Максим Владимирович Хлебников
Анабасис
Он снял рубашку, бросив её на стул, и подошёл к кухне. Залил чайник водой, включил его, и звук кипящей воды наполнил комнату. Это было его ежедневным ритуалом.
С кружкой чая в руках он сел на диван и вытянул ноги. Почувствовал, как тело медленно расслабляется, словно всё напряжение за день стекало в мягкую обивку.
«Если вы несчастны, – вспомнил он чей-то совет, – купите обувь на два размера меньше. После долгого дня просто снимите её, сядьте в кресло и… вот оно, счастье!»
Александр усмехнулся.
– Или просто возвращайтесь домой и садитесь на диван. Тоже неплохой вариант.
Ему даже не хотелось шевелиться. Но рука машинально потянулась к пульту. Телевизор загорелся, и на экране появился начальный титр очередного ужастика. Громкие звуки заставили Александра вздрогнуть.
«Опять? Нет, спасибо, – подумал он, вспомнив утренний сон. – Одного кошмара за день достаточно.»
Он выключил телевизор и на мгновение замер, разглядывая отражение света на стене. В углу мелькнула тень.
Сердце замерло. Его взгляд тут же приклеился к этому пятну, а в голове возникла мысль: «Пауки?»
Александр осторожно приблизился, прищурившись, чтобы лучше рассмотреть. В углу тени не двигались. Он выключил свет, затем снова включил, и только тогда понял, что это была всего лишь игра света от кружки.
Он хмыкнул, осознав, как нелепо это выглядело.
– Ещё немного – и я начну бояться собственного отражения, – пробормотал он.
С этой мыслью он отставил кружку, выключил свет и прошёл в спальню. Здесь царил полумрак, и он на мгновение остановился, ощущая тишину. Постель выглядела особенно заманчиво: идеально натянутая простыня с лёгким серым узором, пуховое одеяло, под которым точно скрывалось тепло, и подушка, мягкая и высокая, словно облако.
Александр медленно опустился на кровать, и холодная свежесть простыни тут же соприкоснулась с его кожей. Он вздохнул, подтянув одеяло к подбородку, и почувствовал, как приятное тепло накрывает его. Подушка мягко прогнулась под весом головы, словно обнимая её. Вся усталость дня начала растворяться.
Лёжа в тишине, он подумал, что постель – это единственное место, где можно сбросить маску дня. Здесь он чувствовал себя укрытым от всего остального мира, будто спрятался в безопасной раковине, где никто не найдёт.
«Вот бы приснилось что-нибудь хорошее. И, наконец, выспаться,» – подумал он, позволяя себе улыбнуться.
Тепло и мягкость постели, словно волны, убаюкивали его, и через несколько минут Александр уже спал.
Глава 2
Сон начался, как всегда, неожиданно. Алекс шёл по оживлённой улице. Было жарко, и он ощущал, как рубашка липнет к спине. Воздух был плотным, словно в жаркий летний день после дождя, но дышалось тяжело. Здания вокруг были высокими, их стены из гладкого серого бетона казались безликими, словно их отлили по одному шаблону. Улица была заполнена людьми, но лица их оставались размытыми, будто скрыты за густым туманом.
Он двигался, не понимая, куда идёт, но ноги сами выбирали путь. Руки сжимали что-то тяжёлое – чемодан, который казался чужим. С каждым шагом он чувствовал, как чемодан становится всё тяжелее, а толпа вокруг двигалась всё плотнее, не давая ему шанса остановиться.
Звон раздался внезапно – резкий, неуместный, словно кто-то втиснул звук телефона в картину, где ему не место. Алекс обернулся, пытаясь найти источник, но звон раздавался со всех сторон. Люди вокруг остановились, разом повернув головы в его сторону. Их лица стали более чёткими, но слишком одинаковыми – глаза, носы, рты словно вырезали по одному шаблону.
– Что вы… – начал он, но голос сорвался. Горло сдавило, как будто невидимая рука схватила его за шею.
Звон становился громче. Толпа расступилась, и на земле перед ним он увидел телефон. Старый, с круглыми кнопками, как у дисковых аппаратов прошлого века. Его сердце ухнуло.
Алекс медленно наклонился и взял трубку.
– Алло?
Ответом был только тихий, еле слышный шёпот, от которого у него пошёл холод по коже:
– Ты слышишь?
– Кого? Что? – произнёс он, но голос раздался снова, теперь громче:
– Ты видишь?
И в этот момент земля под его ногами начала уходить. Сначала медленно, потом быстрее. Он зацепился за что-то рукой, но пальцы соскользнули, и он начал падать в пустоту. Всё вокруг превратилось в хаотичные потоки света и тени. Его тело вращалось, воздух срывал дыхание. Алекс хотел закричать, но звука не было.
Он упал на что-то мягкое. С трудом открыв глаза, он обнаружил себя на песчаной дороге. Свет здесь был неестественным, мягким и переливчатым, словно исходил отовсюду сразу. Воздух казался густым и вязким, но дышалось легко.
Дорога была ровной, песчаной, поля вокруг переливались неестественно яркими оттенками. Воздух был наполнен ароматами, которые невозможно было описать: смесь свежести, тепла и чего-то сладкого. Даже тишина здесь казалась насыщенной, как будто её можно было ощутить кожей.
Секунду он пытался прийти в себя. В голове мелькнуло: «Что за чертовщина?» Он огляделся.
– Это… сон? – пробормотал он.
На этот раз всё казалось иначе. Обычно его сны были как старые фотографии: размытые и приглушённые. А теперь всё вокруг было настолько чётким, что Алекс на мгновение засомневался: сон ли это вообще?
Он посмотрел на свои руки – они выглядели как обычно. Но через мгновение их контуры начали слегка дрожать, словно он смотрел на них через тонкую плёнку воды.
– Это сон. Это точно сон, – произнёс он, и его голос эхом разнёсся по странному пространству.
Мир вокруг слегка дрогнул, словно подтверждая его догадку. Всё стало кристально ясным.
Восторг охватил его. Он ощутил свободу, которую никогда не испытывал раньше. До этого момента сны всегда казались чем-то, что просто случается. Как фильм, который он не выбирал, как жизнь, в которой он не был хозяином.
Теперь он понял: это не просто сон. Это был его сон. И он, наконец, был в нём хозяином.
Он посмотрел на песок под ногами, и тот казался странным – как будто под каждым его шагом светились звёзды. Алекс наклонился и зачерпнул горсть. Зёрна переливались всеми цветами радуги, когда он поднял их на свет. Он поднёс песок ближе к лицу и дунул. Частички взметнулись в воздух, закружившись в миниатюрном вихре, который вспыхнул светом и исчез.
– Я могу всё. Здесь больше нет правил, кроме тех, которые я установлю, – пробормотал он.
Ему захотелось проверить это. Он шагнул вперёд и подумал: «Я хочу взлететь». Его ноги оторвались от земли, тело стало лёгким, как пушинка. Он взлетел, поднимаясь всё выше, пока под ним не раскинулся весь мир. Зелёные поля, дорога, маленький домик с красной крышей – всё казалось игрушечным.
Небо над головой изменилось. Оно больше не было просто небом. Теперь оно переливалось узорами, похожими на морозные рисунки на стекле, которые двигались и менялись. Алекс почувствовал, как внутри него что-то шевелится – восторг, страх и необъяснимое желание исследовать.
Он медленно опустился на землю, песок мягко принял его.
– Если я могу всё это, почему раньше я просто смотрел? – спросил он себя.
И тут пришла ошеломляющая мысль: а что, если это всегда было возможно, но он просто не знал?
Восторг от нового осознания сменился решимостью. Алекс почувствовал, как внутри него зарождается идея, такая же яркая и отчётливая, как этот удивительный мир вокруг. Если он действительно здесь всемогущ, то почему бы не воспользоваться этим?
«Если я могу всё, – подумал он, – то почему бы не найти самого Создателя?»
Эта мысль захлестнула его. Создатель! Тот, кто придумал всё это. Мир. Правила. Его самого. Человечество. У каждого ведь были вопросы, на которые никто не мог дать ответов. Почему страдания неизбежны? Почему одни рождаются с золотой ложкой во рту, а другие обречены на нищету? Почему этот мир так несправедлив?
Он вспомнил своего отца, который всю жизнь тяжело трудился, а в старости остался с копейками. Соседа, который утонул в долгах, пытаясь оплатить лечение дочери. Вспомнил тех, кто бесцельно проживал день за днём, едва держась на плаву.
«Если у меня есть шанс получить ответы, – думал он, – то я просто обязан его использовать. Ради всех нас».
Алекс огляделся, глубоко вдохнул, и громко, с неожиданной уверенностью, прокричал:
– Создатель! Я знаю, что ты есть. Я хочу поговорить с тобой!
Его голос разнёсся эхом по пространству, а сам он почувствовал, как под ногами дрогнула земля. Сначала ничего не происходило, но Алекс не сдавался. Он снова и снова призывал:
– Я здесь! Я хочу понять! Я хочу узнать правду!
Мир вокруг начал меняться. Невидимая сила подняла его в воздух. Алекс почувствовал, как его тело становится невесомым. Его унесло вверх. Под ним мелькали пейзажи: он видел огромные леса, бурлящие реки, заснеженные горы и бескрайние равнины, словно всё мироздание открыло ему свои тайны.
Внезапно движение остановилось. Он замер, паря в воздухе. Вокруг раскинулся невероятной красоты ландшафт: прозрачные реки извивались, как серебряные змеи, густые леса были насыщенного изумрудного цвета, горы с белоснежными вершинами поднимались до самого неба, а облака напоминали пушистую перину, отражающую сияние солнца. Всё это было таким ярким, таким совершенным, что казалось нереальным.
Но на этом метаморфозы не закончились. Алекс смотрел, как весь этот пейзаж начал двигаться, словно оживая. Реки складывались в линии, превращаясь в пояс. Леса становились мантией. Горы слились в трон. Облака собрались в густую белую бороду. Перед ним возник гигантский старец, величественный и монументальный, словно сама природа создала его.
Алекс застыл. Он смотрел на это чудо с благоговением.
– Это… ты? Создатель?
Старец не ответил, лишь смотрел на него своими глубокими, как океан, глазами. Казалось, в этих глазах заключена вечность.
Алекс не выдержал. Все мысли, накопившиеся за долгие годы, хлынули наружу. Он начал говорить.
– Я устал, понимаешь? – его голос дрожал. – Я правда устал. Я стараюсь. Каждый день стараюсь. Работать. Жить. Делать всё правильно. Но почему всё это так тяжело? Почему всё время что-то происходит? Болезни, потери, проблемы. Почему? Я бегу, как белка в колесе, но чем больше я бегу, тем сильнее вязнет это колесо.
Старец молча смотрел на него.
– И даже в личной жизни… – продолжал Алекс. – Я пытался построить отношения. Быть заботливым, внимательным. Но всё рушилось. Всё. Я начал сомневаться – проблема во мне? Или в том, что ты меня таким сделал? Почему ты создал этот мир так, чтобы он ломал нас? Чтобы он всё время заставлял нас страдать?
Он продолжал говорить, а слова будто били по невидимой преграде между ним и старцем. Сначала тихо, потом громче. Гнев, накопленный за всю жизнь, начал вырываться наружу.
– Как ты мог? – крикнул он. – Как ты мог создать такую реальность? Ты наслаждаешься этим? Тебе нравится, как мы мучаемся, бегаем, страдаем? Почему ты сделал нас такими? Почему мы должны оправдывать твои ожидания, жить ради тебя? Почему?
Сначала старец казался непоколебимым, но теперь Алекс заметил странные изменения. Его плечи слегка ссутулились. Его фигура больше не выглядела монолитной. Алекс замер, глядя в его глаза.
Там был страх.
Сначала едва заметный, но затем он становился всё сильнее. Лицо старца исказилось, его глаза наполнились ужасом. Он словно сжимался под напором слов Алекса, как бумажная фигура, на которую дует ветер.
– Ты боишься? – прошептал Алекс.
Эти слова, произнесённые почти случайно, неожиданно для самого себя, остановили его. Гнев, который только что кипел внутри, начал угасать. Алекс замер, наблюдая за тем, как старец уменьшается, словно теряет свою силу, растворяется под его взглядом.
И тут в нём пробудилось странное чувство. Это было не триумф и не облегчение. Это было что-то другое. Он осознал, что старец никогда не был всемогущим. Его уверенность, его величие – всё это было маской. Фальшивкой.
Гнев угас окончательно, оставив вместо себя тихую ясность.
«Я его не побеждал, – подумал Алекс. – Он всегда был слабым. Я просто этого не видел».
Старец окончательно исчез. Осталась лишь пустота, но она не пугала Алекса. Напротив, в этой пустоте было что-то бесконечно родное.
И в этот миг перед его глазами пронеслись образы.
Он понял: это не был Создатель. Создатель не стал бы бояться. Это было нечто другое, что пыталось притвориться великим.
Алекс осознал, что он бессмертная сущность.
Это было не просто открытие. Не просто мысль. Не вывод, к которому можно прийти долгими размышлениями. Это было знание. Знание, такое же явное, как тепло солнца на коже или прикосновение воды. Как дыхание, которое ты не осознаёшь, но оно есть.
Истинное знание нельзя найти в словах. Его нельзя услышать от других. Оно не в книгах, не в лекциях, не в чужих переживаниях. Его можно только испытать самому.
Как если бы кто-то спросил: «Ты уверен, что вода мокрая?» Не нужно доказательств, ты просто знаешь это, потому что испытал сам.
Так же и с этим осознанием. Он знал, что он бессмертен. Знал, что это всегда было так. Знал, что никогда не исчезнет. Это было таким же естественным, как осознание своей руки или своей тени.
Его переполнило чувство свободы. Осознание, что все страхи, которые он носил в себе, были не более чем цепями, созданными для того, чтобы удерживать его в ограниченном мире.
Он вспомнил, как боялся болезней, потерь, смерти. Как ему казалось, что всё, чего он добивается, может быть уничтожено в одно мгновение. Но теперь это казалось смешным. Потому что страх смерти – это страх потери. Потери того, чего ты не можешь потерять.
Он больше не боялся.
Александр проснулся резко, словно его выдернули из сна невидимой рукой. Глаза широко распахнулись, но он не сразу понял, где находится. Комната утопала в ночной тишине, на улице не было слышно ни звука. Часы на прикроватной тумбе показывали 4:03 утра.
До будильника оставалось ещё почти два часа, но спать он больше не мог.
Его тело казалось невесомым, словно каждую клетку наполнили солнечным светом. Усталость, обычно висевшая грузом после пробуждения, куда-то исчезла. Вместо неё пришло ощущение, будто он только что пробежал марафон, но вместо изнеможения чувствовал себя победителем.
Лунный свет падал на стену, отчего тени мебели казались чуть мягче, чем обычно. Окно было приоткрыто, и лёгкий ветерок лениво шевелил занавески. Всё вокруг выглядело так же, как и прежде, но для Алекса мир изменился. Он изменился.
Энергия бурлила внутри него, заполняя всё существо. Она ощущалась почти физически – тёплыми толчками в груди, лёгкой дрожью в пальцах, напряжённостью в мышцах. Ему казалось, что он способен двигаться быстрее, чем ветер, сдвинуть горы, если захочет. Эта сила напоминала полноводную реку после ливня: неудержимую, живую, готовую смыть всё на своём пути.
Вместе с энергией пришёл целый вихрь эмоций:
– Восторг, как в детстве, когда в канун Нового года ты стоишь перед сверкающей ёлкой, а рядом разложены подарки. Сердце замирает, потому что ты ещё не знаешь, что внутри, но уже чувствуешь приближение чуда.
– Грусть, как будто он прощался с чем-то важным, но давно отжившим своё.
– Лёгкая растерянность, как у путника, который впервые выходит на незнакомую дорогу.
– И ясность. Ясность, как рассвет в горах, когда первый луч света озаряет долину, открывая невидимые прежде линии ландшафта.
Он улыбнулся, размышляя над этой простой игрой слов. Ложиться Сашей, а просыпаться Александром. Словно символ смены облика. Как будто его жизнь разделилась на "до" и "после".
Мысли вихрем кружились в его голове, как рой пчёл, которых внезапно выпустили из улья. Они не просто носились, они сталкивались, разбивались и снова объединялись, превращаясь в нечто новое.
Его старое мировоззрение рушилось перед внутренним взором. Это было похоже на снос старого здания. Стены осыпались, бетон превращался в пыль, перекрытия с грохотом падали. А потом среди руин начинали подниматься очертания чего-то нового – неясного, но величественного.
Он думал, что почувствует страх. Разрушение всегда приносит с собой тревогу, а порой и боль. Но страха не было. Совсем.
Александр смотрел на потолок, но перед глазами его разворачивался целый мир.
Он видел, как рушатся привычные конструкции. Знакомые вещи, которые он считал вечными, теперь казались хрупкими, словно карточный домик. Все страхи, все ограничения, все эти «ты не можешь», «ты не должен» – всё это больше не имело значения.
Вместо них приходило что-то другое.
«Как странно», – подумал он, – «сознание можно разрушить до основания, но в этом разрушении не будет хаоса. Оно начнёт строить себя заново. Само. Без моей помощи».
Эти размышления тянулись, казалось, вечность. Время больше не существовало. Оно словно растаяло, как утренний туман, оставляя после себя только ясность.
Энергия продолжала пульсировать внутри него, живая и необузданная. Ему казалось, что она готова разорвать его изнутри, но при этом наполняла чувством завершённости.
Он встал, прошёлся по комнате, но волнение не утихало. Мир изменился. Он изменился.
«Саша остался там, в ночи. Здесь только Александр. И это навсегда», – подумал он, глядя на своё отражение в темнеющем окне.
Александр сидел на кровати, глядя перед собой. Сердце всё ещё гулко билось в груди, напоминая о пережитом ночном потрясении. Он чувствовал себя невероятно живым, полным сил, но… вдруг его мысли изменили направление.
«А вдруг это просто сон?» – подумал он, и в груди что-то ёкнуло.
Наука утверждает, что сны – это результат работы мозга. Но даже учёные до конца не могут объяснить их природу. Почему некоторые сны вызывают настолько сильные эмоции, что мы ощущаем их даже после пробуждения? Почему иногда мы видим вещи, которых никогда не замечали или не испытывали в реальности?
Есть теория, что сны – это способ мозга переработать впечатления, накопленные за день. Вроде бы звучит убедительно.
«Но если это так,» – размышлял он, – «откуда тогда берётся такая яркость, такие чувства? Просто пересборка переживаний? Слишком уж просто объяснение».
Он вспомнил, как в одном из недавних снов видел море. Но не обычное. Оно было ярко-голубым, каким он его никогда не видел, а волны сверкали, словно покрытые звёздной пылью. Как мозг мог "придумать" это?
И всё же он пытался найти рациональное объяснение.
«Рекламный ролик…» – промелькнуло в его голове. Да, на днях он мельком услышал рекламу тура на острова, пока разговаривал по телефону. А ещё вчера видел в автобусе чей-то планшет, на котором кто-то смотрел видео о дикой природе. Могло ли это отложиться в его подсознании и превратиться в такое видение?
Он вспомнил ещё один случай: в разговоре с коллегой мелькнула фраза про "паруса мечты". Слова не имели большого значения, но могли ли они стать отправной точкой для его воображения?
«Всё вокруг нас как будто программирует наши сны,» – думал он. – «Случайные звуки, обрывки разговоров, изображения. Всё это мозг может превратить в причудливую мозаику. И всё же…»
Он ощутил лёгкое беспокойство.
«И всё же откуда берётся ощущение реальности? Такое яркое, что кажется, ты живёшь в этом сне. Это ведь не просто картинка в голове».
Он поднялся с кровати, почти рефлекторно вышел в гостиную. Не осознавая своих действий, включил телевизор. Экран ожил мягким голубоватым светом, заливая комнату.
На экране шёл ужастик. Девушка с фонариком осторожно шла по лесу, с тревогой оглядываясь. Шорохи, резкие звуки – всё это нагнетало атмосферу. Вдруг из темноты выскочила фигура, и сцену сопровождал громкий, оглушающий рёв.
Алекс вздрогнул, рефлексы сработали.
– Рефлексы… – пробормотал он, тихо усмехнувшись.
Но страха не было. Ни малейшего.
Раньше его сердце бы ухнуло куда-то в пятки, ладони бы вспотели, а тело замирало бы, как у мыши перед хищником. Но сейчас он просто наблюдал. Его тело реагировало на резкие звуки и движения, как и положено, но внутренний страх, который раньше сжимал его изнутри, теперь исчез.
Это было похоже на разрыв цепи, которая долгие годы держала его, хотя он даже не замечал её вес. Он чувствовал себя свободным.
Девушка спотыкалась, падала, монстр рычал где-то за кадром, но вся сцена выглядела не пугающей, а нелепой.
– Да какой же это монстр? – Алекс прищурился. – Это просто парень в костюме. С дешёвыми когтями.
Он заметил, как волосы актрисы колыхались из-за случайно оставленного вентилятора за кадром. Её крики были такими искусственными, что он не удержался и рассмеялся.
– Господи, ну это же цирк какой-то!
Смех становился всё громче. Это было смешно и нелепо.
И тут краем глаза он заметил движение. На мгновение его тело напряглось, но, повернув голову, он увидел маленького паука, ползущего по стене.
Паук был мелкий, почти невидимый, но этот вид раньше заставил бы его моментально оцепенеть. Александр смотрел на него, почти не моргая, но не от страха, а из чистого интереса.
– Ну, привет, – тихо сказал он, улыбнувшись.
Паук остановился, будто услышав его слова, потом медленно продолжил путь, скрывшись в углу.
«Вот теперь точно ясно: страх больше не держит меня. Ни фильмы, ни пауки. Это не просто внушение. Это была настоящая трансформация».
Он выключил телевизор и вернулся в спальню. Часы показывали, что до будильника оставалось меньше часа.
Александр лежал в постели, глядя на потолок. Часы показывали 5:12 утра. До будильника оставалось меньше часа, но спать он больше не мог. И дело было не в тревоге или усталости. Напротив, он чувствовал себя настолько полным сил, что казалось, мог свернуть горы.
Он поднялся, потянулся, наслаждаясь приятным ощущением, будто его мышцы только что освободились от долгого напряжения. Каждое движение казалось наполненным жизнью.
На кухне он потянулся за туркой. Металл приятно холодил руку, когда он насыпал в неё щедрую порцию кофе. Этот ритуал был привычным. Он проделывал это каждое утро, но сегодня всё ощущалось иначе.
Когда вода начала закипать, он уловил, как турка тихо шипит, словно разговаривая с ним. Густая пена медленно поднималась к краю, и воздух вокруг наполнился ароматом. Этот запах всегда был частью его утра, но сегодня он казался насыщеннее, ярче.
Он снял турку с огня, аккуратно разлил кофе в любимую чашку и сел за стол. Первый глоток. Глубокий, терпкий вкус буквально заставил его замереть.
«Словно впервые,» – подумал он.
Этот вкус был там всегда, но теперь он ощущался иначе, глубже. Раньше Алекс пил кофе машинально, лишь бы впитать дозу бодрости перед рабочим днём. Он гнался за временем, не обращая внимания на такие мелочи.
Но сегодня он вдруг осознал, что раньше его жизнь напоминала пресную пищу. Безвкусную, бесцветную.
И вот что было действительно удивительно.
«Как это парадоксально, – подумал он, улыбаясь. – Страх ушёл, но жизнь обрела вкус. Словно кто-то добавил в неё щепотку соли».
Раньше он думал, что страх – это то, что делает жизнь острой, насыщенной. Это страхи подталкивали его к действиям: боязнь опоздать заставляла его мчаться к автобусу, боязнь критики вынуждала следить за каждым шагом. Но теперь, когда страх исчез, он понял: настоящая яркость начинается там, где нет этих тревог.
«Это и есть парадокс, – продолжал он размышлять. – Жизнь без страха не стала скучной. Она стала свободной. И эта свобода делает её яркой».
Он задумался над этой мыслью, чувствуя лёгкий восторг.
Кофе остывал в чашке, но он пил его не спеша. Каждый глоток казался глубоким, богатым. Каждое движение – важным и осмысленным.
Снаружи за окном улица медленно оживала. По тротуару торопливо прошли две девушки, закутанные в длинные пальто. На их лицах читалась привычная утренняя суета. За ними следовал молодой человек с телефоном у уха, шагая так быстро, что едва не сбил пожилую женщину с пакетом в руках.
Алекс наблюдал за ними, чувствуя странное спокойствие. В их движениях было столько напряжения, словно вся их жизнь зависела от того, успеют ли они на автобус или найдут ли место в вагоне метро.
«Я тоже был таким,» – подумал он, делая ещё один глоток кофе. – «Бежал, торопился, не замечая ничего вокруг».
Теперь этот хаос казался ему чужим. Он чувствовал себя сторонним наблюдателем, словно разделённым от всей этой суеты прозрачной стеной.
Когда часы показали 6:00, он спокойно поднялся из-за стола. На сборы у него ушло не больше десяти минут. Рубашка, брюки, туфли – всё на своём месте. Но теперь он не думал о том, как его воспримут окружающие.
Его отражение в зеркале смотрело на него с уверенностью.
«Первый раз,» – подумал он снова.
Перед выходом он задержался на пороге, бросив взгляд на тихую комнату. Даже привычная обстановка казалась ему особенной.
«Страх ушёл, а вкус остался,» – подумал он, закрывая за собой дверь.
В офис он добрался вовремя, впрочем, как и всегда. Только сегодня он был обновлённой версией себя.
Привычные стены, столы, мониторы – всё выглядело так же, как и вчера, но Алекс чувствовал себя иначе. Он прошёл мимо коллег, машинально кивающих ему в знак приветствия. В воздухе витал запах свежесваренного кофе, смешанный с едва уловимым ароматом пыли от принтера. Где-то раздался звон телефонного аппарата, с ним сливались негромкие разговоры.
Всё это звучало, как отлаженный механизм, в котором каждая деталь знала своё место.
Алекс сел за свой стол, включил компьютер и на мгновение остановился, глядя на экран. В его отражении мелькнуло лицо – спокойное, но задумчивое.
– Алекс! – голос Кирилла вырвал его из размышлений.
Алекс обернулся и увидел друга с двумя чашками кофе в руках. Кирилл поставил одну на стол перед ним и уселся на соседний стул.
– Ты чего такой? – Кирилл прищурился, внимательно рассматривая друга. – У тебя что, новая рубашка?
Алекс усмехнулся, сделав глоток кофе.
– Нет, та же, что и вчера.
– Тогда что-то не так. Глаза у тебя другие что ли… Или ты прическу сменил? – Кирилл качнул головой, явно не находя объяснения своему ощущению. – Ладно, разберусь позже.
Он кивнул на чашку.
– Пей, а то остынет.
– Спасибо, – Алекс слегка улыбнулся и сделал ещё один глоток.
– Ты точно что-то замышляешь. Не врёшь, смысл жизни нашёл? – Кирилл усмехнулся, откинувшись на спинку стула.
Алекс улыбнулся шире.
– Просто думаю: почему всё устроено именно так.
Кирилл поднял бровь, поставил свою чашку на стол и чуть подался вперёд.
– Что "так"?
Алекс замялся, понимая, что его вопрос звучит слишком расплывчато.
– Ну, работа, жизнь, вся эта система… Почему мы делаем то, что делаем?
Кирилл недолго думал, откинулся на спинку стула и развёл руками.
– Потому что так надо, – ответил он, будто озвучивая самую очевидную истину.
Алекс усмехнулся и покачал головой.
– Ну, это ответ всё объясняет.
Кирилл фыркнул, посмотрел на него с усмешкой и хмыкнул:
– Какой вопрос, такой и ответ, Саш.
– А ты никогда не задумывался, зачем это всё? – Алекс решил уточнить, стараясь направить разговор в более глубокое русло.
Кирилл вздохнул, поставил кружку на стол и откинулся назад.
– Знаешь, иногда задумывался, но быстро приходил к выводу, что оно того не стоит. Вопросы есть, ответов нет. Так зачем тратить время?
Алекс посмотрел на него, но промолчал.
– Работа – это просто работа. Она не должна быть чем-то большим, – продолжил Кирилл. – Главное, что она позволяет мне покупать вещи, которые я хочу, и пить кофе, который мне нравится. А всё остальное – пустая болтовня.
Он замолчал на мгновение, а потом, словно вспомнив что-то, добавил:
– Кстати, про философию. Ты же помнишь, как мы любили философствовать за коньяком?
– Помню, – Алекс улыбнулся, понимая, к чему ведёт друг.
– Так вот. Я закрыл ту сделку, про которую говорил вчера. И она оказалась успешной. Клиент подписал всё, что нужно, и я уже слышал похвалу от начальства.
Глаза Кирилла загорелись от радости, он едва сдерживался, чтобы не расплыться в широкой улыбке.
– Отлично! – Алекс поднял чашку, словно поднимая тост. – Это надо отметить.
– Вот и я о том же, – Кирилл широко улыбнулся. – Южный бар, коньяк. Что скажешь?
– Согласен, – ответил Алекс, не спеша.
– Вот и отлично. После работы – туда, – подытожил Кирилл и, похлопав друга по плечу, вернулся к своему столу.
Алекс остался один.
Он посмотрел на коллег, увлечённых работой. Каждый их жест, каждое действие казались такими естественными. Но теперь он видел в них не просто сосредоточенность. За этим стояли страхи: страх потерять работу, не оправдать ожиданий, быть хуже других.
«Страх всегда был рядом. Он казался естественным, частью этой жизни. Но ведь это не так».
Алекс посмотрел на свою чашку. Когда-то он держался за неё, как за последнюю ниточку спокойствия среди рутины. Теперь всё было иначе.
«Но что, если страх – это не необходимость, а привычка? Что, если мы боимся избавления от страха больше, чем самого страха?»
Эта мысль заставила его задержать дыхание.
«Мы цепляемся за страх как за спасательный круг. Он причиняет боль, но он понятен, знаком. А свобода пугает. Она не даёт нам опоры. Без страха всё – твоя ответственность. Каждый выбор, каждое действие. Это обнажает, оставляет тебя наедине с собой».
Он снова посмотрел на коллег.
«Я всё ещё часть этой системы, как и они. Я сижу за этим столом, работаю, как всегда. Но что-то изменилось. Во мне».
Его взгляд упал на экран. Цифры отчёта загружались, линии графиков медленно прорисовывались. Всё продолжалось, будто ничего не изменилось.
Алекс сидел за своим столом, погружённый в работу. Таблицы, графики и цифры мелькали перед глазами, а в воздухе офиса раздавались привычные звуки: тихий гул разговоров, шелест бумаг, ритмичные щелчки клавиш.
И тут этот ритм нарушил пронзительный крик:
– Аааа! Паук!
Алекс вздрогнул и поднял голову. У соседнего стола, в углу отдела, новенькая сотрудница Марина стояла на кресле, крепко прижимая руки к груди. Её круглое лицо, обычно румяное, стало бледным, а большие карие глаза выражали неподдельный ужас. Густые каштановые волосы, собранные в неряшливый пучок, выбивались в разные стороны, делая её вид ещё более растерянным.
– Кто-нибудь! Уберите его! Немедленно!
Коллеги начали переглядываться, кто-то тихо фыркнул, а Лена, одна из самых активных сотрудниц, подошла ближе, заглядывая под стол.
– Ты серьёзно? Это же крошечный паучок, – невозмутимо произнесла она.
– Он мерзкий! Волосатый! И он хочет меня убить! – Марина едва не плакала, всё так же стоя на кресле.
В этот момент в отдел зашёл Кирилл, держа в руках чашку кофе и папку с документами.
– А что у вас тут происходит? Я на секунду отлучился за отчётами, а тут почти истерика.
Лена обернулась к нему, усмехнувшись.
– Вот, любуйся. Наша новенькая боится маленького паука.
– Маленького? – Кирилл сощурился и, заглянув под стол, хмыкнул. – Этому "монстру" можно разве что тапочки подарить.
Лена прыснула, но Марина вскинула голову:
