Максим Горький
Сказка
Взял Борька камень, выбил стекло, стоит, смотрит.
Забавно! В доме люди попрятались, на улице разбежались. Подошел к нему весьма угрожающе господин городовой, кричит:
– Ты по какому случаю стекла бьешь?
– Из патриотизма.
Взял городовой под козырек, дрожит, – испугался.
– Простите, говорит, я ошибся…
И тотчас любезно исчез.
Разбил Борька еще два стекла, постоял, ожидая каких-нибудь последствий, и пошел домой, не ощутив на первый раз никаких удовольствий.
А на другой день брат опять повел его стекла бить, внушая дорогой:
– Этим путем в наше время всего легче добиться политической карьеры. Все, говорит, великие люди были разрушителями, как-то: Генрих Гейне, Тамерлан и прочие…
Так и водил он его с неделю времени, пока наконец не объявились для Борьки последствия с удовольствиями: в воскресный день перебил Борька все стекла в редакции оппозиционной газеты; вдруг подбегают к нему страховидные люди и ревут;
– Р-ра!
И приглашают:
– Пожалуйте!
– Куда?
– Просим.
– Вы – оппозиция?
– Из-збави боже! Мы решительно против…
Привели его в собрание себе подобных, а там все существа, сколько их было, орут;
– Рр-ра-а!
Один же подошел вплоть и говорит:
– Мужественная и неутомимая ваша борьба с крамолой… Вы, говорит, опора, а мы, говорит, чтим и восхищаемся, позвольте пожать вашу смелую руку: истинно русский человек Хам фон Жужелица, мексиканский румын.
Ничего понять нельзя!
Но Борька не растерялся: как бы по наитию свыше схватил стул и, замахнувшись им, кричит:
– Я могу!
Все довольны, ревут, лобзают его и шепчут в уши:
– Вы этому Жужелице не верьте, – он три дня тому назад у извозчика лошадь угнал, а раньше этого – у сонного губернатора соображение похитил, и вовсе он не румын, а тамбовский негр, однако хочет первую роль играть…
С этого дня и началось серьезное в Борькиной жизни: вооружился он крепкой палкой, ходит по городу и бьет стекла, а укажут ему человека:
– Тресни!
Так он и человека тоже.
Жители, завидя его, разбегаются, покрикивая друг другу:
– Прячься, ребята! Опять Борька вышел карьеру нагуливать.
Завистливые, но не смелые, глядя из подворотни, вздыхают:
– Н-да! Этот до счастья своего доскочит…
А которые посмелее – подражать начали Борьке: он одно стекло выбьет, а они остальные докончат и ходят за ним гурьбой, с пением, – средний брат Борькин стеклобойный гимн – инкогнито – сочинил:
