Максим Букреев
Конфетти
– Здравствуйте, сударь. Чем могу быть полезен? – начал незнакомец, явственно осознавая комичность ситуации и от того улыбаясь во все зубы.
– Здравствуйте. Вы не могли бы подсказать, возможно ли мне встретится с графом К.? – оторопело спросил Ганя.
– От чего же нет, – ответил встречающий и, махнув рукой, попросил следовать за ним. – Милости просим.
Как только Ганя зашёл в помещение незнакомец закрыл за ним двери и произнёс:
– Вашу шинель можете положить на ящик, прямо подле вас и проходите, проходите скорее.
Послушавшись его, Ганя аккуратно положил форменную шинель и двинулся вглубь огромного помещения, что видимо, служило главной залой и занимало большую часть дома. На несколько мгновений он потерял из вида своего провожатого, но тот проворно вынырнул из-за ближайшего шкафа, с мишурой на шее, подкинул её кончики в воздух засмеялся и сказал:
– Ну что же, будем знакомиться, Граф К.– граф протянул руку.
– Титулярный советник-с, Гавриил Фёдоров. – Ганя вытянулся, опустил руки по швам, но быстро сообразил, что от него ждут совсем другого обращения и пожал протянутую руку, столь крепко, насколько мог.
– Хорош – граф довольно ухмыльнулся. – Ну, рассказывай, Гавриил, зачем пришёл?
– Я, собственно-с, за бумажкой одной, на ваше поместье в Ростове, от которого вы отказали-с.
– Так, что за бумажка?
– Как раз выше заверение, о том, что вы отказались-с.
Граф хмыкнул задумавшись.
– Хорошо, напишу я тебе бумажку, но – повисла пауза. – Как ты видишь, мы переезжаем, и к празднику готовимся, так помоги, брат совсем чуть-чуть, а взамен приглашу тебя на это самое празднование. Идёт?
И мог ли бедный Ганя отказать Графу? Он прекрасно понимал, что у него и так уж немного времени в запасе, и, что это уж может быть и унизительно в его-то чине работать тут, но граф был так дружелюбен и, казалось, правдив, что отказа решительно не могло бы последовать, и Ганя кивнул.
– Ну, так за дело – радостно вскричал граф, и принялся кружить Ганю и всю мебель вокруг.
Всего здесь было вдоволь. Коробки стояли там и тут, по всему помещению, какие-то шкафы, причудливой формы, тумбы, и даже чуть ли не бочки. Когда передвинули мебель, при помощи подошедших слуг, граф подвёл Ганю к стройному ряду коробов.
– А тут моё сокровище, – восхищённо прошептал он и начал открывать все по очереди. Ганя заглядывал через плечо и всё не мог надивиться происходящему. Игрушки, гирлянды, шары, мишура, тут было всё, на любой вкус и цвет. Красное, жёлтое, фиолетовое, голубое, чёрное или белое, всего было предостаточно и даже много. Вскоре и сам Ганя покрылся слоем блёсток и, видимо, переняв это от Графа, стал бегать и смеяться, совсем как делают это дети или пьяницы. И слуги заулыбались, и день стал ещё светлее и ель, огромная ель, которую они на силу втащили внутрь, стала приобретать форму и очертания роскошного и богато украшенного дерева. Хлопали хлопушки, конечно, раньше времени, но благо их было так много, что хватило бы ещё на долгие годы вперёд, ревела не весть, откуда взявшаяся музыка. Это было похоже на праздник, и это и был праздник, да, пускай не для всех, но кто сказал, что так нельзя проводить время. Наконец граф уже весь красный присел на тумбу в углу зала, всё было сделано и осталось лишь прибраться. Граф беглым взглядом осмотрел помещение и, протянув “Хорошо”, посмотрел на Ганю. В этот момент он будто бы опомнился, улыбнулся:
–Так, ну а теперь бумага. – и с этими словами он удалился.
Ганя опомнился. Уже наверняка был час, а может и два и в министерстве, может, уже рвут и мечут. Теперь, скорее всего, отдувается столоначальник, краснея своим большим престарелым лицом, и заглядывая в глаза этой барышне своими вечно грустными глазами. Что же, если вовремя не успеть, то и сильно торопиться уже не стоит, все и так получат по заслугам.
Спустя 10 минут Ганя понял, что ждать Графа больше не может.
“Теперь к графу и бегом в министерство, и так, сколько уже провозился, а теперь ещё и задерживают.” – подумал он на ходу, спускаясь на первый этаж в поисках кабинета К.
С самого порога он хотел было сказать, что ему необходимо уходить, но тут услышал голоса, понял, что граф не один, но уже не сумел остановиться и с разгона влетел в кабинет. Граф обернулся, но не подал виду, лишь снова одарил Ганю любезной улыбкой. В это же время спутница графа, что стояла подле него выразила своё удивление восклицанием.
– Да как вы смеете? – вскрикнула она, и брови её сами собой чуть приподнялись.
– Извините, я случайно-с, – только и успел вымолвить Ганя. Повисло молчание, и теперь, когда граф осознал, что без знакомства не обойтись представил их друг другу.
– Ольга Кирилловна, дочь моего уважаемого друга Кирилла Александровича Грушина. А это Гавриил…– тут граф умолк, и Ганя воспользовался этим, поборов смущение:
– Титулярный Советник, Гаврила Фёдорович Куликов.
– То есть Ганя? – оборвала девушка с усмешкой. Ганя действительно был Ганей и противиться этому не мог.
–Да-с.– он уставился в пол, девушка хихикнула.
– Ну ладно, – прервал её граф, – так с чем же ты ко мне?
– Представляешь, какое со мной случилось приключение. Я забирала документы на твоё бывшее поместье, когда мне внезапно сообщили, что …
– Одной бумаги не хватает. – докончил за неё Граф.
– Именно, а откуда ты …– граф сделал ей знак рукой, подозвал Ганю.
– Вот вам бумага, которой вам так не достаёт, надеюсь у вам не появится нужды отнести её в министерство?
– Ни появится – заверил Ганя – Я лишь распишусь и…– он взял перо из рук графа, размашисто расписался. – и передам её по требованию, – он протянул бумагу Ольге Кирилловне.
– Так вот какой он, тот самый провинившийся сотрудник, – она снова усмехнулась и взяла бумагу из Ганиных рук.
– Ничего подобного, самый усердный труженик на свете, именно с ним мы нарядили зал. – Уверенно возразил граф.
– То есть он тот самый почтенный господин, которого ты так расхваливал? – с явно наигранным удивлением Ольга окинула Ганю взглядом.
– Именно, но теперь ему пора – всё же не выдержал Граф.
– Была рада с вами увидеться, и наконец закончить своё дело. – она иронично улыбнулась. – До свидания, Ганя.
– До свидания.
Граф довёл его до парадного входа, чуть ли не толкая в спину, там вновь пожал руку.
– Она чуть-чуть капризная, но не почитайте это за дерзость.
– Даже не собирался. Простите, если это окажется лишним, но ведь она само очарование. – Ганя долго собирался на эту фразу, и теперь жалел, что произнёс её не при Ольге. Тем не менее, граф улыбнулся.
– Полностью с вами согласен, и рад, что вы так считаете, ну а сейчас прощайте. И не забудьте, в девять я жду вас тут, если вас не задержит служба.
– Ни в коем случае не задержит. Премного благодарен за приглашение и постараюсь быть. До свидания.
Когда Ганя вышел за ограду дома от него валил пар. Казалось, что он сейчас сгорит, и ровно невозможно было понять, не залезая в его голову от чего, от ревности, горя, разочарования, радости или ещё каких-нибудь чувств, но на самом деле Ганя сгорал от любви, и от того, как эта самая любовь с ним обошлась.
А Ольга и впрямь была прекрасна. Черноброва и черноглаза. Её каштановые волосы, мягкие даже на взгляд, волнами падали на узенькие плечи. Ростом она была с графа, и стройная фигура её вызывала восхищение непомерное, конечно же не только у одного Гани. Всё же самой очаровательной чертой казалась её улыбка. Она и не открывала рта, а уголки её губ так поднимались, что по ним точнее всего можно предсказать и судьбу того, кому эта улыбка предназначалась и наверняка судьбу целого мира. Но кто в такие моменты обращает внимание на губы?
Пока изображение Ольги всё ещё оставалось в его памяти, Ганя поспешил назад, в центр города. Теперь у него родились точные намерения, чем занять своё время, остававшееся до вечера. Во-первых, и в основных, он решил употребить большую часть своего капитала на то, чтобы произвести самое благоприятнейшее впечатление на общество, в котором ему предстояло оказаться. Он был так в этом уверен, что совсем потерял из виду то, что плюнул бы на всё общество и готов был сделать всё что угодно для одной только Ольги. Эта мысль догнала его лишь, когда Ганя остановился перед ателье, называть которое сейчас было бы просто-на просто не этично.