Макс Мах
Пилот ракетоносца. Выбор курса
– Эрик!
Не было и тени сомнения в том, что они с Анной встретились у фуршетного стола неслучайно. Она явно искала Эрика и в конечном счете нашла. Оттого, вероятно, появилась одна, без постоянно сопровождающих ее Ги и Роберта.
– Рад тебя снова видеть, – вежливо поклонился Эрик.
– Не думаю, – усмехнулась в ответ графиня Монк, – но спасибо на добром слове.
– У тебя виски седые… – добавила вдруг, нарушив неловкое молчание, возникшее между ними.
– Не нравится? – поднял бровь Эрик. – А мне сказали, что выглядит элегантно и мне идет. Вот же люди какие нехорошие!
– Ты обиделся, и ты прав.
– Да при чем тут обиды! – пожал плечами Эрик. – Я на господина д’Аламбера давно уже не обижаюсь. Если честно, он мне неинтересен.
– Что там произошло во время сражения? – спросила Анна, меняя тему разговора. – У тебя, Эрик, больные глаза, седые виски и… Зачем тебе переливали кровь?
– Ты помнишь, – усмехнулся в ответ Эрик, – мы уже однажды встречались у фуршетного стола? Дело было на «Пакс Романа», и ты тогда тоже задала мне много разных вопросов…
– А ты сказал, что у тебя на личном деле такая виза стоит, что даже не знаешь, о чем можно говорить, а о чем нет.
– У тебя хорошая память.
– Не уходи от ответа!
– Когда-нибудь в другой раз, – покачал головой Эрик. – Не сочти за грубость, Анна, но мне просто не хочется об этом вспоминать…
2. Одиннадцатое августа – девятое декабря 2533 года, система планеты Эно
Угомонились только под утро. Устали. Утанцевались. Выпили лишнего – все, кроме Эрика, разумеется, – в общем, выдохлись, как после какого-нибудь дикого марафона. Но стоило им с Верой остаться наедине, как в Эрике проснулся «вернувшийся из боя мужчина», со всеми вытекающими из этого факта следствиями. Возможно, все это было как-то связано с тем, что накануне вечером, во время разговора с адмиралом Моргенштерном, он влил в себя все три «секретных» снадобья сразу. Но вряд ли это могло объяснить силу овладевшего им безумия, и то, как вспыхнула в ответ на его страсть Вера, которая уж точно ничего такого не принимала, да и пила всю ночь одно лишь белое вино. В общем, Вера, как говорится, и охнуть не успела, как уже извивалась нагая под его губами и руками. Куда и когда делась ее одежда, Эрик то ли не заметил, то ли не запомнил. Его одежда, впрочем, исчезла не менее таинственным образом – была и нет. Однако, видит бог, одежда им сейчас была без надобности, и даже, напротив, могла только помешать. Но самое странное, учитывая их короткий опыт отношений, заключалось в том, что ни он, ни она не спешили «перейти к основному блюду». Они оба – не сговариваясь – длили и длили прелюдию, и их взаимные ласки были спонтанны и бесхитростны, но в то же время беззастенчивы и откровенны, как никогда прежде.
В общем, Эрик не оставил на лоснящемся от пота теле Веры не зацелованным ни одного квадратного сантиметра. Но и она завелась так, что туши свет! Уж насколько не любила «трогать это губами», а тут сама набросилась на Эрика, как изголодавшийся хищник. И вот что любопытно, девушка кончила и, как показалось Эрику, неоднократно, еще до того, как они добрались до кульминации. И криков с воплями и стонами было столько, что одна надежда на хорошую звукоизоляцию. И трясло ее не по-детски, словно судороги проходили по выгибающемуся дугой телу волна за волной. Однако, когда дело дошло до завершающей фазы, сказка и вовсе превратилась в легенду, потому что любить друг друга так долго и с такой страстью им, кажется, не приходилось еще ни разу. И опять, Вера взлетала на вершину раз за разом, а в самом конце они «вылетели в космос» вместе с Эриком, одновременно и с невероятной силой.
Разумеется, ни о каком втором разе после такого безумия не шло даже речи. Эрик попросту вырубился, как случилось с ним однажды, когда он впервые преодолел на полной скорости астероидный пояс в системе Фронтира. Но и Вера, похоже, уснула одновременно с ним. А вот проснулся Эрик, как всегда, первым. Полежал пару секунд, прислушиваясь к ощущениям, и пришел к выводу, что чувствует себя почти нормально. Немного ныл позвоночник, была тяжеловата голова, но в целом ничего ужасного.
Потом Эрик плавно и практически бесшумно приподнялся на локте и минуту или две любовался разметавшейся во сне Верой. Она была чудо как хороша в своей «ветхозаветной простоте», и он чуть было не поддался соблазну разбудить ее поцелуями. Но Эрик свой мгновенный порыв все-таки остановил. Судя по «данным объективного контроля», спали они не больше четырех часов. Ему достаточно, а вот ей, скорее всего, нет. День впереди длинный, успеют еще насладиться обществом друг друга.
Он осторожно покинул постель, поднял с пола сначала свой, а потом и Верин китель, повесил их на плечики в шкафу, достал с полки спортивные трусы, натянул на себя, прикинул, надевать ли еще и кроссовки, но решил, что небольшое испытание воли ему никак не повредит, и отправился в путь босиком. Пробежал по коридору, спустился по лестнице и выбежал через боковую дверь в парк. По аллеям и тропкам бежал, уже не скрываясь. Холода не чувствовал, неприятных ощущений в стопах тоже, вообще ничего не замечал. Думал. Осмысливал разговор с Моргенштерном, переживал по новой ночь любви, вспоминал ночные разговоры с Андреем, Верой, другими знакомыми. Вспомнил между делом и встречу с Анной. Короткий разговор с ней оставил странный осадок. Не содержанием, а настроением. Впрочем, отчасти все же именно тем, что было сказано каждым из них. Однако в большей степени тем, что подразумевалось, хотя так и не было произнесено вслух…
Странно, но именно на размышлениях о сказанных и несказанных словах его и прервали. Почти на самом берегу озера – по тропинке, идущей вдоль обреза воды – прогуливались адмирал Мельник и его молодая жена. Впрочем, молодой она казалась лишь по сравнению с пятидесятилетним адмиралом. Для Эрика тридцатилетняя женщина молодой не являлась по определению. Однако следовало отдать ей должное, Элен Мельник была красивой женщиной. Высокая блондинка с хорошей фигурой и прозрачно-голубыми глазами на правильном, изысканно вычерченном лице.
– Доброе утро, господин адмирал! – поздоровался Эрик, останавливаясь. – Мадам, – вежливо склонил он голову, что наверняка смотрелось более чем неуместно в исполнении практически голого мужчины.
– Утро доброе, лейтенант! – усмехнулся в ответ Мельник, а его супруга в негодовании поджала губы. – Плавать собрались?
– Так точно!
– Вода тринадцать градусов по Цельсию…
– Спасибо, я знаю.
– И все-таки полезете, несмотря даже на ваши… скажем так, сложные обстоятельства?
– Надо выздоравливать, – пожал плечами Эрик.
– Вера, полагаю, еще спит?
– Так точно!
– Ну, ладно тогда, лейтенант. Идите в воду, раз приспичило.
– Да, и вот еще что, – добавил, когда Эрик совсем уже собрался распрощаться. – Вам на коммуникатор придут сегодня все наличные данные по интересующей нас тематике. Постарайтесь изучить все это до отлета. И еще кое-что. Используйте время с умом, Эрик. На крейсере будет возможность подучиться. Не профукайте!
* * *
За следующие дни Эрик лишь трижды принимал препараты, переданные ему по приказу адмирала Моргенштерна, но ни разу не выпил все три зелья сразу. Тем не менее, по общему впечатлению, чувствовал он себя совсем неплохо, и с удовольствием составлял компанию Андрею и Вере в их путешествиях и развлечениях. Впрочем, как и следовало ожидать, дни краткосрочного отпуска быстро подошли к концу, и пришло время расставаться. Андрей подключался к формированию нового каравана – теперь уже из Метрополии в систему Близнецов, – а Вера получила направление на курсы подготовки артиллерийских офицеров. Расставались не без огорчения, хорошо, что без слез. Долго стояли прижавшись друг к другу в зале отлетов космопорта Метрополис-Смарагд, но время всегда, когда не надо, словно назло, бежит слишком быстро, и вскоре уже Вера ушла за турникет и исчезла из виду в туннельном переходе к Седьмому стартовому окну.
«Ну, вот и всё…»
Эрик еще пару часов провел в рекреационной зоне космопорта: сидел в русской кондитерской, пил крепкий чай, курил и читал материалы по Холоду и Трилистнику. Все это он уже практически знал наизусть, но чтение знакомых текстов позволяло подумать о подробностях, которые не бросались в глаза при первом или втором прочтении. За прошедшие дни Эрик не только изучил материалы, присланные ему адмиралом Мельником, но просмотрел также несколько обобщающих отчетов, составленных отделением контрразведки ВКС на Фронтире. Документы касались прежде всего политической обстановки на планете, вопросов социальной напряженности и факторов, повлекших за собой попытку переворота в день атаки халифата. Интересное чтение, между прочим, и темы не тривиальные, но главное, Эрик запоминал персоналии: людей, писавших тот или иной отчет, и людей, в нем упомянутых. Те, кто работал над документом, по всем признакам являлись четкими профессионалами. Это становилось очевидно, как только вчитаешься в текст. Умные, умеют и любят думать головой. Скрупулезные, ведь дьявол, как известно, в деталях. И внимательные к тому, что может скрываться за внешним фасадом. Эрик где-то прочел очень понравившуюся ему тогда фразу: «за внешним фасадом комедии часто кроется трагедия». Судя по всему, аналитики ВКС это хорошо понимают и обобщают отнюдь не на пустом месте.
За чтением время пролетело незаметно, и вскоре Эрик уже сидел в пассажирском кресле «грузовичка», следовавшего на «Финист»[16]. Пассажиров на транспортнике не было, но пилоту, да еще из своих – из «москитников», свободное кресло на мостике все-таки нашлось. Поэтому путешествовал Эрик с комфортом, ему даже кружку кофе презентовали и разрешили, «как офицеру и орденоносцу», подключиться к планетарной сети. Ну а там, с его-то кодами приоритетов и особыми способностями, Эрик уже через двадцать минут получил доступ к личным делам сотрудников посольства на Фронтире и старших офицеров в командном центре экспедиционного корпуса. Единственные, до кого он не смог добраться, были служащие имперской политической разведки и сотрудники отдела контрразведки ВКС на планете. Тем не менее и то, что удалось достать, оказалось достойным должного внимания. Хватило как раз до швартовки во внутреннем доке «Финиста».
Прибыв на борт линейного крейсера, Эрик представился вахтенному офицеру и командиру пилотажной группы, был официально зачислен в экипаж и поставлен на довольствие, а затем вселился в каюту на второй жилой палубе. Каюта была стандартная, без излишеств, но со всеми удобствами. Пару лет назад он и от меньшего приходил в восторг. Теперь пообтерся, попривык – к хорошему легко привыкнуть, – но зато потерял живость восприятия. Как если бы ее и не было. Слишком много всего случилось за сравнительно небольшой отрезок времени, слишком быстро, слишком естественно – при всей своей избыточной невероятности, – слишком похоже на сон…
«А может быть, это все мне приснилось?»
Но нет, не привиделось. Эрик едва успел устроиться в каюте и как раз собирался поискать кантину, в которой столовались офицеры пилотажной группы, когда его вызвали к адмиралу Моргенштерну. Если честно, Эрику не хотелось светиться в опасной близости к командующему эскадрой. Нескромно как-то и не по чину. Ну, а уж если кто-нибудь из штабных узнает, что он встречается с дочерью главкома флота метрополии, вообще жизни не будет. С потрохами сожрут. Одни – из зависти, другие – от презрения. Тем не менее приказ остается приказом без всякой связи с тем, нравится он тебе или нет. Эрик в этом смысле всегда следовал уставу. Если ты «правильный» офицер, то порой можно и схитрить. Но только изредка, и если ты известен своим неукоснительным исполнением устава. Дисциплинированным командирам многое прощается.
Поэтому Эрик явился по вызову в срок, то есть сразу и так быстро, как смог, имея в виду физические размеры крейсера. А они, к слову сказать, поражали. «Славные Мечи» были тяжелыми, или как их еще называли, линейными крейсерами последней серии. Огромные, оснащенные мощной импульсной артиллерией и ракетными установками разгонного типа, эти корабли имели на борту еще и полсотни истребителей каждый, что значительно повышало их наступательные и оборонительные возможности. Эрик их, правда, в деле не видел – к тому времени, как «Буцефал»[17] ворвался в систему Парацельса, все уцелевшие истребители «Аскалона» уже перелетели, израсходовав боезапас, на другой крейсер, – но записи начальной фазы боя, которые он видел, и отчеты, которые пришлось читать, утверждали, что истребители ВКС серьезная сила.
Эрик доложил о прибытии. Минут сорок посидел в приемной в ожидании вызова и, наконец, оказался в кабинете адмирала, где кроме них двоих присутствовала незнакомая Эрику капитан 2-го ранга.
– Здравия желаю, ваше высокопревосходительство!
– Без чинов! – остановил его адмирал. – Вот, Лиза, знакомься! Это и есть Эрик Минц!
Женщина смерила Эрика оценивающим взглядом и вдруг улыбнулась, но не по-дружески, а скорее по-матерински, хотя Эрик представлял себе материнскую улыбку только теоретически.
– А ничего так смотрится. В жизни не поверила бы, что ему всего двадцать.
«Знала бы ты, капитан, сколько мне лет на самом деле…»
– Я Лиза Вурст, – между тем представилась кавторанг. – По должности, инспектор-ревизор Отдела внутреннего контроля штаба эскадры. Адмирал попросил меня натаскать вас, Эрик, в вопросах пилотирования и командования кораблями второго ранга. Соответственно, вы поступаете в полное мое распоряжение в качестве помощника и будете сопровождать меня при проверках кораблей эскадры. Буду учить вас по ходу дела, а в остальное время будете мне помогать, ну и по возможности поднимать свой культурный уровень путем самообразования. Вам все понятно?
– Так точно!
В принципе, Эрик был благодарен Моргенштерну за такую возможность наверстать пропущенные занятия в командном училище. Он только сожалел, что времени ему на это отведено слишком мало, но он ошибался, поскольку человек может только предполагать, а высшие силы в это время располагают, решая, что делать, когда и как. Эрик думал, как ему и сказали прежде, о трех-четырех неделях, но никак не ожидал, что рутина продлится пятнадцать недель.
О нем словно бы забыли, оставив на произвол судьбы или, напротив, предоставив своей судьбе. Почти четыре месяца Эрик мотался с кавторангом Вурст с корабля на корабль, знакомясь между делом с тем, как и чем живут крейсера, «носители» и эсминцы. Кто на них служит, как устроена командная иерархия, начиная от штаба эскадры и заканчивая рубкой военного транспортника или тяжелого фрегата. Исполняя функции помощника главного инспектора-ревизора, он то и дело сталкивался с понятиями и ситуациями, организационными структурами и системами вооружений, о которых ничего толком не знал – или никогда даже не слышал, – и ему приходилось наверстывать «недоученное», изучая ночами уставы, наставления, регламенты и прочее в том же духе. А ведь верная своему слову Вурст к тому же обучала его параллельно искусству пилотирования. Чаще всего это происходило прямо в рубках эсминцев и легких крейсеров, но иногда Эрик получал возможность «порулить» этими кораблями в симуляторах дополненной реальности. Честно сказать, он даже не представлял себе, насколько все это интересно. Впрочем, пилотирование больших кораблей оказалось сложной наукой и непростым искусством. Однако Эрик не жаловался, он вкалывал сколько мог, и еще чуть-чуть, потому что это было то немногое, что он умел делать хорошо. И он учился, посвящая учебе практически все свое время.
Все эти четыре месяца он ни минуты не пребывал в праздности даже в те дни, когда его настигал очередной приступ «чертовой лихоманки». Он мало спал и почти никогда не отдыхал, ни с кем не общался, кроме как по рабочим или бытовым вопросам, не сближался с людьми, выдерживая четкую дистанцию. Единственное, что он себе позволял, это переписку с Верой и Андреем, и еще кое с кем из однокашников по академии и училищу, оказавшимися по случаю в системе Эно. Все свое свободное время, если таковое вообще находилось в его плотном графике, Эрик проводил в тренажерных залах. Ему нужно было вернуть себе форму, но физическое состояние оставляло пока желать лучшего. Тем не менее он старался, и кое-что у него вроде бы стало получаться. Во всяком случае, результаты по нормативам явно улучшились, да и «накатывать» стало вроде бы реже.
3. Десятое декабря 2533 года, система планеты Эно
Сигнал тревоги прозвучал в 17:32 по корабельному времени.
Эрик находился в этот момент в тренажерном зале на пятой палубе и уже одиннадцать минут крутился в «чертовом колесе» – имитаторе перегрузок, моментов вращения и боковых моментов при переменной температуре от минус десяти до плюс пятидесяти. К моменту, когда «ударили колокола громкого боя», продублированные ревуном в личном коммуникаторе, Эрик успел «разогнать» свой воображаемый ракетоносец до приличной скорости – где-то треть от максимума – и как раз собирался начать раскрутку аппарата в продольной плоскости. Пришлось срочно «тормозить», вылезать из тренажера и бежать в раздевалку. Хорошо хоть командный центр крейсера выдал к этому времени тактическую схему готовности, из которой Эрик узнал, что предполагаемый контакт с противником может случиться не раньше чем через два часа сорок минут. Тогда он умерил прыть и связался с Лизой Вурст.
– Что делаем? – спросил он, едва кавторанг ответила на вызов.
В личном общении они давно уже придерживались дружеской формы общения: на «ты» и по имени.
– Остаемся на «Акинаке»[18]. Через полчаса жду тебя в командном центре.
Они прибыли на ударный крейсер «Акинак» накануне утром, и весь вчерашний день, как и большую часть сегодняшнего, кавторанг Вурст мотала кишки командиру крейсера, его заместителям и начальникам служб. И, разумеется, Эрик все время был при ней: заполнял акты, записывал показания, отмечал недостатки, выслушивал разъяснения кавторанга на тему «почему это важно» и как это «нам аукнется в бою» и делал еще множество других не менее ответственных дел. Правда, он дважды за эти два дня занимал место второго пилота и следил оттуда в реальном времени за действиями первого пилота, выполнявшего рутинные операции, типа корректировки курса или выравнивания относительных скоростей. Время на отдых он получил всего лишь сорок минут назад, и надо же какая незадача: не успел ни отдохнуть, ни потренироваться.
– Могу я узнать, что случилось?
– Противник на периферии системы…
То, что противник может попробовать на зуб систему обороны метрополии, не сомневался никто. «Дорогу» в систему Эно знали и халифы, и магрибы. Вопрос был лишь в том, когда и какими силами? К сожалению, обезопасить свою метрополию от вторжения империя не могла. И никто бы не смог. Космос слишком просторен. Разумеется, и здесь имеются свои ограничения. Гравитационные поля звезд и массивных планет не позволяли совершать длинные гиперпространственные переходы с выходом внутри звездной системы. При любом межсистемном прыжке створ выхода всегда находится где-то на периферии системы или близко к ее границам. Короткие, внутрисистемные «блошиные» скачки – не в счет. Так что вторжение могло начаться только за орбитами самых отдаленных от светила планет.
Второе ограничение касалось точки входа в прыжок. Мест, откуда можно было совершить гарантированный переход в систему Эно, относительно немного, и империя старалась в той или иной степени контролировать большинство из них. Разработка нового маршрута была делом непростым, долгим и затратным. Но было очевидно, что противник «за ценой не постоит». Учитывая все эти факты, империя серьезно готовилась к обороне метрополии, и внутри системы Эно были созданы несколько «оборонительных эшелонов», не считая семнадцати «центров концентрации сил». Так что сейчас флот метрополии ожидала или короткая схватка, если противник всего лишь прощупывает оборону метрополии, или эпическая битва, если халифы и магрибы решили идти ва-банк.
Эрик принял душ, переоделся в полевую форму, то есть пилотский комбинезон – этого требовал устав корабельной службы, – и к назначенному времени пришел на командный пункт. Народу здесь сейчас было немного: командир крейсера, главный связист, два офицера для поручений и два пилота – первый и третий. Первый помощник с двумя другими пилотами – вторым и стажером – заперся в запасном командном центре. Все остальные офицеры как раз занимали свои боевые посты согласно штатному расписанию. Единственными зрителями являлись начштаба, инспектор Вурст, ну, и Эрик, разумеется. Сев в кресло рядом с Лизой, он принялся изучать обстановку, как ее отражали тактические экраны, занимавшие всю переднюю полусферу рубки.
Противник находился достаточно далеко и в огневой контакт пока не вступал, формируя на периферии системы три штурмовых колонны. Возможно, со временем возникнет и четвертая, – корабли противника продолжали появляться, выходя из подпространства, – но это было неочевидно. Во всяком случае, Эрик не видел пока ни тактической, ни оперативной необходимости в этой четвертой колонне. Все, что могли бы сделать халифы – и все, чего они, судя по всему, хотели добиться, – можно было выполнить, имея три атакующие колонны. Четвертая будет только мешать. Но планы противника раскроются не сейчас, а несколько позже. А пока разведка сомневалась даже в том, пожаловали в систему одни лишь халифы, или магрибы тоже здесь.
– Обрати внимание на колонну один-один, – тихо сказала Лиза.
– Что с ней не так? – Эрик не видел в формируемом ордере ничего необычного. Шаровое построение с вынесенным вовне клином-жалом, состоящим, по-видимому, из штурмовых кораблей 1-го и 2-го ранга.
– Обрати внимание на сердечник.
«Сердечник? Ах, вот оно что!» – Эрик даже расстроился, что не сумел увидеть очевидного сам.
Внутри шарового ордера под прикрытием тяжелых крейсеров и рейдеров 2-го ранга формировался стержень, состоящий из ударных крейсеров, тяжелых эсминцев и десантно-штурмовых транспортов. При этом два корабля-матки легкого класса располагались по бокам стержня. И получалось, что Эрик не увидел главного – классического построения штурмовой колонны, имеющей целью взлом планетарной системы обороны.
– Спасибо за подсказку, – поблагодарил он Лизу. – Я не заметил.
– Не все сразу, – почти небрежно отмахнулась кавторанг.
– Внимание! – объявил в этот момент по трансляции командир крейсера кавторанг Гилель Цейтлин. – Получен приказ командующего. Ударные крейсера «Акинак», «Пернач»[19], «Альшпис»[20] и «Кончар»[21] поддерживают атаку ракетоносцев девятой и двадцать первой бригад. Начинаем выдвижение к пункту ожидания. Приказ всем членам экипажа – надеть броню и занять к 19:20 места согласно боевому расписанию. К исполнению!
– Пошли, Эрик, – позвала Лиза, вставая из кресла. – У нас час времени, вполне можно выпить по сто грамм.
– Не по уставу как-то… – неуверенно возразил Эрик.
– Устав касается членов экипажа, – наставительно подняла палец кавторанг. – А мы с тобой сегодня не более чем балласт.
В принципе, она была права, но у Эрика имелись два дополнительных возражения против выпивки: его все еще не пришедшее в норму здоровье и необходимость писать во время боя в мочесборник. Однако атака на вражеский ордер – это всегда игра с судьбой в «орел или решку». Он в одной такой атаке участвовал и по собственному опыту знал, если что, не поздоровится никому, в том числе и «пассажирам». В таком случае это могут быть последние их сто грамм в жизни. Обидно, конечно, но на войне как на войне.
Эрик спустился в каюту, где хранился его персональный контейнер со скафандром высокой защиты, переоделся. Проверил аппаратуру, шлем и разъемы и задумался над тем, принимать или не принимать свои лекарства. Голова и позвоночник пока не болели, но уже начали ныть – сказывалось общее напряжение, а вот слабости, головокружения или тошноты он пока не ощущал. Однако во время боя все может случиться. Обдумав этот тезис, Эрик принял зелье номер «раз» и заправил в специальный внутренний термос-карман пятьдесят граммов воды с растворенными в ней всеми тремя снадобьями. Мало ли как все сложится, так что пусть будет на всякий случай.
После этого, отбросив шлем за спину, он отправился в каюту кавторанга, и они с Лизой Вурст действительно посидели минут тридцать в тишине и покое, перебрасываясь ничего не значащими репликами, – каждый явно думал о своем, – выпили граммов по восемьдесят крепкой виноградной водки и выкурили по паре сигарет.
– Ну, вот и все! – объявила наконец кавторанг. – Не знаю, как повернется, поэтому скажу тебе сейчас, как есть. Ты хороший парень, Эрик, но быть хорошим парнем – не профессия. Другое дело, что ты толковый офицер, и вот это уже серьезно. Перспективных офицеров не так много, как кажется, и ты один из них.
– Было честью служить с тобой, Лиза! – кивнул Эрик, вставая. – И спасибо на добром слове!
На этом обмен любезностями закончился, и они молча вернулись в командный центр. Следующие два часа прошли в напряженном ожидании. «Акинак» маневрировал, попутно ускоряясь и постепенно меняя траекторию движения, и через час с четвертью выровнял скорость и курс с тремя другими ударными крейсерами. Теперь «Акинак», «Пернач», «Альшпис» и «Кончар» шли вместе, создав построение в форме ромба. А еще через двадцать минут их догнали тяжелые ракетоносцы, базировавшиеся на орбитальные крепости Брабант и Намюр, находившиеся на орбите Саара – пятой планеты системы Эно[22]. Ракетоносцев было шестнадцать: три «Кабира»[23] и тринадцать «Гефестов М3». Эрик хорошо знал и те, и другие. На «гефесте» – правда, еще не оптимизированном тогда под требования М3, он принял свой первый бой в системе звезды Уилберга, а «кабиром» он командовал во время сражения в системе Парацельса. Это были очень хорошие машины, и они несли под броней весьма эффективные противокорабельные ракеты. Сто двадцать восемь тяжелых ракет, каждая из которых при удачном попадании способна «стреножить» тяжелый крейсер.
«Дай вам бог удачи, ребята! И нам заодно…»
Сейчас его роль ограничивалась пассивным наблюдением. Ни на этом крейсере, ни на каком другом корабле у Эрика не было своего боевого поста. В командной цепочке 8-й эскадры он являлся мелким, но главное, совершенно бесполезным в бою винтиком.
«Помощник главного инспектора-ревизора… Мне нечем вам помочь, ребята… Простите, если сможете…»
Между тем вторая колонна противника вступила в огневой контакт с крепостью «Моравия». Траектория этого астероида была специально скорректирована таким образом, чтобы построенная на нем крепость всегда прикрывала один из пяти сегментов пространства между орбитами пятой и шестой планет. Остальные четыре сегмента поочередно прикрывали крепости «Богемия», «Высочина»[24], «Словакия» и «Чехия». Сейчас огонь вели только форты «Моравии», но тактический центр указывал в своих расчетах, что через пять минут и двадцать три секунды вторая колонна противника, большей частью состоящая из кораблей эмирата Магриб, на три минуты и семь секунд войдет в зону обстрела из двух фортов «Богемии». У «Богемии» и «Моравии» таким образом возникнет зона перекрытия, и, если к ним присоединятся тяжелые корабли 11-й эскадры – а они уже занимали позиции в створе между двумя крепостями, – плотность огня станет попросту невыносимой. А там уже должны были вступить в бой ракетоносцы, базирующиеся на «Левиафан» – корабль-матку 11-й эскадры. Эрик смотрел на экран, выдающий тактический прогноз, и не мог отвести взгляд. Если огонь фортов и тяжелых крейсеров сломает магрибам атакующий ордер, у ракетоносцев – а на огромном «Левиафане» их двадцать восемь бортов – появится реальный шанс раскатать противника в блин. Впрочем, у магрибов тоже есть свои носители и наверняка целая туча «мошкары».
«Будет жарко…»
Вся вражеская колонна уже окуталась вспышками – это оборонительные системы магрибов подрывали снаряды, несущие сгустки высокотемпературной плазмы, сжатой сверхмощным, но коротко живущим магнитным полем, и боеголовки, начиненные антивеществом. Вспыхивали зарницы и в кильватере колонны. Попасть в корабли было трудно, но огромное количество выпущенных по ним боеприпасов перегружало оборонительные контуры, а ведь навстречу атакующему ордеру летели сейчас и тяжелые противокорабельные ракеты. Форты запустили их в ожидании подхода противника еще полчаса назад, и сейчас, повинуясь заранее отданным приказам, несколько сотен ракет начали «выстреливать» с места, используя ускорители, разбрасывая вокруг себя обманки и имитаторы и распределяя цели уже в ходе полета.
– Внимание! Входим в зону огневого контакта!
Эрик перевел взгляд на другой экран. Здесь развертывалась схема атаки на атакующий ордер первой колонны халифов.
«Наша цель…»
Расстояние действительно сократилось до минимума.
«Интересно, кто первым моргнет?»
Первыми нервы не выдержали у халифов, и приборы «Акинака» тут же зафиксировали многочисленные вспышки – это стартовали противокорабельные ракеты – и массовые возмущения электромагнитного поля – типичная картина работы импульсной артиллерии. Сидеть в кресле, не имея возможности вмешаться в ход боя и наблюдая за тем, как противник ведет огонь по твоему кораблю, жестокое испытание. У Эрика от страха свело живот. Боль нарастала, начиная перетекать на грудь и позвоночник, но Эрик терпел, стараясь не показать вида, насколько ему на самом деле плохо.
Вздрогнул пол, волна вибрации прошла по всему телу корабля. Это вступили в игру тяжелые орудия «Акинака».
«Вот бы попали!»
Но артиллерийская дуэль продолжалась без видимых успехов с обеих сторон. Крейсера вели огонь, сосредоточив его на тяжелом корабле, опознанном разведкой как линейный крейсер «Аль Ифрит»[25]. Они должны были обеспечить преимущество своим ракетоносцам, но у них пока ничего не получалось. Халиф отвечал мощными залпами, одновременно отражая снаряды имперских крейсеров своими оборонительными системами. Вскоре его начали поддерживать два других корабля, опознанных разведкой как большие эсминцы класса «Остан»[26]. Размерами и огневой мощью они мало отличались от «Акинака» и других ударных крейсеров.
– У тебя что, вообще, нервов нет? – Лиза смотрела на него с выражением искреннего удивления.
«У меня? – опешил Эрик. – Нервы? Ах да, – сообразил он через мгновение. – Нервы! Она верит тому, что видят ее глаза».
– Ну, что ты, – усмехнулся в ответ Эрик. – У меня от страха яйца из мошонки удрали…
– Н-да, слышала я, что ты отмороженный на всю голову сукин сын, но думала, что люди преувеличивают…
Как всегда, правда воспринималась другими людьми как ирония или шутка. В таких вопросах ему никто никогда не верил. И слава богу, что так. Такого труса, как он, никто бы не сделал офицером.
