bannerbannerbanner
Я иду искать

Макс Фрай
Я иду искать

Полная версия

– И как, вы сделали ставку? – оживился я.

– Ну уж нет! – ухмыльнулся Кофа. – Здравый смысл здравым смыслом, а с Кеттарийцем пари заключать нет дураков.

– Вы рассказывали, шеф Айсу даже на работу хотел взять, – вспомнил я. – Чем это закончилось?

– Как видишь, ничем. Подозреваю, ничего такого он на самом деле не планировал, а просто меня дразнил. С другой стороны, чем только Темные Магистры не шутят, может он ее и звал? Я не спрашивал – от греха подальше, чтобы не напоминать. Но, по идее, Джуффин вполне мог сделать ей предложение и получить отказ.

– Да ну!

– Вероятно тебе будет непросто в это поверить, однако далеко не для всякой юной леди из хорошей семьи служба в Тайном сыске – предел мечтаний. И, в частности, не для леди Шиморы. Похоже, у нее сейчас совсем другие интересы. После возвращения из ссылки девочка поступила на службу в Канцелярию Забот о Делах Мира, к матери под крылышко. Леди Агорра Тек – Старшая Советница, очень важная персона. Без ее официального одобрения ни один из коллег лишний раз чихнуть не отважится. И уж что-что, а теплое посольское кресло она своей дочке обеспечить способна. Я перестал пристально следить за леди Шиморой, когда выяснил, что ее мать предпринимает шаги, которые еще до конца года неизбежно приведут к отставке нашего постоянного посланника в Суммони. Ясно, зачем ей это понадобилось.

– Постоянного посланника в Суммони? – растерянно переспросил я. – Но зачем ей?..

– Ну как – зачем, – пожал плечами Кофа. – Да хотя бы просто насладиться реваншем. Приятно вернуться в блеске и славе туда, где еще недавно влачил унылое существование изгнанника.

– Думаете, Айса настолько проста?

– На самом деле это всего лишь одна из версий. Но, как по мне, довольно правдоподобная. А я, сам знаешь, неплохо разбираюсь в людях.

– «Неплохо» – это слабо сказано, – невольно улыбнулся я. – Но все-таки…

– Что?

– Все-таки у Айсы настоящее призвание к магии, это даже мне очевидно. И вкус подлинной силы она уже успела ощутить. И эти первые неожиданно легкие победы, от которых голова кругом: получается! Я все могу! Ух что сейчас будет! Думаете, от этого можно отказаться?

– Да запросто. Многие отказываются – из страха, или в надежде на заманчивую карьеру, или повинуясь требованиям семьи. Или просто от растерянности, потому что учителя вовремя не нашлось. Принято считать, будто подлинное призвание нельзя игнорировать, а на самом деле, еще как можно! Просто не всю жизнь. Рано или поздно наступает момент, когда призвание снова напоминает о себе, но уже не как обещание, а как невосполнимая утрата. И это, конечно, становится настоящей трагедией. Я встречал людей, которым удавалось после долгого перерыва вернуться к магии и начать все заново, практически с нуля, но таких, положа руку на сердце, немного. А вот обезумевшим, наложившим на себя руки или просто пустившимся во все тяжкие, чтобы заглушить боль на месте отсеченной судьбы, нет числа.

– Какой ужас.

– Да не то чтобы именно ужас, – флегматично возразил Кофа. – Вполне обычный путь талантливого мага, которому не удалось вовремя встретить хорошего наставника или хотя бы правильно расставить приоритеты. Я и сам вполне мог так влипнуть, поскольку на толковых учителей мне в юности совсем не везло. Зато мне очень повезло с отцом: он так настойчиво запрещал мне заниматься магией, что пришлось посвятить ей себя целиком. Сперва из чувства противоречия, а потом как-то незаметно оказалось, что назад дороги уже нет. И это, надо сказать, большая удача.

– Вот это я очень хорошо понимаю, – невольно улыбнулся я.

– Не сомневаюсь, сэр Макс. Если бы я думал иначе, не стал бы ничего рассказывать. Нет занятия глупее, чем говорить о себе с собеседником, не способным понять, о чем речь.

«Спасибо за доверие», – подумал я. Но вслух не произнес ни звука. Задушевный пафос следует строго дозировать, если хочешь и дальше получать приглашения на обед.

– Не знаю, насколько я оказался тебе полезен, – сказал сэр Кофа, бережно укладывая в чехол давно погасшую трубку. – Но больше ничего интересного о наших юных правонарушителях я в любом случае не знаю. Впрочем, это можно достаточно быстро исправить, если у тебя есть веский повод считать, что нам следует обратить на них пристальное внимание.

– Веского точно нет, – ответил я. – Строго говоря, вообще никакого повода хоть в чем-нибудь их подозревать. Просто я напрочь забыл о существовании этих начинающих мятежных магистров, а сегодня встретил Айсу и внезапно выяснил, что ребята ждали от меня заинтересованного участия в их жизни. Ну вот, заинтересовался – задним числом. Им от этого уже ни холодно, ни жарко, но хоть какое-то подобие гармонии достигнуто. И то хлеб.

Кофа насмешливо покачал головой – дескать, мне бы твои проблемы. И, уже поднимаясь, спросил:

– Это все, что ты хотел со мной обсудить?

– Да, – кивнул я. – На самом деле вы здорово мне помогли. Я рад, что у ребят все неплохо складывается, хоть и…

– Ну и отлично, – не дослушав, кивнул Кофа. – Потому что идти мне было пора еще четверть часа назад. А теперь уже – только бежать.

И исчез. Ему для этого ни Темным Путем ходить не надо, ни облаком в окно вылетать. Сделал шаг в сторону и как-то сразу пропал из виду, только возле выхода мелькнуло его светло-коричневое лоохи, да и то не факт, мне вполне могло показаться.

Что тут скажешь, высокий класс.

А я остался ждать неминуемой расплаты за содеянное. В смысле, за уничтоженное чудовище.

Расплата не заставила себя ждать; впрочем, она оказалась вовсе не так сурова, как можно было предположить, глядя на роскошные наряды здешней публики. Хозяин «Розового Тысяченога» не воспользовался внезапной популярностью своей забегаловки, чтобы взвинтить цены. Если бы мне поручили составить список кандидатов на прижизненное место в раю, начал бы с таких лопухов как он.

Уже на улице я вспомнил, что так и не обсудил с Кофой просьбу Кекки. А ведь собирался. Любопытно было бы послушать, что он на это скажет. И посмотреть на выражение его лица – даст он себе труд изображать удивление или решит, что сойдет и так? Я, конечно, никудышный психолог, а Кофа, напротив, лучший из лучших. Но я все равно надеялся, что пойму, если он в курсе этой интриги.

И даже не то чтобы совсем уж безосновательно.

Еще недавно для меня было загадкой, как старшие коллеги ловят других на вранье? Все время мысли читают – так, что ли? Это, пожалуй, и чокнуться недолго. Но оказалось, дотошно копаться в чужих головах совершенно не обязательно. Просто чем глубже увязаешь в магии, тем стремительней истончаются границы между тобой и всем остальным миром. И постепенно начинаешь чувствовать не только чужую боль, но и другие, куда более интересные вещи. Например, ложь иногда – в последнее время все чаще и чаще – ощущается, как тяжесть где-то во лбу. Или даже впереди, в полуметре от лба, как будто воздух, окружающий тело, теперь тоже оно. Распознать это ощущение легко, зато описать практически невозможно – вечно так.

Вот, собственно, почему меня насторожил разговор с Кекки. А вовсе не потому, что я склонен во всем сомневаться и никому не доверять.

Ладно, – сказал я себе, – забыл и забыл. Значит будет еще один повод напроситься на совместный обед. А пока и так найдется о чем подумать.

Например о подозрительном – вот хоть убей, а все-таки очень подозрительном! – поведении Айсы, то ли лечившей сновидца в пижаме, то ли… Да леший знает, что еще она могла с ним делать. Как показывает мой опыт, все что угодно – из каких-то неведомых практических соображений, или просто так, от избытка усердия и энтузиазма. На моей памяти уже было несколько неприятных инцидентов с начинающими чародеями, которые пытались воздействовать на сновидцев разнообразными заклинаниями, как я понимаю, просто из любопытства – подействует или нет? И искренне удивлялись, когда я ловил их на горячем: как это нельзя? Почему? Для них же это все равно не по-настоящему. Какая разница, что приснится, вот я, например, тоже несколько раз видел кошмары, и ничего страшного не случилось. Подумаешь – какой-то там плохой сон.

Айсе, насколько я успел ее изучить, такая позиция должна быть очень близка. Она и с бодрствующими людьми на моей памяти не особо церемонилась. Следовательно, проделывать со спящим могла все что угодно. Но поди выясни правду теперь, когда бедняга давным-давно проснулся в собственной постели, на каком бы краю Вселенной она ни была.

И Абилат никогда не слышал, что суммонийские знахари умеют лечить во сне, – вспомнил я, свернув в первый попавшийся переулок. – Совершенно не удивлюсь, если это их достижение было сочинено на ходу. Ну а что, отличный беспроигрышный метод: не хочешь говорить правду, сразу ссылайся на культурные особенности какой-нибудь малоизученной далекой страны. Сколько раз я сам объявлял добытые из Щели между Мирами сигары подарками друга из Шиншийского Халифата; впрочем, Джуффин пошел еще дальше, когда выдал меня за случайно попавшего в столицу Соединенного Королевства варвара из Пустых Земель, раз и навсегда закрыв любые вопросы по поводу всех моих странностей.

Все-таки Кофа был совершенно прав, когда установил слежку за Айсой. И скорее всего, напрасно ее отменил. Леди, которая когда-то начала занятия магией с похищения чужой силы, несомненно, большая молодец, настоящая угуландская ведьма, неукротимая охотница за могуществом, невозможно не уважать ее целеустремленность. Но доверять?! Как минимум глупо. Я бы – и то не стал.

С другой стороны, мало ли, что было раньше, до изгнания. Несколько трудных лет вдали от Сердца Мира могли сильно изменить Айсу и всех остальных. А череда неудач – и вовсе сломать. Человек – не самая прочная конструкция. И не всем везет выяснить это на чужом примере. Иногда приходится на своем.

Ставить вопрос таким образом мне совсем не хотелось. Так сильно не хотелось, что я и не ставил – целых полдня. Что и говорить, достойный результат.

 

Хороший однако совет я дал неразумным детям: вперед, за приключениями, не вздумайте упустить шанс! Вас ждет удивительный Мир, полный чудес и тайн. Так вошел в роль доброго дядюшки, что даже денег на дорогу им отсыпал – ровно столько, чтобы умилиться собственной щедрости. А потом высадил их в какой-то глуши, пожелал удачи и тут же выкинул из головы. Такой молодец.

Неудивительно, что теперь я готов подозревать Айсу в каких-то невообразимых злодействах. Это гораздо приятней, чем допустить, что ей уже давно плевать на магию. А значит, и на подлинную себя.

С моей легкой руки.

* * *

Некоторое время спустя я вынырнул из внутреннего зала суда, где к этому времени стало так невыносимо тошно, что лучше бы сразу расстреляли, и огляделся по сторонам.

Об улице, на которой я оказался, можно было с уверенностью сказать, что она довольно слабо освещена, вымощена мелкими речными камнями и застроена невысокими, в основном, двухэтажными зданиями с островерхими крышами, стоявшими вплотную, стена к стене. На одной из стен висела потрепанная временем табличка: «Улица Невысказанных Слов».

Обработав полученную визуальную информацию, мой смятенный ум бодро сообщил, что даже для очень приблизительного определения нашего с ним местоположения ее недостаточно.

Иными словами, хрен знает, куда это я сдуру забрел.

Такого со мной давно не случалось. То есть заблудиться-то я всегда готов, даже в нескольких шагах от собственного дома. Но обычно вполне ясно представляю, в какой части города нахожусь и в каком направлении следует идти, чтобы добраться до более-менее знакомых кварталов. А тут – вообще никаких идей. Своего рода достижение. Верный признак того, что дела мои совсем ни к черту, и это надо немедленно прекращать.

Число известных мне способов быстро и качественно обрести хоть какое-то подобие мира с собой, мягко говоря, невелико. Как по мне, оно и неплохо – не приходится мучительно выбирать наиболее эффективный. А вот способам не позавидуешь: очень уж часто я к ним прибегаю. Потому что мир с собой для меня практически недостижим и одновременно необходим как воздух. Долго без него я не протяну.

Немного поколебавшись, я послал зов сэру Шурфу, хоть и дал себе честное слово не дергать его как минимум до завтра. Ну, то есть пока он расхлебывает ужасные последствия экстренного чаепития на моей крыше. Умение не подворачиваться под горячую руку дорогого стоит. Надо его время от времени тренировать.

Но ладно, натренирую как-нибудь потом.

«Чего ты хочешь?» – сразу спросил Шурф. Его Безмолвная речь звучала так торопливо, словно он говорил на бегу.

«Твоей смерти», – покаянно сообщил я.

«Правда? – удивился он. – Какая удивительная перемена. Еще совсем недавно эта идея не вызывала у тебя энтузиазма».

«…а также воцарения хаоса в Соединенном Королевстве и развала Ордена Семилистника. Это была просто цитата. И одновременно отчаянный вопль моей совести, которая внезапно проснулась и теперь голосит, что рано или поздно я тебя угроблю – вот этими своими регулярными визитами на пару минут, которые как-то незаметно растягиваются чуть ли не пол-дня. Потом я ухожу страшно довольный, а ты остаешься наедине с отложенными из-за меня делами. И разгребаешь их ночь напролет вместо того, чтобы спать. Чем не покушение на твою жизнь?»

«В таком случае, тебе удалось изобрести самое затяжное покушение на убийство за всю историю криминалистики, – заметил мой друг. – Вряд ли оно когда-либо увенчается успехом, но сама по себе попытка заслуживает уважения».

«Думаешь, не увенчается? – обрадовался я. – Отлично! Твои шансы избежать моего очередного появления и так были невелики, а теперь их практически не осталось».

«Что стряслось на этот раз? Ты вызубрил название еще одного растения?»

«Извини, но нет. Я знаю, как ты любишь ботанику, но ничего не поделаешь, придется потерпеть. Я полдня мучился подозрениями и чувством вины, поэтому не успел выучить ничего нового».

«Чем-чем ты мучился?» – переспросил сэр Шурф. Явно ушам своим не поверил. Вернее, тому участку головы, который отвечает за восприятие Безмолвной Речи.

«Подозрениями и чувством вины, – гордо повторил я. – Сам понимаю, отличный набор. День был прожит не зря. Настолько не зря, что если у тебя не найдется нескольких минут, чтобы обсудить со мной достижения моей высшей нервной деятельности, тогда я…»

Я умолк, не зная, чем бы таким ужасным ему пригрозить.

«Тогда ты – что?» – хладнокровно поинтересовался мой друг.

«Да ничего особенного, – честно сказал я. – Просто буду мучиться дальше. А через полчаса снова пришлю тебе зов. И еще через полчаса. И еще, и еще. Ты знаешь, я довольно настойчивый».

«Ладно, – неожиданно решил он. – Неизбежное лучше не откладывать. Приходи прямо сейчас».

Вопреки ожиданиям, сэр Шурф вовсе не выглядел человеком, испытывающим непереносимые страдания от моего визита. Более того, занятым по горло он тоже не выглядел. И кувшин камры на его столе вряд ли успел появиться именно за ту долю секунды, которая ушла у меня на дорогу. И выражение лица у него было какое-то странное, я даже не сразу понял, что оно означает. Подозрительно похоже на приветливую улыбку. Возможно, это и была приветливая улыбка, каких только чудес не случается.

– У тебя парадоксальное чувство времени, – сказал мой друг, протягивая мне кружку. – Никак не могу понять, есть оно у тебя или нет. Нынче утром ты ухитрился оторвать меня от дел в самый неподходящий момент, хуже просто не придумаешь. Зато сейчас сделал все идеально. Объявился буквально секунду спустя после того, как я заперся в кабинете с этим кувшином и твердым намерением на четверть часа забыть о делах.

– Это не чувство времени, а просто чувство камры, – сказал я, принимая из его рук кружку. – Терпеть не могу, когда ее пьют без меня. И стараюсь по мере сил препятствовать столь безответственному разбазариванию хорошего продукта… Прости, я правда не хотел лишний раз тебя беспокоить. Честно терпел сколько мог. Но мою голову надо срочно привести в порядок, а мастеров – раз-два и обчелся. Ну ладно, раз-два-три. При этом к леди Сотофе соваться совершенно бессмысленно: она скажет, что я большой молодец, сочинил себе много интересных и совершенно безобидных проблем, даст пирожок и велит выметаться. А Джуффин предусмотрительно сбежал куда-то за пределы человеческого понимания. Ты, кстати, в курсе?

– Естественно, – флегматично кивнул сэр Шурф. – В настоящее время он обязан официально уведомлять меня обо всех своих отлучках; кажется, именно в таких случаях полагается добавлять: «и это довольно забавно». Тебя беспокоит его уход?

– Будешь смеяться, но не особенно.

– Уже неплохо.

– Еще как плохо! – возразил я. – На этот счет ты бы меня довольно быстро утешил. А так – слушай, ты даже не представляешь, какой ужас тебе предстоит!

И с непередаваемым облегчением дорвавшегося до исповеди грешника вывалил на него историю случайной встречи с Айсой, щедро приправленную почти беспочвенными подозрениями, довольно скудной информацией, полученной от Кофы, и большим парадным набором угрызений моей совести, которая просыпается крайне редко, зато сразу очень злой и голодной, как медведь-шатун.

Сэр Шурф – человек уникальной выдержки. О его самообладании можно слагать легенды. Но я все равно удивился, что он не запустил в меня каким-нибудь тяжелым предметом сразу после того, как я, подробно описав свои душевные терзания, внезапно исполнился вдохновения и завел эту волынку по новой. А только кротко сказал:

– Да, я уже понял.

Колоссальным усилием воли я заставил себя заткнуться, а он задумчиво уставился в окно. Наверное, наслаждался долгожданной тишиной.

Наконец Шурф сказал:

– Уличное происшествие, свидетелем которого ты случайно стал, и твоя так называемая вина – это две разных проблемы. И рассматривать их следует независимо друг от друга. Не приписывать леди Шиморе заведомо преступные намерения, желая убедить себя, что она осталась такой же отчаянной ведьмой, какой была до изгнания. Но и не игнорировать некоторые подозрительные детали ее поведения, памятуя о собственной необъективности. Когда хочешь разобраться в деле, сперва следует изъять из него личную заинтересованность, которая мешает ясно мыслить и заставляет интерпретировать любые факты выгодным для тебя образом. Прости, что говорю банальности, но иногда об этом приходится напоминать.

Я молча кивнул, потому что был согласен с каждым его словом.

– Что касается поведения леди Шиморы, я бы на твоем месте тоже им заинтересовался, – добавил мой друг. – Любой двусторонний контакт бодрствующего со сновидцем сам по себе довольно любопытное и пока малоизученное явление. К тому же я, как и Абилат, никогда прежде не слышал, что в Суммони, да и вообще где-либо в Уандуке существует традиция исцеления в сновидении. Тем более удивительно утверждение, будто именно с этого там начинается обучение новичков. Вполне допускаю, что леди сказала тебе правду, вернее, просто повторила слова своего наставника, но если так, значит, ее обучал чрезвычайно интересный человек. И, как всегда в подобных случаях, сразу встает вопрос: чему именно ее обучали? И, что еще более важно, каким образом работают эти методы здесь, в Сердце Мира? Каких сюрпризов нам следует ожидать?

Я снова кивнул, поскольку и сам уже успел об этом подумать. Раз триста пятьдесят.

– А что до твоей вины перед леди Шиморой и ее товарищами, прими мои поздравления, сэр Макс. Это настолько нелепо, что ты даже меня сумел удивить. Я привык думать, будто очень неплохо тебя знаю. И твоя сверхъестественная способность устроить драму на пустом месте для меня совсем не секрет. Но что место может оказаться до такой степени пустым, а драма при этом настолько масштабной, я все-таки не предполагал.

– Почему это – на пустом? – удивился я. – По-моему, у меня есть основания…

– Да нет у тебя никаких оснований, – отмахнулся он. – Ладно, если хочешь, давай разбираться по пунктам. Смотри: во-первых, ты сейчас почему-то рассуждаешь так, словно эти молодые люди были отправлены в изгнание исключительно по твоему капризу. Вынужден напомнить: дело обстояло иначе. Они нарушили закон Соединенного Королевства и были наказаны согласно все тому же закону. Это ты, надеюсь, осознаешь?

– Да, но…

– «Да» звучит обнадеживающе, а с «но», будь добр, повремени, пока не дослушаешь. Насколько я помню подробности того дела, первоначально сэр Джуффин намеревался отправить в ссылку всех восьмерых, а ты предложил дать им возможность выбрать между изгнанием и заключением в Холоми. А вовсе не обрек так называемых «бедных детей» во главе с леди Шиморой на многолетние скитания с целью получить возможность издевательски не осведомляться об их делах, как можно подумать, слушая тебя сейчас.

Я уныло кивнул. Дескать, ладно, не обрек. А фигли толку.

– Собственно, все, что ты сделал, – лично вывез их за пределы Угуланда. Как человек, неоднократно путешествовавший в твоем обществе, сомневаюсь, что совместная поездка причинила осужденным непереносимые страдания, нанесшие невосполнимый ущерб их психике.

Я невольно улыбнулся.

– Страданий точно не было. Насчет невосполнимого ущерба не так уверен.

– Имеешь в виду что ты им понравился? – усмехнулся мой друг. – Произвел неизгладимое впечатление, потому что смотрел на них как на равных, говорил всякие вдохновляющие вещи и казался человеком, рядом с которым хочется оставаться вечно? От лица всех твоих многочисленных жертв, сэр Макс, уверяю тебя, что с этим вполне можно жить. Причем даже лучше, чем прежде.

Я ошеломленно моргнул. Иных контраргументов у меня пока не было.

– Главный секрет твоего обаяния состоит в том, что ты нас идеализируешь, – сказал Шурф. – И меня, и этих ребят, и вообще всех, кто хоть сколько-нибудь тебя заинтересует. И делаешь это настолько убедительно, что мы тебе верим. И даже отчасти превращаемся в удивительных незнакомцев, великодушно выдуманных тобой ради обретения какого-нибудь дополнительного, одному тебе необходимого смысла. Ну и заодно для того, чтобы было проще с нами уживаться. Поскольку чего-чего, а снисходительности в тебе нет совсем. Что на самом деле только к лучшему. Снисходительность, вопреки общепринятым представлениям, куда большее зло, чем непримиримость.

Контраргументов у меня так и не прибавилось. Поэтому пришлось снова моргнуть. Еще более ошеломленно.

– А чему ты, собственно, так удивляешься? – спросил Шурф. – Ничего нового я тебе не сказал. Ты и сам знаешь, что обычно нравишься людям. Это происходит, в первую очередь, потому, что в твоем присутствии они начинают нравиться себе. Конечно, дети, которых ты увозил в ссылку, смотрели на тебя, как арварохцы на изображения своего Мертвого Бога. Рядом с тобой они ощущали себя настоящими героями, могущественными колдунами, без пяти минут обладателями всех тайн и сокровищ Мира – приятный, возвышающий опыт, который дает хороший настрой, иначе говоря, приносит удачу. Но на тебя эта их естественная реакция не накладывает никаких дополнительных обязательств. Мне казалось, ты это и сам прекрасно понимаешь. Во всяком случае, прежде ты не считал себя обязанным всю жизнь опекать каждого, кому имел неосторожность понравиться.

 

– Опекать, не опекать, а все-таки время от времени интересоваться их делами мог бы, – вздохнул я.

– Они тоже могли, – пожал плечами мой друг. – Никто не мешал твоим юным приятелям прислать тебе зов и рассказать о своих делах, или попросить совета. Можно сколько угодно оправдываться стеснительностью или опасением показаться назойливыми, но, на мой взгляд, если человек не сделал чего-то настолько простого в исполнении, значит, недостаточно этого хотел. До сих пор ты придерживался сходной позиции. Что это вдруг с тобой стряслось?

– Нннууу… – протянул я. И уже приготовился повторить на бис свои покаянные рассуждения, на три четверти состоящие из скорбных междометий, но Шурф внезапно сменил тему.

– Уандукская магия – очень интересная штука, – задумчиво сказал он. – У нас о ней очень мало знают – прежде всего потому, что не слишком интересуются. Высокомерная уверенность, будто вдали от Сердца Мира ничего интересного происходить не может, имеет власть даже над лучшими из умов; собственно, мне самому понадобилось немало времени, целый хор авторитетных мнений и несколько чрезвычайно вдохновляющих практик, чтобы окончательно избавиться от этого заблуждения.

– Ты это к чему? – насторожился я.

Но Шурф только отмахнулся. Дескать, сейчас сам поймешь.

– Древние кейифайские колдуны, чье наследие лежит в основе современных магических практик Уандука, придавали огромное значение эмоциональной сфере и стремились установить над ней полный контроль. «Глупец стремится к власти над чужим телом, кошельком и умом, мудрец – только к власти над чужим сердцем, ибо сердце приведет с собой и ум, и тело, и кошелек», – так семнадцать тысяч лет назад писал в наставлении сыновьям выдающийся мыслитель и чародей своего времени, предок нынешнего куманского халифа Удара цуан Афия. И, как ты понимаешь, теоретическими рассуждениями он и его коллеги не ограничивались. За минувшие тысячелетия уандукские маги создали неисчислимое множество способов влиять на настроение, чувства и переживания других людей. Собственно, уандукская любовная магия, получившая у нас довольно широкую известность благодаря обостренному интересу обывателей к этой теме – всего лишь небольшая часть обширной области знаний об устройстве психики человека и приемов, позволяющих сознательно ею управлять.

Я не стал снова спрашивать: «Ты это к чему?» – но если бы умел превращаться в гигантский вопросительный знак, сделал бы это безотлагательно.

– Вынужден признать, что мои познания в уандукской магии крайне поверхностны и ограничены вполне общедоступными сведениями, – сказал сэр Шурф. – Но даже их достаточно для подозрения, что ты стал жертвой одного из чрезвычайно простых и популярных среди жителей Уандука магических приемов, позволяющих манипулировать чувствами собеседника. Например, заставить его испытать внезапную симпатию или, наоборот, необъяснимую неприязнь. Или, как в твоем случае, почувствовать себя виноватым.

– Что? – изумленно переспросил я. – Ты думаешь, Айса меня заколдовала? И я только поэтому переживаю, что забыл о них, как последняя свинья?

– Скажем так, я вполне допускаю, что подобное колдовство могло иметь место. Иного разумного объяснения твоему состоянию я в любом случае не нахожу. Чувство вины никогда не было твоей уязвимой точкой. У тебя другие демоны.

– Прекрасная версия! – обрадовался я. – Хотя я тогда, конечно, выхожу полным придурком: меня заколдовали, а я и не заметил. Но ладно, к этой роли мне не привыкать.

– Не преувеличивай, – сказал мой друг. – Знаю я эти вкрадчивые уандукские приемы. Даже если заранее предполагаешь, что на тебя могут наложить заклятие, все равно ничего не заметишь. Сам так пару раз попадался.

– Ты?! Извини, не верю.

– Дело было довольно давно, – улыбнулся он. – К тому же, никаких зримых последствий эта ворожба не возымела. Я все-таки обучен контролировать свое поведение и не ставить его в непосредственную зависимость от испытываемых чувств, если только сам не решу, что в данный момент это может быть полезно. Ну или просто приятно – иногда это тоже веский аргумент.

– А когда все закончится? Ну, если Айса меня действительно заколдовала. У этих дурацких уандукских заклинаний есть какой-то срок действия?

– Достоверными сведениями на этот счет я не располагаю. Однако, достаточно хорошо зная человеческое устройство, я почти уверен, что срок действия самого заклинания может быть совсем невелик. Не удивлюсь, если оно активно воздействует вообще только в момент произнесения, а все остальное заколдованный делает сам. То есть накручивает себя. Ну или, наоборот, успокаивает, если владеет соответствующей техникой.

– Соответствующей техникой? – обреченно переспросил я. – А твои дыхательные упражнения помогут?

– Разумеется помогут. И дюжины лет не пройдет, как ты выбросишь из головы этот досадный эпизод, – пообещал сэр Шурф.

Некоторое время он с нескрываемым удовольствием разглядывал мою вытянувшуюся физиономию, а потом наконец сжалился и добавил:

– Но есть и более простой способ уладить проблему, причем вне зависимости от того, стал ты жертвой уандукского заклинания или исключительно собственных фантазий. Удивительно, что ты сам до сих пор им не воспользовался.

– Что за способ?

– Поговорить.

– С кем? – растерялся я.

– Ну как – с кем. С людьми, перед которыми ты якобы провинился. Послать зов каждому из них, вежливо попросить прощения за то, что делаешь это с некоторым опозданием, выслушать, что тебе скажут в ответ, и закрыть вопрос.

– Слушай, а почему я до сих пор этого не сделал? – изумленно спросил я.

– Вероятно, потому, что у тебя довольно оригинальное мышление? – предположил Шурф.

Иногда он бывает поразительно великодушен.

– Похоже, мудрая природа создала тебя специально для того, чтобы компенсировать эту мою… эээ… оригинальность, – вздохнул я. – Осталось понять, с какой удивительной целью она создала меня.

– Да нечего тут понимать, – отмахнулся мой друг. – Некоторые вещи природа создает просто так, без какого-то дополнительного практического смысла. Для красоты и разнообразия.

Я рассмеялся – не столько от его слов, сколько от облегчения, охватившего меня так внезапно, словно я и правда все это время был заколдован, а он меня каким-то образом расколдовал.

* * *

Безмолвная речь отличается от обычного разговора тем, что слушать гораздо легче, чем говорить. Строго говоря, не услышать того, кто прислал тебе зов, практически невозможно: если ты в сознании и не спишь, его голос зазвучит у тебя в голове, хочешь ты того или нет. А вот ответить гораздо труднее, для этого требуется и знание специальной техники, и концентрация, и конечно практический опыт. В этом смысле я крайне невыгодно отличаюсь от большинства окружающих, использующих Безмолвную речь с раннего детства – то есть никак не меньше сотни лет. Им кажется, нет ничего проще и естественней таких разговоров на расстоянии, а я до сих пор быстро от них устаю. Но тут ничего не поделаешь, если уж живешь в столице Соединенного Королевства, без этого навыка не обойтись.

По моему опыту, чем ближе ты знаком с адресатом, тем проще послать ему зов. Связаться с человеком, которого видел всего пару раз в жизни, трудней, чем с лучшим другом, но это ни в какое сравнение не идет с усилиями, которые приходится прикладывать, чтобы установить Безмолвный диалог с незнакомцем, которого не знаешь даже в лицо. Несколько раз мне удавалось и такое, но, честно говоря, именно этот подвиг совсем не хотелось бы повторять.

Я шел по вечернему городу и вспоминал ребят, которых когда-то увозил в ссылку. Прикидывал, кто из них тогда впечатлил меня меньше прочих, а значит, и запомнился хуже – вот именно с него и начну, пока не успел устать. Вернее, с нее. С леди Таниты, такой тихой и молчаливой, что я бы, пожалуй, вообще о ней не вспомнил, если бы не разговор с Кофой, добросовестно перечислившим всех наших бывших изгнанников.

1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15  16  17  18  19  20  21  22  23  24  25  26  27  28 
Рейтинг@Mail.ru