Максим Антонович
Промахи
Вы так строги ко всему бесполезному, сильно осуждаете все, не проникнутое реалистическими мыслями, и между тем сами превозносите вещь вредную, имевшую целью опошлить и опозорить всевозможные реалистические мысли. Вы корите «Современник» за то, что он держится за «увядший талант г. Островского». Но какое бы кто понятие ни имел о таланте г. Островского, во всяком случае несомненно, что он никогда не употреблял этот талант орудием для борьбы против всего свежего и молодого; г. Островский никогда не вносил в свои произведения личных раздражений, никогда не швырял грязью и камнями в молодое поколение, никогда не подставлял ему ног, не увеличивал для него препятствий и без того многочисленных, не пристал к многочисленному сонму врагов и ненавистников свежей мысли и жизни. А г. Тургенев все это делал сам, да и других научил делать; и, несмотря на это, у вас, г. Писарев, хватает совести и сообразительности расписывать г. Тургенева как честного и добросовестного «гражданина» и унижать перед ним г. Островского, точно как г. Зайцев превозносил Шопенгауэра и подвергал исправительному наказанию Фихте. Г. Писарев говорит: «Г. Островский был дорог для „Современника“, как изобретатель „Темного царства“, но о „Темном царстве“ г. Островский давно произнес свое последнее слово (и за то спасибо ему), и теперь он странствует по таким пустыням и дебрям, в которых он может встретиться только с г-жою Кохановскою, с г. Аксаковым, с г. Юркевичем, а никак не с мыслящими реалистами нашего времени». Может встретиться, но может и не встретиться, а г. Тургенев, прославленный г. Писаревым, уже встретился на одной дороге с г. Аскоченским, уже подвизался с ним на одном поприще против общего врага – молодого поколения. Может быть, г. Островский не сойдется с мыслящими реалистами, но зато и не станет швырять в них грязью, не станет клеветать на них. Вот почему «Современник» держится за «увядший талант» г. Островского. Вы говорите, что у г. Тургенева талант «свежее»; пусть он будет в тысячу раз свежее, но г. Тургенев запятнал свой талант борьбою против свежего поколения, и этого пятна не смоют никакие таланты и никакие ваши панегирики. Чем выше и свежее талант у г. Тургенева, тем строже и беспощаднее нужно судить его; Стебницким и Клюшниковым можно простить, они идут вслед за другими и, может, сами не знают, что делают, и им едва ли удастся надуть кого-нибудь, хотя вы и им ничего не прощаете. Но г. Тургенев должен же знать, что он делает, если у него есть свежий талант, и если от делает непохвальное дело, то делает сознательно, с умыслом, а главное, может многих ввести в заблуждение, как ввел, например, вас, завзятого реалиста и quasi-защитника молодого поколения. Вот почему «Современник» никогда не простит г. Тургеневу его «Отцов и детей», хоть бы у него был огромнейший талант; вот почему и на вас будет вечно лежать тяжелая печать, что вы вместе с «филистерами» шли за триумфальной колесницей г. Тургенева, праздновавшего свою якобы победу над молодым поколением; и вот почему «Современник» всегда будет гордиться тем, что он не участвовал в этом позорном торжестве, а еще противодействовал ему!
Наконец, посмотрите, г. Писарев, даже «Русское Слово» отступается от вас и не разделяет ваших восторженных похвал тургеневскому роману; и оно поняло наконец, что он совершенно не заслуживает никаких похвал. Вы утверждали, например, в 1862 году, что г. Тургенев вдумался в тип своего героя и «понял его так верно, как не поймет ни один из наших молодых реалистов». Напротив, «Русское Слово» теперь, т. е. в 1864 году, утверждает: «г. Тургенев, как эстетик и человек другого поколения, не мог уловить и вполне выяснить черты своего героя», и он отнесся к Базарову «несимпатично» («Русское Слово», 1864, декабрь, стр. 103–104). Это противоречит вашему взгляду. Автор «Нерешенного вопроса» еще сильнее разошелся с г. Писаревым и прямо утверждает, что г. Тургенев не понял молодого поколения; он делает такие пояснения на роман, из которых прямо вытекает, что г. Тургенев неверно изобразил молодое поколение, но он не говорит этого прямо и не называет г. Тургенева клеветником только потому, чтобы не отрицать г. Писарева, который так превознес тургеневский роман, и чтобы не ставить «Русское Слово» в нелепое положение, в котором бы ему пришлось опровергать самого себя и называть нелепою собственную статью. Для устранения этой неловкости автор «Нерешенного вопроса» стал на очень нерешительную точку зрения и отнесся к роману очень уклончиво. Он заявил, что оставляет в стороне личный взгляд г. Тургенева на его героя и его отношение к молодому поколению, что не хочет рассуждать о достоинствах и недостатках романа, а будет разбирать тип, затронутый в романе. Согласитесь, г. Писарев, что это уже совершенно не то, что вы говорили; вы прямо утверждали, что г. Тургенев верно понял и изобразил молодое поколение. Сам автор «Нерешенного вопроса» сбился с своей точки зрения и, может быть, сам того не замечая, стал порицать г. Тургенева и его роман; он представлял лица и события не так, как они изображены в романе, а в своей собственной переделке; в одном месте он прибавлял что-нибудь, в другом убавлял, находил, что в романе вещи не названы своим именем, и называл их иначе, давал произвольное толкование словам героев и совершенно изменял характер и смысл целых сцен и намеренно обходил то, в чем очевидны были тенденции г. Тургенева. Из всех операций автора «Нерешенного вопроса» выходило, что если бы пересочинить роман, оставить тот же сюжет, но иначе изобразить его, иначе отнестись к нему, то он был бы удовлетворительным романом. Это, во-первых, опровергает взгляды г. Писарева, а во-вторых, к чему же тогда брать канвою для рассуждений именно тургеневский роман, если он не годится для этого в настоящем своем виде, как вышел из рук автора, и его нужно пересочинить, т. е. сочинить вновь? Если подвергнуть таким же видоизменяющим операциям и «Асмодея нашего времени» г. Аскоченского, то и он окажется удовлетворительным романом, и в нем явится молодое поколение в безукоризненном виде, и наконец по поводу его можно сказать решительно все то, что наговорил автор «Нерешенного вопроса» по поводу «Отцов и детей». А что всего замечательнее, так это то, что автор «Нерешенного вопроса» в некоторых местах стал на нашу точку зрения, т. е. стал опровергать роман и самого г. Тургенева и при опровержении тоже употребил наш прием. Г. Тургенев в своем романе представлял отношение Базарова к Одинцовой «циничным». Автор «Нерешенного вопроса» доказывает на основании самого же романа, что это отношение вовсе не цинично в сущности, что вообще люди принимают за цинизм только известные фразы, а не самые предметы, и если эти предметы назвать «отборными словами, специально обточенными» для них, то и предметов никто не назовет циничными. Не знаем, помнят ли читатели, как мы отнеслись к этому предмету еще в 1862 году при разборе романа, и потому во всяком случае напомним это. В противоположность циническим отношениям Базарова к Одинцовой г. Тургенев изобразил идеальные, чистые и целомудренные отношения Кирсанова-отца к Феничке. Мы и доказали, что между этими двумя отношениями нет разницы в сущности, а вся разница в фразах, в приемах тургеневского описания. Г. Тургенев, описывая Базарова перед Одинцовой, изображал, как тело его «трепетало» и как в нем «билась страсть, похожая на злобу», как он бросил на нее «пожирающий взор» «и схватил обеими руками», как она ушла от него, а он еще «рванулся к ней» и проч. Между тем при описании отношений Кирсанова к Феничке г. Тургенев употреблял фразы отборные, специально обточенные, описывал, как он «с большим вниманием глядел на нее в церкви, старался заговаривать с нею»; затем г. Тургенев поставил точки и написал: «остальное нечего досказывать». Вследствие этого в первом случае вышел поступок нравственный и приличный, а во втором – цинический; вся штука зависит от фраз. Это теперь и повторяет автор «Нерешенного вопроса» и в благодарность «увенчивает нас лукошком, фигой» и т. д. Считайте, г. Писарев, это вторая недобросовестность и пятая нелепость автора «Нерешенного вопроса».
Приведем еще один образчик сообразительности и добросовестности автора «Нерешенного вопроса». В своем романе г. Тургенев хотел изобразить, как нехорошо дети относятся к отцам и на родительскую нежность и любовь отвечают холодностью. Вот сцена, в которой проводится эта тенденция:
