ночь, проснувшись, он увидал на столе своей комнаты золотое блюдо, полное кровью, и на нем голову Иоанна Предтечи, которая сказала: «Я жду головы королей и придворных их, я жду казни Ирода и Иродиады».
* * *
Вокруг Луазо образовалась небольшая секта. Они собирались вместе и ждали откровений Иоанна Предтечи о будущей революции. Секта эта дожила до революции и слилась с сектой Богородицы – Катерины Тео, ожидавшей пришествия Нового Спасителя. Вокруг Катерины Тео создались странные легенды. Существует такой рассказ:
«Однажды вечером Катерина Тео сидела, окруженная своими верными. Это было в самые грозные мгновения Террора.
– Слушайте же, – сказала она, – я слышу звуки Его шагов. Это – таинственный избранник Провидения, это – ангел революции. Ему суждено быть спасителем и жертвой. Это – король разрушения и смерти. Он близко. На челе его кровавый ореол Предтечи. Он примет на себя преступление тех, которые убьют его. О! Велики твои судьбы, потому что ты замкнешь бездну, падая в нее. Вот он, убранный, как для праздника. И цветы в его руке… Это венцы его мученичества… О, как тяжелы твои испытания, сын мой! Сколько неблагодарных будет поносить память твою из века в век! Встаньте! Встаньте! Преклоните головы… Это король… Это король кровавых жертвоприношений!..
В этот же момент дверь раскрылась, и некий человек в шляпе, надвинутой на глаза, и закутанный в плащ, вошел в комнату. Присутствовавшие поднялись, и Катерина Тео простерла к входящему свои руки.
– Я знала, что ты должен прийти, и я ждала тебя. Тот, которого ты не видишь и который по правую руку от меня, указал мне тебя сегодня. Нас обвиняют в заговоре в пользу короля. И я действительно говорила о короле, которого сейчас мне указывает Предтеча, в венце, обрызганном кровью… И знаешь ты, над чьей головой висит он? Над твоей, Максимилиан.
При этих словах незнакомец вздрогнул, бросил вокруг себя быстрый и беспокойный взгляд, но тотчас овладел собой.
– Что вы этим хотите сказать? Я не понимаю вас, – спросил он ледяным и отрывистым голосом.
– Я хочу сказать, что будет солнечный день, когда человек, одетый в голубое и держащий в руке скипетр из цветов, будет в течение одного мгновенья королем и спасителем мира. Я хочу сказать, что ты будешь велик, как Моисей, как Орфей, когда, ступив на голову чудовища, готового пожрать тебя, ты скажешь и палачам и жертвам, что есть Бог.
– Не прячься, Робеспьер, и покажи нам, не бледнея, свою смелую голову, которую Бог бросит на пустую чашу весов. Тяжела голова Людовика, и только твоя может уравновесить ее.
– Это угроза? – холодно спросил Робеспьер, роняя свой плащ. – Этим фиглярством вы хотите усыпить мой патриотизм и смутить мою совесть? Вы ожидали меня, по-видимому… И горе вам, коли вы меня ожидали! Я действительно представитель народа и как таковой я донесу о вас Комитету Общественного Спасения и отдам приказ о вашем аресте.
Произнеся эти слова, Робеспьер закрыл плащом свою напудренную голову и холодно пошел к дверям. Никто не решился задержать его, ни обратиться к нему со словами.
Катерина Тео простерла руки и сказала:
– Чтите волю его, потому что он – король и первосвященник наступающих времен. Если он поразит нас, это значит, что Бог хочет поразить нас: подставим безропотно головы наши под нож Провидения.
Поклонники Катерины Тео всю ночь ждали, что их арестуют. Но никто не пришел. Так прошло пять дней. На пятый день и она, и ее сообщники были арестованы по доносу одного из тайных врагов Робеспьера.
И будущие термидорианцы в докладе Бадье воспользовались этой сектой как одним из страшных орудий для ниспровержения Робеспьера».
Этот драматический рассказ странно совпадает со словами самого Робеспьера, сказанными министру внутренних дел Гара, когда тот заклинал его спасти жирондистов:
– В революции есть моменты, когда становится преступлением жить. Надо уметь отдать свою голову, когда ее потребует народ. Мою тоже потребуют, и вы увидите, буду ли я стоять за нее.
Я сказал, что Великая революция является психологически кризисом идеи справедливости, которая в этой форме неразрывно связана с понятием мести. Месть – это та форма переживания, которая с чудовищной силой связывает в тугую пружину воли целых поколений, и пружина, стягиваемая в течение столетий, вдруг развертывается одним чудовищным взмахом.
Вполне принимая общепринятое изложение экономических, социальных и психологических причин, подготовивших Великую революцию, мы не можем не признать, что у террора, являющегося, по своему существу, выражением идей справедливости и мести, есть иная генеалогия, чем та, которую нам обычно предлагают как генеалогию Французской революции. Существует целая литература, темная и малоизвестная, о мщении тамплиеров.
21 января 1793 года находится в неразрывной связи с 18 марта 1314 года – днем, когда был сожжен великий магистр ордена тамплиеров, Яков Моле.
За шесть лет до этого, в ночь с 12 на 13 ноября 1307 года, заговором всех государств Европы, составленным по инициативе французского короля Филиппа Красивого и папы Климента V, был совершен один из самых грандиозных coups d'Etat, случившихся в Европе.
Был арестован весь могущественный рыцарский орден тамплиеров, тайное общество, которое держало в своих руках все богатство и всю власть тогдашней Европы и подготовляло громадный религиозный и социальный переворот в европейском человечестве.
Шесть лет длился процесс, в котором тамплиеры обвинялись в черной магии, колдовстве и сатанизме, и 18 марта 1314 года великий магистр Яков Моле был сожжен на медленном огне на том самом месте Pont-Neuf, где теперь стоит статуя Генриха IV.
Он горел несколько часов и призвал папу и короля предстать вместе с ним на суд Божий в этом же году.
Папа умер через 40 дней, и тело его сгорело от опрокинутого светильника в то время, когда оно стояло в церкви, а король Филипп Красивый умер через год. Орден тамплиеров, основанный Гюгом де Пайеном как земное воплощение небесного ордена «Святого Грааля», был хранителем эзотерического христианства, и есть основание предполагать, что он подготовлял громадное религиозно-социальное переустройство средневекового мира.
Перед казнью Яков Моле основал четыре великих масонских ложи: в Неаполе восточную, в Эдинбурге западную, в Стокгольме северную и в Париже южную.
На другой день после его сожжения Chevalier Aumont и семь тамплиеров, переодетые в костюмы каменщиков, с благоговением подобрали пепел его костра.
Так родилось, по преданию, тайное общество франкмасонов, которое впоследствии передало Великой революции свой девиз …Liberté, Egalité, Fraternité.
Для того чтобы допустить к причастию в их тайне Великой мести только людей, вполне достойных доверия, неотамплиеры создали обычные франкмасонские ложи под именем св. Иоанна и св. Андрея. Эти ложи были доступны толпе, и из них выбирались истинные масоны, которые могли принять действительное участие в заговоре; они уже составляли не ложи, а шапитры, которых было четыре в городах, указанных Яковом Моле. Их власть и распространение в последние годы XVIII века были громадны. Из масонских лож вышли все деятели Великой революции.
Когда Вольтер в самые последние годы своей жизни (1778) был посвящен в масоны, то в числе членов ложи Девяти Сестер, основанной Лаландом, в которую он был введен Франклином и историком Кур де Жебеленом, были: Бальи, Дантон, Гара, Бриссо, Камиль Демулен, Шамфор, Петион, Кондорсе и Дом Герль.
«Революция началась взятием Бастилии, потому что Бастилия была тюрьмой Якова Моле. Авиньон был центром революционных зверств, потому что он принадлежал папе и там хранился пепел великого магистра. Все статуи королей были низвергнуты для того, чтобы уничтожить статую Генриха IV, стоявшую на месте казни Якова Моле, и на этом месте тамплиеры должны были воздвигнуть Колосса, попирающего ногами короны и тиары».
В том самом доме на улице Платриер, в котором умер Жан-Жак Руссо, была основана ложа теми заговорщиками, что со времени казни Якова Моле поклялись сокрушить государственный строй старой Европы. Эта ложа стала центром революционного движения, и один из принцев королевской крови там клялся в мести наследникам Филиппа Красивого на могиле Якова Моле.
Записи ордена тамплиеров свидетельствуют о том, что уже Регент был великим магистром этого тайного общества и что его преемниками были герцог де Мэн, принцы Бурбон-Конде и герцог Cosse Brissac. Последним магистром был Филипп Орлеанский, который принял имя Эгалите, так как клятва тамплиеров о мести Бурбонам не позволяла ему править орденом, сохраняя свое имя. Тамплиерам нужна была казнь короля. Когда национальное собрание под страхом гражданской войны объявило короля лишенным престола и назначило ему местом Люксембургский дворец, то другое собрание, более тайное и более могущественное, решило иначе. Резиденцией поверженного короля должна была быть тюрьма, и тюрьма эта не могла быть иной, чем старый дворец тамплиеров, который еще стоял крепко со своими башнями и бойницами в ожидании царственного узника.
