Макс Фрай
Вселенная Ехо. Том 2

Хвала Магистрам, Нумминорих не стал высказывать свое удивление вслух. Вместо этого он принялся теребить Друппи. Вот уж кто действительно спал непробудным сном.

Наконец пес согласился открыть один глаз, увидел господина Мени Халлуса, ужасно обрадовался новому знакомству и приветливо гавкнул. Помощник коменданта покосился на него с откровенным ужасом, но быстро взял себя в руки и придал лицу вполне бесстрастное выражение.

– Хорошая собака, – вежливо сказал он. – Сэр Капук Андагума просил передать, что будет счастлив, если вы согласитесь выпить что-нибудь в его обществе, пока ваши комнаты приводят в порядок.

– Согласимся, куда мы денемся, – рассмеялся я. – Не топтаться же во дворе. Надеюсь, что в наших стаканах будет не слишком много яда и дело не кончится расстройством желудка.

Бедняга Мени Халлус одарил меня изумленным взглядом. Его можно понять: я бы и сам оторопел, если бы королевские посланцы вдруг стали так глупо шутить в моем присутствии.

Наконец он выдавил вежливую улыбку, развернулся и зашагал через мощеный двор по направлению к самому монументальному из доброй дюжины приземистых зданий.

«Что-то ты сегодня разошелся, Макс», – Нумминорих не преминул возможностью воспользоваться Безмолвной речью.

«Ага. Дальше будет еще хуже, приготовься. Мне, видишь ли, очень хочется, чтобы нас как можно дольше считали идиотами. Наглыми столичными идиотами. Пусть делают дикие глаза и шепчутся за спиной, лишь бы как можно дольше не принимали нас всерьез».

«Надо было сразу мне сказать, я бы тоже побузил», – огорчился Нумминорих.

«Побузишь еще, – утешил его я. – Нас ждет веселенькая вечеринка в обществе господина коменданта. Вот там и оторвемся как следует».

«А ты не зря стараешься? – спросил он. – Наверняка у здешнего коменданта куча знакомых в столице и он потрудился послать им зов и получить о нас подробную информацию».

«Скорее уж подробное изложение городских сплетен, да и то только обо мне, ты-то у нас новенький. Подумаешь, тоже мне трагедия! Во-первых, ни один человек в здравом уме не станет серьезно относиться ко всему вздору, который обо мне рассказывают. А во-вторых, насколько мне известно, по Ехо никогда не ходили сплетни о моем могучем интеллекте. Только о ядовитой слюне, Смертных шарах, царской короне, гонкам на амобилерах и прочих вредных привычках. А уж легенда о моей жизни в Пустых Землях и вовсе не оставляет возможности предположить, будто я хоть что-то соображаю. Господин комендант вполне может прийти к выводу, что ему крупно повезло: вместо настоящих проверяющих в Нунду прислали недавно отмытого дикаря и вечного студента».

«Вообще-то ты прав, – обрадовался Нумминорих. – А сонным ты тоже нарочно прикинулся?»

«Совершенно верно. Имей в виду, я еще и за ужином засну, упав мордой в салат. И тебе советую вовсю клевать носом. Пусть наши гостеприимные хозяева думают, что мы совершенно вымотались и уже ни на что не годимся. У меня большие творческие планы на предстоящую ночь».

За разговорами мы вошли в просторный холл угрюмого четырехэтажного дома, преодолели несколько дюжин ступенек и переступили порог кабинета коменданта Нунды.

Сэр Капук Андагума вежливо поднялся нам навстречу. Высокий седой человек с некрасивым, но породистым лицом, он показался мне образцом элегантности – возможно, просто потому, что в отличие от своих подчиненных, облаченных в бурую униформу, одевался в строгом соответствии со столичной модой. Я заметил, что комендант уже успел разжиться зимним лоохи из тонкой, но очень теплой туланской шерсти. А ведь они появились в модных лавках Старого Города только прошлой зимой и стоили страшных, нечеловеческих денег. Уж на что я сам мот, транжир и вообще великий герой, но даже мне цена на туланские лоохи показалась чрезмерной.

– Сэр Макс и сэр Нумминорих Кута? Меня предупредили о вашем приезде, но, сами понимаете, я не рассчитывал увидеть вас уже сегодня, – приветливо говорил комендант. – Вы удивительно быстро добрались. Насколько я знаю, даже в Эпоху Орденов не случалось ничего подобного. Единственное, о чем я сожалею, – мы не успели как следует подготовиться к вашему приезду. Тем не менее я бесконечно счастлив приветствовать вас, господа. Это – не пустые слова, не обязательная формула гостеприимства. Вы представить себе не можете, как мы здесь радуемся всякому новому человеческому лицу!

В тоне коменданта звучала непринужденная вежливость опытного дипломата. Можно было подумать, что он всю жизнь подвизался при Королевском дворе, а не командовал толпой каторжников и горсткой государственных служащих, сидя чуть ли не по горло в болоте. Даже Друппи сразу понял, что ему в кои-то веки приходится иметь дело с важной персоной, поэтому он не полез к нашему новому знакомому обниматься и обнюхиваться, а смирно присел в углу.

Мне и самому, признаться, захотелось не ударить в грязь лицом, стать на время таким же обаятельным, светским господином, раскланяться, расшаркаться, наговорить ничего не значащих любезностей и приступить к обстоятельной дискуссии о погоде. Но я решил не поддаваться искушению. Специально заготовленный для нашей встречи образ великовозрастного столичного балбеса по-прежнему казался мне чрезвычайно полезной личиной. Поэтому я лучезарно улыбнулся коменданту:

– Вообще-то приветствовать нас – удовольствие весьма сомнительное. Считается, знаете ли, что мы будем целыми днями бродить по вашим владениям. Бродить и вынюхивать, выспрашивать, высматривать – представляете? На вашем месте я бы непременно попытался нас отравить.

С этими словами я прошествовал к окну, уселся на подоконник и отчаянно зевнул, даже не потрудившись прикрыть рот рукой. Нумминорих придал своей обаятельной роже максимально наглое выражение и тоже взгромоздился на подоконник, благо в кабинете коменданта было два окна и, соответственно, два подоконника.

Сэр Капук Андагума, надо отдать ему должное, и бровью не повел. Можно было подумать, что за годы своей жизни в Гугланде он успел смириться с мыслью, что из столицы до его владений добираются только законченные хамы и, если очень повезет, просто легкомысленные дураки. Он невозмутимо развернул свое кресло таким образом, чтобы не сидеть к нам спиной, и принялся наглядно демонстрировать свое гостеприимство.

– Жаль, что вы не послали мне зов за пару часов до приезда. В этом случае вы смогли бы принять ванну и переодеться, не изнуряя себя томительным ожиданием.

– Да уж, этот поступок, пожалуй, не свидетельствует о нашей сообразительности, – согласился я. – Что ж, значит, теперь немного поизнуряем себя, сами виноваты! Скажите только, принято ли у вас совмещать это самое томительное ожидание с приемом внутрь разнообразных напитков?

– Разумеется.

В кабинете тут же появилась шустрая леди неопределенной наружности и засуетилась возле стола. Через несколько секунд на столе стояло такое количество подносов, словно у этой непостижимой дамы была как минимум дюжина рук. Она отошла на несколько шагов, критически оглядела новорожденный натюрморт, удовлетворенно кивнула и исчезла за дверью.

– Сэр Макс, сэр Кута, прошу вас.

Сэр Капук Андагума не поленился привстать, чтобы пригласить нас подвинуться поближе. Мы спрыгнули с подоконников и наконец устроились в креслах.

– Наше начальство полагает, будто мы можем выяснить, что за фигня творится с вашими подопечными, сэр Андагума, – дружески сообщил я коменданту, придвигая к себе кружку с камрой. Сделал глоток и скорчил недовольную рожу.

Надо сказать, у меня получилось довольно неискренне: напиток был вполне хорош. Немного хуже, чем в «Обжоре Бунбе», но значительно лучше, чем сомнительная субстанция, приготовленная по так называемому классическому дворцовому рецепту, которой вынуждено ежедневно давиться наше многострадальное Величество в своем замке Рулх. Как я понимаю, династии Гуригов с самого начала катастрофически не повезло с поваром, а со временем это успело стать традицией.

– Вам не понравилось? – огорчился комендант.

– Да нет, ничего. Жить можно, – снисходительно отмахнулся я. – Магистры с ней, с вашей камрой! Вы мне лучше вот что скажите: вы-то сами догадываетесь, почему ваши заключенные внезапно стали такими шустрыми и повадились шастать по болотам вместо того, чтобы спокойно ждать конца своего срока? У вас же здесь нет осужденных пожизненно. И вообще в Нунду попадают сравнительно ненадолго: на пару дюжин лет, не больше. Я не ошибаюсь?

– Вы не ошибаетесь, – подтвердил комендант.

– Может быть, вы стали их плохо кормить? – насмешливо предположил я. – Или в камерах завелись привидения? Честно говоря, я буду рад любой версии, которая покажется моему начальству мало-мальски логичной. Меньше всего на свете мне сейчас хочется сидеть в ваших болотах до Последнего Дня года.

– Вас можно понять, – согласился комендант.

Ни одна черточка не дрогнула в его лице, но мое чуткое сердце сладко замерло. Я почувствовал, что сэра Андагуму охватило неописуемое облегчение. Выходит, я был достаточно убедителен, разыгрывая роль одуревшего от собственной важности столичного чиновника, которому необходимость инспектировать какую-то провинциальную каторжную тюрьму кажется не только противной работой вроде мытья посуды, но и почти смертельным оскорблением.

Я постарался продолжать в том же духе, дабы не испортить впечатление. Нумминорих косился на меня с искренним восхищением, время от времени переходящим в легкий испуг – а ну как это и есть мое истинное лицо? Сам-то он все больше помалкивал и правильно делал. Парню вряд ли удалось бы мало-мальски правдоподобно изобразить самодовольного идиота – совершенно не его амплуа.

Наконец нам сообщили, что наши комнаты готовы, и мы можем почистить перышки, пока готовят ужин.

Я с удовольствием повторил свою глупую шутку касательно яда, который, дескать, непременно попадет в наши тарелки, бедняга комендант сделал вид, что ему смешно, я ухватил задремавшего в углу Друппи за мохнатое ухо, и мы с Нумминорихом отправились приводить себя в порядок.

Сначала нам пришлось довольно долго кружить по коридорам, потом подниматься по лестнице, потом – снова спускаться, так что вскоре я окончательно перестал ориентироваться в пространстве. На всякий случай я послал зов Нумминориху:

«Ты запоминаешь дорогу?»

«Разумеется, – невозмутимо откликнулся он. – Было бы что запоминать».

«Ну, значит, моя жизнь в твоих руках, дружище. В случае чего тебе придется взять меня за ручку и проводить к выходу. И учти, на сей раз я не шучу. Я действительно вполне способен заблудиться в этом грешном лабиринте».

– Это потому, что ты пытаешься запомнить дорогу, как все, – глазами. А я запоминаю ее носом, – смущенно объяснил Нумминорих после того, как очередной младший служащий распахнул перед нами тяжеленную, обитую каким-то красноватым металлом парадную дверь гостевых покоев и ушел.

– Каждый участок обитаемого пространства имеет свой особенный аромат, – добавил он. – Жаль, что ты не можешь различать эти запахи. Иногда они бывают чудо как хороши.

– Действительно жаль, – согласился я. – Но еще хуже, что я чувствую себя совершенно беспомощным в этих грешных коридорах. Убить пару дюжин человек – это запросто, а вот выйти во двор – только если очень повезет.

– Ничего, Макс, я тебя не брошу, – пообещал Нумминорих. – Слушай, а ничего себе комнаты, правда?

Я пожал плечами, снисходительно оглядывая просторный, уставленный громоздкой старинной мебелью зал, в дальних углах которого обнаружились две двери, ведущие в спальни.

– Не совсем в моем вкусе, слишком уж пафосно. Ну да ладно, переживу. Лишь бы не выяснилось, что в Нунде всего одна ванная, да и та находится при кабинете господина коменданта.

– Ужас какой, – содрогнулся Нумминорих, оглядываясь по сторонам. – Да нет, не думаю, что все так плохо. Теоретически, двери в ванную должны быть в спальнях.

– Ну тогда пошли поищем. Ты же у нас нюхач, тебе и карты в руки. Кстати, а вода пахнет?

– Разумеется. Все в Мире как-нибудь пахнет, Макс. Я бы с удовольствием одолжил тебе свой нос, честное слово.

– Спасибо, пока не нужно, – вежливо отказался я. – Представляешь, как я буду выглядеть с двумя носами? Все девушки мои.

Потом мы разбрелись по своим ванным комнатам. Я решил, что мы вполне можем пренебречь интересами безопасности и ненадолго расстаться, поскольку был совершенно уверен, что нас никто не собирается убивать – ни прямо сейчас, ни завтра, ни даже в финале нашего визита. В конце концов, если в Нунде действительно творится что-то неладное, виновники происходящего безобразия должны сделать все, чтобы два столичных придурка благополучно вернулись домой и рассказали своему начальству какую-нибудь успокоительную чушь. А вот на смену убиенным болванам непременно приедут новые. И нет никаких гарантий, что они не окажутся гораздо сообразительнее.

За ужином я так старательно клевал носом, что понемногу вошел в роль и захотел спать по-настоящему. Нумминорих тоже позевывал. Впрочем, он делал это совершенно искренне: парень проснулся еще на рассвете, и вообще у него был длинный, интересный и чертовски нелегкий день.

– Можешь немного вздремнуть, – великодушно сказал я Нумминориху, когда мы вернулись в свои апартаменты. – Все равно еще слишком рано шастать по этому замечательному заведению.

– А какая разница – рано или поздно? У нас же есть Кофин плащ.

– Есть-то он есть, но… – я пожал плечами. – Все равно мне хочется, чтобы во время нашей прогулки как можно больше народу смирно лежало под одеялами. И потом, согласись, отправляться куда-то в полночь гораздо романтичнее, чем сразу после заката.

– Ну если так, я, пожалуй, действительно посплю, – улыбнулся Нумминорих. – А ты меня точно разбудишь?

– Разбужу, конечно. Я же не варенье жрать собираюсь, а работать. А такими вещами лучше заниматься в хорошей компании.

С этим доводом Нумминорих согласился и наконец скрылся в спальне. А я уселся в уютное старое кресло и задумался.

Честно говоря, до этого момента я ни разу не дал себе труда как следует продумать наши дальнейшие действия. Я вообще предпочитаю полагаться на импровизацию. Но на сей раз мне предстояло руководить действиями Нумминориха – ох, не хотел бы я оказаться на его месте!

Для начала я перебрал самопишущие таблички с отчетами, чтобы вспомнить, в каких именно камерах обитали сбежавшие и умершие заключенные. В частности, выяснил, что Джуба Чебобарго сидел в камере номер восемнадцать восьмой линии третьего подземного этажа. «Ну что ж, оттуда и начнем, – решил я. – В конце концов, именно с визита дурно воспитанного призрака Джубы и пошла вся эта канитель. Парень исчез совсем недавно, к тому же он – почти мой знакомый. Выясним, какой дорогой он отсюда уходил, а там будет видно».

«Там будет видно» – это вообще моя любимая формулировка.

Помаявшись бездельем еще часок, я решил, что, пока Нумминорих дрыхнет, я вполне мог бы поболтать с местным знахарем, тем самым молодым человеком, которому Джуффин в свое время помог получить хорошо оплачиваемую работу в Нунде. В конце концов, он-то уж точно не являлся государственным служащим высшего ранга, а посему я вполне мог позволить себе роскошь запустить в беднягу свой Смертный шар и посмотреть, что будет.

На всякий случай я решил проконсультироваться с шефом. Послал ему зов и изложил свои планы на вечер.

«Разговорить Киролу Тахха? Да, это можно, – отозвался Джуффин. – Сомневаюсь, что ваша беседа будет поучительной, если в Нунде творятся лихие дела, вряд ли об этом сообщают каждому любопытствующему. Но ты действительно попробуй, чем только Темные Магистры не шутят. А как тебе сэр Андагума?»

«Скорее понравился, чем нет, – признался я. – Серьезный дядя. Ему бы при Королевском дворе кормиться – что он забыл в этой грешной Нунде?»

«Одиночество, – лаконично объяснил Джуффин. Немного помолчал и добавил: – И еще деньги, конечно. Он принадлежит к весьма почтенной аристократической семье, разорившейся еще в Эпоху Орденов. Для таких людей отсутствие денег означает скорее утрату достоинства, чем житейского комфорта, без которого они вполне готовы обходиться. Но в первую очередь он отправился в Гугланд за одиночеством. В молодости сэр Андагума действительно состоял при дворе покойного Гурига VII. Сначала был Старшим Мастером Тонких Высказываний, потом стал Мастером Возвышенных Мыслей… А потом вдруг решил заделаться кем-то вроде отшельника – так бывает».

«Бывает, – согласился я. – Ладно, отправлюсь-ка я в гости к господину Кироле Тахху. А если он расскажет мне что-нибудь интересное, пришлю вам зов».

Сэр Джуффин Халли великодушно согласился с моим предложением.

Я с облегчением вздохнул и покинул кресло. Главное – начать действовать, остальное как-нибудь приложится.

Я порылся в дорожной сумке, умиленно покачал головой, обнаружив, что леди Хейлах заботливо спрятала под моими шмотками сверток со сластями. По правде говоря, я не слишком люблю эти медовые коржики, но девчонки никак не могут поверить, что в этом Мире действительно встречаются люди, которым сладкое не всегда кажется вкусным.

Наконец я нашел то, что искал – старый, латаный-перелатаный плащ, могущественный талисман укумбийских пиратов, который способен сделать своего обладателя самым незаметным существом во Вселенной.

Разбудив задремавшего под моим креслом Друппи, я отвел его в спальню Нумминориха и шепнул: «Охраняй!» А сам закутался в волшебное рубище и вышел в коридор.

Там не было ни единой живой души. Обидно – мне-то как раз позарез требовалось встретиться с каким-нибудь разумным существом, способным проводить меня в покои Киролы Тахха, местного знахаря и потенциального источника информации.

Некоторое время я слонялся по пустым полутемным коридорам. Путь назад был отрезан уже после второго поворота: дорогу я смог бы найти разве что случайно. Наконец я увидел вдалеке яркий свет и с энтузиазмом ринулся туда, как бабочка к настольной лампе. Но в отличие от бабочки я поступил правильно – свет горел в просторном холле, где меланхолично слонялся местный стражник, облаченный в теплое форменное лоохи невнятного буро-коричневого цвета. Меня он, разумеется, в упор не замечал, спасибо полезной волшбе укумбийских пиратов.

Я прищелкнул пальцами левой руки, а потом зачарованно глядел, как яркая шаровая молния с нежным потрескиванием впивается в его лоб.

– Я с тобой, хозяин! – объявила нечаянная жертва моего Смертного шара. У паренька был такой жалкий вид, что мне стало не по себе.

– Хорошо, дружище, – мягко сказал я. – Сейчас с тобой все снова будет в порядке. Только проводи меня к вашему знахарю, Кироле Тахху, и все.

– Я провожу тебя, хозяин, – покорно согласился стражник. – Сегодня вечером в больнице дежурит сэр Муана. Значит, сэр Тахх должен быть в своей комнате. Иди за мной.

Идти пришлось совсем недолго. Мы покинули холл, немного прошли по коридору, свернули налево, еще раз налево и оказались в коротком коридорчике, в конце которого была одна-единственная дверь.

– Это комната господина Тахха, хозяин.

– Отлично, – кивнул я. – А теперь пошли ему зов. Придумай что-нибудь такое, чтобы он открыл нам дверь.

– Хорошо, хозяин, я придумаю.

Очевидно, он действительно придумал нечто правдоподобное, поскольку через несколько секунд дверь бесшумно открылась. На нас удивленно уставился молодой человек с аккуратно подстриженной бородой, в потрепанном пестром лоохи, все еще сохранившем остатки былого шика. Очевидно, эта одежда была куплена еще в Ехо, до того как беднягу за каким-то чертом понесло на заработки на самую окраину Гугланда.

– А кто этот господин, Гино? – испуганно спросил бородач.

Больше он ничего не успел спросить, поскольку новый Смертный шар уже сорвался с кончиков моих пальцев.

– Я с тобой, хозяин, – флегматично сообщил Кирола Тахх.

– Со мной, со мной, с кем же еще, – вздохнул я. И повернулся к стражнику: – Молодец, дружок, ты все правильно сделал. А теперь возвращайся туда, где тебе положено находиться. Когда окажешься в холле, ты должен забыть о нашей встрече – так, словно ее никогда не было. А потом ты должен освободиться от моей власти. Сделай это, и я буду доволен.

– Хорошо, хозяин, – вяло согласился бедняга Гино.

Он повернулся и медленно пошел прочь. Я мог быть вполне спокоен: до сих пор приказы освободиться от моей власти, хвала Магистрам, срабатывали без сбоев.

– Ну вот, одной заботой меньше, – вслух сказал я. И повернулся к своей новой жертве: – Ты один дома, сэр Кирола?

– Я один дома, хозяин.

– Вот и славно. Давай зайдем в твою комнату, – предложил я.

Бородатый Кирола Тахх посторонился, вежливо пропуская меня в крошечный холл. Дверь из холла вела в почти такую же маленькую гостиную. По сравнению с роскошными покоями для гостей скромное жилище знахаря казалось почти конурой.

Хозяин дома выжидающе уставился на меня. Он жаждал приказаний.

– Всего несколько вопросов, сэр Кирола, и ты будешь свободен, – пообещал я. – Просто расскажи мне, что ты знаешь о побегах ваших заключенных?

– Я вообще ничего о них не знаю, хозяин, – сказал знахарь. – Знаю только, что они имели место. Но об этом знают все.

– В отчете, который ваш комендант прислал в Канцелярию Скорой Расправы, сказано, что два из тридцати восьми побегов, случившихся за последние два года, были совершены из тюремной больницы, – напомнил я. – О них ты тоже ничего не знаешь?

– Оба раза в больнице дежурил мой коллега, Гленке Муана.

– Но ты должен хоть что-то знать с его слов.

– Я не хотел ничего знать, – возразил знахарь. – Мне с самого начала показалось, что так будет лучше.

– Почему? – насторожился я. – Объясни.

– Я попробую объяснить, хозяин. Два года назад, как раз на следующий день после первого побега из больницы, я решил обсудить это происшествие с Гленке. Оно показалось мне довольно забавным, словно бы списанным из каких-нибудь старинных полицейских хроник. Но Гленке не захотел говорить на эту тему. Он только посмотрел на меня, и это выглядело так, словно у него в семье кто-то умер, а я позволил себе пошутить по этому поводу. Он смотрел так долго-долго, а потом отвернулся. Мне стало по-настоящему страшно, я встал и вышел из его комнаты. До этого дня я считал Гленке своим хорошим приятелем. В моем случае это очень много, поскольку друзей у меня нет вовсе. Но с тех пор мы больше никогда не беседовали по вечерам за кружкой гугландского пива, только говорили о работе. И это была не моя инициатива, а его. Гленке очень изменился за последние два года.

– Как именно он изменился?

– Ну вот, например, Гленке был немного младше меня, а выглядел и вовсе как мальчишка. А теперь можно подумать, будто из нас двоих он старше, хотя у него не появилось ни морщин, ни седых волос. И мне стало тяжело подолгу находиться рядом с Гленке в одном помещении. Не знаю почему. Неуютно – и все тут.

– Ты кому-нибудь говорил о своих наблюдениях? – спросил я.

– Нет. Я боялся, – ответил он. – В последнее время я живу в постоянном страхе. Я даже начал к нему привыкать. Я знаю, что такое иногда происходит с людьми, оказавшимися вдали от дома. Но я все-таки знахарь и могу распознать приближение безумия. Поэтому не думаю, что дело во мне самом.

– Ясно, – кивнул я. И задумался.

По крайней мере, теперь было ясно, что мне следует побеседовать с другим знахарем. Похоже, тот вполне мог оказаться счастливым обладателем совершенно эксклюзивной информации.

– Ладно, – наконец решил я. – Теперь скажи мне вот что: твой коллега дежурит в больнице один или рядом с ним крутится много народу?

– Когда как. Конечно, у нас там всегда находятся два дежурных младших знахаря, несколько помощников из числа заключенных и еще несколько стражников, чтобы присматривать за нашими пациентами. Но у нас с Гленке есть свой кабинет, туда обычно никто не заходит без спроса.

– Отлично. Тогда сделаем так: сейчас ты отведешь меня в больницу, проводишь в этот кабинет, а если твоего коллеги там нет, найдешь его и скажешь, что тебе нужно поговорить с ним наедине. Одним словом, придумаешь что-нибудь. И ничего не бойся. Предполагается, что я могу справиться с чем угодно.

– Хорошо, хозяин, я не буду бояться, – пообещал Кирола Тахх.

Он вышел в коридор, а я поплотнее закутался в плащ-невидимку и последовал за ним.

На сей раз мы долго плутали по коридорам Нунды. В конце концов спустились по лестнице в подвальное помещение и снова принялись кружить по лабиринтам переходов. Я с ужасом понял, что, если останусь без проводника, мне придется несколько дней скитаться по этим безликим коридорам, дико озираясь по сторонам, пока не решусь плюнуть на конспирацию, снять укумбийский плащ и заорать дурным голосом: «На помощь, люди добрые!»

Наконец мы остановились перед маленькой зарешеченной дверью.

– Эта дверь ведет в приемную, а оттуда можно попасть в наш кабинет, – пояснил Кирола.

– Ну давай, заходи, – вздохнул я.

– Хорошо, хозяин.

Он озабоченно порылся в карманах. Раздался мелодичный звон многочисленных ключей. Наконец обнаружился нужный. Еще несколько секунд Кирола Тахх угробил на торопливые попытки попасть ключом в замочную скважину. Но непослушная дверь все-таки открылась, и мы вошли в небольшую полутемную комнату. В дальнем углу слабо мерцал крошечный стеклянный шарик, наполненный светящимся газом.

Мой «верный раб» пересек приемную и распахнул передо мной тяжелую, обитую темным металлом дверь. За дверью оказалось гораздо светлее, чем в приемной, так что я невольно зажмурился. А потом осторожно приоткрыл глаза и уставился на человека, сидящего за громоздким письменным столом. Думаю, эта обшарпанная мебель могла считаться новой разве что в веселую эпоху правления Короля Мёнина, да и то с натяжкой.

– Это наш кабинет, – сообщил мой проводник.

– С кем это ты разговариваешь, Кир? Что-то случилось? – У незнакомца оказался высокий, ломкий, как у подростка, голос.

Я торопливо прищелкнул пальцами левой руки. Очередной Смертный шар послушно сорвался с кончиков пальцев. Мгновение спустя маленькая, опасная, пронзительно-зеленая шаровая молния с неприятным чавкающим звуком впилась в лоб Гленке Муаны. Он глухо охнул, схватившись руками за голову, привстал со стула, а потом начались сюрпризы, один другого слаще.

Кисть его правой руки стремительно опухала: пальцы стали толстыми, как сардельки, ладонь напоминала боксерскую перчатку, а спустя всего несколько мгновений это уже совсем не было похоже на верхнюю конечность человеческого существа. Потом чудовищная рука с треском лопнула.

Кирола Тахх тоненько, по-детски взвизгнул и отступил за мою спину. Я бы и сам с удовольствием за кого-нибудь спрятался, если честно. А скромный тюремный знахарь, сэр Гленке Муана, хрипло рассмеялся и погрозил мне пальцем левой руки, с которой пока не произошло никаких изменений.

– Не будет тебе сегодня никаких тайн, Вершитель! – злорадно сообщил он.

Сразу после этого заявления его голова тоже начала увеличиваться в размерах. Я быстро сообразил, чем это закончится, успел выскочить в приемную, прихватив с собой Киролу Тахха, и захлопнуть дверь. Секунду спустя из кабинета раздался негромкий взрыв, и я содрогнулся от отвращения: мое воображение услужливо нарисовало соответствующую картинку.

– Ты же знахарь, сэр Кирола, – сказал я, чувствуя себя законченной скотиной. – Вот и зайди туда – посмотри, что случилось. Хотя догадаться, конечно, нетрудно.

– Хорошо, хозяин, – флегматично отозвался тот.

Кирола Тахх открыл дверь, я покосился на перепачканный кровью пол и поспешно отвернулся.

– У Гленке почему-то лопнула голова, – доложил Кирола.

– Что и следовало доказать, – вздохнул я. – Ладно, пошли отсюда. Проводи меня в мою комнату. Ты ведь знаешь, где находятся покои для приезжих?

– Знаю, хозяин.

Мы снова отправились в странствие по пустынным коридорам и лестницам. За все это время мы так никого и не встретили. Каторжная тюрьма Нунда казалась почти необитаемым местом, и я не был уверен, что мне это нравится.

…Через несколько минут я с облегчением обнаружил, что стою перед знакомой дверью.

– Теперь слушай меня внимательно, сэр Кирола, – сказал я, берясь за ручку двери. – Сейчас ты пойдешь к себе в комнату, ляжешь в постель и будешь спать, пока тебя не разбудят. А когда проснешься, ты забудешь обо мне и обо всем, что случилось в моем присутствии. И самое главное, в момент пробуждения ты освободишься от моей власти, ясно?

– Ясно, хозяин.

Бородач развернулся и медленно зашагал по коридору. Я посмотрел ему вслед, потом сурово сказал себе, что с парнем все будет в порядке, а у меня нет времени на пустые размышления, и толкнул свою дверь.

Оказавшись в гостиной, я первым делом полез в свою дорожную сумку за бутылкой с бальзамом Кахара. Давешние неземные переживания подействовали на меня самым незамысловатым образом: я просто смертельно захотел спать. Обычная реакция моего организма – когда мне перестают нравиться текущие события, он требует, чтобы ему дали пожить какой-нибудь иной жизнью – к примеру, посмотреть интересный сон.

Но после небольшого глотка бальзама я понял, что можно жить дальше.

Первым делом я послал зов Джуффину. Шеф слушал меня, не перебивая и не переспрашивая. Кажется, он даже затаил дыхание – событие совершенно небывалое.

«Я начинаю жалеть, что сам не поехал в Нунду, – наконец признался он. – Мне уже так интересно, дальше некуда!»

«А мне, честно говоря, не очень. Еще никогда не случалось, чтобы мой Смертный шар превращал живого человека в такую пакость. Этот парень лопнул, как гроздь мыльных пузырей: сначала рука, потом голова… Вспомнить страшно!»

«Не преувеличивай, Макс, – осадил меня шеф. – Ну лопнула у человека голова, с кем не бывает. Но твой Смертный шар тут ни при чем. Вернее, почти ни при чем. Просто на этого беднягу кто-то наложил очень хорошее заклятие. Думаю, парень действительно кое-что знал о последних событиях в Нунде. Я и сам имею в своем арсенале парочку подобных заклятий: они срабатывают не после того, как человек нарушит обет молчания, а заблаговременно. В тот момент, когда Гленке поразил твой Смертный шар и он поневоле приготовился сделать все, что ты пожелаешь, в том числе, если понадобится, ответить на все твои вопросы, заклятие показало себя во всей красе. Не бери в голову, Макс. И вообще, не отвлекайся на глупости. Вы с Нумминорихом влипли в довольно опасную переделку. Дело куда хуже, чем я полагал, отправляя вас в путь. Знаешь, у меня есть очень хорошая идея. Не надо вам сидеть в Нунде и коллекционировать доказательства того, что в этом гиблом месте творится неладное. На мой вкус, теперь это совершенно очевидно. Лучше, если ты просто спрячешь господина коменданта в пригоршню, и вы быстренько смоетесь из Нунды, прямо сегодня ночью. Будете ехать так быстро, как только возможно, и даже еще быстрее. Привезешь мне этот подарок, а уж я его как следует допрошу. Подозреваю, что на нем вполне может лежать такое же заклятие, как на этом бедняге знахаре. Но я, смею надеяться, справлюсь».