Максим Сергеевич Алексеев
Театр кукол
– Так вот, когда она под утро на меня набросилась, я струхнул малость. Знал бы, что она человек просто – выпил бы на месте. Это потом лютню нашел ее и понял, что не владычица тьмы она никакая, а просто музыкант.
– Вы пришли за своим кинжалом? – перебил его Лоренц, уже пришедший к определенным выводам.
– Догадливый. Да. Мне его Гильгамеш подарил, еще до своего второго рождения. Память.
– Забирайте и уходите. Оставьте нас в покое.
Эанатум ощерился совершенно нечеловеческой гримасой. Позеленевшие острые медные зубы-иглы заполняли его пасть.
– Принесешь ли ты мне в дар посвятительный клинок рукой Биль-гамеса Многоповидашего отлитый? – прошипел вампир. Лоренца начало трясти от страха.
– Да, если ты поклянешься не причинять нам вреда и объяснишь, что случилось с Ирэн. -баронет зажмурил глаза, чтобы не видеть лицо вампира.
– Проклятье падет на любого, кто захочет клинок получить грабежом, воровством, шантажом, обманом или еще каким насилием. Тот, кто попытается это сделать, тень потеряет. Его, только найти после потери можно. Даже подарить нельзя, но я знаю пару фокусов, как обойти этот запрет. Так, что за себя не волнуйся.
– А за нее? – спросил Лоренц указывая на спящую девушку.
– Человек не может жить без своей тени.
– Но Ирэн до сих пор жива! – воскликнул Лоренц.
– Она скоро погибнет. Она жива до сих пор потому, что ее тень теперь внутри кинжала. Если эта змея окажется далеко от него, то она умрет.
– Ты можешь освободить ее тень? Иначе я не отдам клинок тебе.
– Нет, это невозможно, – вампир явно хотел соврать, но потом вспомнил про проклятье и все же сказал правду.
– Тогда ты ничего не получишь!
– Это все лишь девушка. У тебя еще много женщин будет, а кинжал мне дорог как память…
– Изыди исчадие тьмы! – Лоренц начал читать молитву Мардуку. – А-а-мезе ки-туш-ша ан-э …*
* Отче наш живущий на небесах…
Эанатум злобно оскалился, на его руках начали удлиняться когти. Лоренц продолжал читать молитву зажмурившись. Голос его дрожал от страха.
Вампир снова вспомнил про заклятье защищающее кинжал, плюнул в костер, обижено поджал губы и выпятил вперед свою клочковатую бороду.
– И уйду! И мясо с собой заберу!
У-и-на-э-наг начал доставать из котла куски полусваренного фазана и кидать в свою торбу. Он бурчал себе под нос 'ну и ладно, я к ним по-хорошему, а они ножами кидаться…' Лоренц прервался на середине молитвы, и рискнул приоткрыть один глаз. Сейчас перед ним был не древнейший и могущественнейший из вампиров, а мелочный склочный старикан. Страх проходил. 'И ведь, даже подговорить никого на убийство не могу' – вздыхал между тем Эанатум еще раз перемешивая кашу в поисках мяса и кидая злобные взгляды на Лоренца. Напоследок он достал из спины все еще торчавший там нож Ирэн, кинул его на землю, за ним из торбы последовала лютня, запачканная жиром. 'Все знают, мне чужого добра не надо. Кроме крови и жизней. Не то, что некоторым!' Он кинул еще один тяжелый взгляд на Лоренца, пнул лежавшую у его ног Ирэн, прошипев что-то под нос, и растворился в бросившейся ему навстречу темноте.
/ Прослежу я за ним, пока, Лор. Надо ему дорогу указать верную, организовать важную встречу, через пару дней. Нет, не с инквизицией, не угадал! Хотя и до нее возможно дело дойдет, но недели через две, не раньше. /
Лоренц долго сидел у костра с опаской вглядываясь в темноту, затем расстелил одеяло рядом с Ирэн и перекатил девушку на него. Модификация заклинания сна по Эн-мен-нуна – Вейну была магией четвертого круга. Она действовала восемь часов и могла быть рассеяна только опытным малефиком. Лоренц ничего не мог сделать с этими чарами.
Когда начало попахивать паленым, он снял котелок с огня. Через полчаса голод взял свое. Оберлейтенант стал угрюмо есть пригорелую кашу, выбирая из нее перья фазана. Он не спал до самого утра, оставаясь на страже. Мало ли кто мог еще появиться из здешнего леса. Варги, оборотни, бандиты, Сестры дроу…
***
Ирэн проснулась через пару часов после рассвета. Сначала сладко потянулась, зевая, а затем резко вскочила, держа в руках метательный нож и дагу.
– Где он? … – девушка озиралась по сторонам.
– Ушел, – устало сказал Лоренц, – Он пришел за своим кинжалом. А я не отдал его.
Под его глазами залегли глубокие тени, лицо осунулось, а живот недовольно бурчал от пригорелой еды. Всю ночь оберлейтенант вздрагивал от малейших шорохов, сжимая в руках свою шпагу и держа наготове заклинание магической стрелы.
– Вы повергли его своей магией?
– Нет, логикой. Он не смог бы забрать кинжал, если бы причинил мне зло. Возможно, молитва тоже помогла.
– Вы еще сомневаетесь? Конечно же молитва! Только так можно изгнать исчадие тьмы!
Лоренц спорить не стал. Спор с верующими дело неблагодарное. Человеком он был не религиозным, да и высшее магическое образование получил не просто так. Он молчал, слушая восхваления Нингаль, Иштар -Заступнице, а потом стал собирать вещи и седлать лошадей.
Волшебная наука однозначно говорила о том, что богов не существует. Кроме Создателя, Энлиля, повелителя Бури, хозяина крылатого льва Нам-уд-галь, владыки ночного неба. Но тот никогда не вмешивался в дела людские. Остальные боги, которым старательно поклонялись жители рейха, были не более чем удобной сказкой, которой пользовались власть предержащие, для контроля над людьми.
Раньше верили в разных богов. А во времена святых походов, каждое из сообществ жрецов к тому же имело свой рыцарский орден. Но когда в разгар войны с Ки-эн-ги будущий кайзер пришел к власти, ему быстро надоело интриганство разных культов друг против друга и светских властей. Да и золота в карманы жречества уходило слишком много.
После провозглашения империи он договорился с двумя далеко не самыми сильными и влиятельными, зато самыми понятливыми сектами Мардука и Иштар имевшими хорошие боевые подразделения и создал инквизицию. Потом было много интриг, реформ и даже таинственных смертей. Клирики поняли, что надо подчиняться. Тем более, что попытки свергнуть Гора были жестоко пресечены, да и давление внешних врагов не ослабевало.
Результатом политики 'культуркампф' стало формирование условно единой религии на территории рейха. Мардук и Иштар стали единственными богами империи. Остальные были провозглашены всего на всего их ипостасями. Нинурта – Мардук земледелия; Замама – Мардук рукопашной схватки; Энлиль – Мардук власти и совета; Син – Мардук, светило ночи; Шамаш – Мардук справедливости; Адад – Мардук дождей. И множество других… Тоже случилось и с Иштар, теперь она стала богиней всего женского. Нинхурсаг, Нанна, Аруру, Дамгина… Все они слились воедино. Старые культы вписались, таким образом, в рамки единой веры, не теряя своего лица.
Чернь с радостью заглотила новшество единой религии. Еще бы, благодаря ей церковные подати упали почти на треть.
Инквизиторы были немногочисленны, хорошо обучены. Все они имели отличные магические способности. В их арсенале было множество древних заклинаний и артефактов, многие из которых превосходили по эффективности академическую магию. Да и особая система тренировок давала им защиту от магии нежити, демонов и ведьм.
Но вот незадача. Их сила не имела ничего общего с верой и богами. Они черпали ману из тех же месторождений, что волшебники магиерваффе, рабочие артифакторных мануфактур, повара и кузнецы.
Так что Лоренц прекрасно знал – молитвы по большей части бесполезны. Но когда на тебя смотрит, оскалившись древний энши вампиров, сами понимаете, привитые в детстве суеверия лезут изо всех щелей.
Весь день они ехали дальше на север. Баронет, истекал соплями, клевал носом в седле и безуспешно пытался подремать вовремя коротких привалов. Ирэн пыталась его развлечь разговором и музыкой, но безуспешно.
Последние сумасшедшие дни и бессонные ночи, проведенные на холоде, подорвали и без того не очень хорошее здоровье Лоренца. Переутомление проявило себя в виде простуды.
Цивилизация закончилась. Большую часть времени только узкая ниточка дороги, ведущая через леса, была единственным напоминанием о существовании человека. Несколько раз им попадались грубо срубленные избушки, которые использовали охотники и караваны купцов. В одной из них Лоренц и Ирэн остановились на ночь. Внутри был примитивный очаг, лавки и сундук с запасом еды на пару дней – солониной и сухарями.
Девушка принялась хлопотать, делать еду, кипятить воду, чтобы приготовить отвар трав. Как известно без лечения простуда проходит за неделю, а если лечить – за семь дней. Но хотя бы часть симптомов магия облегчить могла. Обессиливший Лоренц вооружился мелком и начал рисовать фигуру большого исцеления Коха. Его познания в лечебном деле больше касались судебной медицины, но помочь себе он все же мог. Конечно, Лоренца бы не затруднило сотворить это заклинание и без ритуала, силой мысли. Но оберлейтенант предпочел сэкономить ману. Дорога предстояла еще долгая.
Ирэн между тем протянула Лоренцу отвар.
– Лоренц, выпейте, это поможет.
– Спасибо. – он с трудом смог протолкнуть через першащее горло жидкость, пахнущую хвоей и полынью. Из-за горечи он не сразу ощутил послевкусие характерное для марьина корня. Активируя талисман защиты от ядов, он сказал – Ирэн, если вы вздумали усыпить меня и сбежать, то это плохая идея. Вы умрете, если не будете находиться рядом со мной.
Девушка вздрогнула и опустила глаза в пол.
– Я ничего подобного не хотела, не надо меня запугивать… – даже без магии разума было понятно, что она врет.
– Я вас не запугиваю, к сожалению. – Лоренц достал кинжал Эанатума из-за пазухи и показал его Ирэн. – Этот артефакт темной магии поглотил вашу тень, вдалеке от него, вы потеряете разум, как было в Цвикау, а если расстояние станет слишком большим, то и жизнь. А заклинание Биндинга на нем не даст никому завладеть клинком, пока я его не потеряю. Я же говорил, только это остановило у-и-на-э-наг. Так, что, ваша жизнь и свобода в моих руках, – невесело улыбнулся он.
Ирэн распрямилась, ее лицо стало неживым, рука дернулась к перевязи с ножами. Лоренц непроизвольно зажмурил глаза. С колдовать ничего в ответ он не успевал, а его оружие валялось под лавкой.
– Опять рабство… – донесся до него шепот. Когда он открыл глаза Ирэн стояла все также перед ним. Ее плечи поникли, со смиренным видом она смотрела в пол.
– Простите, мой господин, что напугала вас, – девушка сняла свою куртку и начала расстегивать рубаху.
– Фрекен Деко! Что вы делаете?
– Тоже, что и обычно мне приходилось делать, когда я была в неволе.
– Прекратите сейчас же! Вы моя поднадзорная! – Лоренц опять зажмурился, чтобы не видеть часть соблазнительной женской груди, появившейся в разрезе рубахи. – Я не какой-нибудь подонок! Клянусь честью… – в чем он клянется Лоренц так и не придумал. Когда он открыл глаза, Ирэн сидела напротив него на лавке в гораздо более целомудренном виде. Лоренц спрятал кинжал.
– Простите, я привыкла к несколько иному обращению. – она утерла слезы.
– Мне интересно, где это вы привыкли к другому обхождению? Вы говорили про неволю, но в кайзеррейхе запрещено рабство, не то что в варварской Эллонике. Разрешено только освященное богами и традициями крепостное право. Но вы же дворянка, или я не прав?
– Вы правы, мои документы не подделка. А насчет рабства, на самом деле все не так просто… – начала Ирэн свою историю.
Здесь следует сделать небольшое отступление в историю Таира, чтобы была понятна подоплека произошедшего с Ирэн.
Шатору была одной из самых негостеприимных провинций кайзеррейха. Да, климат там был мягче чем в Ангельтхайме, а проклятий и темной магии ей во время войны перепало значительно меньше чем солнечной Аррации, граничащей с Ки-эн-ги, и 'кузне рейха' – Фридрихсланду. Даже рассказы про такие частые в центральной империи прорывы Инферно, здесь слушали как сказки.
Основная проблема заключалась в народе зверолюдей бистаа. Если с южными степными племенами еще можно было договорится и даже как-то разделить границу, то северные лесные тиерменшен, не имеющие четкого управления, творили, что хотели. А начинать полноценную карательную экспедицию даже сейчас для империи было чревато.
Второй проблемой был откровенный административный бардак. На севере от Шатору, во главе провинции Вестланн уже давно сидел назначенный императором граф Сколде, а на юге, в Агдере, распоряжалось, в нарушение всех таирских традиций, народное вече, которым, однако, умелый оратор, маркиз фон Пфальц, мог без труда управлять. Не без доли магии, конечно же.
Агдер, бывшая часть Эллоники, вообще стоял стороной от всех остальных частей рейха. Там никогда не было крепостного права, да и варварские традиции народовластия так и не искоренились за полторы тысячи лет после падения гегемонии южных городов-государств.
Родина Ирэн получила от соседей все минусы аристократической и демократической системы в виде совершенно неуправляемого совета дворян-магнатов, которые по закону были равны, но каждый мнил себя равнее других. А уж от хитросплетений родственных связей, союзов и давних счетов зубы ломило у любого имперского управленца, посланного управлять этой вольницей. Дело усугублялось тем, что магнаты присоединение к Таиру не очень-то одобряли, ведь имперская администрация ограничивала их свободу.
Мелкие аристократы, имевшие только небольшие владения в лесах северо-запада, как и тиерменшен были не против заняться разбоем. Да они вообще от бистаа не сильно отличались по повадкам, а некоторые и по крови.
Вот в такой обстановке вялотекущей партизанской войны, отсутствия какой-либо власти и полного 'беспредела' жил земан* Деко.
* самый низкий дворянский титул в Шатору, находящийся ниже барона. Название 'земан' происходит от гномийского слова 'zem' – 'земля'. Титул был в основном распространён на территории Шатору, находившейся долгое время в составе Гномийского Директората Вестланн.
В тринадцать ее выдали замуж за соседа – барона Дьердь Батори. Нормальное явление для Шатору. Батюшка был рад, что его дочка получит возможность есть с серебра, а не прозябать в доме, который достоин скорее деревенского старосты, чем потомка двоюродного племянника самого короля Великого Шатору Баньяди.
Как понял Лоренц, родословная была единственным богатством семьи Деко. Отец ее любил говорить, что мог бы даже претендовать на престол. Но если посмотреть правде в глаза, то для этого пришлось бы перебить половину страны. Что сам Баньяди, что его племянник, Имре Текеле, отличались потрясающей любвеобильностью и потомков наплодили не счесть.
Рад был и барон, уже пару лет как положивший глаз на смазливую соседскую девицу и очень кстати овдовевший. А Ирэн… Ирэн никто не спрашивал. Да она и не сказать, чтобы была против, хотя бы потому, что не очень понимала, что из себя замужество представляет. К тому же добрый дядя Дьердь регулярно привозил ей конфеты, куклы и ножи.
/ Что, глаза вылезли от удивления? А ты что думал Лор! Когда приходят рейдеры тиерменшен, молить о пощаде конечно можно. Они там в Шатору все на редкость религиозны, оттуда культ Иштар и пошел. Но алебарда защищает гораздо лучше, чем молитва. Это я тебе как бог говорю. /
Дьердь Батори в сущности был неплохим человеком. Похожий на медведя высокий грузный громкий мужчина тридцати пяти лет на Ирэн голос поднимал редко и бил только за дело и аккуратно, так чтобы потом можно было без стыда в гости выехать. В общем-то можно сказать, что Ирэн чувствовала себя у него как дома.
У Лоренца перекосило лицо, когда он слушал с какой ностальгией Ирэн рассказывает про время, проведенное в поместье Батори.
/ Лор, если у вас в метрополии домашнее насилие не принято, то это не значит, что везде так. Так что расслабься. Для нее это действительно были лучшие годы жизни. /
Главная проблема барона была в том, что он был слишком азартен. На его счастье большую часть времени ему везло, да и магии он разбирался лучше многих. Достаточно, чтобы пресечь попытки смухлевать, а изредка и самому прибегнуть к мошенничеству. Да поблизости серьезных игроков в карты не было.
Но однажды удача повернулась к нему спиной. Во время визита маркиза Августа Морица, прибывшего по поводу организации очередного похода за головами в земли бистаа Дьердь проигрывал одну партию за другой и в конце концов, когда на кону стояло поместье, не успел он выложить карту Нив-Миззета на стол, как получил в ответ Клинок Рока…
Мориц, если честно, тоже был не очень рад выигрышу. Земля в этом медвежьем углу, была не очень нужна, а вот барон Батори в качестве союзника нужен был. Пока Август с местной дружиной поладит, времени много пройдет, да и сил на это положить придется немало. К тому же нет-нет, да и кидал он взгляд на юную жену Дьердь, тихонечко игравшую в углу на лютне.
На предложение Морица, барон Батори согласился быстро. В самом деле поместье новое ему взять не откуда, а вот жениться еще раз – это как два пальца об стол ударить! И вместо документов на землю маркиз Август увез с собой Ирэн.
Была бы Ирэн более свободных взглядов, она возможно бы оценила положение, в котором оказалась. Мориц был богаче, моложе, красивей и, кстати говоря, не женат. Так что теоретически судьба предоставила девушке неплохой шанс. Но патриархальное воспитание и религиозность не дали ей тогда воспользоваться им.
Мориц некоторое время пытался уломать девушку по-хорошему, но затем плюнул на приличия и взял ее силой. Депрессивная и вечно молящая Иштар об избавлении игрушка надоела маркизу быстро, за пару месяцев. И тогда он продал Ирэн одному из своих партнеров из нам-таб-нитах-калаг-га.*
*товарищество достойных мужей. Эме-гир. Крупнейшая криминальная группировка, действующая на территории кайзеррейха и сопредельных государств.
Если маркиз хотя бы пытался соблюсти приличия при людях, то Матьяш Корвин особенно не заморачивался. Она была его собственностью. Вещью. Но вот незадача. Вещи ведут себя по-разному. Мягкое чистое железо гнется под напором. Хрупкий чугун раскалывается от удара. Ирэн оказалась сделана из упругой стали. Она терпела, молилась Иштар-Заступнице, Аруру, и искала возможность для бегства. Но таковой не было.
Лоренц сидел, сжимая и разжимая кулаки. Он знал, что в мире происходит много плохого. Но когда людей в самом просвещенном государстве мира вот так запросто покупают и продают, да еще и людей благородного происхождения – это было для него за гранью добра и зла. Он чувствовал, что девушка многое не договаривает, но в основном она не врала. Ирэн тихо продолжала рассказывать, изредка поглядывая на оберлейтенанта.
/ Ох, не нравятся мне эти взгляды, Лор. Ты с этой несчастной кошечкой осторожнее будь. А то она тобой вертеть будет как хочет. Что значит у нее магии сейчас нет? Я про магию, что ли? Я про всякие женские штучки. Поверь, в некоторых отношениях твое волшебство в сравнении с ее чарами полностью проигрывает. /
– Я молила Иштар о спасении. Спустя полгода я поняла, что Заступница работает по-другому. Я убила Матьяша и бежала. Сейчас я молю ее лишь о прощении… – всхлипнув носом и прижимая руки к груди сказала Ирэн.
Бежала она куда глаза глядят, лишь бы подальше от Шатору. Некоторое время она провела на вольной земле Агдера, пока ее не подловили на темной улице жандармы. Они не стали заводить на нее дело об убийстве, вместо этого передали шестеркам местного босса Товарищества Достойных. Матьяш был слишком значительной фигурой, чтобы его смерть спускать на тормозах. Тогда ей удалось с боем бежать, но она потеряла все деньги, которые украла при побеге. Ирэн направилась дальше на юго-восток, промышляя игрой на лютне и пением. В Аррации, девушка прибилась к труппе бродячего театра. Путешествовать с ними было гораздо безопасней, чем в одиночестве. Да и прибыльней.
Однако, когда труппа прибыла во Фридрихсбург, ей опять пришлось бежать. Ирэн еще повезло – глава театра узнал, что ищейки Гельмута Шмидта, известного купца первой гильдии и по совместительству крупного контрабандиста, ищут ее. Но вместо того, чтобы получить награду, он решил спасти свою подопечную.
Ирэн рассказывала долго про свою несчастную жизнь и скитания по землям кайзеррейха. Толи она что-то добавила еще в свое зелье кроме марьина корня, толи талисман защиты от яда решил, что эта комбинация трав сейчас принесет больше пользы чем вреда, но Лоренц постепенно проваливался в дрему.
Машинально он отметил, несмотря на то, что Ирэн вроде как совершила убийство Матьяша абсолютно спонтанно, она не забыла прихватить с собой из сейфа приличную сумму денег, подорожные и свои документы. Что наводило на мысли… В первую очередь на то, что актриса она отличная.
– … Вот поэтому, я и повела себя так, когда вы сказали, что моя жизнь и свобода в ваших руках.
– Ирэн, я вам не какой-нибудь продажный жандарм. Я действительный член Тайной государственной полиции! Честь дворянина для меня не пустой звук.
– Простите, Лоренц, я не хотела вас оскорбить.
– Что же, вам крупно повезло, что наши дороги пересеклись. В северном Карнатаке, я думаю, до вас не доберутся. А пока вы будете под моей защитой. А с темными чарами кинжала мы разберемся. Я думаю там найдется подходящая лаборатория, мана и справочная литература.
– Спасибо! – Ирэн с благодарностью посмотрела на оберлейтенанта.
Но если бы последний сотворил заклинание эмпатии, то понял бы, что Ирэн в этот момент обуревали сомнения – кто-кого будет защищать.
Минут через десять, выпив еще отвара Лоренц заснул. Ирэн некоторое время смотрела на него спящего в свете угасающего очага. Вздохнула про себя: 'Какой он милый и такой наивный. Был бы он хотя бы на пол фута выше…'. Перед отходом ко сну она прочитала благодарственную молитву Нинхурсаг, Иштар справедливости, пославшей ей своего слугу. Похоже в кое-то веки ей повезло.
***
Дорога вела их лесистой долиной, медленно поднимаясь все выше. Гигантские каменные плиты, выстилавшие путь, уложили гномы пару сотен лет назад, когда эти горы были в распоряжении Директората Вестланна. Двигаться здесь можно было гораздо быстрее. Пару раз им по дороге попадались заброшенные хутора. Люди уехали отсюда кто на юг, кто переселился на север, к Остгарду. Благо после войны свободных наделов хватало, да и крепостное право в некоторых провинциях было отменено. Один раз они даже встретили на дороге телегу. Охотники возвращались после зимнего промысла.
Узнав, что Лоренц и Ирэн хотят добраться до Остгарда, суровые мужики мрачно переглянулись, а затем к удивлению Лоренца, глава артели достал со дна телеги два грязных и местами подранных тулупа из овчины.
– Держите, барин. А то замерзнете. Лучше нет, вы уж не обессудьте.
Лоренц сначала хотел отказаться. Ему даже противно было брать в руки эту кишащую блохами мерзость. Но Ирэн не дала ему произнести и слова, сердечно поблагодарила охотников, и, повинуясь ее красноречивому взгляду, Лоренцу пришлось распрощаться с парой серебряных монет. Да еще и потратить драгоценное волшебство, на благословение святого Рейда, чтобы изгнать насекомых.
За несколько дней пути мрачный ельник поредел, затем уступил место корявым жмущимся к земле карликовым соснам, ютившимся между камнями. В тени камней и деревьев, оплетенных клюквенными лианами, несмотря на припекающее днем солнышко, лежали сугробы. Ночи, по мере того как они поднимались на перевал, становились все холоднее и Лоренц не один раз вспомнил добрым словом вовремя подвернувшихся охотников. Если бы не артельщики, им не удалось бы добраться даже до середины подъема. Пришлось бы ждать купеческого обоза внизу.
Именно на перевале ожидала их следующая встреча. Они аккуратно вели лошадей под уздцы, двигаясь по покрытым наледью каменным плитам дороги. Справа и слева возвышались сугробы почти в человеческий рост. На северных склонах весна и не думала начинаться. Они уже прошли самую высокую точку, когда из-за дольмена прямо перед ними выступил огромный в два человеческих роста огр, завернутый в грубо выделанную шкуру мамонта. Хобот волочился за ним на подобие хвоста. Раздался рев и Лоренца обдало вонючим дыханием.
– Лоскутик хочет поиграть!
Ирэн дернулась назад, разворачивая лошадь. Лоренц тоже на мгновение похолодел от страха, но быстро успокоился. Он почувствовал волшебство, струящееся через ошейник с амулетом контроля разума на шее гиганта.
А затем из-за поворота дороги показался бегущий гном в шишаке с личиной и в длинной, до пят, зимней шинели. Показалась, поправил себя Лоренц, когда услышал глубокий с хрипотцой женский голос:
– Ах ты, шельмец! Куда убежал, окаянный?
Клыкастая морда огра недовольно скривилась, и он обиженно повторил уже тише:
– Лоскутик хочет поиграть…
– Я тебе дам поиграть! Брысь домой! – гномийка подпрыгнула и врезала закованным в руническую латную перчатку кулаком по ягодице огра. Раздался треск заряда молнии, запахло паленым. Гигант заскулил и потрусил вниз по дороге.
Затем гномийка прищурив глаза уставилась на Ирэн и Лоренца.
– А вы кто такие?
– Оберлейтенант Тайной государственной полиции Таира, Лоренц Паульсон-Ольтесте, – церемонно поклонился он.
Лоренц протянул свою подорожную. Гномийка сначала придирчиво ее изучила, и только потом представилась сама.
– Франтишка Рыбичка, старший поручик рунических войск Союза Гномийских Кланов. Вы уж извините. Не ждала тут увидеть никого до каравана ККК, вот и отпустила с поводка Лоскутика. Пойдемте, провожу вас до Высочины.
Они начали, не торопясь, спускаться по серпантину. Впереди брел грустный огр, главный объект научной работы гномийки. Франтишка, служившая магом-погонщиком штурмовых огров, рассказывала историю этих земель проявившей любопытство Ирэн, а потом и свою собственную. За неделю, проведенную со своими питомцами, пока те разбирали снежные завалы на дороге, она успела истосковаться по нормальному человеческому общению.
Франтишка занималась исследованием новой придумки эллонических мудрецов – науки этологии, рассказывающей о принципах поведения животных.
– Мне даже, как видите, удалось научить их говорить без всякой магии! Они даже имена себе сами выбрали.
– А почему Лоскутик? – поинтересовалась Ирэн.
– Потому, что рвать врагов на лоскутик! – ответил за Франтишку огр.
Лоренц лишь покачал головой от удивления. Если гнома не врала, то она совершила чудо недоступное эльфийским друидам и бестиенмейстерам гильдии дрессировщиков. Ведь всем известно, что огры, несмотря на то, что были гораздо ближе к людям, чем зверолюди бистаа, разума имели не больше обезьян из далекого Карнатака.
По пути они заглянули в стойбище огров, где Франтишка передала Лоскутика своему напарнику. Гнома оседлала ездового горного козла, традиционное верховое животное гномов, и они двинулись дальше.
Во время спуска в котлован, оставшийся после взрыва древнего вулкана, им открылся прекраснейший вид на Высочины. Это живописный гномийский городок, расположенный на берегу незамерзающего озера в кальдере, служил важным перевалочным пунктом на военно-остгардской дороге. Хотя то, что видел Лоренц, было лишь верхушкой айсберга. Гномы обычно строили на несколько этажей вглубь. На противоположном склоне виднелся старый имперский форт, контролировавший северную дорогу к городку, несколько уродливых отвалов породы возле шахт и округлые резервуары манахранилищ.
Окрестности Высочины были одним из нескольких анклавов под контролем гномов, оставшихся в восточной части хребта Кур-Галь после развала Директората Вестланн двести лет назад. Здесь находился богатый источник маны, и когда-то добывались алмазы. Однако сейчас запасы камней истощились, а мана сильно упала в цене после окончания войны и открытия новых месторождений и городок начал приходить в запустение, несмотря на регулярно проходящие через него караваны 'ККК' и армейские обозы.
Когда Лоренц с Ирэн и Франтишкой оказался на окраине, он понял, что город действительно переживает не лучшие свои дни. Многие дома стояли пустыми, с заколоченными окнами. Клюква ползла по стенам заброшенных зданий на окраине, а на ветвях черничных деревьев висели прошлогодние несобранные ягоды.
Центр Высочин бурлил, как молодое вино. Собственно, вино и подогревало это бурление. Пару дней назад сюда прибыло несколько десятков морских пехотинцев, направлявшихся домой из Остгарда, после окончания службы. Они привезли с собой деньги, желание повеселиться, и, на радость местным эскулапам, несколько затейливых хронических болезней, передающихся половым путем. Верный способ для докторов заработать, а заодно и узнать со временем, кто, с кем и как часто спит.
Сейчас пара представителей маринешутцкрафт в окружении своих товарищей на спор разбивали об свои головы пустые бутылки у фонтана на центральной площади. Пятерка гномийских дружинников в разномастных доспехах с посохами-штуцерами в руках наблюдала за происходящим издали, пока не вмешиваясь.
/ Не-не-не, Лор, даже не вздумай! Я понимаю, что тебе сейчас стыдно за имперскую армию и флот, но они там бухие в задницу, даже не посмотрят, что ты из охранки. А если заметят, то еще больше навешают люлей! Иди себе спокойно куда шел. Вон, постоялый двор неплохой. /
Лоренц, дернувшийся было навести порядок на площади после недолгих раздумий согласился с Голосом. Действительно, вряд ли он мог остановить этот бардак в одиночку, без серьезных артефактов или дорогой магии массового убеждения.
Постоялый двор, про который говорил Голос, и в который, как выяснилось вела их Франтишка был действительно неплох. Единственный минус был в том, что строился он явно для гномов, а не для людей и Ирэн со своим ростом чувствовала себя там явно неуютно. Франтишка обещала вернуться к ним позже и отправилась домой, располагавшийся неподалеку, приводить себя в порядок.
Они отвели лошадей на конюшню, Лоренц кинул пару монеток конюху, что бы тот позаботился о них и проследил за вещами. Они сняли две комнаты, не большие, но уютные. Их окна выходили на площадь. В конце одной из улиц можно было разглядеть кусочек озера. Восточные склоны кальдеры окрасило багрянцем заходящее солнце.
Внизу раздались пьяные крики и плеск воды. Морпехи продолжали свое соревнование в удали молодецкой. Теперь они полезли купаться в подергивающуюся ледком воду фонтана. Количество народных дружинников, наблюдавших за бесчинствами увеличилось до десяти. Лоренц с брезгливостью захлопнул ставни и задернул занавеску. Он переоделся в форму, накинул сверху плащ, чтобы не пугать окружающих, отдал накопившуюся грязную одежду прачке, заверившую его, что она в совершенстве владеет очистительным заклятьем Ретоны.
Затем Лоренц зашел за Ирэн. Она ответила на его стук сразу. В ее глазах были слезы.