Максим Максимович Дмитриев
Последний поезд
– Что вы хотели? – голос был юный и немного дерзкий.
– Немного уважения с вашей стороны, дорогуша. Я, конечно, понимаю, мы тут не к райским кущам едем, но раз уж постелили белье, будьте добры сменить его. Мне уже просто неприятно лежать на вонючих простынях.
– Смена белья производится по прибытии к вокзалу.
– Так он когда еще будет!
– Ждите.
– Чего ждать? Второго пришествия Спасителя нашего?
– Насколько мне известно, Божий сын не планирует нисходить на землю в ближайшее время. Смотрите расписание.
– Вы прекрасно знаете, что там нет никакого вокзала.
– Скоро появится, – проводница закрыла дверь, не дав школьнице продолжить спор.
– Белье дайте, черти!
Стукнув напоследок по двери, девочка-подросток сдула нависшую над глазами прядь волос. Верблюд, следивший за разговором, скрестил руки на груди.
– Не устала еще просить?
– У меня встречный вопрос: в ваших поездах такие же хамоватые проводники?
– Вообще-то, в основном, да…
– Прелесть.
Тем временем поезд начал замедлять движение, приближаясь к очередной, но по сути той же самой станции, где их жала одна и та же торговая лавка под полосатым тентом и неизменным продавцом.
– Российские Железные Дороги, подумать только, – Рыжая фыркнула, праздно оглядывая окрестности.
К этому моменту произошло уже абсолютно все, что могло произойти. Пассажиры выпрыгивали между станциями из окон – и тут же материализовывались на своем месте. Пытались захватить поезд – но машинист был бессмертен, а управление составом не отзывалось на действия мертвецов. Убегали со станции – чтобы всего через сутки снова выйти к ней. Кололи себя и друг друга ножами – безрезультатно.
В конце концов, большинство смирилось с положением дел, хотя некоторые позволяли себе вольности. Кто-то развлекался тем, что выходил на станции и ждал «следующего» поезда. Кто-то выбирался на крышу. Кто-то просто время от времени устраивал геноцид среди пассажиров – от скуки. За то время, что Верблюд провел здесь, пассажиры успели пережить сотни войн, тысячи оргий и бесчисленное число попыток построить в этих условиях своего рода цивилизацию. В конечном итоге, по крайней мере, пока что, здесь установилась атмосфера обыкновенной, хотя и не в меру чудной, поездки вроде рейса Москва-Владивосток, помноженной по продолжительности на миллиарды миллиардов.
О том же, что поезд следует в преисподнюю, каждый из присутствующих знал с самого начала, просто по умолчанию. Другое дело, что не каждый помнил свою земную жизнь, и соответственно зачастую собственное имя и причины гибели. Верблюд, будучи когда-то писателем, ради пресловутой забавы уже сменил десятки амплуа, примерим образы как выдуманные им лично, так и созданные другими авторами. Сейчас он даже не мог с твердостью сказать – таким ли был его характер при жизни.
Скучающими глазами он смотрел на Рыжую, вспоминая, как убивал ее, любил, предавал, боготворил, занимался с ней сексом и расчленял ее тело на куски. А она делала то же самое с ним. И все они, пассажиры «адского» поезда сотворили в этих тонких стенах уже столько всего, что даже сам Сатана не смог бы предложить им чего-то нового. Хотя может в этом и крылся весь подвох. Может эта поездка и не должна никогда закончиться, а люди, оказавшиеся в замкнутом кольце непрерывного движения, не должны добраться до ада, навсегда потерявшись где-то на пути к точке В.
Кто-то утверждал, что все присутствующие здесь – находятся в коме и потому вынуждены ждать, находиться в таком подвешенном состоянии. Сам же Верблюд придерживался мнения, что это и есть Ад, а заодно Рай, Нирвана и что там еще у верующих после смерти. Раз существует загробная жизнь, то почему бы ей не быть вот такой – бесконечным существованием на полке плацкартного вагона поезда, движущегося через пейзажи с банальной открытки за тридцать рублей. Впрочем, в глубине души он опасался истины – все-таки это именно Ад. По крайней мере, для него.
Помнится, он читал рассказ-анекдот про мужика, который после гибели был волен скитаться по всей Вселенной и видеть невероятные чудеса, да только спустя миллион лет это наскучило ему, а придя за окончательной смертью к божеству, он понял, что не получит желаемого.