Максим Черников
Иннокентий Палыч
– Хватит уже кулаками махать!
Подбежала бабушка, грозно и строго спросила:
– Алеша, что он с тобой делал?
Ее голос заглушила сирена милиции, и вскоре сама машина подъехала к ним, светя фарами в снежной темноте. Милиционеры поговорили с бабушкой, потом погрузили все еще не очнувшегося Иннокентия Палыча на заднее сиденье УАЗа и уехали.
Прошло двадцать пять лет. Бабушка умерла, СССР распался, квартиру на Патриарших Алешина семья продала и на вырученные деньги купила две «двушки» в Свиблово и Алтуфьево. В одной стала жить Вера с мужем и дочкой, в другой – папа, мама и Алеша, который писал стихи и рисовал причудливые картины. Ни то, ни другое дохода почти не приносило, скорее, вовлекало семью в лишние расходы. К тому же Алеша стал спиваться. А когда спился окончательно, родители стали прогонять его к «его дружкам». Хотя никаких «дружков», собутыльников у Алеши не было. Жил он нелюдимо, тихим девственником, и пил тоже один. За эту тихость и беззащитность родители Алешу просто возненавидели. Они, будучи по натуре людьми деятельными и страстными, просто физически не могли жить с таким человеком.
– И в кого он такой?, – изумлялся отец.
– Известно в кого, в деда Георгия, – отвечала мама. – Тот тоже таким вот точно был – как юродивый. Чего-то бормотал там все, в своем уголке. Вот позор-то был…
– И… что с ним стало?
– Да то… Мать в психушку отдала. Потом век не могла себе простить. Так и осталась на всю жизнь соломенной вдовой.
– Вот те на, что узнается на тридцатом году совместной жизни, – удивленно проговорил отец. Но быстро забыл об этом: нужно было много работать, времена были тяжелые, сплошные кардинальные изменения.
Алеша не винил родителей. Те же надеялись, что он образумится, придет обратно, попросит прощения. Станет, наконец, нормальным человеком. Но Алеша, выйдя из квартиры, понял, что больше не вернется. Он не злился и не обижался – он вообще был крайне незлобив. Никто с тех пор, как он назвал папу извергом из-за Иннокентия Палыча, не слышал от него ни одного плохого слова. Алеша запахнул старое пальто и пошел по городу, который заметало снегом. Он добрался до любимых Патриарших к концу дня, когда совсем стемнело и улицы были пустынные. Патрики стояли укутанные снегом и казались каким-то неживым, картонным фантомом, словно вырезанные из детской аппликации. Алеша сразу нашел подъезд того дома, где он раньше жил. Попробовал открыть дверь – она оказалась не запертой. Зашел. Поднялся на лифте, вышел, и – вот она, их квартира. Когда-то их квартира. Позвонил в дверь. Все было как во сне. Ему открыла незнакомая, очень сосредоточенная и хмурая женщина. Алеша думал, что она его обругает и прогонит. Но, увидев его, она расплылась в улыбке и очень приветливо сказала:
