Максим Антонов
Новолуние
Глава 3
С утра я проснулся раньше Арины. Моему счастью не было предела, когда я заметил, что вместо одеяла, она обнимает мою руку. Мне неудобно было лежать, но я всё же терпел, лишь бы она не отпускала меня.
Этот крохотный ангелок, сам того не зная, прижался ко мне, заставляя моё сердце неистово биться от радости. Мне вдруг захотелось её разбудить, чтобы посмотреть на её сонные глаза, которые не могут широко раскрыться, хотелось увидеть её выражение лица, когда она увидит меня рядом с собой.
Но что же она подумает, когда увидит меня так рядом? Не испугается ли она? Или же это смутит её? Об этом я не подумал. А вдруг то, что произошло между нами вчера было результатом выпитого алкоголя, а не её ответных чувств? Вдруг, проснувшись утром, она пожалеет о том, что ответила вчера мне взаимностью?
Осторожно вытянув руку из её объятий, я встал с дивана, стараясь не скрипеть, и лёг на пол. К счастью, на полу у меня был отличный ковер с длинными ворсинками, на котором можно было спать даже зимой.
Спустя десять минут ожидания, я был готов взвыть от скуки. Я уже не мог заснуть, а Арина всё ещё мирно сопела на диване. В моей голове уже начали зарождаться планы различных действий, чтобы прервать её сон. Но что бы я ни придумал, ничего не подходило. Первым делом я хотел запустить в неё моей маленькой подушкой, но это начало казаться мне грубым. Потом я подумал и решил, что могу подкрасться к ней и пощекотать её пятку, но в таком случае, я не смогу хладнокровными глазами смотреть на неё, удерживая смех.
Так ничего не решив, я лежал на полу и смотрел в потолок. Но тишину в моей комнате прервал звонок её телефона.
Немного повертевшись во сне, она открыла свои глаза и принялась искать свой телефон, который лежал на полу под диваном. Шаря своей рукой в поисках телефона, она даже не заметила меня. И лишь когда она всё-таки нашла свою старенькую плюшку и выключила будильник, она разглядела меня на полу.
На бледном веснушчатом лице тут же пробежали миллионы эмоций. Я смутил её. Но чтобы не тревожить девушку, я первый попытался объясниться.
– Прости, не хотел тебя напугать.
Она закусила нижнюю губу и встряхнула своими огненно-рыжими волнистыми волосами. Её глаза метались по комнате, а на лице разлился румянец. Я чувствовал через воздух её учащенное сердцебиение. Чувствовал, как каждая клеточка её тела вибрирует. От волнения её запах усилился. Но то был не запах кислого человеческого пота, а нежный, мягкий, чувственный аромат её тела, не сравнимый ни с чьим другим. Её запах снова начал опьянять меня, как прошлой ночью.
– Ты можешь лечь на диван, – полушепотом, заливаясь ещё сильнее румянцем, пролепетала она. – Что-то подсказывает мне, что тебе нечего стыдиться, – намекнула Арина.
Я только этого и ждал. Я был рад снова вернуться к ней. Ей необязательно знать, что всю ночь она пролежала в моих объятиях, сжимая мою руку. Те картинки я долго не смогу выпустить из своей головы, чтобы отвлечься на что-то другое. Такой уж я неисправимый романтик, готовый писать стихи для любимой девушки.
– Вы долго ещё сидели после того, как мы ушли? – спросила она, расправляя одеяло.
– Где-то час. Может быть, полтора. Но точно не больше двух. Многих сморило после танцев. Парень Светы вообще заснул под ёлкой около камина, – громко засмеялся я, вспоминая тело Жени около ёлки.
– Правда? – переспросила Арина, но, так и не дождавшись ответа, присоединилась ко мне.
Её детский смех и лучезарная улыбка были неповторимы, как она сама. Девушка светилась, как маленькие дети, которые заливаются смехом, когда их кто-нибудь рассмешит.
– Какие планы на сегодня? – спросил я у неё, когда она перестала смеяться.
– Эм, – протянула неуверенно она, – никаких. Есть предложения?
Вот так сразу? Её вопрос немного огорошил меня, и я запнулся, не зная, что сказать. Я, конечно, рассматривал некоторые идеи, но… Одним словом я на некоторое мгновение впал в ступор.
Она приподнялась на лотке и легонько поцеловала меня в губы. Я ответил ей тем же. Значит всё в порядке. Это же должно значить, что всё в порядке?
– Голодна? – спросил я её.
– Честно, не отказалась бы плотно поесть, – улыбнулась девушка.
– В таком случае поищем добычи на кухне.
– Определённо. Но мне нужна пара минут одиночества. Тебе не составит труда? – выгнула одну бровь Арина, натягивая под одеялом футболку.
– Конечно, – вскочил я с дивана, – как пожелаешь. Я буду ждать тебя за дверью.
– Спасибо.
Я стоял в коридоре один, перебираясь с ноги на ногу и не понимая, что мне нужно делать. Кажется, что-то не так. Явно ей что-то не понравилось. Я, конечно, не новичок в этом деле, но недостаточно опытен. Да и где мне этого опыта набраться? Все мои предыдущие пассии были такого же возраста, как я, и в сексе тоже новички. Чёрт, я точно где-то слажал. Но где? Наверное, зря я лёг на пол, нужно было остаться вместе с ней. Или, может быть, она ждала завтрака в постель, а я как бревно лежал на полу и пялился в потолок. Я всё испортил. Не надо было начинать в пьяном виде. Нужно было отвести для первого раза особый случай. Но и она уже не была девочкой. Чёрт, девочки же, кажется, предпочитают обычно мальчиков постарше? Значит, у неё был кто-то опытнее меня, и она, наверное, сейчас смеётся в комнате над моей неопытностью.
Когда я чуть ли не бился головой о стену от безвыходности, она вышла из комнаты и с удивлением покосилась на меня.
– Всё в порядке? – взяв меня за руку, спросила Арина.
– Да, конечно, всё прекрасно, – засиял от этого жеста я.
Напрасно я переживал. Вроде, всё в порядке.
На кухне нас ждал сюрприз. Небольшая компашка наших ребят в полном зимнем обмундировании сидела за столом и потягивала чай. У всех, кроме Светы и Маши, лица были настолько унылыми, что даже свежеиспечённый пирог сгнил бы рядом с ними.
– Мы в овраг, на санях кататься, – обернулась к нам Света. – Вы как, с нами?
– Я не против, – сказала Арина и посмотрела на меня, ожидая моей реакции на это предложение.
– Обеими руками «за», – попытался казаться воодушевлённым я.
– Вот и чудненько! – подпрыгнула Света. – Сейчас я тебе что-нибудь найду, Арина. По-моему, у нас с тобой один размер.
Улица встретила нас свежестью и мягкими снежинками, падающими на лицо. После дома, переполненного перегаром, уличная свежесть будто дала новых сил для поиска приключений. Вот только после сумеречного освещения резкий белый свет заставил глаза болеть. Но спустя пару минут мы привыкли к этому.
В гараже мне пришлось покопаться минут двадцать, чтобы найти сани. Арина всё это время была рядом со мной, расспрашивала меня про мой старенький мотоцикл, который мы с Игорем купили за небольшую сумму у одного мужичка в деревне. Мне приятно было рассказывать ей о том, как мы его чинили, о запчастях, что мы готовы были заказывать чуть ли не через интернет за кругленькую сумму. Мне приятно было её внимание.
После того как сани были найдены, огромной компанией мы прошли через задние ворота участка и направились в лес, чтобы отыскать приличную горку.
Зимний лес встретил нас нереальной тишиной. Город и трасса были далеко от Красной Звезды, поэтому никакие звуки не могли добраться в это прекрасное место. Звуки близлежащих деревень заглушали овраги и наш дремучий лес. Это место было идеальным для любителей тишины и уединения. Лишь изредка тишину прерывала неизвестная птица, молнией пролетающая между стволами деревьев. Первое время даже ребята не решались прервать тишину, разговаривая шепотом и восхищаясь красотой и спокойствием.
Высокие деревья протягивали нам свои корявые сучья, повисшие от тяжести снега, будто здороваясь с нами. Шершавые стволы были влажными. В глубоких оврагах снег скрыл под покрывалом тонкие ивовые прутья. Туда опасно забредать. Под толстым слоем снега прячется топь, которая затянет любого незнакомого с этим местом глупца. Старики рассказывали много легенд, связанных с этим местом, порой носящие в себе фантастический характер.
Я предостерёг Арину, рассказав одну из баек стариков о злом духе, поселившимся в этом богом забытом месте. Сам я в эту байку не верил, но судя по испуганным глазам Арины, она начала свято верить в мистицизм этого места.
Не заходя в глубь леса, мы пытались найти приличное место на окраине. Мы испробовали много вариантов, но скатиться вниз у нас так и не получалось: то сани застревали в снегу, то горка была слишком низкой. Облазив все склоны и овраги в лесу, мы всё же решили вернуться на одну из предыдущих горок и раскатать её, не тратя время на поиски той самой идеальной.
Всё это время я интересовался: не холодно ли ей, не хочет ли она вернуться домой, не промокла ли её обувь. Но Арина наотрез отказалась возвращаться, потому что ей нравилось лесное уединение, свежий воздух и тишина. Я не чувствовал холода, но это могла быть одна из особенностей моей сущности. Такие, как я, реже мёрзнут. Мы не знаем, с чем это связано, но это был факт.
Вообще, сущность оборотней нам до сих пор не ясна. В книжных магазинах нет пособия или энциклопедии по оборотничеству. Иногда мы даже сомневаемся в том, что мы оборотни. Мы не знаем, как нас назвать правильно. Кто-то из нас навсегда превращался в волка, когда выходил из себя или во время суперлуния. Только из-за этого мы причисляем себя к этому виду мифических существ. О нашем организме и возможностях мы узнали только методом проб и ошибок.
Иногда мне страшно, ведь я даже не знаю, где та черта, которая разделяет человека и волка. Я даже не знаю, где та критическая точка, достигнув которой, я больше никогда не смогу стать прежним.
Дело в том, что на самом деле мы не можем перевоплощаться из человека в волка, а из волка в человека по своему желанию. Мы можем превратиться только в волка и то навсегда. Обратной дороги нет. Происходит инсценировка пропажи человека, затем его безрезультатные поиски. Пропал без вести. Всё. Больше о тебе никто из твоих знакомых не вспомнит и не узнает. Твоя жизнь закончилась. Но закончилась только жизнь тебя, как человека.
Поодаль от леса, что за нашим домом, есть ещё один огромный лес. В нём живёт наша волчья стая. В том лесу живут те, кому дороги в человеческий мир нет. Изредка мы видимся с той волчьей стаей. Хоть они и становятся волками размером с телёнка, они всё же сохраняют в себе разум, просто со временем они перестают воспринимать себя, как человека, становясь другими. Бывали такие случаи, когда кто-то терял свои воспоминания, своё прошлое и шёл по Дикой тропе, теряясь в инстинктах, в жажде крови и охоты. Для таких случаев мой отец ввёл правило: чтобы сохранить в тайне остатки нашей расы, чтобы не допустить человеческих жертв, диких сразу же казнили, как только в них начинало просыпаться чудовище.
– О чём ты задумался? – прервала мои размышления Арина.
– Ни о чём важном, – натянуто улыбнулся ей я.
Она ничего не ответила, лишь откинулась обратно на снег. Я почувствовал напряжение в ней. Её задел мой ответ? Возможно, она хотела узнать обо мне больше или разговорить меня, а я так холодно ей ответил.
– Я думал о том, что здесь очень хорошо, и мне совсем не хочется отсюда уходить, – солгал я.
– Я тоже об этом думаю, – полушепотом ответила она. – Мне хотелось бы вечно лежать вот так на снегу и смотреть на небо.
– Мне тоже, – улыбнувшись, ответил я.
Мы лежали на краю оврага в снегу. У нас закончились силы, когда мы пытались вскарабкаться по крутому склону, скатываясь обратно и утопая в снегу по колено. Скорее всего, она даже промокла, и нам нужно выдвигаться домой. Но тишина вокруг, сумерки, падающий на лицо снег и умиротворение не хотели нас отпускать. Ей тоже нравилось здесь.
Её щёчки порозовели, лицо было свежим и чистым. Арина лежала рядом со мной, стоило лишь протянуть руку, и можно было коснуться её. Никто из ребят нас не беспокоил. Каждый был занят своей второй половиной.
Я осторожно положил свою ладонь на её, и посмотрел ей в глаза. Она повернула голову в мою сторону и ничего не ответила. Её глаза светились, а на уставшем лице всплыла улыбка. Я всё сделал правильно. Она хотела, чтобы я сделал это. Она хотела, чтобы моя ладонь, пусть она в варежке, коснулась её. Она хочет быть моей.
Мягкие снежинки ложатся на её бледное лицо, а затем тают от её солнечного внутреннего тепла. В сумерках её розовые щёки кажутся тёмными пятнами, а большие зелёные глаза кажутся бесконечными. Я удивлён, что в таком маленьком человеке может скрываться бесконечность. Я удивлён, что такая с виду хрупкая девушка может быть умной и мудрой. Огненно-рыжими волнами её волосы раскиданы на снегу. Её маленький, слегка курносый носик спрятался в широкий шерстяной шарф, который я одолжил ей. Она еле дышит, сконцентрировавшись на падающих снежинках. С виду можно подумать, что она просто наблюдает за падающим снегом, но я уверен, она далеко отсюда. Она где-то там, где я ещё не был, где меня нет, но я надеюсь, что скоро там буду.
Когда мы возвращались домой, отделившись от нашей компашки, мы разговаривали на разные интересующие нас темы: мы обсуждали музыку, которую слушаем. Оказывается, у нас схожие вкусы в музыке. Я всё больше и больше узнавал Арину. Она открывалась для меня. Мне это нравилось. Мне нравилось то, что я узнаю о ней, нравился тот человек, который был со мной рядом и душой, и телом.
Когда мы пришли домой, обнаружили, что дом во всю кишит людьми, снующими взад-вперёд, нося кружки с горячим чаем в гостиную, где около телевизора под одеялами прятались другие. Мало кто нарушал тишину. Большая шумная компания подростков превратилась в детей, смотрящих мультфильм по телевизору сквозь помехи. Нужно будет заняться этим телевизором.
В моей комнате Арина скинула все мокрые вещи. Она промокла насквозь, бедняжка. Я отчитал её за то, что она не сказала мне об этом, чтобы мы скорее возвращались домой, но девушка лишь улыбнулась мне и что-то пробубнила себе под нос. Я одолжил ей свой старенький, но любимый шерстяной свитер с ёлочками и оленями. Этот свитер связала тётя Лиля, мама Игоря и Маши, мне на новый год. С этой вещью у меня были самые тёплые воспоминания, свитер стал для меня чем-то родным, живым, дарящим иллюзию настоящей семьи, которой у меня не было… Арине я одолжил его без каких-либо размышлений. Мне вдруг захотелось, чтобы она была в нём. Мне вдруг захотелось, чтобы она почувствовала то же самое, что чувствовал в нём я. Арина становилась человеком, с которым мне хотелось разделить всё. Мне захотелось, чтобы именно она была той, что хранит в себе часть меня. В свою же очередь я хотел хранить в себе часть неё. Поэтому, как только мы переоделись, мы растянулись на диване в моей комнате, укрылись одеялом и заговорили на личные темы.
– Прости, это, конечно, не моё дело, но Лена как-то обмолвилась, что ты живёшь с дедушкой и бабушкой… – первым заговорил я, но она меня перебила прежде, чем я смог перейти к сути вопроса.
– Да, я живу с бабушкой и дедушкой, потому что у меня нет родителей, – без какой-либо обиды или горечи произнесла она. – Они погибли в автокатастрофе, когда мне было три года. Я почти не помню их. Я помню их живыми только в вечер нового года, когда папа вёз меня на санках на городскую ёлку. Тогда я уже засыпала, но всё же отчётливо помню его профиль, светящиеся глаза, обращённые на маму. Помню звонкий смех мамы, её рыжие волнистые волосы, выбившиеся из-под меховой шапки. Помню, как они одновременно обернулись в мою сторону и нежно улыбнулись. Другие воспоминания, связанные с ними, стёрлись из моей памяти, остались только старые фотографии. Я знаю, что они любили меня, но, увы, я даже не помню их. В какой-то степени я даже не знаю их.
Скорее всего, ни я первый, ни я последний, кто задает ей подобный вопрос. Наверное, она уже осознала и приняла то, что у неё нет родителей. Она говорила о них с улыбкой и с любовью.
– Соболезную, – сказал я, не найдя в своей пустой голове слов получше.
В подобных ситуациях мне всегда было сложно подобрать подходящие слова. Заезженные фразы, которые люди обычно говорили в подобной ситуации, казались мне фальшивыми, напыщенными, неискренними. И прежде, чем в моей голове всплывали подходящие фразы, необходимость в искренности и в моих словах иссякала.
– Не знаю почему, но эта трагедия не вызывает у меня горьких слёз или затянутых депрессий. Я почти их не знала. Да, они были моими родителями, но единственное моё воспоминание, связанное с ними, укладывается в пару минут. Быть может, если бы мы были знакомы ближе, то мне было бы больнее. Меня воспитали дедушка и бабушка. Их утрату я буду переживать намного больнее, – сказала она, разглядывая рисунок на моём свитере.
– У меня тоже нет одного родителя, – заглатывая ком в горле, произнёс я.
Она ничего не сказала, лишь подняла глаза и посмотрела на меня понимающим взглядом.
– Моя мама умерла при родах. Воспоминаний с ней у меня нет. От неё не осталось даже фотографии. Отец сказал, что они сгорели в нашем старом доме. Обидно. Я даже не знаю, как она выглядела. Папа говорит, что я похож на неё…
– Значит, она была красивой, – полушепотом перебила меня Арина.
– Спасибо, – продолжил я, – и, имея живого отца, я всё равно рос с чужими людьми. Меня вырастили родители Игоря. Они заменили мне родных, и у них это получилось весьма неплохо. Они чудесные, но мне было обидно, что мой папа не занимается мной.
– А почему твой папа не воспитывал тебя? – осторожно спросила она.
– Он без конца занят своей работой. Бизнес. Ему было не до меня, – иронично улыбнулся я. – Мне рассказывали, что в детстве я сбегал из дома и ходил по ночным улицам, искал маму.
Арина, не говоря ни слова, прильнула к моей груди и крепко обняла меня. Её тонюсенькие ручки обвились вокруг моей спины. От неё приятно пахло уставшими после тяжелого дня розами, накинувшими на себя мужской шерстяной свитер.
Я тоже обнял её и притянул к себе, вдыхая глубже её запах. Я хотел запомнить её запах. Хотел сохранить в себе все нотки и тона. Мне захотелось, чтобы этот момент никогда не прекращался. Нежность и зимний уют в сумерках.
Глава 4
Проснувшись поздно ночью, я почувствовал что-то мягкое и тёплое под своей рукой. Арина. Она свернулась калачиком у моей груди, прижав к себе мою руку. Её волосы огненно-рыжими волнами раскиданы по подушке. А длинные пышные ресницы подрагивали во сне. Видимо, ей снится что-то страшное.
Я обхватил её обеими руками и притянул ближе к себе. В мои ноздри снова влился аромат нежных роз. Хоть в комнате и было жарко, она всё равно плотнее укуталась одеялом, пряча свой маленький носик. Она что-то пробубнила во сне, и на моём лице невольно всплыла улыбка.
Такая маленькая, беспомощная и хрупкая, будто только что срезанная роза. Надеюсь, она видит во мне не только друга и товарища. Я надеюсь на что-то большее, чем просто дружба. Надеюсь…
Вдруг откуда-то из глубины дома раздался дикий вой, заставляющий всё моё нутро сжиматься от страха. По неизвестной мне причине по спине градом прокатился холодный пот, а волосы на руках встали дыбом. То был не просто вой ветра, не вой одного из моих друзей, собравшегося над всеми подшутить. Это был волчий вой полный ужаса и ненависти. Вой одного из моих сородичей, призывающий проснуться некую силу, спящую внутри наших тел.
Казалось, каждая клетка моего организма завибрировала, слыша страшный воинственный клич, призывающий всю скрытую ненависть пробудиться. Волк внутри меня вскочил и приготовился броситься в атаку. Никогда прежде я не чувствовал в себе его присутствие настолько явственно, как сейчас. В ту минуту, когда дом завибрировал от низкого наполненного отчаянием воя, волк во мне стал настоящим, живым, таким же владельцем моего тела, как и я. Впервые мне стало страшно за свой разум, который, как оказалось, не один в этом теле.
– Что это? – вскочила на ноги Арина.
Её зеленые глаза спрятались за чёрными испуганными зрачками. Она оглядывалась по сторонам, но всё никак не могла понять происходящего.
– Я не знаю! – вскрикнул я от боли и скатился на пол.
Моё тело начала бить дрожь. Казалось, что вибрация этого воя дошла до самых костей. Мои кости тоже вибрировали. Челюсть свело от боли, как на сеансе у дантиста. Жар охватил меня целиком, и я начал проваливаться в темноту, извиваясь от фантомной боли, охватившей моё тело. Я старался не выпускать из виду её лицо, старался разглядеть Арину и сфокусироваться на её испуганных глазах, но что-то тащило меня во тьму, загораживая собой мой разум. Тщетно хватаясь за воздух руками, я пытался выкарабкаться, но то, что оттаскивало меня от неё, было внутри меня. Это существо было в моём сознании. Волк!
Каким-то образом вой пробудил во мне волка и призвал его выйти наружу, заняв моё место. Вой придал хищнику силу, дал ему волю, порвал цепи, сдерживающие его в клетке, материализовал его и распахнул перед ним двери. Волк хотел выбраться из клетки, хотел занять моё место, также по праву принадлежащее ему.
К дикому вою незнакомца присоединился чей-то наполненный болью визг. За ним ещё один. И ещё один! Непонятные мне звери кричали от боли где-то в доме. Что же это за напасть? Кто посмел вторгнуться к нам? Кто посмел? Что ему нужно?
– Елизар! – раздался знакомый голос.
На меня испуганно смотрела Арина. Её голос шёл словно из-под толщи воды: заглушенный, еле понятный, искаженный. Мне тяжело было понимать её слова, которые всё больше и больше казались мне всего лишь набором звуков.
– Ты слышишь меня? Елизар! – кричала она.
Но я уже не понимал её. Я уходил во тьму. Уходил в ту самую клетку, в которой сидел Хищник, ожидающий своего часа, когда откроется Дикая Тропа. Меня становилось всё меньше и меньше. Елизар таял, становился слабым и еле осязаемым, в то время как Хищник материализовался на моих глазах, принимая истинный облик и форму.
Огромная четырёхногая тень нависла надо мной, возбуждённо виляя хвостом, будто готовясь к атакующему прыжку. Я чувствовал, как становлюсь меньше, как сползаю по стенке. Закрыв голову руками, я в страхе стал ожидать атаки Хищника, понимая, что он победил. Понимая, что мои дни в теле человека окончены, а будущего больше нет. Он победил, он стал сильнее. Хищник взял верх над нами. Его внутриутробное рычание становилось громче, когти царапали каменный пол, по которому он приближался ко мне. Мгновение и он бросился на меня, раскрывая свою огромную пасть с белоснежными клыками.
Я почувствовал что-то нежное на своей морде. Нет, пока ещё не морде! Я почувствовал её мягкие вспотевшие ладони на своём человеческом лице. Волк отпрянул, когда она коснулась меня, будто её касание было огнём для него. Дикая Тропа не терпела присутствия человека. Мои чувства, вспыхнувшие к ней, стали факелом в моих руках. Стали огнём во тьме, которого боялся зверь.
Её глаза…
Волк внутри меня ослаб, и я освободился от его хватки. Мой разум полностью растворился в её глазах, наполненных страхом и болью за меня. От волка не осталось и следа, лишь воспоминание о чём-то страшном, диком, пугающем.
– Всё в порядке, – встал на колени я. – Залезай за диван и не двигайся! – сдерживая боль в висках, приказал ей я.
– Куда ты собрался? Я не могу тебя отпустить! Это может быть опасно! – схватила она меня за руку.
– Не беспокойся за меня. Это мой дом, и я здесь хозяин! – я освободил свою руку из её мертвой хватки и достал из-под дивана бейсбольную биту, припрятанную для таких чрезвычайных ситуаций.
Арина хотела что-то сказать, но никак не могла подобрать от страха слов.
– Я не хочу терять тебя! – вскрикнула она.
– Не волнуйся за меня. Я вернусь, – произнёс как можно убедительнее я и вышёл из комнаты, заперев за собой дверь.
Мои ноги подкашивало. Силы покидали меня, а волк снова становился сильнее, почуяв что-то в глубине дома.
Дом гудел от таинственного всепоглощающего воя. Стены дрожали, из каждой комнаты раздавался дикий человеческий вопль, треск дерева, а кто-то даже царапал стены ногтями, чтобы выбраться из плена. Я почувствовал себя в дурдоме, при всеобщем приступе паники и дикости. Надеюсь, ещё не поздно, и зверь не овладел моими друзьями.
Сдерживая внутри зверя воспоминаниями об Арине и стараясь не упасть, я оперся о биту и медленно направился к источнику воя.
Тьма вокруг меня казалось живой. Сам воздух вибрировал в прихожей. Стены дома двигались передо мной, накладываясь друг на друга. Прихожая преломлялась в калейдоскопе. Мне неистово хотелось встать на четвереньки, потому что голова кружилась, а ужин просился наружу. Но я знал, что изменение в доме, приступы тошноты вызваны метаморфозами в моём теле, вызваны желанием волка выйти из клетки.
Лишь бы с Ариной ничего не произошло. Почему вой не подействовал на неё? Она же сестра Лены, значит она тоже должна быть оборотнем. Или она одна из тех, в ком не осталось крови волка? Оно и к лучшему.
Стены передо мной ходили ходуном, стягивались в круговороте, а затем снова становились нормальными. Мои ноги вязли в полу, как в зыбучих песках, мне хотелось встать на четвереньки, будто лишь это могло мне помочь идти дальше. Но я чувствовал, что это не мои мысли. Я чувствовал, что кто-то в моей голове только и ждёт подобного случая, чтобы овладеть моей плотью.
Спустившись по лестнице, я почувствовал присутствие кого-то намного сильнее меня. Сама природа моего существа говорила, что я должен опустить голову при встрече с тем незнакомцем. Кровь в моих венах начала кипеть, мои кости стали хрустеть по мере моего приближения к источнику воя.
В ушах стали слышаться голоса из чужого прошлого: плачь, крики о помощи, стоны, наполненные болью. Перед глазами всплыли люди, охотящиеся за мной, огромные костры, факелы. Это не мои воспоминания – чужие. Мне стало сложно продвигаться вперёд. Я совсем не видел ничего вокруг. Картины перед глазами стали настоящими. Я будто провалился в прошлое. Ярость накрыла меня. Я бил кому-то в челюсть, я ударял лежачего ногой, перегрызал человеческие глотки. Я чувствовал, как моя нога ударяется о чью-то мягкую плоть. Чувствовал, как на костяшках кулака скапливается кровь. Чувствовал, как мои зубы разрывают натянувшуюся плоть. Чувствовал тепло и запах крови своей жертвы, сменяемые наслаждением.
Моё тело снова начало вибрировать. Виски будто проткнули проводами и дали напряжение. Мой мозг кипел, угрожая стать кашей. Всё вокруг меня закружилось в хаотичном вихре. Моя память начала выбрасывать передо мной всё больше и больше картин жестокости, призывая мне отдаться этому.
Вой становился громче и сильнее. Ненависть, жестокость, страх, злоба, реки крови звали меня. Мои ноги совсем не держали меня. Ещё один шаг, и я рухну. Я даже не знаю, лежит ли бита всё ещё в моей руке.
Шаг за шагом я приближался к источнику ненависти и дикой злобы. Шаг за шагом я чувствовал, что сил у меня совсем не осталось, и моё тело движется вперёд по чужой воле. Страх накатывал на меня волнами. Эпицентр отчаяния и ненависти был совсем близок. Чья-то чужая воля сжала мое горло.
Силы покинули меня, и я рухнул на пол, сильно ударившись головой о что-то твёрдое и тупое. Вой вокруг меня резко стих, и вокруг нависла тишина. Тьма обволакивала меня, не выпуская из своих стальных объятий. В ушах всё ещё стоял звон, я все ещё чувствовал метаморфозы в своём теле.
Что-то передо мной шевельнулось во тьме. Заскрипели половицы.
Я не потерял сознание!
Приподняв голову, я прищурил глаза. В ночной темноте нашего дома, посреди гостиной, стояло что-то белоснежно-белое. Огромная фигура подалась вперёд, приближаясь ко мне. От белой поверхности отразились отблески слабого света.
Я чувствовал, как ко мне приближается страх. Я чувствовал, что с каждым шагом пепельно-белой фигуры моё тело сжимается, а голова беспомощно опускается. Больше всего мне захотелось сдаться. Но если я сдамся, то что же тогда будет с Ариной? Что сделает этот пришелец, когда узнает, что в моей комнате есть беспомощная девушка, на которую не подействовал его вой?
Набравшись сил, я приподнялся, и, вложив в кулак все остатки своей воли, ударил по переключателю. В глаза ударил яркий свет, ослепляя и вызывая разноцветные шары. Что-то рядом со мной отшатнулось. Ненависть и страх исчезли, потухли, растворились с приходом света. Видимо, существо потеряло контроль над нашим сознанием.
Подняв глаза, я увидел его.
Передо мною стоял огромный пепельно-белый волк. Его чёрные глаза – первозданный источник злобы, ненависти и силы – сверлили меня. Я физически чувствовал превосходство этого волка над собой. Чувствовал, как каждая клеточка моего организма в страхе пытается убежать от него. Вот он, настоящий царь зверей. Вот он, настоящий повелитель мира и всех живых существ. Превосходный охотник. Безжалостный хищник. Источник злобы, ненависти, отчаяния, страха. Смерть во плоти. Жнец в образе волка. Огромный волк втянул воздух своими огромными ноздрями. По его телу пробежала волна, заставляя свет плясать в его белоснежной шерсти. В чёрных как безлунная ночь глазах появилось что-то вроде усмешки.
Если бы я встал во весь рост, то был бы наравне с этим волком. Никогда прежде мне не доводилось видеть таких исполинов. Как он мог сюда попасть?
Огромная лапа тяжело поднялась надо мной и резко ударила меня по лицу. Я отлетел в сторону, и тьма сожрала меня и всё, что было вокруг.
