Максим Гаусс
Преисподняя «Лямбда-6»
Глава 1. Железо-бетонная бездна
Подполковник Шевченко вышел из своего кабинета, вспомнил, что забыл на рабочем столе отчёт, громко выругался. Возвращаться Олег Анатольевич уже не стал, лишь с досадой хлопнул себя по лбу, а затем двинулся дальше по коридору.
Сегодня ровно год как он и вверенный ему штат учёных-генетиков были лишены возможности покинуть лабораторный комплекс «Гамма-3», целеустремлённо работая сразу над пятью крупными проектами.
Шевченко прошёл по центральному, хорошо освещённому люминесцентными лампами чистому коридору, но в «Лабораторию № 3», куда направлялся изначально, заходить не стал. Снова передумал.
Внесённые высшим руководством данные и коррективы всё ещё не приносили требуемого успеха, но менять их приказа пока что не было. То, что находилось в главной стеклянной капсуле «Лаборатории № 1», ещё нельзя было назвать жизнью, но только пока…
Далее по коридору располагались ещё несколько специальных лабораторий. Проходя мимо пронумерованных отделов, он вспоминал, кто и чем именно в них занимался.
«Лаборатория № 1», под руководством профессора Орлова уже четыре года выращивала сложный комбинированный вирус. Главной особенностью данной программы было воссоздание вируса-организма, способного поражать любое живое существо и питаться за его счёт, не убивая в конечном итоге. Даже если носитель по какой-то причине погибал, вирус не позволял органической составляющей разлагаться. Но этот же вирус, неожиданно эволюционировав и находясь под тщательным наблюдением, превратился в полноценный самостоятельный организм. Впрочем, выяснилось, что его жизнь всё ещё было необходимо поддерживать искусственно. Проект носил имя «Симбионт -11». Но у него было и другое, неофициальное название, данное ему лаборантами.
Вторая лаборатория занималась изучением одного из сложных направлений биомеханики, а если быть более точным, то главной целью являлась разработка методов совмещения сложной органики с неорганическими материалами. Имелся и определённый успех – почти полгода прошло с тех пор, как во второй лаборатории появился тридцатисантиметровый паук, всю нижнюю часть которого с успехом заменили гидравлическими механизмами. Ещё двенадцать, более крупных экземпляров в стадии эмбрионов находились в специальных генетических капсулах. Этот сложный проект назывался «БП-2» и проектировался для военных как спецзаказ.
Заходить в первые две лаборатории Шевченко не собирался с самого начала. Вместо этого он хотел отправиться на второй уровень комплекса, где располагался отдел по изучению электромагнитных и сложных биоэлектрических импульсов, цель которых – воздействие на биополе человека. Разумеется, и тут не обошлось без вмешательства определённой доли генетики.
Ещё тогда, когда комплекс едва был введён в эксплуатацию, а «Астра-1» только начала расширять свои внутренние территории, именно этому отделу была поставлена странная задача. Настолько странная, что подполковник и сейчас её не понимал.
Когда его только назначили на эту должность, он не сразу вошёл в колею. Около месяца подполковник только вникал в ту атмосферу, в которой уже несколько лет работали двадцать три сотрудника. Те проекты, которые должен был контролировать новый начальник комплекса «Гамма-3», изначально повергли его в неприятный шок… Он всё ещё не верил, что такие задачи могло поставить советское командование.
Но ещё меньше он мог поверить в то, что предложили ему в 1984 году капитан Зимин, Картавин и Антон Лаптев. Эти молодые, но уже влиятельные сотрудники «Астры» решили ни много, ни мало – совершить дерзкий военный переворот. Точнее, это они так его называли.
Константин Зимин, молодой офицер подавал большие надежды, был талантлив, но весьма амбициозен и не сдержан. И из-за одного случая, он раз и навсегда поставил на себе чёрное клеймо. Его обвинили в жестоком изнасиловании молодой сотрудницы, а после проведения расследования, обвинения подтвердились. Это произошло в 1979 году. Капитана незамедлительно сняли с должности заместителя начальника охраны и назначили бессменным заместителем начальника склада горюче-смазочных материалов, отправив на задворки военного научно-исследовательского комплекса. Об этом знали практически все, но капитан старался не вспоминать об этом. Почти четыре года Зимин был предоставлен сам себе.
В 1983 году, после случайной встречи с Антоном Лаптевым, он неожиданно получил новое назначение – прямиком на заместителя начальника недавно построенного «Бункера № 17». В 1984 году к этой компании добавился ещё один участник – Сергей Картавин, который был начальником третьего отдела материально-технического обеспечения комплекса. Позднее, их тщательно продуманные действия поставят самый настоящий крест на военном научно-исследовательском комплексе «Астра-1».
В том же году Олег Анатольевич Шевченко познакомился с вышеупомянутой группой лиц. В конце 1984 года подполковнику, уже хорошо знавшего всех троих, предложили участие в дерзкой авантюре. Для него, образцового подполковника советской армии, сделанное предложение было немыслимым. Он, не находя себе места от волнения, рассказал об этом своей жене, Шевченко Елене Андреевне. Та предложила незамедлительно доложить обо всём начальнику военного научно-исследовательского комплекса полковнику Ротмистрову, но этого так и не произошло. Шевченко писать рапорта почему-то не торопился, всё ещё надеясь, что они передумают. Он долго убеждал Зимина, уговаривал его отказаться от глупой затеи. И в какой-то момент подполковнику показалось, что ему это удалось…
Но совершенно неожиданно подполковника сняли с должности и сразу же отправили на другой военный объект, о котором почти никто ничего не знал. Так считалось.
Олег Анатольевич долго ломал голову над тем, кому же он был обязан столь резким переназначением… Но лишь спустя много лет он узнал фамилию своей проблемы… Вот только проблемы ли?
* * *
Подполковник снова остановился.
– Куда я иду? – вдруг спросил сам себя подполковник. – На второй уровень? А какого чёрта я там забыл? Так! Лучше проверю, отключена ли блокировка лифта!
После того, как Шевченко принял пост начальника лабораторного комплекса, его предшественник поднялся на единственном лифте в «Астру-1», напоследок сообщив, что как только он покинет его, немедленно будет задействована система блокировки лифта. И снята она будет ровно через год.
Так и произошло. Такой метод исключал любую возможность несанкционированного проникновения сверху, а также пресекал попытки персонала покинуть секретный объект.
Один коридор, другой. Шевченко, думая о чём-то своём, неторопливо шёл вперёд, наизусть зная дорогу к главному фойе. Поднялся по одной лестнице, затем по другой.
По пути Олегу Анатольевичу попался заместитель начальника четвёртой лаборатории профессор Трубников.
– Олег Анатольевич, ну-с, какие новости? – буквально светясь от восторга, спросил профессор.
– Да, в общем-то, никаких, – лениво отмахнулся подполковник.
– Не желаете проверить объект «Импульс М»? С вашего последнего посещения у нас имеется определённый прогресс, – Трубников аж засиял. – И он частично контролируемый.
– Да, пожалуй. Но не сейчас. Есть дело, не терпящее отсрочки.
– О! В таком случае не смею вас задерживать! – Трубников едва заметно нахмурился, мгновенно потеряв интерес к подполковнику, а затем быстрым шагом отправился по своим делам.
Проходя мимо одной из лабораторий, внимание подполковника привлёк закреплённый на стене турник. Олег Анатольевич был в прекрасной физической форме и не стеснялся поддерживать её. Даже более того, всячески способствовал тому, чтобы и другие сотрудники уделяли внимание своей физической форме. У него была своя собственная, весьма эффективная программа.
Сняв военный китель, он сделал пару глубоких вдохов, запрыгнул на тренажёр и без видимых усилий сделал двадцать пять подтягиваний.
Спрыгнул. Выдохнул. Довольно крякнул. А после, в очередной раз вспомнив о лифте, отправился в центральное фойе. Про снятый китель он вспомнил лишь через десяток шагов.
Центральное фойе представляло собой длинное вытянутое помещение. Справа и слева размешались колонны. Всего их было четыре – две справа и две слева. Сразу за колонами был виден мощный механизм выкрашенных чёрной краской гермодверей. Их особая конструкция, при введении режима консервации обеспечивала стопроцентную защиту от внешних угроз.
На стене справа висело большое электронное табло, закрытое матовым стеклом. Внутри горела подсвеченная красным светом одна-единственная надпись: Комплекс «Гамма-3». Блокировка включена. Выход запрещён.
– Вот чёрт! Блокировка ещё активна, – недовольно пробормотал Шевченко и посмотрел на свои командирские часы. – Без трёх минут двенадцать. Ничего, подождём!
И верно, через три минуты табло вспыхнуло слабым зелёным светом. Раздалось три протяжных сигнала, означающих, что блокировка полностью отключена. И словно в подтверждение этого, табло любезно сменило текст на: Комплекс «Гамма-3». Разблокирован. Выход разрешён.
– Ну, наконец-то! – выдохнул подполковник, но нажимать кнопку открытия он почему-то не торопился.
* * *
Я с трудом разлепил глаза, но почти ничего не увидел. Судя по всему, я лежал на спине, прямо на грязном, бетонном полу. Вокруг царил плотный полумрак и было очень тихо.
Неподалёку, где-то справа тускло горел свет, а почти под самым потолком что-то едва заметно искрило и потрескивало. Наверное, вышедшая из строя старая лампа.
Мне было тяжело дышать, скорее всего потому, что здесь не хватало кислорода. Да и воздух был какой-то затхлый, очень влажный, пропитанный чем-то незнакомым.
Где-то слева что-то зашуршало.
– Твою мать! – прорычал чей-то вроде бы знакомый голос.
Что-то упало. Раздались тяжёлые шаги.
Нечто сильное крепко ухватило меня за ноги, развернуло и решительно потащило в обратном направлении.
– Эй! Эй, какого чёрта? – севшим голосом вскрикнул я, попытавшись зацепиться за что-нибудь руками.
– О! Макс, очнулся? А я-то думал… – ноги сразу же отпустили.
Вспыхнул фонарик. Надо мной склонился Костолом.
– Костолом? Где это мы? – пробормотал я, практически сразу закашлявшись.
– Где? – быстро осмотревшись по сторонам, удивился здоровяк. – В комплексе. И думаю, что прямо у входа в «Гамму-3».
Только сейчас я вспомнил, как мы начали спуск на грузовом лифте, а затем прямо над нами, в шахте лифта что-то взорвалось. Я вспомнил быстрое, но жёсткое падение.
– Кто-нибудь ещё уцелел?
– Да все уцелели. Вроде. Но пока очнулся только ты, – здоровяк снова осмотрелся по сторонам. – Да ты это, садись давай. Нормально себя чувствуешь? Ничего не сломано?
– Не уверен, – прокряхтел я, приподнимаясь. – По мне словно каток проехал…
Великан, не дожидаясь ответа, ухватил меня за воротник комбинезона и решительно помог поймать опору многострадальной пятой точкой. В положении сидя меня тут же вырвало.
– О! Ну это нормально! – пробормотал он и отошёл в сторону. – Посиди, станет легче.
Вырвало меня какой-то желтоватой слизью. Я попытался вспомнить, когда у меня был последний приём пищи… И не смог. Желудок уже давно перестал урчать, но при этом исполнял какие-то завертоны и выкрутасы. Тошнило. Голова кружилась, в ушах звенело.
Через несколько минут стало немного легче.
Достав из рюкзака флягу с прохладной водой, я сделал пару глотков.
Пока я прислушивался к странным ощущениям, сам того не замечая, глаза сами начали осматривать окружающее пространство. В слабом свете я, конечно, не без труда увидел огромное тёмное помещение. Источников света здесь практически не было. Лишь какое-то большое светящееся изнутри табло из грязно-белого стекла с частично стёртой красной надписью. Оно висело у стены справа. Левее него была различима какая-то внушительная конструкция, похожая на очень широкие гермодвери. Разумеется, они были закрыты.
Позади меня неожиданно раздался чей-то громкий стон и почти сразу радостный возглас Костолома.
– О, надо же! Сынок Штрасса очнулся! Ну, вылезай, урод, чего уставился?
– Что? – голос был жалким, полным страданий. – А! Нет! Убери руки, сви-нья…
Раздался необычный звук, поразительно напоминающий тот, при котором кулак врезается в челюсть.
– Ой! Я такой неаккуратный, – ухмыльнулся Костолом, бесцеремонно вытаскивая из перекошенного лифта бывшего командира наёмников. – Ты уж прости. Ну ладно, не хочешь сам – я помогу!
Звук удара повторился.
Через несколько секунд здоровяк, прямо так, волоком за ногу притащил и бросил его рядом со мной.
– Макс, присмотри за этим козлом! Вдруг натворит чего-нибудь… А я пока остальных из лифта вытащу.
Я посмотрел на помятого Антонова, который что-то недовольно ворчал. Под его правым глазом уверенно наливался огромный, лиловый фингал.
– Ну что, Антонов? – спросил я. – Я ведь чувствовал – ты не тот, кем пытаешься казаться. И как тебя в действительности зовут?
– Иди на хрен! – морщась от боли, с презрением ответил разъярённый Штрасс.
– Понятно! – усмехнулся я. – Так и буду тебя называть.
Я демонстративно вытащил из кобуры пистолет, с несколькими оставшимися патронами, затем приподнялся и отполз влево на пару метров. Достав из рюкзака упаковку таблеток Дока, я вытащил одну и бросил в рот. Затем прислонился спиной к влажной бетонной плите и окинул взглядом шахту с застрявшим в ней лифтом.
Она представляла собой четыре толстые металлические колонны, скреплённые продольными и поперечными балками. Вся она, от низа до потолка, была затянута мелкой металлической сеткой. Внутри шахты, на специальных направляющих, лифт перемещался вверх и вниз. Шахта уходила в прорубленную прямо в скальном массиве широкую расщелину.
Тяжёлая кабина лифта была подвешена на два ржавых стальных троса – оба сейчас были оторваны и рваными распушёнными огрызками торчали в разные стороны. Из-за взрыва гранаты – а это, судя по всему, была именно она – кабина сорвалась с направляющих и в относительно свободном падении, то и дело цепляясь углами за колонны и балки, рухнула вниз. До дна она не долетела – намертво застряла на высоте чуть более метра, перегородив всю шахту. Но, даже учитывая этот факт, оказавшимся спасительным, мощный удар настолько сильно встряхнул находящихся в лифте людей, что практически все они лишились чувств.
Высота тоже была солидной – метров двенадцать. И это только до потолка того помещения, где мы оказались. А сколько ещё лифт летел вниз, перемещаясь между этажами «Астры-1», остаётся только догадываться. Метров пятьдесят там, наверное, было.
Нижняя часть кабины заметно деформировалась. Одну из дверей при падении частично выбило наружу, а вторая согнулась от удара. Снизу, у самой шахты под деревянным щитом размещался электродвигатель, но даже при таком скудном освещении было ясно – он давным-давно не работал. Возможно, он вообще не имел никакого отношения к лифту.
Как мне и показалось вначале, света здесь практически не было. Лишь в нескольких метрах справа, прямо на бетонной плите лежал большой фонарь. Само помещение было довольно странным – являлось одновременно естественной пещерой и рукотворным входом в бетонный бункер огромных размеров. Неровный каменный пол местами был покрыт мелкими трещинами.
Я вытащил из кармана фонарь и включил.
Постепенно освещая окружающее пространство, луч света фонаря выхватил из темноты увиденные мной ранее широкие чёрные гермоворота. Они, судя по всему, выкрашенные специальной чёрной эмалью, практически не подверглись негативному воздействию природных факторов.
Гермоворота размещались в массивной стальной раме, выкрашенной в тот же чёрный цвет. Сбоку, прямо на бетонной стене, типовым шрифтом крупными белыми буквами было написано:
Комплекс генетических лабораторий «Гамма-3»
Вооружённые Силы СССР
Режимная территория
– О как! Костолом? – крикнул я подошедшему великану, едва справляясь с нахлынувшими на меня эмоциями. – Мы нашли её! Это точно она!
Секретный комплекс лабораторий. Мрачное место, где много лет назад проводились какие-то запрещённые эксперименты, с некоторыми результатами которых, против своей воли, мы уже имели честь познакомиться.
Луч света хаотично забегал по сторонам – я, поддавшись мгновенно нахлынувшим эмоциям, искал жутких страшных мутантов, уродливых тварей. Но вопреки ожиданиям их тут не оказалось.
Здесь вообще ничего не было – пещера была абсолютно пуста. Лишь в дальнем углу стояли старые деревянные ящики, накрытые расползшимся на куски старым тёмно-зелёным брезентовым полотном.
Подошёл вспотевший Костолом – аккуратно положил рядом со мной Катю. Скат и Дмитрий уже лежали неподалёку, но всё ещё не приходили в сознание.
– У тебя в рюкзаке нашатырь есть? – спросил я у великана.
– У меня нет, а вот у него – да, – он как бы случайно наступил на лежащего в паре метров от нас Штрасса. Тот взвыл от боли и прорычал какое-то изощрённое ругательство.
– Снимай рюкзак! – приказал Костолом.
– Ага, сейчас! – разъярённый Штрасс показал средний палец.
– Давай сюда, хватит выделываться! По-хорошему говорю!
– Иди в задницу!
Шла-а-ась! Голова бывшего командира наёмников мотнулась вперёд и вернулась обратно. Костолом убрал руку – оплеуха получилась знатной.
Несколько секунд и ошеломлённый Штрасс, оценив применённое к нему физическое воздействие, сам снял рюкзак и грубо пихнул его ногой к Костолому.
Порывшись в нём, великан извлёк аптечку, вскрыл её и, довольно шустро отыскав нужный пузырёк, удовлетворённо хмыкнул.
– Ну вот, а ты отказывался! – у наёмника неожиданно появилось стремление поиздеваться над бывшим командиром. – Нехорошо так себя вести. Нужно же помогать ближним, так?
Я, натолкнувшись на загнанный взгляд Штрасса, усмехнулся. Сходства с папашей почти не было. Или мне просто так показалось?
А мимика лица Штрасса менялась с завидной частотой.
Куда подевался тот расчётливый командир наёмников, что несколько суток назад принимал сложные решения? Перехватывал инициативу у прожжённого вояки майора Доронина. Объявлял массовую эвакуацию всего оставшегося персонала военного, научно-исследовательского комплекса, отправлял людей на смерть… Теперь всё стало понятно – эти действия были предопределены старшим, гораздо более опытным Штрассом. Этот же просто играл так, как ему велел отец. Вот почему время от времени тот вёл себя неуверенно, а порой и глупо – ситуации просто выбивали его из заранее накатанной колеи. Но стоит отдать ему должное – он старался.
И сейчас этот жалкий мерзавец, разом потерявший власть, с позором лежал на грязном бетонном полу того самого комплекса, искать который отправил его отец.
Как я и сказал, его мимика постоянно менялась.
Мелькал то страх, то паника, а иногда в глазах появлялся опасный огонёк, но он быстро иссякал. Я понимал – при первой же возможности он натворит дел и попытается улизнуть. Но он же мог обладать и другими ценными сведениями и инструкциями, которыми снабдил его отец. Однако сейчас Штрасс был абсолютно беззащитен. Тягаться в подготовке с матёрыми наёмниками ему было не по зубам.
– Твою мать! – послышалось из лифта. – Ох, чёрт!
Судя по всему, это был голос очнувшегося Прометея.
Через несколько секунд ещё один голос.
– О боже, я ещё жив? – хрипло воскликнул Тишина, пытаясь принять вертикальное положение.
– Жив, жив! – ответил Костолом, подставляя под нос Андрюхе пузырёк с нашатырём. – И даже ещё сможешь проделать пару дырок в крысиных черепах!
Не прошло и пяти минут, как здоровяк привёл в чувство всех, кто имел счастье прокатиться на падающем лифте. Больше всех досталось Скату – тот, находясь в самом углу лифта, при падении едва не сломал ноги. Плюс, всё имеющееся оружие в лифте дружно подпрыгнуло и рухнуло прямо на него.
– О, моя спина, – заплетающимся языком пожаловался болтливый наёмник. – Я чуть затылком о пятки не постучался. Да и колени едва зубы не пересчитали. Ощущения – высшая степень паршивости.
– Не ной, брат! – Костолом поставил его на ноги, но тот, сдавленно простонав, шлёпнулся обратно как мешок с картошкой. – Всё пройдёт!
Штрасс язвительно ухмыльнулся.
– Ты чего давишься, утырок? – невежливо поинтересовался Скат у бывшего командира. Уж у кого, а у Ската к нему было больше всех претензий.
Дмитрий, поднявшись на ноги, сделал пару кругов вокруг нас, а затем медленно зашагал к гермоворотам.
– Стало быть, это и есть тот самый комплекс, который законсервировал Шевченко? – его голос эхом разлетелся по пещере.
– Он самый, – подтвердил я, чувствуя вновь нарастающую боль в голове. – Открыть такие – проблема.
– Да ладно? – фыркнул Андрей. – Как будто мы раньше таких дверей не открывали.
– Эти другие! – покачал головой Дмитрий, быстро вернувшийся обратно.
Ещё через несколько минут все были на ногах и приводили себя в порядок.
Костолом и Прометей вытащили из упавшего лифта вещи, оружие и боеприпасы. Вооружились, проверили снаряжение.
Мрак, лишившись хорошо зарекомендовавшего себя ОЦ-14, сейчас сжимал в руках традиционный семьдесят четвёртый калашников. Благо, патронов к нему он прихватил с запасом для Третьей мировой.
Тишина всё ещё сжимал в руках свой СА «Прибой», к которому у него оставалось ещё полтора десятка патронов. Но на всякий случай, у него за спиной висело ещё и СВК – редчайший образец снайперской винтовки Калашникова 1959 года, так и не попавшей в массовое производство по причине конкуренции с более удачной снайперской винтовкой Драгунова. Когда Скат увидел сей агрегат, он выдал следующее:
– Тишина, ты, конечно, снайпер, каких поискать. Но зачем тебе этот табурет? Тем более здесь, под землёй!
Тишина ничего не ответил, но зато быстро продемонстрировал возможность переустановки оптического прицела с тепловизором от «Прибоя» на упомянутый выше табурет.
– А! Вот оно что! – охотно признал Скат, но на табурет всё равно продолжал смотреть с некоторым пренебрежением. – И всё?
– А чего тебе ещё нужно? – хмыкнул снайпер. – Лазерный указатель?
Скат хохотнул, но ничего не ответил.
Осмотр чёрных, массивных гермоворот ни к чему не привёл.
– Макс? – подала голос Катя. – Куда именно нам нужно?
– Так! Э-э… Я помню, что нам необходимо добраться до второго уровня, – я, потирая виски, вспоминал то, что мне говорил профессор Трубников. Правда, скорее всего, упомянутый выше Трубников сильно похудел, и сейчас больше похож на кучку высохших костей.
– Что? – задумчиво пробормотал Штрасс, сам того не заметив. – Трубников…
– Чего ты там бормочешь? – Прометей стоял у него за спиной и не отходил ни на шаг. В конце концов, вся ответственность теперь лежала на нём, ведь именно ему нужно было вытащить пленного на поверхность и доставить в Синдикат. Живым, по возможности.
– Ничего! – буркнул тот. – Тебе послышалось.
– Ну-ну! Смотри, а то я могу тебя неправильно понять…
– И что?
– Ну, как что… Придётся объяснять тебе нормы поведения, сломать пару пальцев для убедительности.
Штрасс не дрогнул, но по расширившимся глазам стало ясно – тот достаточно хорошо себе представил, на что способен Прометей, объясняя эти самые нормы поведения.
– Так что ты там бормотал?
– Трубников. Это один из старших научных сотрудников комплекса. Отвечал за специальный объект «Импульс М».
– И что это за объект?
– Я точно не знаю, – произнёс Штрасс осторожно, с опаской оглянувшись на стоящего за его спиной Прометея. – Но документацию по нему нужно было доставить на поверхность.
– А главная цель в чём? – не выдержал я.
Глаза у Штасса подозрительно забегали.
– Ну, чего молчишь?
– Необходимо лекарство для моего отца, – после нескольких секунд молчания, произнёс он.
– Ложь! – бросил я ему в лицо. – Нет никакого лекарства. Да и не нужно оно ему.
Он уставился на меня злыми глазами. Тяжёлая рука Прометея легла Штрассу на плечо, существенно снизив его способность сопротивляться земной гравитации.
Я готов поклясться, бывшего командира наёмников разрывало от бешенства, но сделать он ничего не мог. И это добавляло ему злости.
– Верно! – наконец прошипел он, буравя меня взглядом. – Не лекарство. Кое-что такое, что вам с вашими убогими мозгами и не снилось.
Я расхохотался.
– Убогими? Нет, ну может же, а? Хорош!
Вдруг раздался металлический лязг, эхом разлетевшийся по всему помещению. А затем сухой выстрел.
Оказывается, пока шла эта дискуссия, Дмитрий вернулся обратно к входу в бункер и всё это время внимательно осматривал гермоворота.
– Массивные. Без ручного управления, – крикнул он так, что эхо разнесло сделанное замечание по всей пещере. – Только автоматика, причём очень серьёзная. Так, а это что такое?
Сбоку обнаружилась панель управления в специальном, почти плоском железном ящике, вмонтированном в стену. На ящике висел самый обыкновенный амбарный замок. Именно процесс вскрытия ящика и остановил эту беседу. По крайней мере, на время.
– Дима, ты чего творишь? – Андрей подошёл к другу. В руках оба сжимали автоматы Михаила Тимофеевича, выбрав из тех, что притащили с собой Мрак и Тишина.
– А на что это похоже? Ворота открываю!
– Стойте! – неожиданно произнёс Скат. – Так нельзя!
– Почему?
– Макс, ты помнишь того паука?
– Да. Ты имеешь в виду…
– Ага! Что бы ни было за этими гермодверями… В общем, мы не можем туда просто войти. Неизвестно, во что превратились те самые проекты… Там может быть очень опасно. А вдруг там этих пауков полно? Или что ещё похуже? А если газ? Какие-нибудь споры? Вирус в конце концов?
– Скат, да ты, оказывается, парень с мозгами! – язвительно усмехнулся Штрасс. – А я-то думал, ты как эти… ну, муравьи… Они тоже постоянно всякую херню несут…
Хрясь!
Клацнули зубы. Брызнула кровь.
– Всегда мечтал это сделать! – процедил Скат, отходя от Штрасса, увлечённо искавшего на грязном бетоне выбитый зуб.
– Что в ящике? – спросил Андрей, заметив, что Дима открыл короб.
– Клавиатура, какой-то странный экран, – ответил Дмитрий и отошёл от двери. – Макс, взгляни.
– Комплекс что, до сих пор на блокировке?
– Похоже на то. Наверное, изнутри его не вскрыть. А отсюда блокировку снять было просто некому. Шевченко обратно не спустился и людей своих бросил на верную смерть.
– И как же снять блокировку? – спросил Костолом, скользнув взглядом по пускающему кровавые пузыри Штрассу. – Может, ты знаешь?
Тот ухмыльнулся и отрицательно покачал головой.
– А что, если ввести пароль от лифта? – предложила Катя. – Ну, вдруг подойдёт?
– Думаешь, Шевченко был настолько глуп?
– Нет, не глуп. Просто в той ситуации он действовал быстро, вряд ли у него было много времени придумывать изощрённые пароли. Можно просто попробовать!
– Валяй! – предложил Андрей. – А если не получится, мы пойдём домой!
Я подошёл к ящику, вытер ладонью густую пыль с экрана. Затем отыскал большую круглую кнопку – экран озарился белым светом. На нём показалось небольшое окно, разделённое на две части. На верхней было написано – Введена блокировка, режим «А». А снизу значилось: Отключить блокировку?
– Тут и кода никакого нет. Всё гораздо проще, чем мы думали.
– Что, серьёзно?
– Ага! Эй, кто знает, где на советских клавиатурах находится ввод? – я обернулся к остальным.
– Попробуй «ВВОД»! – предложил Прометей, постучав по голове Штрасса.
Мрак и Скат усмехнулись.
Я сдул пыль с клавиатуры, нашёл нужную кнопку и чуть подумав, клацнул по ней.
Пластиковый прямоугольник мягко опустился вниз. Ничего не произошло.
– Да-а, дело дрянь! – Андрей махнул рукой в сторону двери. – Не работает! Ну что, по домам?
Я сделал шаг назад.
– Ещё идеи будут? – усмехнулся Скат. – Домой-то идти не хочется… Может, нужно просто сказать: «Сезам, откройся?»
Вдруг, справа и слева вспыхнули красные лампы. Они были помещены под большие стеклянные колпаки, установленные на вращающихся платформах. Их было четыре – две снизу, две сверху.
– Ого! Кажется, процесс пошёл! – восхитился Андрей, отступая назад.
А затем вся массивная конструкция двери пришла в движение. Что-то зашипело.
Наёмники среагировали мгновенно – рассыпавшись полукругом, они взяли на прицел открывающийся проход. Костолом и Прометей, как главная ударная сила, стояли плечом к плечу, выставив вперёд мощные стволы. Ну а я, отскочив от двери, покрепче сжал в руках «Изделие № 271».
Пока тяжёлая дверь медленно поднималась вверх, каждый из нас ждал появления чего-то страшного, уродливого – до безумия жаждущего свежего человеческого мяса.
Но вот дверь поднялась уже до половины. Ещё выше.
Никого!
Только справа, у стены лежало тело давно подохшего паука. Лишь высохшие хитиновые остатки и металлические конечности вразнобой поддерживали друг друга.
– Здра-асьте! Как поживаете? – произнёс Скат, но голос его был серьёзным. Эхо тоже было серьёзным.
Никто на наёмника даже внимания не обратил.
Гермодверь достигла верхней точки и со скрежетом остановилась. С потолка, из-под щелей посыпалась пыль и ржавчина.
Наступила оглушительная тишина. Вопреки ожиданиям из глубин комплекса не долетало ни звука. Единственным источником шума были мы сами.
– Вроде чисто? – спросил Костолом и сделал шаг вперёд. – Идём?
Прометей шагнул следом, но почти сразу же остановился.
Хорошего освещения внутри комплекса практически не было. Лишь несколько грязных ламп на стенах говорили о том, что электроэнергия здесь всё же имелась.
Впереди, метрах в десяти от гермодверей стояли массивные бетонные колонны, по две с каждой стороны. Справа и слева на них висели какие-то древние, покосившиеся плакаты. Часть из них лежали на полу, развалившись на неровные куски.
Повсюду была грязь, пыль и мусор. Всё окутано какой-то густой, пыльной паутиной.
Тут и там лежали разбросанные бумаги, давно уже пожелтевшие от времени.
– Что-то тут подозрительно тихо! – Костолом обернулся и, с удивлением обнаружив, что за ним никто не последовал, поспешил исправить этот нюанс. – Чего встали? Идём!
Переглянувшись, я, Дмитрий и Андрей шагнули одновременно. А за нами последовали и остальные.
Но не прошли мы и двадцати метров, как местная фауна решила заявить о своём существовании.
Вдруг где-то в конце фойе раздались громкие цокающие звуки. Свет выхватил из темноты огромного паука, гордо стоящего на уродливых стальных лапах. Мутант определённо заметил нас, но приближаться почему-то не торопился.
– Дьявол! Это ещё что за херня? – пробормотал Тишина, прикладываясь к тепловизору. – У него нет никакой теплоотдачи!
– Опять эта зараза! – прорычал Скат, заряжая ствол. – Ну, теперь-то мы посмотрим, кто кого! Иди сюда, чёртов мутант…
