Максим Горький
Васса Железнова
Рашель. Не буду я ужинать. Противен мне хлеб ваш… Где я могу отдохнуть?
Васса. Иди. Наталья укажет. (Поднимается со стула с трудом. Снова села, зовет.) Анна!
Ответа нет.
Хлеб мой противен ей… Кто посмел бы сказать мне этак? Ух… язва! (Звонит.)
Поля. Вы звонили?
Васса. Черт из-под печки. Где Анна?
Поля. У барышень.
Васса. Позови. (Сидит, прислушиваясь к чему-то, щупает шею, покашливает.)
Входит Анна.
Что тут было без меня?
Анна. Прохор Борисович предложил выкрасть Колю.
Васса. Сам предложил?
Анна. Да. Сначала сказал: «Правильно – тебе сын ни к чему», а потом вдруг обрадовался. «Это, говорит, сестре вилка в бок».
Васса. А как Наталья?
Анна. Это она предложила выкрасть…
Васса. Путаешь! Врешь!
Анна. Я – не путаю, так было: когда Рашель Моисеевна сказала, что вы Колю оставляете за собой, Прохор Борисович сказал: «Правильно», а когда Наташа предложила: «Выкради», так и он тоже…
Васса. Так. Ему – только бы укусить меня. Хоть за пятку, да укусить.
Анна. «У меня, говорит, Пятеркин не то что ребенка – архиерея украсть может».
Васса. Вредная собака – Пятеркин этот…
Анна. Совершенно гнусный раб! Ни чести, ни совести. И – такой дерзкий, такой жесткий…
Васса. Смягчим.
Анна. Нездоровится вам?
Васса. А – что?
Анна. Лицо такое.
Васса. Дочери – ничего не заметили в лице. Ладно. За границу поедешь, Анна.
Анна (изумленно). Я?
Васса. Ты. С Натальей. А может, и одна.
Анна. Господи, как я рада! Даже и благодарить вас… нет слов!
Васса. И не надо. Ты – заслужила. Ты никогда не врешь мне?
Анна. Никогда.
Васса. Ну то-то… Федору письмо отвезешь. Наталье письмо – не показывай. Тотчас напишешь мне – как Федор. Врачей спроси. Немецкий язык помнишь?
Анна. Да, да, помню.
Васса. Ну вот… Если Федор плох – дождешься конца. Впрочем, после поговорим об этом, обо всем. А теперь – вот что; пойдешь в жандармское управление, спросишь полковника Попова. Обязательно его найди! Чтобы вызвали. Скажи – спешное и важное дело.
Анна. Васса Борисовна…
Васса. Ты – слушай! Скажешь ему, что ко мне приехала из-за границы Рахиль Топаз, эмигрантка. Он знает – кто это. Он ее арестовывал. И что если нужно снова арестовать ее, так пусть арестуют на улице, а в мой дом – не приходят. Поняла?
Анна. Да, только… как же?
Васса. Ты – слушай, слушай! Если придут в дом, так будет ясно, что выдала ее ты. Или – я. И не хочу я, чтоб снова по городу слухи дурацкие пошли. Ну, поняла?
Анна. Я – не могу…
Васса (удивлена). Не можешь? Почему?
Анна. Не могу решиться.
Васса. Жалко? А Колю – не жалко? Ее все равно арестуют, не завтра, так послезавтра. Что ж ты отказываешься услужить мне? Странно! И – не верю!
Анна. Да – нет же, господи боже мой! Я за вас жизнь отдам! А за что я буду жалеть еврейку эту? Вы знаете – она меня презирала.
Васса (подозрительно). Чего же ты бормочешь, а? Не понимаю!
Анна. Боюсь я ночью идти к ним, к жандармам.
Васса. Ну, вот глупости какие… Что они – сожрут тебя? (Смотрит на часы.) А пожалуй, верно – время позднее. Попов где-нибудь в карты играет. Ладно. Ты это завтра утром сделаешь. Пораньше – часов в семь. Настоишь, чтобы разбудили его.
Анна. Вот – уж благодарю вас… (Хватает руку, целует.)
Васса (отирая руку об юбку). Дуреха, даже вспотела, – капает с лица-то у тебя…
Анна вытирает лицо.
Рашель все пугает меня, квакает: класс, класс! Какой класс? Это я – класс! Меня она и ненавидит. Да. Меня. Сына увела, как цыган – коня. Ну – а внука не получит, нет! (Замолчала, думает.) Что-то мне нездоровится. Устала, что ли… Завари малины!
Людмила. Вася, ужинать!
Васса. Любишь ты поесть…
Людмила. Да, люблю! Очень.
Васса. А я тебе приятное приготовила… Не для еды, а для жизни.
Людмила. Ты – всегда…
Васса. Решила: покупаю у старухи Кугушевой дом – вот садик-то наш разрастется, а?
Людмила. Мамочка, ой, как хорошо!
Васса. То-то! Молодой князек, видно, в карты проигрался…
Людмила. Хорошо как! Господи…
Васса. Спешно продает княгиня. Завтра задаток внесу. Вот тебе и праздник.
Людмила. Когда ты это успеваешь? Идем, идем ужинать.
Васса. Я – не хочу, нездоровится мне. Сейчас напьюсь малины и лягу. Ужинайте без меня!
Людмила. А – чай?
Васса. Да, самовар подайте сюда, пить хочу. Рашель там?
Людмила. Заперлась в желтой комнате, тоже не хочет ужинать. Какая она неприятная стала. Важная!
Васса. Ну иди, Людка, иди… (Осталась одна. Двигается по комнате осторожно, как по льду, придерживаясь за спинки стульев, покашливает, урчит.) Дела… Растут дела… (Хочет сесть, но не решается. Стоит спиной к двери.) Доктора, что ли, позвать?
Пятеркин, выпивший, встрепанный еще больше, волосы – дыбом, показывает хозяйке язык, делает страшную рожу. Взял гитару, задел басовую струну.
(Вздрогнув.) Ох… Что это? Кто… Чего тебе?
Пятеркин. З-за гитарой…
Васса. Пошел вон, черт…
Пятеркин. Иду. А как же?.. Я – не собака, в барских комнатах не живу.
Васса. Дурак… какой… черт… (Грузно садится на тахту, хочет расстегнуть ворот кофты, валится на бок.)
Несколько секунд тишина.
Анна (поднос в руках, на подносе – чайник, чашки). В спальню отнести? (Постояла, ожидая ответа. Поднос в руках ее дрожит, дребезжит чашка. Осторожно поставила поднос на стол, наклонилась, взглянула в лицо. Моментально выпрямилась, громко шепчет.) Господи, господи… Васса Борисовна… Вы – что? (Прислушалась, бросилась к рабочему столу, открыла один ящик. Роется, нашла деньги, сует за пазуху себе. Открыла шкатулку на столе, там тоже деньги, прячет их, нашла ключи, прячет их в карман, крышка шкатулки звучно хлопает. Анна бежит прочь из комнаты.)
Пауза. Наталья быстро входит, за ней – Прохор. Постепенно являются: Анна, Поля, Пятеркин.
Наталья (щупает рукой лицо матери; ненужно громко говорит). Умерла.
Прохор. Ух ты… Железнов – в одночасье, теперь – она! Опять начнет город чепуху молоть… Ф-фу… Вот уж… Черт…
Наталья. Молчите!
Прохор. Что там молчать! Ната, нужно за Анной следить. Ключи нужно. Ключ от сейфа. Она все знает, Анна! Погляди в кармане юбки, нет ли ключа…
Наталья. Не хочу. Уйдите.
Прохор. Ну да, уйду, как же!
Анна (в слезах). Наталья Сергеевна – Людочка в обмороке…
Наталья. Позвони доктору…
Анна. Позвонила. Господи, что делать будем?
Прохор. Ключи – где? От сейфа ключ?
Наталья. Рашель – сказали?
Анна. Надо ли говорить ей, Наталья Сергеевна?
Наталья. Вы… сволочь!(Быстро ушла.)
Анна (всхлипнув). За что-о?
Прохор. Ну, ты… не тово, не раскисай! Ключ от сейфа! Где?
Анна. Прохор Борисович, я – не забудьте – тринадцать лет, верой, правдой… (Шарит в юбке Вассы.)
Прохор. Получишь сколько стоишь…
Анна. Всю молодость мою отдала вам. Вот он, ключ!
Прохор (идет к сейфу, говоря Пятеркину). Лешка, не пускай никого… Постой… Что такое? (С явной радостью.) Да ведь я опекуном несовершеннолетних буду! Черт те взял! Чего же это я? А? (Усмехается, глядя на Анну.) Пошла вон, Анка! Конец твоей кошкиной жизни! Иди к чертям! Завтра же! Надоела ты мне, наушница, надоела, стервоза!
Анна. Прохор Борисович, покаетесь! Напрасно вы это…
Прохор. Иди, иди! Ты свое получила, наворовала – довольно! Марш!
Анна. Нет, позвольте! Я имею кое-что…
Прохор. Да, да! Имеешь, знаю! О том и говорю…
Рашель, Наталья.
Рашель (Прохору, который роется в бумагах на столе.) Воруете?
Прохор. Зачем? Свое – берем.
Поля ведет Людмилу.
Людмила (вырвалась, бросается на тахту). Мама! Ма-ама!
Рашель. Свое! Что у вас – свое?
Занавес
1936
