Максим Горький
Жрец морали
Довольный своим знанием вопроса оратор улыбнулся и, бросив окурок сигары в угол комнаты, продолжал:
– Итак: мораль полезна богатому и вредна всем людям, но, в то же время, она не нужна ему и необходима для всех. Вот почему моралисты стараются вколотить принципы морали внутрь людей, а сами всегда носят их снаружи, как галстухи и перчатки. Далее: как убедить людей в необходимости для них подчинения законам морали? Никому не выгодно быть честным среди жуликов. Но если невозможно убедить – гипнотизируйте! Это всегда удается…
Он утвердительно кивнул головой и, подмигнув мне, повторил:
– Невозможно убедить – гипнотизируйте!
Затем он положил свою руку на колено мне, заглянул в лицо моё и, понизив голос, продолжал:
– Дальнейшее – между нами, хорошо?
Я кивнул головой.
– Бюро, в котором я служу, занимается гипнозом общественного мнения. Это одно из оригинальнейших учреждений Америки – прошу заметить! – с гордостью сказал он.
Я ещё раз наклонил голову.
– Вы знаете, что наша страна, – говорил он, – живёт только одним стремлением – делать деньги. Здесь все хотят быть богатыми, и человек для человека только материал, из которого всегда можно выжать несколько крупинок золота. И вся жизнь есть процесс выжимания золота из мяса и крови человека. Народ в этой стране – как и везде, я слышал – руда, из которой добывают жёлтый металл, прогресс – это концентрация физической энергии масс, то есть кристаллизация мяса, костей и нервов человека в золото. Жизнь построена очень просто…
– Это ваш личный взгляд? – спросил я.
– Это? Конечно, нет! – сказал он с гордостью. – Это просто чья-то фантазия… Я не помню, как она попала в мою голову… Я пользуюсь ею, только когда говорю с людьми ненормальными… Продолжаю. Народу здесь некогда заниматься пороками – для этого не остаётся свободного времени. Часы напряжённой работы так истощают человека, что он уже не имеет ни сил, ни желания согрешить в час отдыха. Людям некогда думать, у них нет силы желать, они живут только работой, для работы, и это делает их жизнь очень нравственной. Разве иногда, в праздник, несколько ребят повесят пару негров, но это – не против морали, потому что негр – не белый, к тому же их здесь много, этих негров. Все ведут себя более или менее прилично, и на общем сером фоне этой неподвижной жизни, забитой в тесные рамки старой пуританской морали, всякое нарушение её принципов выступает резко, как пятно сажи. Это – хорошо, но это – дурно. Высшие классы общества могут гордиться поведением низших, но в то же время такое поведение стесняет свободу действий богатых. Они имеют деньги – значит, они имеют право жить как хотят, не считаясь с моралью. Богатые – жадны, сытые – чувственны, праздные – порочны. Бурьян растёт на жирной почве, разврат – на почве пресыщения. Что же делать? Отрицать мораль? Это – невозможно, ибо это – глупо. Если тебе выгодно, чтобы люди были нравственны, – умей скрывать свои пороки… Вот и всё! В этом не много нового…
