Максим Урманцев
Кто играет в кости со Вселенной?
Глава 3. На путь перемен
Когда дорога представляет собой загадку, попробуй шагать наобум. Несись по ветру.
Чеширский Кот
На нашем факультете считалось мечтой получить распределение на кафедру, хорошим вариантом – в Физико-технический институт им. Иоффе, нормальным – в любой другой научно-исследовательский институт. Я же получил распределение в конструкторское бюро (КБ) завода «Арсенал».
Ну, завод так завод! «Арсенал» – оборонное предприятие, а значит, платили выше среднего. Для бюджета молодой семьи хорошо. Утешусь этим. Но именно тогда окончательно улетучилась мечта стать знаменитым, как Эйнштейн.
КБ участвовало в космической программе «Энергия – Буран». Престижная тема. Обидно, похвастаться перед однокашниками из политеха не мог – режим секретности. Я попал в группу расчетчиков на прочность. Там впервые пригодились знания сопромата.
Главное отличие работы от учебы – перестал давить на темя груз невыполненных домашних заданий: есть начальник, он ставит задачу, срок и контролирует выполнение. Сидишь на рабочем месте и некуда деться – выполняешь задачу. И это здорово! А в семнадцать ноль-ноль выходишь через проходную на улицу, и все: голова свободна, никому ничего не должен. Первый год я работал с особым удовольствием: задачи новые, практические – первый «Буран» готовился к запуску в космос. Не расслабишься. Я старался.
Через год я адаптировался, с расчетами справлялся, зарплата устраивала, начальство считало меня «рабочей лошадкой с перспективой», отношение в коллективе сложились. Настроение и самооценка выросли, ощущение лузера ушло. В качестве творческого хобби писал статейки в арсенальскую многотиражку – вспомнил студенческий корреспондентский опыт.
На третий год зазвенел тревожный бубенец под кодовым названием «однообразие»: задачи, решение которых требовало от меня КБ «Арсенал», стали повторяться. Защелкали, как косточки на бухгалтерских счетах, дни, недели, месяцы. Все чаще и звонче. Щелк – уже пятница. Щелк – уже понедельник. От работы повеяло запахом рутины. Расчеты прочности деталей я вел по старинке: с помощью таблиц, формул и настольного калькулятора. Время требовало выходить на новый уровень – через моделирование на ЭВМ в вычислительном центре. И даже этот метод устаревал: в жизнь входили персональные компьютеры. Но «освоить программу» – это напрячь мозг, делать над собой усилие. Внутренней мотивации не хватало, а внешней не было – руководителей моя отдача устраивала. Я не фанател от самого процесса работы и остановился в росте. К концу третьего года инженерной деятельности накатил ужас – неужели все будет так до пенсии?! Все годы будут похожи, как однояйцовые близнецы? Опять настроение покатилось в кювет. И замелькала мысль бежать с технического поприща.
Но куда? Я написал на бумажке список профессий, которые могли бы быть интересными. Психология, журналистика, педагогика, медицина. Мда. Как реализовать хоть один из пунктов практически? Везде нужны корочки о специальном образовании. Единственное место, куда возьмут с дипломом политеха – преподавать в школу. Тоже неплохо – вспомнился мой опыт ведения шахматного кружка в ПТУ. Для медицины и журналистики нужно снова идти в вуз, там без диплома нельзя. Пять-шесть лет опять сидеть на студенческой скамье? Нереально. Но больше манила психология. Я узнал, что появились двухлетние курсы переквалификации для лиц с высшим образованием – новые веяния в стране. О! Уже кое-что.
Заработка инженера хватало лишь на скромную жизнь семьи. Это тяготило. Вокруг начиналась движуха – плодились кооперативы, центры научно-технического творчества молодежи, арендные предприятия. Капитализм запускал щупальца в тело общества. Я робко здоровался с этими щупальцами: халтурил на подсобных строительных работах и получал за один час как за весь день сидения над расчетами прочности. Соблазн богатой жизни щекотал перышком под носом, но я держался: предпринимательство как поприще жизни тогда отвергал.
Несколько молодых специалистов, пришедших на «Арсенал» вместе со мной, уволились и организовали малое предприятие.
– Вы должны отработать три года по месту распределения, – говорили им в отделе кадров, отказываясь подписывать заявление по собственному желанию, – это закон.
– Не хотите нас отпустить? Так мы просто не будем ходить, – отвечали молодые специалисты. – Работая на себя, получим зарплаты в месяц столько, сколько на заводе за год!
– Погнались за «длинным рублем»? Мы вам не отдадим трудовую книжку. Напишем характеристику с «волчьим билетом».
– Пишите. Кому нужна ваша бумажка? Смешно! – хлопали дверьми будущие акулы капитализма. – Подавитесь вашей трудовой книжкой.
И их доходы действительно взлетали, как первая ступень космического корабля: я радовался полученному авансу – они покупали мерседесы, я получал квартальную премию – они уже нанимали водителя, чтобы развозил их на этом мерседесе.
Было завидно, но крепко засели социалистические убеждения: «Нет, это не мой выбор! Каждый достойный человек должен состояться в жизни, а это значит, стать в какой-то специальности Профессионалом (с большой буквы!). Например, инженером. Или еще кем-то. А бизнес – это не профессия, это пошлое зарабатывание денег, да и Эйнштейн не занимался бизнесом». Решил, что буду искать интерес в работе, а там само все сложится.
Я вбросил идею о желании уйти из КБ на семейных посиделках. Домочадцы встали на дыбы – жена – мама – теща: «Выкинь из головы! Зарабатываешь хорошо, закрепился на „Арсенале“. От добра не ищут! Нечего менять!»
Я закрыл обсуждение, замкнулся, но из головы идею не выкинул. Мои терзания происходили на фоне горбачевской перестройки – времени политического романтизма. Во второй половине восьмидесятых годов газеты печатали много интересного, страна взахлеб читала ранее запретные книги, пересказывала из уст в уста исторические сенсации. Казалось, что вот-вот жизнь изменится к лучшему, только стоит сбросить старые идеологические догмы, и, главное, убрать шестую статью из Конституции! Какой наивняк – вычеркнуть одну юридическую фразу и… заживем как на Западе. Я участвовал в общем доверчивом восторге. Кто мог предположить, что впереди ждут «рокочущие девяностые»? Свежие политические ветра бередили мечты о светлой личной жизни.
Через неделю я заехал к родителям. Отец, как бывший «шестидесятник», с еще большим энтузиазмом поглощал потоки информации из «Аргументов и Фактов», «Московских новостей» и прочих «огоньков», которых покупал пачками.
– Вот, Максим, посмотри. Интересная формула Эйнштейна! Тебе будет любопытно, – как бы невзначай он дал мне вырезку из газеты.
Я вздрогнул. Кумир моего детства дает подсказку? Но напрягся – формулы специальной и общей теорий относительности, которые проходил в институте, мне так и не дались – слишком сложно. Оказалось, что в данном случае все просто.
А = X + Y + Z,
где А – успех, X – работа, Y – игра, Z – умение молчать.
Назовем эту формулу – РИМ (работа, игра, молчание).
Альберту Германовичу не откажешь в умении задать интригу. У гения много фраз с юмором – как отнестись к этой? Что-то подсказывало, что не так проста эта формула РИМ, за простенькими слагаемыми скрыт фундаментальный смысл. Где здесь мухи, а где котлеты? Автор публикации высказал предположение, что не надо серьезно относиться к формуле: Эйнштейн шутит – мол, удача любит весельчаков, а неудача не хочет заходить к ним в гости. И дал свою расшифровку слагаемых: X – Работа. Очевидно, с этим посылом сложно спорить: больше работаешь – больше получаешь. Эйнштейн сам трудоголик, и понятно, что он должен был поставить на первое место. Хотя какое-то второе дно у Альберта Германовича здесь ощущается. Прямо скажу, усердие – не мой конек, лень – вторая натура. Не безнадежно, но над КПД еще работать и работать. Y – Игра. Уже не тривиально. К жизни надо относиться как к игре – что это значит? В этом слагаемом спрятана тяга к рискованным шагам и экспериментам. Без них не сядешь «зайцем» на поезд до конечной станции «успех» – нужно покупать иногда лотерейные билеты. И не расстраиваться неудачам, не бояться их. Например, ввязываешься в новое дело, а тебе скептики говорят: «Ох, а если пролетишь?! Взвесь! Семь раз отмерь!» А ты им отвечаешь: «Ну что ж, бывает: играл, не угадал ни одной буквы!» Z – Умение молчать. Третье слагаемое – вообще сюрприз-загадка. Официальная расшифровка: «Держи язык за зубами», «Никогда не говори другу того, что не должен знать враг: ты еще не знаешь, сколько продлится ваша дружба». Есть интерпретация в стиле Арсения Великого: «Много раз я сожалел о словах, которые произносили уста мои, но о молчании я не жалел никогда». Еще варианты: «Умный человек способен несколькими словами сказать больше, чем иной говорун», «Знай больше, говори меньше», «Не трепи языком, пока не достиг цели», «Слушай других: больше узнаешь – быстрее доберешься до цели», «Молчать – значит не ныть, тянуть лямку, стиснув зубы, быть упорным». Все эти пояснения хороши, но неубедительны. Эйнштейн закодировал в этом слагаемом нечто большее. Что именно?
Ясно, что отец неслучайно вырезал и сохранил заметку. Это был намек. Я почувствовал мистическую связь формулы РИМ с юношескими грезами о мировой славе. Захотелось проникнуть в глубину мысли титана мысли. Особенно интриговало третье слагаемое. Но весь интерес был теоретический.
Практически тогда, в 1989 году, эта статья из газеты дала мне главное – карт-бланш на изменение в жизни. Эйнштейн велел играть – значит, буду играть, ухожу с инженерной стези. Пусть это гамбит, даже некорректный гамбит (на сленге шахматистов-профи) – жертвую опорную фигуру ради атаки с неочевидными последствиями. К черту обывательскую осторожность! А там… будь что будет! И мироздание откликнулось моментально, выбрав само нужный пункт из моего списка возможных новых профессий.
В арсенальской многотиражке девушка-корреспондент ушла в декрет. Это знак! И я попросился на ее место. Серьезный журналист не пошел бы на временную работу, да еще в непрестижную многотиражку. Редактор понимал, что легко вакансию он не закроет, – поэтому меня утвердили, несмотря на отсутствие гуманитарного образования. В заработке я откатился на двадцать рублей, что совершенно не смутило меня, но удивило окружающих. В КБ расстроились из-за моего увольнения, пытались отговорить. Бесполезно – я был непреклонен. И вот я второй раз в жизни молодой специалист. «И снова здрасте!»
Освоение профессии с азов – трудно, но интересно. Журналистика в годы перестройки расцвела: востребованность со стороны общества, идеологический гнет парткомов ослаб, а экономический пресс хозяев СМИ еще не наступил. Пиши о чем хочешь. Единственный ограничитель – внутренний цензор. Прекрасное время! Мне поручают освещать молодежную жизнь завода. Отлично! Работа состоит из четырех больших частей: проработка идеи статьи, сбор материала, интервью и написание текста. Мне нравится все, за исключением, как можно догадаться, общения с людьми – процесс интервью. Интроверта в одночасье не вытравишь. Особенно напрягает договариваться о встрече и начале беседы, когда отношения с интервьюируемым только выстраиваются. Путь в журналистике напоминает предыдущий опыт – сначала усилия не дают заметного результата – тебя коллеги в грош не ценят, переписывают материал полностью. Потом количество переходит в качество – накопленный опыт помогает начать подъем – решаешь задачи уже на приемлемом уровне. Коллеги подправляют, но все меньше. И с этого уровня уже начинается ускоренный подъем в профессионализме. «Эффект низкой базы» – когда быстрый рост не благодаря талантам, а из-за старта с «нулевой» отметки. Где-то впереди маячит плато, но до него еще ползти и пыхтеть. Я стараюсь, интересно, редактор все чаще хвалит.
На второй год я чувствую себя уже уверенно. Даже наглею – пишу статьи в молодежную городскую газету «Смена», разоблачая ретроградные методы КПСС. За что получаю от редактора по шапке: его внутренний цензор «нельзя клеймить компартию» не совпадает с моим молодецким «шумим, братец, шумим». Хорошо – тоже опыт!
А на третий год работы в газете слышу знакомое позвякивание бубенца «однообразие» – рутина затягивает, опять попадаю в колею. Вот оно «плато» – уровень, достаточный для выполнения задач, но не дающий удовлетворения от творчества. Чтобы расти дальше, требуется опять напряжение: через пот, серьезную учебу, жесткую практику. Ой, да то же самое уже было в КБ! Да что ж такое?!
А соблазны капитализма продолжали дразнить – как грибы прорастали коммерческие ларьки, ресторанчики, магазинчики. Я упорствовал, отворачивая нос от бизнеса: «Нельзя поддаваться соблазнам! Нельзя менять работу каждые три года! Нельзя упускать время, а то так и не стану Профессионалом!» А в ответ – тишина. Эх, с кем бы поговорить на эту тему? Домочадцы не поймут – уже один раз натыкался. С незнакомыми разговаривать об интимном бесполезно. Где найти собеседника? Нету. Пока придется убеждать самого себя в монологе: «Буду расти в своей специальности. Сверстники, бросившие свои трудовые книжки на „Арсенале“, живут припеваючи и не страдают от обилия денег – ну и пусть! Деньги – это по́шло! Считаю копейки до зарплаты – ну и пусть!! Плохо справляюсь с обязанностями главы семейства – ну и пусть!»
Но монолог звучал неубедительно, судьба вела к очередному перепутью.
* * *
Как-то Альберт мой Эйнштейн в пылу полемики с Нильсом Бором сказал: «Бог не играет со Вселенной в кости!» Они спорили о квантовой физике. Бог мог сесть за ломберный столик во Вселенной. Интересная метафора! Продолжим ее. А напротив кого мы все сидим и рубимся в игру под названием «наша жизнь». Кто же сидит по ту сторону столика? Разные мыслители дают свое имя этому визави: кто кличет Мирозданием, кто – Провидением, Судьбой, Роком, Вселенной. Еще в список вносят Подсознание. Кто-то (в книгах по менеджменту редко) – Богом. Алан Пиз считает всемогущей ретикулярную активирующую систему в мозгу. Подсознание и мозг, мне кажется, скорее не сами Силы, а посредники в нашем общении с Высшими Силами. Дадим нашему напарнику имя Высшие Силы. Пока, в данном разговоре, не так важно, какую табличку поставить на стол, – играем. Мы делаем ход, Они – свой. Бывает, что игра простая – в кости, а чаще сложная – по типу шахмат или карт. Силы противников изначально неравные, мы слабее на порядки. Наша задача – по возможности хотя бы понять правила Игры и отвечать адекватно. Авось Высшие Силы сжалятся над нами. Для этого и экспериментируем. Любой поединок в силу законов жанра предполагает рискованные шаги, смену стратегии и тактики, готовность проиграть. В этом я согласен с формулой РИМ – играйте и да будет с вами успех!
Когда не знаешь, какой ход сделать, – делай хоть какой-то – играй, не ссы – такая тактика тоже имеет право на существование. Я на том этапе жизни так и поступил. По молодости, глупости или по свойству характера? Или кто-то подсказал? Переход из инженерии в журналистику – один из самых важных шагов. Потому что он послал первый сильный месседж Высшим Силам, что я готов играть: искать себя, меняться, а не киснуть в болоте. Не бла-бла-бла, а реальный шаг, вопреки мнению социума. Готов ставить на кон свою шкуру. Не сильно осмысленный ход, спонтанный, но решительный. Дальше, как будет видно из повествования, удача улыбалась мне. По-бытовому это называется везением. Кто-то тебя везет в нужную сторону: удачно подбирает обстоятельства жизни. Кто зацепил меня за этот буксир? Вселенная, умилившись моему первому ходу в игре, пошла навстречу? Если так, то кто надоумил меня сделать этот первый ход?
Тогда, в конце восьмидесятых годов, я не задумывался о таких категориях. Уже много позже пришло понимание, что формула РИМ – магическая, она помогает найти тот буксир, расшифровать те правила Игры.
Когда не знаешь, какой ход лучший, сделай хоть какой-нибудь и… не ссы.
Глава 4. Шанс – не получка, не аванс!
У меня нет какого-то особого таланта.
Я просто страсть как любопытен.
Альберт Эйнштейн
По стране шагала перестройка: КПСС от руководителей предприятий требовала свежих подходов в работе. Генеральный директор «Арсенала» вызвал заместителей и велел им придумать нечто в русле «нового мышления». Заместитель по кадрам предложил в работе с личным составом внедрять психологические методы. Отлично – идею поддержали. Возникла новая штатная единица – психолог завода, на которую пригласили выпускника университета Сергея. Тогда еще такого термина, как «управление персоналом», не употребляли – «кадры решали все». Сергей начал с тестирования вновь устраивающихся на работу, опрашивал при увольнении, анкетировал, проводил семинары со специалистами. Ему дали карт-бланш, и он стремился к творческим методам.
В то же самое время не самое главное производство товаров народного потребления (ТНП) решено было подчинить молодым перспективным руководителям. Как раз секретарь арсенальского комитета ВЛКСМ Виктор отметил тридцатилетний юбилей – пора расставания с комсомолом. Его и рекомендовали на должность руководителя ТНП. Виктор решил подготовить себе команду управленцев из таких же молодых перспективных ребят.
Так у Сергея и Виктора возник взаимный интерес. Как отобрать потенциальных крепких хозяйственников из молодежи? Они решили провести психологический тренинг – совершенно новый метод отбора кадров для того времени. Комсомольским вожакам поручили вычислить на заводе четырнадцать ребят, которые в потенциале могут вырасти в руководителей.
Как корреспондент, освещающий в газете молодежную тему, я часто посещал кабинет комитета ВЛКСМ. Как раз в тот момент (внимание – случайно!), когда составлялся список для тренинга, я и зашел в комитет. Мне так заинтересовало намечающееся мероприятие, что я напросился на участие. Ко мне хорошо относились и внесли в список.
Сергей выбирает формат жесткого тренинга: двадцать четыре часа без сна и еды. Нас вывозят на загородную арсенальскую базу отдыха, сажают в полутемной комнате кружком. Первые часы идет психологический разогрев – простенькие ролевые игры. Постепенно Сергей толкает нас на конфликты, вбрасывая провокационные реплики, подвигает на нелицеприятные разговоры. Я в силу своего мягкого характера отмалчиваюсь, но слушаю внимательно. В какой-то момент Сергей выбирает одного из участников (назовем его Василий), которого просит рассадить всех оставшихся по уровню интеллекта. На стулья, расставленные амфитеатром.
– А откуда я знаю, какой у них интеллект? – смущается Василий.
– А как ты считаешь, так и рассаживай. Хоть по выражению лица.
– Кому-то будет обидно.
– А почему это тебя волнует?
Василий краснеет, но подходит к задаче серьезно: глядит каждому в глаза и начинает рассадку в замедленном темпе, по-стариковски рукой показывая, кому какой стул занять. Потом задумывается, просит кого-то поменяться местами. В конце аттестации я оказываюсь на самом последнем стуле. Ничего себе! Это я, что ли, выгляжу самым тупым?! С Василием до тренинга мы почти не общались – он мог оценить мой интеллект только визуально. Возможно, Василий сам туповат и ничего в людях не понимает. Но это удар! Я молчу, держу лицо.
– Максим, расскажи, как ощущения? – Сергей не позволяет мне закрыться в скорлупу.
– Вася, ты не прав! – отшучиваюсь я.
– Молодец, нашел хороший ответ! Но все же – как?!
– Неприятно, но не смертельно, – хочется, чтобы побыстрее перевели внимание общества с меня на что-то другое.
Но неприятности не заканчиваются. Нас просят встать со стульев, перейти в конец комнаты. В этот момент подъезжает на базу еще один комсомолец (назовем его Паша). Я с ним знаком хорошо – часто брал интервью. Ему Сергей ставит ту же самую задачу. Паша пропустил психологический «разогрев», поэтому от нелицеприятного дела смущается еще более Василия. И даже пытается отвильнуть. Но Сергей тверд: если Паша откажется выполнять задание – будет выслан с тренинга. Паше приходится рассаживать участников по интеллекту. И опять! Опять меня сажают на последнее место. Это уже не лезет ни в какие ворота, это не случайность! От тормозного Васи еще можно вытерпеть, но от знакомого Паши?! Меня?! Такого умного и начитанного?!
Сергей решает поддержать меня морально и вскользь замечает: «У Максима есть внутренняя социальная смелость: человек, который носит бороду, – не может быть робким». Я удивляюсь. Бороду я действительно отрастил, но не из соображений демонстрации смелости: удобно каждое утро не думать, «бриться сегодня или и такая щетина сойдет». Но в дальнейших ролевых играх чувствую себя увереннее.
Последний кол в мою самооценку вбивает Виктор. Он наблюдает за происходящим на тренинге из-за кулис и в конце дает всем участникам краткие характеристики. Обо мне так: «Ты, Максим, парень хороший, но какой-то вялый – ни рыба ни мясо!»
Я вышел с тренинга ошарашенный. Вот, дружок, ради любопытства зашел на огонек, а получил удар в бок. Лучше бы не заходил… Что теперь делать? Да, что-то идет не туда, надо что-то менять! Действительно, можно превратиться в тю-тю со своей деликатностью, робостью и стеснительностью. Выгляжу как дебил – уже люди со стороны это видят! Оказывается.
В мозгу перещелкнуло – я снял с себя запреты и решил заняться коммерцией. Играть так играть! А профессионализм… будем считать устаревшей, необязательной категорией.
* * *
Тот тренинг стал переломным моментом. Важнейшим вторым звеном (после перехода из КБ в газету) в цепочке событий. Тренд приобретал формы.
А вот не зашел бы я случайно в комитет комсомола в нужную минуту?! Не попал бы на тренинг, где организаторы Сергей и Виктор за одни сутки дали мне сильный пинок. Что бы было? Возможно, что мои потенциалы так и не проснулись бы.
Девяностые годы – время слома одной общественной формации и становления другой. Такие времена случаются крайне редко – это всегда время шансов. Пропустить их обидно. Но если ты не гений, как заранее знать – когда разбрасывать камни, а когда собирать? Кто подскажет? Высшие силы подстроили обстоятельства так, что и я двинулся по пути бизнеса, который дал мне: А – материальный успех, Б – творческое поприще, где мне лично было интересно, и я реализовал потенциал.
Обречен ли я был на успех в бизнесе? Ответ: скорее «нет», чем «да». На правой чаше весов лежали мой азарт игрока (откуда он?), молодость, логика, любопытство, упрямство, техническое образование, опыт шахматиста. На левой – лень и низкая самооценка, стеснительность, отсутствие управленческих навыков. Я бы сказал «при таком стартовом раскладе весы могли качнуться в любую сторону – пятьдесят на пятьдесят».
Завел мотор тот самый буксир ВЕЗЕНИЕ, который вытянул мою бригантину из порта приписки в открытое море. Он и качнул весы вправо.
Первое, с чем мне повезло, – со временем смены общественной формации в России. Ни раньше, ни позже. Если бы перестройка пришла раньше лет на десять, то мне бы сразу после школы не хватило опыта для начала бизнеса. А если бы перестройка задержалась лет на десять, мне стукнул бы сороковник – не хватило энергии на разгон бизнеса: наверное, я бы закис в медлительном, грустном карьерном восхождении от старшего инженера, через ведущего и как апофеоз – до руководителя отдела. Страна перешла к капитализму в аккурат, когда приближался мой тридцатник. Этот возраст – лучший для предпринимателя.
К сожалению, ни Виктору, ни Сергею я не смогу сказать спасибо. Первый трагически погиб, катаясь на снегоходе. А второй спился и тоже рано ушел из жизни.
Шагни – пошли месседж Высшим силам, что ты готов играть. И следи за ответом.