Максим Гаусс
Браконьер. Назад в СССР. Книга 1
Глава 1
Судьба спасателя
Эта неожиданная командировка совсем выбила меня из колеи.
Мало того, что слегка подвыпившего меня выдернули со дня рождения близкого друга, так еще и собраться толком не дали. Спасательную группу собирали впопыхах, из тех, кто соответствовал требованиям. Организация хромала, все происходило бегом-бегом. Впрочем, как всегда.
Я Евгений Громов, командир второго спасательного отряда федерального назначения, находящегося в ведомстве Министерства Чрезвычайных Ситуаций. На пассажирском АН-74 нас было двенадцать человек, и в данный момент наш самолет подлетал к юго-востоку Турции. Пятнадцать часов назад там произошло крупнейшее за несколько сотен лет землетрясение. Президент публично попросил о помощи соседние страны.
По стечению обстоятельств, международная группа, начальником которой меня назначили прямо перед вылетом, была одной из немногих, кого руководство направило в зону бедствия. Двумя часами ранее с военного аэродрома в Крымске вылетел грузовой ИЛ-76, со специальной техникой, инструментом и большим грузом гуманитарной помощи на борту.
Задача нам предстояла сложная, напряженная и очень ответственная – в кратчайшие сроки оперативно оказать содействие турецким спасателям, которые были рады любой сторонней помощи.
Без лишней скромности скажу, что я опытный спасатель – за плечами пятнадцать лет стажа, участие в сотнях операций самого разного характера. До службы в МЧС я был боевым офицером, однако из-за серьезного ранения в спину меня списали в запас. Затем два года я проработал инструктором по выживанию в центре специального назначения Федеральной Службы Безопасности, но там у меня не сложилось.
Сложно сказать, как меня занесло в спасатели. Однако не могу не признать – жизнь меня серьезно потаскала. Семьи не было, детей тоже. Но, несмотря на это, я был убежден во мнении – все, что ни делается, все к лучшему. Однако возраст уже давал о себе знать – сорок девять, еще немного и здравствуй пенсия.
Вскоре экипаж самолета начал готовиться к посадке.
Группа зашевелилась, начала одеваться в теплую спецодежду. На календаре февраль, за бортом холодно. Работать предстоит в жестких условиях – скорее всего, обогреваться будет негде.
Окинул взглядом свою группу – все держатся на энтузиазме, хотя прекрасно понимают, что следующие несколько суток пройдут в нон-стоп режиме, почти без сна и отдыха. Приемы пищи будут буквально с колен, в пыли и грязи, в то время как рядом будут доставать раненых. И чего уж греха таить, мертвые там тоже будут. Без жертв никак, как бы спасатели ни старались. Со статистикой ничего не поделать.
Едва я вышел из самолета, как в лицо дохнуло пылью и перегретым машинным маслом. Сильный порыв холодного ветра едва не сбил меня с ног, отчего я зажмурился и натянул на голову шапку. Если верить показаниям термометра, то сейчас плюс пять градусов по Цельсию.
В прямой видимости уже стоял наш передвижной техцентр, а еще дальше торчал нос штабной «Газели», предназначенной для проведения совещаний.
Был еще один момент, который оказывал немаловажное значение – на задание я летел не со своей группой. Так уж вышло, что мои парни в это время находились на другой спасательной операции. По стечению обстоятельств, в город-курорт Сочи за несколько суток прибыла подготовленная группа, у которой командир неделей ранее убыл на курсы повышения квалификации. Мне предстояло возглавить группу и руководить спасательной операцией. Я подоспел в аэропорт самый последний момент и проконтролировать загрузку оборудования не успел.
Конечно, будь моя воля, я бы отказался и подождал бы, пока соберутся мои ребята – толковые и опытные специалисты, где я за каждого мог поручиться лично. В спасательных операциях крайне важным фактором считается не только слаженность группы, но и согласованность действий каждого спасателя. Опыт командира. Где один, там и все. Один делает, другой помогает. Однако мое начальство решало вопросы, опираясь лишь на свое собственное видение ситуации. Пришлось принимать командование.
Вверенная мне группа считалась международной, то есть в ней каждый человек был специалистом на все руки, способным подменить товарища в любой ситуации, с любым инструментом. Само собой, все были обязаны владеть иностранными языками, как минимум английским.
Своих кинологов у нас не было, поэтому пришлось начинать с акустического комплекса.
– Женя, есть контакт! – буквально через несколько минут крикнул оператор, сорвав с головы наушники. В объявленную минуту «тишины» Алексей Иванов запустил «Пеленг». Всего у нас их было два – первый уже развернули, второй капризничал. По мере развертывания выяснилось, что комплект аварийно-спасательного инструмента и акустического оборудования был неполным. Что-то по халатности забыли, что-то недоглядели.
– Что там, Леха?
– Внизу кто-то есть, – продолжая слушать, ответил тот. – Кажется, живой. Точно сказать не могу. Нужно убедиться.
– Так! Нужна собака! – распорядился я, оглядываясь по сторонам. Но в прямой видимости таковой не оказалось. На рабочей площадке царила суматоха, говорить о слаженности было не к месту. Турки как раз откопали сразу четверых пострадавших, поэтому у соседнего дома было полно шума.
– Где ж ее взять? Я по-турецки ни хрена не понимаю! – возразил Андрей, считавшийся моим заместителем. – Только по-английски.
Вообще, рядом с нами должен был находиться переводчик и представитель от турецких властей, чтобы оперативно, прямо на месте решать организационные моменты. Я поискал глазами переводчика, но не нашел.
– Садык! Садык! Нид хелп! – крикнул я, привлекая внимание турка напрямую, при этом мешая английские и арабские слова. – Дог! Дог!
Активно жестикулируя, я максимально выразительно показал, что нам срочно нужна поисковая собака. Не хотелось зря тратить время и копаться в развалинах, чтобы по итогу найти какого-нибудь придавленного кота. Такое нужно проверять и исключать сразу. Каждая минута стоит чьей-то жизни. И разумеется, человеческая жизнь в приоритете.
Вообще, негласно считается, что турки не арабы. Хотя для меня разницы практически нет. Садык, по-сирийски, означает друг. Это обобщенное обращение для всех, особенно полезное, когда не знаешь имени того, к кому обращаешься. Про это я слышал от знакомого контрактника, недавно вернувшегося из соседней с Турцией Сирийско-Арабской Республики.
На удивление тот меня прекрасно понял, так как закивал головой и тут же схватился за рацию, висевшую на ярко-оранжевом жилете.
Собаку доставили за считаные минуты.
Спокойный и хорошо обученный лабрадор среагировал правильно. Уже через несколько минут своим беспокойным поведением, тявканьем и лаем собака отчетливо показывала, что под завалами точно есть живой человек.
– Есть подтверждение! – громко крикнул я, наблюдая, как пес пытается рыть передними лапами бетонную крошку.
Дальше начался напряженный и волнительный процесс. Сначала мы оценили общее состояние завалов и уцелевшей части конструкции. При землетрясении этот дом сложился как гармошка, а второй и третий этажи немного съехали в сторону. По имеющимся данным, полученным от турецких спасателей, здесь проживало девять семей. Так как землетрясение произошло утром, перед рассветом, то все жители мирно спали в своих кроватях и совершенно не подозревали, что их ждет.
В семьях имелись дети, от восьми до шестнадцати лет. К счастью, грудных детей тут не было. Нет ничего хуже, чем доставать из-под завалов погибших малышей. Однажды я уже сталкивался с такими страшными вещами – потом несколько дней ни с кем не разговаривал.
Работать при низкой температуре было тяжело, но еще хуже приходилось тем, кто сейчас израненным лежал между кусками холодного бетона и дышал пылью, не имея возможности пошевелиться и позвать на помощь…
Мы провели анализ рисков, определили слабые точки. Кое-как приподняли верхнюю плиту, зафиксировали ее гидравлическими распорками, запустили внутрь зонд с камерой, чтобы проверить все полости, в которых могли находиться уцелевшие жители и пути подхода к ним.
Снова за работу принялись операторы «Пеленга» и «Системы». В руинах, вперемежку с домашним скарбом, обломками мебели и мусора, попадались тела погибших.
Несколько минут и над площадкой раздался радостный крик:
– Нашел! Ребенок! Внизу ребенок!
И верно, на экране было различимо бледное лицо девочки лет одиннадцати.
Нам предстояло решить, как и с чего начинать. Каждый случай индивидуален – не ровен час, все здание просядет под собственным весом и тогда спасать будет некого.
– Подъемные подушки сюда! – распорядился я. – Слева, на второй точке устанавливайте распорки, на двадцать пять тонн, не меньше! Третью и четвертую, под контроль. Готовьте бензорезы!
– Зачем? Пятнашек должно хватить! – недовольно возразил подошедший Андрей.
– Не хватит! Хочешь, чтоб кого-то из нас раздавило?
– Я бы туда вообще не полез! – вполголоса ответил тот. – Коридоров нет, полости узкие, собака и та не пролезет. Женя, ты хорошо подумал?
– Я смотрю, ты не особо и рвешься кого-то спасать? – раздраженно процедил я. – В чем дело?!
Тот не нашелся что ответить. Но по недовольному выражению лица и так все было понятно. Объект был действительно сложный, мог рухнуть в любой момент. С точки зрения практичности, имело смысл переключиться на соседние объекты попроще. Но такое решение гарантированно подписало бы смертный приговор всем тем, кто сейчас лежал под бетонными плитами и ждал помощи.
Общими усилиями мы доставили и установили большие подъемные подушки, поставили техника на компрессор – за давлением в подушках нужно постоянно следить и балансировать. Автокраном все-таки умудрились подцепить северный угол одной из уцелевших плит, приподняли его всего на полметра. Из-за вибрации пробивать проход было нельзя.
Часть инструмента подняли на уцелевшую пристройку.
– Бензорезы сюда! – крикнул я, надевая перчатки.
Ухватив в руки инструмент, я тут же принялся аккуратно, но максимально быстро расширять проход на нижний этаж. Конечно, травмированная во время службы спина давала о себе знать, но я не обращал на это внимания.
Неподалеку поставили вентиляторы для пылеудаления – из-за нее видимость была просто ужасной. Да и дышать пылью – такое себе.
В образовавшийся проем вставили дополнительные распорки, чтобы исключить случайный обвал. Через прорезанный проход часть наших спустились на один этаж ниже. Попытались расчистить завал, но обломки бетона и переломанной мебели были настолько большие, что наше присутствие там ровным счетом ничего не дало. Опустили туда бензорез, принялись резать вторую плиту.
– Вижу тело!
– Леха, живой?
– Не могу сказать. Просто так не добраться. Здесь мешанина из бетона и черт знает чего. Нужно резать!
Гидравлическими ножницами перекусили концы торчавшей во все стороны арматуры, затем смятую оконную раму. Пробились через большой завал. Начали работы по расчистке обломков на нижней плите, под которой был следующий этаж. По всей площадке провели освещение, подготовили инструмент.
Аккуратно подцепив кусок плиты, удалось оттащить крупный обломок в сторону, а открывшийся проем зафиксировать гидравлической распоркой. Оттуда вытащили девочку и тут же передали медикам.
В процессе работы, из-за нерасторопности одного из спасателей малый домкрат провалился в расщелину.
– Денис, какого хрена ты творишь? – возмутился я. – Он мне едва руку не сломал!
– Извини, командир, не удержал… – с виноватым видом ответил тот.
Подобных моментов было немало – сползла одна из плит, раздавив ящик с инструментом. Еще одна неправильно установленная стойка едва не стоила жизни двоим. Техник не выровнял давление, отчего одну из подушек перекосило. Из-за этого перебило воздушные трубки сразу на двух подушках.
Я был недоволен – кое-кто из группы проявлял некомпетентность, тут и там случались непредсказуемые казусы. Появились поводы для сомнения в их квалификации. Зато парни не стеснялись высказываться и выражать недовольство относительно сложности работ.
Наступила ночь, но спасательные работы продолжались ударными темпами. Дважды уцелевшие остатки здания проседали, отчего у меня сердце замирало. За пять часов с верхних этажей мы вытащили уже девятерых. Вытащили одного израненного старика, который своим телом прикрывал мальчика. Благодаря его стараниям ребенок почти не пострадал. Тем не менее, все они были ранены, с явными признаками обморожения – температура воздуха под руинами едва доходила до плюс трех градусов. А учитывая, что землетрясение произошло рано утром, то все пострадавшие были без одежды.
Всех вызволенных тут же грузили на машины скорой помощи. Спасенные люди, на ломаном русском языке и со слезами на глазах искренне благодарили российских спасателей.
В очередную «минуту тишины» мы вновь принялись прощупывать пустоты.
– Женя! Срочно сюда! – вдруг окликнул меня оператор «Пеленга». – Здесь еще контакт, кажется, снова ребенок!
Я тут же устремился к нему, нацепил наушники.
И верно. В них отчетливо различался голос, судя по тональности – подростка, лет до четырнадцати, не больше.
– Участок опасный! – неуверенно произнес Андрей, выглядывая из-за плеча. – Не знаю даже…
Я спешно анализировал обстановку. Мы смогли проникнуть под руины уже почти на пять метров, однако ребенок находился еще глубже, на самой опасной точке. Но я был непреклонен. Каждое верное решение, каждое действие способно спасти чью-то жизнь. Каждая секунда решает, жить кому-то или умереть. Но помимо времени, немаловажен и тот факт, насколько опытен и смел спасатель. И я чувствовал, людям можно помочь.
– Все, запускаем зонд! – решительно приказал я. – Посмотрим, как туда можно подобраться.
– А кто туда полезет? – спросил оператор зонда.
– Я полезу! – без раздумий ответил я. – А сейчас обеспечь мне вывод изображения.
– Командир…
– Живее! Время, Миш! Время!
Запустили аппаратуру.
И действительно, через несколько минут нами была обнаружена девочка лет двенадцати. Судя по всему, во время землетрясения она сумела спрятаться в ванне. Именно это ее и спасло. Сейчас ванна лежала на боку, заваленная мелкими обломками и накрытая сломанной пополам бетонной плитой. Сверху на ней лежало целое перекрытие, а одна из стен грозилась подломиться.
Прямо между этажами, в густой пыли пришлось ставить большую гидравлическую распорку. Каждый спасатель был задействован – работы много, а свободных рук не хватало. Опытный командир должен не только руководить, но и сам принимать участие.
И тут встал вопрос, кто туда спустится? Щель оказалась узкой, но с помощью воздушной подушки мы приподняли треснутую плиту. Мнения разделились – большинство вообще считало, что дело гиблое. Все расчеты говорили о том, что конструкция держится на честном слове. Может сползти вниз, похоронив под собой и выживших и спасателей.
Начали спорить. Но все-таки приступили к работам.
Сначала опробовали с тыльной стороны – уткнулись в глухой тупик из сплошных завалов. Сбоку тоже не подобраться – несущую стену трогать было никак нельзя. Единственный вариант – пробиваться сверху вниз, разрезая плиту за плитой.
А тут еще и оператор «Системы» дал новую информацию – судя по всему, перебитый в нескольких местах водопровод подтапливал нижний этаж, отчего на экране было видно – застрявшая девочка уже частично находилась в воде. Бледное лицо перекошено от страха, она пытается звать на помощь. Сложно представить, что она сейчас переживала.
Девочка заметила зонд, принялась активно жестикулировать.
– Твою мать! Серега, отыщи переводчика! Дай ему команду, чтобы решил вопрос с турками об отключении воды! Почему этого еще не было сделано?
– Наверняка это пожарный гидрант. Сделаю!
– Так… Думаем, думаем. Что делать?
Обстановка резко ухудшилась – счет пошел на минуты.
– Ничего тут не сделать… Задохнется! – заявил Андрей, напряженно всматриваясь в экран «Системы».
– Андрюха, не нагнетай! – раздраженно отмахнулся я. – Она жива, и пока это так, есть шанс. Так! Смотрите сюда… Можно вставить распорку вот тут, компенсировав разлом справа. Места мало, но возможно, там можно протиснуться. Прорезаем в плите отверстие, там можно проползти до точки разлома.
– Ну… В теории, да.
– Если не выдержит, нас размажет!
– Опустим подушки. Накачаем изнутри, компенсируем. Следите, чтобы шланги не передавило! Нужен тщательный контроль. Саня, встань на компрессор.
– Да ну куда? – возмутился Игорь, глядя на план здания. – Жень, себя-то побереги! Рухнет!
– Вижу, что рухнет! – не выдержав, заявил я. – Вот только это произойдет только тогда, когда мы достанем оттуда ребенка.
Ребята переглянулись. Молча принялись за дело.
– Медиков сюда, пусть будут наготове!
Я торопливо принялся стягивать с себя теплую одежду – если идти, то только в нательном белье. Лезть в спецодежде – не вариант, можно зацепиться за выступ или торчащий обломок арматуры. И как ни крути, а одежда сильно стесняет в действиях.
Пока я готовился, остальные, орудуя бензорезами, спешно расширяли проход.
Опустившись ниже, я лег плашмя на живот, торопливо пополз вперед. У меня за спиной висела малая подушка, в левой руке была зажата рация. На лбу фонарь.
Пролом обнаружился метрах в двух, во все стороны шли трещины. Снизу отчетливо слышалось журчание прибывающей воды. Кое-как протиснувшись в пролом, я опустил вниз ноги и уткнулся в тупик. Осторожно разворотив обломки, протиснулся еще глубже. Здесь было совсем тесно – я неудачно зацепился спиной за острые концы торчавшей сверху арматуры – тут же почувствовал, как затрещала ткань. По спине потекло что-то липкое.
К черту, потом залеплю лейкопластырем.
Выругался, быстро определил слабую точку и установил здесь малую подушку.
– Качайте! – произнес я в рацию.
Тут же пошел воздух, подушка медленно вздулась. Плита с противным треском и скрежетом, потихоньку приподнялась лишь на несколько сантиметров, но этого хватило, чтобы ударом ноги вытолкнуть бетонный обломок, перегораживающий мне путь.
Повсюду валялись предметы обихода, обломки мебели, грязные вещи. В нескольких метрах от меня из перебитой водопроводной трубы хлестала вода. Клаустрофобы в таких местах гарантированно сходят с ума.
С трудом расчищая перед собой путь, я протиснулся еще дальше и справа увидел девочку. При землетрясении она действительно успела спрятаться в ванну, и весь удар падающего потолка приняла на себя именно она. Сейчас ванна лежала на боку, придавленная переломленной пополам плитой. Девочка была покрыта густой пылью, на щеке я заметил глубокую царапину, из которой сочилась кровь.
Из-под мелких обломков девочка освободилась сама, однако дальше деваться ей было некуда. Воды вокруг становилось все больше.
С большим трудом я смог сдвинуть обломки какого-то шкафа в сторону, но, к несчастью, потерял рацию.
Кое-как девочка вылезла из ванны. Я помог ей перебраться через россыпь стекол, указал ей направление.
На удивление она сразу поняла, что именно я пытаюсь ей сказать. К тому же, рядом вертелся зонд, со светодиодной подсветкой – именно он и послужил ей ориентиром. Когда она добралась до пролома, я двинулся следом.
Увидел блуждающий луч фонаря – кто-то из наших полез следом за мной? Ну, честно говоря, я был приятно удивлен, хотя я такой команды не давал. Через несколько секунд услышал голос Андрея.
– Андрюх, помоги девочке! – крикнул я.
– Сделаю, командир! – едва слышно отозвался тот.
Несколько минут и ее вытащили на поверхность. Теперь была моя очередь.
Вдруг посыпалась каменная крошка и пыль. Рухнул целый пласт бетона. Дело плохо – прежним путем не пройти. Справа я видел еще один пролом, через который можно было выбраться. Добрался до него через минуту, увидел свет фонаря.
– Сюда! – произнес я, привлекая внимание. Это снова был Андрей.
Вдруг сверху упал пласт штукатурки, едва не раскроив мне голову.
– А, черт! – раздалось сверху. – Извини, командир.
– Понаберут по объявлению, – недовольно проворчал я. – Карабин давай, я сам отсюда не вылезу.
И именно в этот момент послышался оглушительный треск. Посыпалась пыль, мелкая крошка и осколки стекла. Здание вздрогнуло. Обломок сполз вниз, частично перекрыв проход.
– Карабин, живее! – взревел я.
На мгновение тот застыл, глядя мне прямо в глаза. Лицо было бледное, испуганное.
– Жень я… прости, – пробормотал он.
Андрей бросил карабин, а сам торопливо пополз влево, мгновенно скрывшись из вида.
– Стой! Куда?! – крикнул я, но тот словно не слышал.
Дерьмо, бросил меня. Ну погоди, дай только выбраться – спасателем ты работать точно больше не будешь!
Поколебавшись, я попытался в прыжке ухватиться за торчавший обломок трубы, но вдруг сверху снова затрещало. А через пару секунд огромная плита резко просела вниз.
– Ну, хоть девчонку вытащил… – подумал я, прежде чем меня раздавило несколькими тоннами сплошного бетона…
