Максим Шахов
Властелин воли

© Шахов М., 2015

© Оформление. ООО «Издательство «Э», 2015

* * *

Для торжества зла нужно только одно условие – чтобы хорошие люди сидели сложа руки.

Э. Берк

Глава I

Десять часов утра. Солнце начинает греть, но еще не палит. Теплый воздух прозрачен, небо чистое и голубое, ни единого дуновения ветерка. Тихо журчит вода в фонтане, в винограднике чирикают птицы. Вся окружающая природа располагает к покою и умиротворенности.

Идиллию нарушает происходящее на спортивной площадке. Она представляет собой цирковую арену: круг, диаметром метров десять на углублении в один метр в земле, посыпан песком, по краям выложен неотесанным камнем. На площадке двое ведут поединок. Загорелый плотный атлет Абдулла, вес не менее центнера, наступает на щуплого китайца, по комплекции похожего на пятнадцатилетнего подростка. Китаец, видимо, где-то изучал стиль таеквандо, но изучал плохо. Исход боя предрешен. У китайца плетью висит левая рука, он только увертывается от зубодробительных ударов противника.

Михаил вместе с остальными курсантами наблюдает за дракой. Он, как и остальные, одет в белые спортивные холщовые штаны и короткую куртку, подпоясанную желтым поясом. Он знает, чем закончится бой. Жалости к китайцу он не испытывает, но и радости по поводу предстоящей победы Абдуллы у него тоже нет. В душе пустота. Вообще никаких эмоций. Такое ощущение в последнее время к нему приходит часто. Ощущение странное, иногда пугающее: ему кажется, что он уже не живой человек, а какой-то робот, в который заложена специальная программа: программа на убийство.

Сегодня у них зачет: обязаны показать руководству школы, чему их научили за полгода в части приобретенных навыков по рукопашному бою. «Зачет», – мысленно усмехнулся Михаил. Сколько за свою жизнь ему приходилось сдавать экзаменов и зачетов, но такой впервые. Этот зачет – право на дальнейшую жизнь. Задача простая: вырубить противника за десять минут. Бьются с «куклами». Говорят, их взяли из какой-то тюрьмы. Все они закоренелые преступники и отморозки. Но это так говорят.

Михаил дерется последним. Десять курсантов уже сдали зачет. Сдали успешно за исключением Одиссея, грека по национальности, пожалуй, самого порядочного из всех курсантов школы. Лысый турок в самом начале поединка уложил его одним ударом в затылок. Грека в бессознательном состоянии унесли на носилках. Сотрясение мозга капитальное, определил Михаил. «А почему меня поставили последним, – размышляет Михаил. – Может, для того чтобы произвести благоприятное впечатление на начальника школы. По «рукопашке» я в группе считаюсь одним из лучших. Вот только кого выставят против меня? Если такого же сопляка, как этот китаец, то я уложу его в первую же минуту и не буду издеваться над противником, как это делает сейчас Абдулла. А может, мне готовят какой-то сюрприз?»

Между тем поединок на арене приходит к своему логическому концу. Абдулла в эффектном прыжке ребром ступни нанес мощный удар в цыплячью шею китайца, который уже потерял координацию движений. Китаец упал навзничь, раскинув ноги. Он был еще в сознании и с тоскливым взглядом смотрел на приближающегося врага. Албанец подошел к поверженному противнику, который уже не подавал признаков на сопротивление, встал перед ним на колени, правой рукой взял китайца за подбородок, левой – за жидкие волосы на макушке. Резкий поворот головы – китаец дернулся в судорожной конвульсии и застыл. Взгляд остекленевших глаз по-прежнему выражал предсмертную тоску, изо рта тонкой струйкой вытекала темная кровь.

Абдулла поднялся с земли и восторженно поднял руку вверх, изображая пальцами букву V, но аплодисментов не последовало. Курсанты угрюмо смотрели на своего товарища. Лица «экзаменаторов», сидевших на ковре перед ареной, оставались каменными. Михаил заметил только, как брезгливо поморщился Рашид, их инструктор по рукопашной подготовке. «Убрать куклу!» – крикнул он прислуге. Двое «ниндзя» подбежали к трупу, взяли его за ноги и волоком утащили с площадки.

Вот и тебя, Михаил Борисович, могут сейчас так же, кольнуло вдруг в сознании Михаила, и внутри живота, под ложечкой, засосало неприятным холодком.

«Вольф!» – резко крикнул Рашид. Михаил вздрогнул. «Вольф» – это его кличка. Все курсанты в школе под кличками и никто не знает настоящего имени своего товарища в группе. Михаил встал, снял куртку, обнажив мускулистый торс, впрыгнул в круг спортивной площадки. Начал делать разминку, разогревая мышцы и суставы. Взглянул вверх. В голубом небе парили белые чайки. «Хотел бы я быть сейчас одной из них», – пришла в голову глупая мысль.

Двое «ниндзя» привели к площадке его противника, негра, похожего на гориллу. Он был широкий, весь какой-то квадратный; мускулы рельефно выступали под шоколадно блестевшей кожей. Ноги как у слона, непропорционально короткие, но толстые и мощные. Однако больше всего Михаилу не понравились в его облике две детали: бычьи глаза, холодные и равнодушные (глаза убийцы, мелькнуло в сознании Михаила), и руки, напоминающие клешни рака – огромные, длинные и наверняка сильные. Не дай бог, попасть в их захват, сразу понял Михаил.

Противники поклонились на японский манер «экзаменационной комиссии». Рашид ударил молоточком по серебряной тарелочке, висевшей перед ним. Михаил почувствовал знакомое возбуждение: сердце забилось сильней, конечности сразу стали горячими.

Они повернулись друг к другу. Негр обхватил взглядом Михаила всего сразу, словно удав кролика. Противники начали «танцевать», хотя перемещался в основном Михаил. Негр оставался практически на месте, только поворачивался к Михаилу, как слон перед нападающим тигром. Взгляд противника ничего не выражал: ни страха, ни злости. Это был пустой, равнодушный взгляд, который очень не понравился Михаилу. Он попытался сразу определить, к какой категории относится его противник: каратист, дзюдоист, борец, боксер… Самые серьезные бойцы – это представители греко-римской борьбы. Так учил Рашид, и один раз Михаилу пришлось в этом убедиться. У них очень устойчивая стойка, они легко переносят болевые приемы, держат удар, у них железный захват, но самое главное у борцов – звериная выносливость и всегда сильная воля к победе.

А ведь эта Горилла (так мысленно Михаил уже обозвал своего противника) по сложению похож на борца, вот только стойка у него какая-то странная: не то боксерская, не то борцовская. Руки полусогнуты и слегка выдвинуты вперед, сжаты в кулаках, значит, все-таки не борец.

Михаил сделал первый выпад – левой ногой боковым крюком ударил противника в бок, целя в печень. Негр отбил ногу блоком, словно прутик. Реакция великолепная! Не делая паузы, Михаил в легком подскоке «выстрелил» правой ногой, словно катапультой, в лицо негра. Тот молниеносно отпрянул назад, и нога Михаила просвистела в сантиметре от подбородка противника…

Бой идет уже минут пять, но Михаил так и не добился перелома. Ни физического, ни, что очень важно, психологического. Негр пропустил несколько несильных ударов по корпусу и один касательный по голове, но для него это все равно что слону дробина. Если бы это был спортивный поединок, то я бы этот бой выиграл по очкам. А негр проиграл бы с формулировкой «за пассивность», подумал Михаил. Но это не спортивная встреча, а смертельный бой. Бой за право жить дальше! Надо менять тактику. Михаил делает резкий прыжок вправо, удар правой ногой в подколенный сгиб – подсечка – после этого идет боковой хук правой рукой в затылок. Этот прием он не раз проводил. Как правило, после этого противник падал оглушенный. Но тут происходит неожиданное: Горилла с обезьяньей ловкостью поворачивается лицом к Михаилу, левой рукой блокирует его правую руку, а правой молниеносно бьет ему прямо в лоб. Михаил пытается уклониться, но не успевает: стойка для этого не слишком удобная. Удар откидывает его в нокдаун метра на два. «Отменный удар, – оценивает Михаил, лежа на земле, «боксерский»! В глазах темнеет, голова сразу загудела.

«Только не потерять сознание! Ни в коем случае, Миша! Если потеряю, он убьет меня». Он идет на хитрость. Разыгрывает потерю сознания, лежит неподвижно, широко раскинув руки. Сквозь ресницы он видит, как Горилла идет к нему, улыбаясь. Более страшной улыбки он еще никогда не видел. Негр встал над ним так, что тело Михаила оказалось между его слоновьих ног. Вот он тянет свои клешни к его шее…

Незаметно Михаил берет в горсти песок и резко бросает его в лицо противника. Тот явно не ожидал этого. Инстинктивно закрывает лицо руками. Поздно! Правой ногой Михаил резко, толчком бьет негра в пах, левой пяткой – со всей силы в солнечное сплетение, проводит «ножницы». Негр скрючивается и падает на четвереньки рядом с ним. Михаил набрасывается на Гориллу сзади, как кобель на сучку: правая рука обвивает бычью шею негра и хватает свой левый локоть, левая рука цепляется за правую руку, чуть ниже плеча… Есть захват!

Негр дернулся, захрипел, но из захвата вырваться не смог. Лицо его стало еще чернее, артерии надулись как пожарные шланги, глаза – того и гляди вылезут из орбит. Михаил держит захват из последних сил, хотя его тошнит и перед глазами плавают круги. Еще секунд двадцать, приказывает он сам себе. Считает до двадцати, затем отпускает захват. Встает, тяжело дыша и шатаясь. Негр лежит мешком, глаза его неестественно выпучены, изо рта идет белая пена. Но победитель даже не посмотрел на поверженного противника…

Он лежит в казарме на своем жестком топчане, пытается поспать, но сон не идет. Голова болит, хотя уже меньше. «Если бы я тогда не отклонился назад, он выбил бы из меня мозги», – подумал Михаил.

…Пять лет назад он прибыл в Турцию. Вначале все сложилось удачно. Нашел Джамиля. Тот помог ему открыть свой магазин в большом городе. В начале девяностых в Турцию хлынули первые толпы российских туристов. Зная нравы и запросы своих соотечественников, Михаил быстро сориентировался по ассортименту товаров и по ценам. Бизнес пошел в гору, через два года он открыл второй магазин в центре города. Два года назад женился на Зульфие. Кажется, удачно. Но кому-то не понравился коммерческий успех чужака. Год назад сгорели оба магазина. Полиция следов преступников не нашла. Или не искала! Жена погибла при пожаре. Он опять остался один и практически без средств к существованию. Перебивался случайными заработками: работал чистильщиком обуви, грузчиком, официантом. Полгода назад через Джамиля на него вышел вербовщик из спецшколы. Предложил работу спецкурьером по странам Европы и Средней Азии. Зарплату обещали до ста тысяч долларов в год. Но перед этим еще надо полгода пройти спецподготовку. Терять было нечего, Михаил согласился.

Подготовка для курьеров оказалась слишком серьезная: топография, ориентирование на местности, визуальная разведка, технические средства разведки, современные средства связи, взрывное дело, современные виды стрелкового оружия, огневая подготовка, арабский язык, рукопашный бой… Материальная база школы солидная, преподаватели, надо отдать должное, свое дело знают превосходно. Вот только о цели подготовки говорят очень расплывчато: «выполнение спецзаданий». Непонятно, кто крышует школу. Один раз в учебный центр приезжал какой-то араб. Михаил видел его издалека и толком не рассмотрел, заметил, однако, что начальник школы буквально стелился перед ним.

Контингент курсантов тоже своеобразный, почему-то одни европейцы: португалец, бывший моряк, бывший карабинер из Италии, двое американцев, дезертировавших из Афганистана, один поляк явно криминального типа, испанец, бывший спортсмен, мастер по кун-фу…

При поступлении Михаил выдал себя за немца, уехавшего из Восточной Германии. На вопрос начальника школы о причине бегства с Родины Михаил объяснил это политическими репрессиями по отношению к бывшим сотрудникам МГБ ГДР. Пусть проверяют! Если даже им удастся добраться до учетов штандесамта^[1] в Берлине или найти его знакомых во многих городах Германии, то легенда его подтвердится на сто процентов. Свое русское происхождение он почему-то скрыл. При поступлении он много писал анкет, тестов, проверялся на полиграфе. Проверка серьезная, но он, кажется, ее прошел.

Территория школы составляет гектаров пять, огорожена высоким забором с колючей проволокой, охраняется хорошо: охрана с «калашами», видеокамеры, «лучи», по ночам по территории бегают доберманы, которые способны разорвать любого в пять секунд.

Вначале их было двадцать человек, к концу периода обучения осталось двенадцать. Пять человек убрали в течение первого месяца на этапе проверки, трое «ушли» позднее: один попытался перелезть через забор – его пристрелили, второй – не прошел теста: побоялся зайти в террариум со змеями, третий – неудачно закончил сегодня бой.

Атмосферу дружеской в казарме не назовешь. Все смотрят друг на друга волком. Михаил держится особняком, играет роль чистокровного арийца. Один раз он демонстративно отказался от обеда, заявив, что посуда плохо помыта. В первый же день своего пребывания в казарме он заявил начальнику школы, что с евреем рядом спать не будет (на соседней кровати расположился еврей). Начальник школы, иорданец, ничего не сказал Михаилу, только посмотрел на него пронзительно. Однако просьбу его он удовлетворил: сына израилева переместили в другой конец казармы. Он чувствует, что «соратники» его недолюбливают, но побаиваются, особенно после одного случая.

Как-то раз Михаил, войдя в казарму, увидел на своей кровати грязные штаны Абдуллы и приказал албанцу убрать их. Абдулла, увлеченный игрой в карты с поляком, небрежно бросил:

– Убери сам.

– Я тебе, придурок, сказал убрать, – тихо, но зловеще повторил Михаил.

Абдулла бросил карты, поднялся навстречу Михаилу: «Ты, фашист недобитый! Размажу…» Мощный удар Абдуллы едва не расплющил нос Михаилу. Тот ушел от удара, перехватил руку албанца, взял ее на излом. Затем ударом колена разбил ему лицо, а нос своего ботинка с удовольствием воткнул ему в живот. Когда албанец пришел в сознание, Михаил наступил ногой ему на шею и злобно прошипел: «Запомни, мразь, в следующий раз убью!» Здесь спускать нельзя. Из принципа.

Три дня он отсидел в карцере, но инцидент в казарме произвел на всех впечатление – после этого с ним никто старался не связываться. Иногда Михаил сам себе казался противным. В институте он считался самым воспитанным среди студентов и даже в нетрезвом состоянии никогда не позволял себе нецензурные выражения. Он попытался взглянуть на себя со стороны и ужаснулся: боже, в кого я превратился! В головореза, для которого человека убить – все равно что муху прихлопнуть. А что делать, Миша? С волками жить!..

«Вольф, тебя Учитель зовет», – Хуан, испанец, потряс его за плечо. Михаил встал, надел на себя спортивную майку. «Зачем я понадобился Рашиду, сегодня никаких занятий нет?» – удивился Михаил.

Рашид – заместитель начальника школы и одновременно их тренер по «рукопашке». В отличие от начальника школы и других преподавателей живет на территории объекта в небольшом коттедже. Одновременно он как бы выполняет еще и функции коменданта объекта. Рашид ни с кем близко не общается, во всяком случае, здесь, в школе. И еще интересная деталь: он всегда держится независимо и не заискивает перед начальником школы, как это делают другие преподаватели. С курсантами держится строго и холодно, но не унижает их, в то время как «местные кадры», включая прислугу, при каждом удобном случае стараются подчеркнуть, что все они говно. Внешне он похож не то на узбека, не то на татарина, хотя исламом не напряжен. По-английски (все занятия в школе на английском языке) говорит хорошо, но произношение у него не американское и не британское. То есть английский для него не родной язык. Говорят, что он родом из России.

В своей области Рашид настоящий профессионал. Знает практически все стили, техника безупречная. Как-то раз на занятии по теме «Поражение противника подручными средствами» он с помощью простой швабры, взятой из хозблока, раскидал всю их группу, двенадцать человек, вооруженных цепями, ножами, нунчаками, шестами.

Реакция у него нечеловеческая. На одном из занятий он продемонстрировал курсантам бой с ядовитой змеей. Сидя полуголым перед разъяренной гюрзой, Рашид спокойно отбивал голой рукой нападения змеи. А бросок этой змеи по времени составляет одну десятую секунды. Через минуту он молниеносным движением, которого никто из присутствующих даже не зафиксировал, схватил гюрзу за «шею» и задушил. Все курсанты и даже преподаватели, кто с почтением, а кто с мистическим страхом, называют его Учителем.

– Добрый вечер, Учитель. – Михаил вошел в просторный холл и в японском полупоклоне поприветствовал преподавателя. Такое приветствие было заведено в самом начале обучения.

Рашид сидит в кресле, одет в черный шелковый халат на голое тело. Карие глаза смотрят на курсанта цепким внимательным взглядом.

– Присаживайся, – Рашид кивнул в сторону кресла, стоящего по другую сторону стола.

На столе тонко нарезанные ломтики ветчины, тарелки с зеленью, овощами, фруктами. Но больше всего Михаила удивило не это: в центре стола бутылка «Московской водки» – той самой, знакомой ему со студенческих лет, когда они в общаге сбрасывались на последние гроши, чтобы отметить сдачу очередной сессии. Она – визитная карточка его бывшей Родины – стоит запотевшая, видно, только что вынутая из холодильника. Рядом с водкой в вазочке грибочки, белые, маленькие, и шпроты в знакомой с детства банке, которая была открыта; золотистое масло покрывает сочные шпротины.

Михаил непроизвольно сглотнул слюну, подошел к столу, сел в кресло и с немым вопросом во взгляде уставился на Учителя. Рашид усмехнулся:

– Я закончил с вами курс обучения. Будем считать, что это повод для банкета.

– Но почему только со мной? – поинтересовался Михаил.

– Ну, скажем так: как с одним из лучших учеников из группы. Хотя сегодня ты меня огорчил: бой провел безобразно.

– Я знаю, – уныло согласился Михаил.

– У негра были ватные ноги и нижняя половина тела была совсем не прикрыта, а ты этим не воспользовался. Если бы у него была хоть какая-то техника, он бы тебя упаковал. Ладно, хватит об этом, наливай!

Бутылка настоящая, даже с язычком. Михаил открыл, налил в стограммовые стопки на одну треть.

– Я желаю тебе удачи в твоей будущей работе. Больше я тебе пожелать ничего не могу, – Рашид поднял стопку, внимательно посмотрел на собеседника.

Выпили по-европейски, не чокаясь. Михаил зацепил вилкой один гриб из вазочки. Грибы настоящие и водка тоже не подделка!

– Ну что, Вольф, вспомнил Родину? – спросил вдруг Рашид на русском языке.

Михаил едва не поперхнулся закуской. Черт! Где я прокололся? Это что, очередная проверка? Удар был настолько неожиданный, что он сразу даже не сообразил, как ему лучше среагировать в этой ситуации. Поэтому, чтобы выиграть время, ответил в манере легкого недоумения:

– Какую Родину?

– Вольф, я сразу выделил тебя из всей группы. Ты по интеллекту на голову выше любого из этого сброда. Вначале я действительно принял тебя за чистокровного немца. Но… родимые пятна не стираются. – Рашид говорит по-русски, спокойно и дружелюбно, причем совершенно свободно, хотя небольшой акцент все же присутствует в его речи. – Все эти месяцы я изучал тебя, предположив сначала, что ты «засланный казачок», но, судя по твоему поведению, это не так. Ладно, наливай, разговор будет долгий.

Михаил молча налил водку, поднял свою стопку.

– А вот теперь ты правильно налил, по-русски, почти до краев, – Рашид усмехнулся, – немец наливает водку в стопку на одну треть, американец – наполовину, а русский – полную. На таких мелочах и сыпется разведчик, не так ли, коллега? – Он поднял свою стопку. – Ну и давай выпьем по-русски. – Он поднес свою стопку к стопке Михаила. Чокнулись, выпили.

– Откуда сам родом? – спросил Рашид.

– Из Сибири, – выдавил из себя Михаил.

– А я из Ростова, – Рашид зацепил шпротину, положил ее на лаваш и закатал ее в лепешку, – черного хлеба не смог достать, – как бы извиняясь, сообщил Рашид, – а ты ешь-ешь, давно ведь не пил, можешь захмелеть. А тебе голова нужная сейчас трезвая.

Михаил завернул в лаваш кусок ветчины, захватил еще несколько грибочков. Толковых мыслей в голове не было, версий тоже. Если это проверка, то довольно оригинальная. И что теперь, отчислят? Ликвидируют? Странно, но он не испытывает страха и даже напряжения. Более того, он чувствует, как от собеседника идут какие-то теплые волны положительной энергии.

– Как ты меня расколол, Рашид? – спросил Михаил.

– На одной из тренировок я у тебя на руке заметил след от оспиной прививки, – Рашид протянул руку к левой руке Михаила, чуть приподнял рукав его спортивной майки, – вот она, отметина Родины. У меня такая же, – он вынул левую руку из халата, показал Михаилу еле заметный след от прививки, – у нас в пятидесятые еще ставили такие прививки, а сейчас не делают. А потом на тренировках я обратил внимание на твою манеру ведения боя: техника приемов из боевого самбо, а это – спецназ КГБ. Ну, потом наскреб еще несколько еле заметных признаков и сделал соответствующий вывод. Я ведь тоже разведчик.

– Но не из нашей Конторы.

– Правильно, из соседней.

– С гэрэушниками у нас, как правило, были не простые отношения, но я лично с вашими ребятами всегда находил общий язык.

– Я тоже, если не надо было делить успех.

– Как ты попал сюда? – поинтересовался Михаил.

– Долгая история. В Афгане во время операции контузило, попал в плен. Командир, чтобы избежать наказания за гибель группы, все свалил на меня как на предателя, сбежавшего к душманам. На этом меня и завербовали.

– Давно здесь?

– Давно. Сначала был в Саудах, работал в такой же школе инструктором, потом перевели сюда и даже повысили в должности, – Рашид усмехнулся, – я у руководства на хорошем счету. Платят нормально…

– На Родину возвращаться не будешь?

– А зачем? Чтобы там меня били за то, что я не совершал? Да и Родины-то уже нету. Я имею в виду той, за которую мы рисковали жизнью. Ладно, хватит об этом, разговор сейчас о тебе.

– А ты никому не говорил о моем происхождении?

– Нет. Вольф, чтобы между нами не было непоняток, я тебе основное открою. Беседа эта – проверочная. Мне поставлена задача: выяснить, насколько хорошо ты владеешь русским языком, и найти в твоей биографии зацепки, за которые тебя можно было бы привязать. Понял меня?

– Понял.

– Можешь выдать мне что-нибудь в таком роде.

– Могу. Может быть, Софи, любовница в Неаполе или в Копенгагене – бывшая сожительница…

– Хорошо, дашь потом координаты. И еще, но это мой личный интерес. Судя по твоим повадкам, ты имеешь боевой опыт. Где был?

– В Афгане, Мазари-шариф…

– А я в Кундузе… Теперь главное. Школа эта готовит нелегалов-разведчиков для стран Восточной Европы. На длительное оседание. Поэтому здесь и обучают только европейцев. Но из тебя диверсанта делать не будут.

– Почему?

– Ты этим не сильно разочарован?

– Нет, не сильно.

– Ну, во-первых, для боевика ты уже немного староват: сорок лет, а во-вторых, профессиональный разведчик с семью языками – товар штучный, и такими кусками ни одна разведка не бросается… Кстати, сегодня в случае чего я обязан был тебя подстраховать, то есть не дать этой горилле тебя замочить или покалечить. Но, слава богу, ты не обосрался, хотя и провел бой на три с минусом.

– И куда меня планируют?

– Не знаю, мне ведь тоже всего не говорят. Могу только предположить – в Россию.

– Почему? – напрягся Михаил.

– Сейчас усиленно ищут спецов по России. Ты про взрывы там знаешь?

– Слышал что-то. И на что меня планируют?

– Опять-таки предположительно – может, для проводки «канала», может, для создания «сети». Одним словом, агентурно-разведывательная работа…

– Хрен редьки не слаще.

– Будь готов, тебя будут еще проверять. И полное доверие к тебе будет только тогда, когда у тебя руки будут по локоть в крови.

– Понятно.

– Завтра, вас повезут на «экскурсию» в город. Сначала напоят, а потом будет бордель… Будь осторожней: иногда на таких «экскурсиях» делают провокации с целью дополнительной проверки, – Рашид загадочно усмехнулся, вздохнул, поднял стопку, – ладно, земляк, давай третий тост…