Макс Бутт
Интернальность
1.
Чем выше Егор поднимался по ступеням лестницы многоэтажного жилого дома, тем тяжелее ему давался каждый следующий шаг. И дело было вовсе не в возрасте или в состоянии здоровья. Егор был молодым тридцатилетним мужчиной, стройным, подтянутым, в хорошей физической форме. Подняться на пятый этаж без лифта никогда не было для него проблемой.
Но только не теперь.
Жизнь Егора Стрельцова круто поменялась три года тому назад. То, что раньше приносило радость, теперь оборачивалось острой болью в душе. Даже если речь шла о возвращении в родной дом.
Сейчас это более напоминало путь на Голгофу. Только крест лежал тяжким бременем не на твоих плечах, а глубоко в сердце, превращая его в неподъемный камень, сдавливающий легкие в стремлении разорвать грудную клетку.
Егор преодолел очередной лестничный пролет и остановился на площадке. С мученическим выражением лица глядя наверх, он думал о том, стоит ли идти дальше. Так ли это надо? Стоит ли это тех мучений, что его ожидают впереди?
Что ж, неужели он не сможет первое время прожить без лишней пары штанов или нескольких футболок? Это можно приобрести и на новом месте.
Так ли уж необходима ему его старая бритва? Может быть стоит отрастить бороду? Новая жизнь, новый имидж.
Размышляя об этом, Егор машинально потер подбородок, изрядно поросший жесткой щетиной.
– Черт бы тебя побрал!
Стрельцов сказал это негромко и стиснул зубы. Непонятно, кому были адресованы эти слова. То ли кому-то другому, толи самому себе. Тому, кого последнее время Егор предпочитал винить во всем плохом, что происходило в жизни.
Да, именно себя самого.
– Черт бы тебя побрал!– он вновь выругался вслух и, неожиданно, словно повинуясь неведомой силе, сделал шаг вперед. А потом еще один. Еще один. И еще один.
Шаг за шагом, медленно.
Ступень за ступенью.
Этаж за этажом…
Через пару минут Егор уже стоял у двери в квартиру №48, переминаясь с ноги на ногу. Он все еще сомневался стоит ли ему входить внутрь, или нет. Сердце стало давить на грудную клетку как никогда. Сильные удары его, глухим звоном отдавались в ушах. Дышать становилось все труднее. Стрельцов машинально положил руку на грудь. Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоить разбушевавшееся сердце, и глазами впился в черную щелку скважины. Егор мог бы открыть дверь ключами, лежавшими в кармане его джинсов, но рука сама собой потянулась к звонку.
Раздался знакомый уху резкий визг, заглушенный пятнадцатью миллиметрами стали и дерева. И, практически в тот же момент, замок несколько раз щелкнул, лязгнул металлический засов. Дверь, тихо простонав, медленно отворилась. На пороге стояла невысокая женщина лет тридцати с длинными, ниже плеч, прямыми темно-каштановыми волосами, в махровом домашнем халате, одетым на белую футболку. Слегка поёжившись на сквозняке, она обмерила Егора тоскливым взглядом и в глубине тусклых голубых, полных необъяснимой грусти глаз, мелькнул слабый огонёк надежды.
– Заходи, не стой на пороге.– произнесла женщина, отступая вглубь коридора.– Отопление еще не включили. Дома прохладно.
Егор молча переступил порог, закрыв за собой дверь.
– Ты пришел за оставшимися вещами?– глухо спросила хозяйка. В ее глазах снова мелькнул огонек.
– Да.– сухо ответил Стрельцов, озираясь по сторонам.
Огонек угас.
– Я все собрала и сложила в сумку.– голос женщины едва заметно дрогнул.– Она в спальне.
– В спальне?– в голосе Егора прозвучала тревога.
– Да. Иди и возьми его сам. Раз уж это твои вещи.
Лицо женщины стало каменным, лишенным малейших эмоций. Запахнув полы халата, она повернулась и медленным шагом направилась к кухне.
Егор остался в коридоре, мрачно поглядывая на дверь спальни.
Он сжал губы и потянулся к ручке, медленно схватив ее подрагивающими пальцами.
Егор с усилием повернул ручку. Дверь отворилась, мягко щелкнув замком. В лицо ударил солнечный свет, льющийся из окна спальни. Ослепленный, будто вспышкой взрыва, Стрельцов на ощупь ступил из мрака коридора. Несколько раз моргнув, он дал глазам привыкнуть к яркому свету и осмотрелся.
Сердце замерло от увиденного, очередной вдох комком застрял в горле, а на душе в одно мгновение стало так тяжело и невыносимо, как бывало прежде лишь в самые мрачные мгновения жизни.
В комнате все было так, как и три года тому назад.
Аккуратно заправленная детская кровать. Рядом стул, а на его спинке развешены джинсы, футболка и легкий пуловер светло-бежевого цвета. На полках стоят книги: детские энциклопедии, несданные обратно библиотеку школьные учебники, журналы с яркими картинками. На столе, у окна, рядом закрытым ноутбуком, стопкой лежат рисунки, выполненный неуверенной детской рукой. Егор с содроганием стал перебирать их, один за другим.
Вот лихие пираты, летящие в даль на своем стремительном корабле. Их яростные лица полны решимости сорвать сегодня большой куш. Пушки зарядить! Сабли наголо!..
На следующем листке бумаги отважный космонавт, посадивший свой звездолет на неизвестной планете. Смело тупая вперед по каменистой поверхности, он бросает вызов неизведанному…
Егор посмотрел на стены и увидел еще несколько рисунков, повешенных над кроватью. Обыкновенный сюжет: папа, мама и я. Папа, мама и я едем на отдых. Папа, мама и я гуляем во дворе. Папа мама и я на новогоднем празднике.
На душе у Стрельцова стало совсем плохо. Не в силах смотреть более, он спешно перебрал остальные рисунки не особо вглядываясь в их содержание, но неожиданно для себя самого остановился на одном из последних.
Такого он раньше не видел. Вместо яркой, абстрактной гаммы красок, мрачные серо-коричневые тона. Неаккуратные мазки сплетающиеся в водоворот. А в центре листка темная фигура. Силуэт, лишенный каких-либо деталей. Некто высокий, широкий в плечах, облаченный в длинный рваный плащ, а на голове то ли шлем, то ли какая-то маска. Кто это? Для чудовищ, что сняться детям ночных кошмарах он слишком похож на человека, слишком реален…
Егор оторвал взгляд от рисунка и небрежно бросил стопку бумаг на обратно стол. Обернувшись он увидел хозяйку, стоявшую в дверном проёме, прислонившись головой к косяку.
– Ты все это достала из кладовки и сама расставила по местам?– спросил её Егор, еще раз окинув глазами спальню.
– Да.– женщина вошла в спальню и, подойдя к столу, уложила рисунки обратно стопкой.– А ты бы мог не наводить здесь беспорядок. Я все-таки половину дня потратила, чтобы разложить все это.
– Господи, Лиза!– внезапно воскликнул Егор.– Это же не музей. Зачем тебе это теперь? Ведь три года уже прошло!
– Да, прошло три года! А ты чего хотел? Чтобы я так просто забыла, что у нас был сын?! – женщина, которую только что назвали Лизой, резко обернулась. В глазах ее вспыхнул яростный огонь, она почти вплотную приблизилась к Егору. Он даже отпрянул назад от неожиданности.
– Я… я вовсе ни это имел в виду.– попытался оправдаться Стрельцов, явно не ожидавший такого выпада.– Я хотел сказать, что ты хотела… Ты ведь хотела двигаться дальше, а не жить прошлым.
– Это прошлое,– наш сын!– еще больше возмутилась Лиза.– И я не живу прошлым, дорогой. Я просто поняла, что не могу и не хочу забывать о Саше. Я захожу сюда иногда и сижу за этим столом. Несколько минут, не больше. В этот момент мне кажется, что Саша еще жив. Что он ушел гулять, или может в школе. Что вот-вот он позвонит и скажет, что у него закончились уроки и, что его нужно идти встречать.
– И не звонит.– тихо сказал Егор, не отваживаясь посмотреть в глаза своей бывшей жене.
– Да, не звонит.– Лиза тяжко вздохнула и, отвернувшись на секунду, украдкой смахнула навернувшиеся слезы.– Я помню. Саши больше нет. Но я не хочу забывать его. Я его мама. Я вынашивала его, рожала, кормила. Я видела, как он растет. Становиться взрослее с каждым днем, умнее. Такое нельзя забывать. И ты не прав, считая, что я живу прошлым. Я прекрасно понимаю, что эта спальня, как бы я не обставляла ее, не воскресит нашего сына. Я просто хочу помнить его таким, каким он теперь останется навсегда.
Последние слова Лиза договорила уже дрожащим голосом. Сдерживать слезы она уже не могла и крупные капли, одна за другой, ползли по ее щекам. Судорожно вздыхая, женщина присела на край кровати и потерла раскрасневшиеся опухшие веки.
Стрельцов стоял молча, посреди спальни. Еще три года назад он обязательно утешил бы свою бывшую жену, присел бы рядом, обнял, прижал к себе, позволив расплакаться еще сильнее, выпустив вместе со слезами наружу часть своей печали и горя материнской утраты.
Но не теперь.
Со смертью сына отношения Егора и Лизы дали трещину. Лизе требовалась помощь и поддержка, но Егор наоборот замкнулся в себе, став нелюдимым, молчаливым и потерянным. На все предложения жены поговорить, поделиться своими внутренними терзаниями, он лишь отвечал угрюмым отказом. День за днем, трещина в отношениях становилась все больше, постепенно превратившись в бездонную пропасть. И, однажды, проснувшись утром Егор понял, что он с Лизой стали совсем чужими друг другу. Они жили под одной крыше, но каждый в своем замкнутом мирке. Не было прежних точек соприкосновения, не было того инстинктивного взаимопонимания, которое обычно присуще супругам, прожившие много лет вместе.
Так дело дошло до развода.
И теперь он стоял посреди спальни и, глядя на плачущую Лизу, не испытывал ничего, что мог бы испытать прежде к той женщине, с которой он пробыл вместе десять лет… Или не хотел испытывать.
– Иногда помнить, это слишком больно.– сказал, наконец, Егор, помолчав пару минут.
– Хватит. Перестань!– Лиза почти перестала плакать и теперь вытирала опухшие красные веки.– Ты ведь не ребенок. Больно бывает не только тебе одному. Но другие терпят боль и живут. А ты просто бежишь от нее.
– Я никуда не бегу! Я просто хочу начать все заново.
– Не ври мне, Егор. Не ври самому себе. Ты бежишь от всего. От этой спальни, от своей прошлой жизни, от меня. Ты говоришь, что хочешь начать сначала? Так почему ты меня бросаешь?! Полагаешь, нас больше ничего не связывает?– Лиза вскочила с кровати и снова подошла вплотную к бывшему мужу.– Знаешь, как больно осознавать, что наш сын был единственным, что нас связывало! И это спустя столько лет! Ты считаешь, что нам по одиночке будет проще? Посмотри на меня! Посмотри на себя! Даже спустя столько времени нам все еще невыносимо больно. Но только я не бегу. Я хочу это пережить. Хочу выдержать это. А ты? Егор, ты прикрываешь своими намерениями правду. Ты не можешь начать все сначала. Ты все еще живешь прошлым. Ты не в состоянии оставить его. И поэтому бежишь. Но скажи, неужели ты действительно считаешь, что, сменив город, работу, все своё окружение, ты сможешь убежать от себя?
Лиза смотрела на Егора в упор глазами полными мольбы и ждала от него хоть какой-нибудь реакции.
Но он молчал, отвернувшись. Как и прежде, погрузившись в самого себя. Точно также, как и все прошедшие три года.
Пропасть, образовавшаяся между бывшими супругами, оставалась все такой же непреодолимой.
Но как можно ее преодолеть, если один человек из всех сил тянет руку, а другой не решается сделать то же самое. И даже наоборот, отступает от края, становясь еще недосягаемей. И этот шаг назад Егор в очередной раз сделал.
– Нет.– тихо произнес он с трудом разлепив губы.– Я просто хочу начать новую жизнь.
Стрельцов снова посмотрел по сторонам и наконец заметил сумку со своими вещами, стоящую у письменного стола. Не говоря ни слова, Егор взял эту сумку и стремительно вышел из спальни. Уже через несколько секунд он оказался на лестничной площадке, оставив в квартире №48, бывшей когда-то его домом, хрупкую, убитую горем одинокую женщину.
Путь вниз оказался куда более легким, чем подъем.
Однако, у самого выхода на улицу, Стрельцов неожиданно остановился.
– Черт бы тебя побрал!– он выругался очередной раз и прислонился спиной к стене, глубоко вздохнув.
Лиза все-таки была права. Он бежал от всего, в том числе и от самого себя.
2.
Город остался позади. Впереди была долгая дорога.
Легковой автомобиль несся по трассе со скоростью около сотни километров в час, раскачиваясь на неровном асфальтовом покрытии. Егор сидел на переднем пассажирском кресле, поглощенный своими мрачными думами. Разговор с Лизой вышел не самым приятным. Слова о бегстве от самого себя растревожили сердце больше прежнего.
Успокоится никак не получалось. Егор уже не раз за этот день пожалел, что бросил курить. Нашел время! Затянуться хоть раз ему сейчас не помешало. Конечно, можно было бы одну сигарету попросить у водителя, но старший брат Егора Виталий, сидящий за рулем, и сам бросил не так давно. Правда у него для этого был повод приятный: он и его вторая жена ждали появления первого общего ребенка.
– Ты не волнуйся.– нарушил молчание Виталий.– Поживешь первое время у нас. Со своей я уже поговорил. Она не против… вроде как. А там дальше сам сориентируешься. Найдешь работу, начнешь зарабатывать, а там может быть и жилье себе подберешь. Хотя, ты знаешь, я тебя не гоню, братишка.
– Я постараюсь не задерживаться у тебя надолго.– ответил Егор, не отрывая взгляд от бегущей за окном дороги.– Все-таки, скоро у тебя дома станет теснее чем обычно. К моменту рождения твоей дочки я найду себе отдельное жилище.
–Ну, как знаешь.– в голосе Виталия прозвучали нотки разочарования.– Кстати, я не спросил сразу. Видел, какой ты мрачный вышел из подъезда. Подумал, что не ответишь. Как повидался с Лизой?
– Как обычно.– Егор ответил с явной неохотой.
– Поговорили?
– Она поговорила. Я был немногословен.
– Ну, вообще-то ты никогда болтуном и не был.– Виталий едва заметно улыбнулся.– Но в последнее время ты немногословен даже по сравнению с собой прежним.
Егор тяжело вздохнул.
– И ты туда же? Тебе то что от меня нужно? Что от меня всем нужно?
– Поговорить, братишка. Ты никому не изливал душу последнее время. Представляю какой камень на душе ты носишь. Нельзя же так! Надо высказаться. Ты можешь с бывшей женой не разговаривать, с друзьями. Но с братом то можно. Даже нужно. Мы с тобой одна плоть и кровь. Ближе нас друг другу на свете больше никого нет. А ты даже мне многого не рассказываешь. Обидно, блин. Ей богу!
Егор снова вздохнул и посмотрел на своего старшего брата усталым взглядом.
– А что рассказывать? Ты и так все знаешь.
– Знаю.– несколько обиженно произнес Виталий.– Я много чего знаю. Как ни как к сорока близится уже. Да только чужая душа потемки. И в данном случае это твоя душа, брат. За прошедшие три года ты практически мне не рассказывал о том, что чувствуешь. А меня это интересует. Твое внутреннее состояние.
– А что моё состояние?– Егор покачал головой, уставившись на свои колени.– Хреновое у меня состояние. А какое оно должно быть? Я сына потерял.
– Ну, вот, так уже лучше. Для начала неплохо. Продолжай. И только не вынуждай меня вытягивать из тебя все клещами. Ты ведь не партизан какой-нибудь. А я не эсэсовец.
– Ты будто бы был общительнее в свое время.
Услышав последнее, Виталий плотной сжал губы, лицо его побагровело. Он сбавил скорость и остановил машину на обочине.
– Слушай меня, братишка, ты это… полегче на поворотах!
Голос его звучал строго, но без злости. Точно также, как и много лет назад, когда Егор и Виталий были еще мальчишками.
– Мы с тобой, конечно взрослые уже, но это не значит, что я не могу всыпать тебе, как в детстве.
– Давай, мне тоже уже не пять лет.
Сказав это, Егор хотел снова замолчать и отвернуться к окну, но тут увидел неодобрительный взгляд старшего брата. Виталий за такую дерзость, наверно, готов был высадить его прямо здесь, на трассе. Сориться с самым близким человеком на свете и правда не следовало. Тем более, в такой ситуации.
Егор заметно смягчился.
– Ты же понимаешь меня, брат? Как никто другой,– начал он говорить,– каково это потерять любимого тебе человека. И ощущать себя виноватым в его гибели.
Виталий стал таким же мрачным, как Егор. Его лицо вдруг исказилось в мученической гримасе, губы нервно сжались, глаза уставились в одну точку.
– Ну, зачем ты так! Я же говорил полегче.– он сказал, и голос его прозвучал очень расстроено.
Виталий расстегнул ремень безопасности и вышел из машины. Было видно как он, грузно, слегка сутулясь, отошел от обочины, и встал на берегу небольшого пруда, расположенного недалеко от трассы, достав что-то из внутреннего кармана куртки. Что это было разглядеть не получалось. Виталий стоял спиной к машине.
Возможно, Егор действительно перегнул палку. На душе его брата тоже была старая рана. А человеку всегда становится не по себе, когда кто-то бередит такие раны. Из глубины памяти начинают всплывать образы пережитого ранее, чего не хочется вспоминать лишний раз.
А произошло это пять лет тому назад.
Виталий тогда был женат на другой женщине. У него было своё дело, бизнес приносивший неплохой стабильный доход. Правда для этого, естественно, приходилось вертеться как белка в колесе. И Виталий вертелся. Даже в свои выходные он нередко по пол дня висел на телефоне, обсуждая планы на предстоящую неделю, сроки поставок и выполнения заказов. Он мог говорить по телефону, когда обедал, когда ходил по магазинам, ехал в машине. На счет последнего реальные опасения не раз высказывала его жена. Но все было бесполезно. Виталий слишком сильно был увлечен своим делом и отдавался ему всецело. Потому однажды плохое все-таки случилось. Возвращаясь из похода за покупками, Виталий ехал с женой и, как обычно улаживал по телефону кое-какие вопросы. Говорить по мобильному телефону за рулем дело рискованное. С этим многие согласятся. Внимание водителя не может сконцентрироваться на вождении автомобиля, и любая проблема на дороге может привести к катастрофическим последствиям.
Так произошло и с Виталием.
Дорога была скользкой после дождя. Машину занесло и выбросило на обочину, прямо в дерево. Удар был огромной силы. Переднюю часть автомобиля смяло в гармошку. Виталию зажало и переломало ноги, рулем сдавило грудную клетку. Он находился без сознания и до своего пробуждения в больнице не знал, что его жена в результате аварии вылетела из машины, пробив лобовое стекло. Пролетев несколько метров, она упала на придорожные камни и сильно ударилась головой, заработав множественные переломы и повреждения внутренних органов. Лишь спустя три дня, придя в себя, Виталий узнал ужасную весть о смерти своей супруги. Естественно, винить в случившимся он мог только одного человека- себя.
Оправившись от ран и выписавшись из больницы, мужчина впал в глубокую депрессию. По ночам его мучала жуткая боль, последствие перенесенных им травм, и один и тот же кошмар. В нем Виталий лежит зажатый в машине, истекающий кровью и задыхающийся от того, что руль сдавил грудную клетку, а впереди на камнях лежит его жена, с широко распростертыми руками и закинутой назад головой. Он хочет помочь супруге, но не может пошевелиться и вынужден наблюдать как она умирает. Далее сон обрывается.
Дела в бизнесе тоже пошли прахом. Работа Виталия более не интересовала, и его небольшая фирма быстро обанкротилась. Частный дом пришлось продать, чтобы оплатить долги и сменить его на небольшую однокомнатную квартирку на окраине города.
Чувство вины за случившееся сжигало изнутри днем, а ночью не давал покоя страшный сон. Пытаясь заглушить боль и забыться, Виталий стал много пить. Часто уходить из дома и пропадать на два-три дня. Егору неоднократно приходилось искать брата и находить его не в самом лучшем состоянии. Никакие мольбы родителей или увещевания младшего брата, не могли повлиять на Виталия. Визиты к психотерапевту и прочим специалистам также не дали результата.
Но однажды случилось нечто необычное. Виталий в очередной раз ушел из дома и пропал на долгие шесть дней. Егор не мог найти брата, родители не находили себе места. Подали заявления в полицию, но розыск по горячим следам ничего не дал. Предполагали самое плохое, но тут Виталий объявился. Небритый, изможденный, в грязной одежде, но при этом абсолютно трезвый, с воодушевлением во взгляде. Где он пропадал все это время, Виталий поведать не мог. Однако, он сказал, что о многом подумал и теперь начнет жить заново.
Своё обещание он выполнил.
Пить бросил. Нашел работу (не свой бизнес, конечно, но денег на жизнь хватало). А вскоре Виталий стал встречаться с другой женщиной. Переехал к ней. Потом женился. И теперь он со своей супругой с нетерпением ждали появления первенца. Старший брат Егора вновь стал бодрым и веселым, как это было до трагедии. Работал, как и раньше, много и с упоением. А вот по телефону за рулем больше никогда не говорил.
Теперь же, когда горе потери настигло и Егора, он не раз думал о своем брата и задавал вопрос, как ему удалось побороть чувство вины? Как удалось забыть о всем и примириться с самим собой?
Егор тоже вышел из машины и пошел к пруду. Поравнявшись с Виталием, он заметил в его руках дымящийся окурок.
– Ты куришь? А говорил, что бросил.– удивился Стрельцов.
– Бросишь тут с вами.– брат протянул ему пачку сигарет.– Моей только не говори, а то пилить будет, волноваться.
– Да, ей сейчас нельзя волноваться.– согласился Егор и охотно угостился сигаретой. Закурил.
Так они стояли на берегу пруда, глядя в даль, нервно затягиваясь и выпуская клубы табачного дыма. Каждый думал о своем: прошлом, настоящем и возможном будущем. Каждому в его мыслях виделось что-то персональное, не дающее покоя, заставляющее их сердца тяжелеть подобно камню.
Встряхнув головой, Егор отделался от тягостных раздумий и нарушил молчание.
– Прости, брат, я не хотел тебя расстраивать. Не думал, что ты до сих пор так сильно переживаешь. Я думал ты забыл.
– Как такое забыть?– покачал головой Виталий.– Одно дело, когда подобное происходит с кем-то. А другое, когда ты все испытываешь на собственной шкуре. Открою тебе секрет, братишка. Кошмары я до сих пор вижу. Эту аварию. Олю, лежащую на камнях.– он сделал последнюю затяжку и выкинул окурок.– Только раньше этот сон был для меня подобен реальности. Днем я не мог отделаться от чувства вины. А по ночам боли в теле и этот сон. Ведь это я вел машину и болтал по телефону. Я не уследил за дорогой. Этот сон и теперь приходит ко мне. Правда не так часто, как прежде. Да и в холодном поту я уже не просыпаюсь. А ты считал, что я все забыл? По-твоему, в этом секрет?
– А в чем тогда? Как ты справился с этим?– Егор с мольбой посмотрел на своего старшего брата.– Я не топлю горе в алкоголе. К психологам ходил. Перепробовал кучу вещей. И все впустую. Как это сделать? Скажи мне.
Виталий тяжело вздохнул и, повернувшись, направился обратно к машине.
– Не начинай снова.– пробурчал он, не оборачиваясь.
– А что не начинать! Я столько раз просил тебя сказать, а ты молчишь как рыба.– Егор бросился вдогонку вслед за братом.– Прошу, помоги мне. Ты же видишь, что мне это нужно.
– Тебе нужно было не разводиться с женой. Вместе вам было бы гораздо легче.– Виталий дошел до машины и стал уже открывать дверь, но его младший брат помешал ему сделать это.
– Я развелся с Лизой потому, что чувствую себя виноватым не только перед самим собой и своим сыном, но и перед ней тоже.– Егор продолжал держать дверь, несмотря на попытки Виталия оттолкнуть его в сторону.– Я не могу смотреть ей в глаза после того, что произошло. Понимаешь? Я вижу какой она стала и мне на душе становится хреново. И справиться с этим у меня никак не получается.
– А ты спрашивал Лизу? Винит ли она тебя? Или тебя интересует только то, что чувствуешь ты сам?– Виталий оставил попытки оттолкнуть своего брата.– Знаешь, братишка, ты эгоист.
– Я не эгоист!– воскликнул Егор.– Я просто не могу думать ни о чем другом. Также, как и ты когда-то. Так что будь другом, расскажи, пожалуйста, как ты смог заставить себя жить дальше. Или что, мне тоже начать пить не просыхая? Ты этого хочешь?
– Нет. Не этого.– Виталий покачал головой и осуждающе посмотрел на брата.– Да только если я расскажу, ты все равно не поверишь. Я и сам теперь не до конца верю в то, что со мной было. Может быть, это был только еще один сон.
– О чем ты говоришь? Я не понимаю.
– Да так, ни о чем.– отмахнулся Виталий.– Забудь.
– Что значит, забудь!– возмутился Егор.– Говори, раз начал. Что с тобой было? Чему ты не можешь поверить?– он снова посмотрел с мольбой на старшего брата и тот, подумав немного, стал неохотно говорить.
– Помнишь тогда, перед тем, как исчезнуть, я ушел из дому? Я был тогда слегка пьян. Выпил в очередной раз. Захотел добавки. Отправился в магазин. Купил бутылку и, выйдя на крыльцо, стал пить прямо из горла. Был уже вечер и на улице народу никого почти. Я стою, заправляюсь и тут голос мужской. Говорит, мол помню, так же огонь в душе заливал. Наверно, случилось что-нибудь у тебя нехорошее. Я оборачиваюсь и вижу старика. Ростом невысокий, сморщившийся весь. Лет ему сто, наверно. И голос такой старческий, скрипучий, тихий. А я порядком напился уже, язык развязан. Начал я рассказывать обо всем. И про аварию, и про смерть жены, и про все остальное. Он меня выслушал, пожалел. А потом кое-что рассказал. Будь я трезв тогда, то не поверил бы и послал бы этого старика куда подальше.
Виталий внезапно замолчал и отойдя от двери, присел на капот.
– Чего ты тянешь?– сказал раздраженно Егор и подсел к своему брату. Но тот, продолжая молчать, достал из пачки вторую сигарету и, не спеша закурил.
Выпуская клубы дыма, Виталий несколько раз глубоко вздохнул, тихо выругался и продолжил:
– Знаешь, братишка, есть на Земле особые МЕСТА. Их немного, но они есть. Где они точно расположены никто не знает. Даже те, кто там побывал.
Шутливый тон, которым до этого был окутан рассказ Виталия, бесследно исчез, приобретя исключительно серьезный оттенок. Егор слушал своего старшего брата и не мог понять, к чему тот клонит. Только что речь шла о старике, а теперь о каких-то таинственных местах. И вроде бы это не шутка, но звучит как-то нелепо.
– МЕСТА эти нельзя найти самому. Только если тебе кто-нибудь покажет, или отвезет туда.– продолжал свой рассказ Виталий.
– Брат, ты сейчас мне правду говоришь, или снова думаешь, что я еще ребенок и мне можно всякой ерундой мозги запудрить?– Егор, наконец, не выдержал и прервал брата.
Виталий посмотрел разочарованным взором, сквозь пелену сигаретного дыма и покачал головой.
– Я же говорил, что ты не поверишь. Напоить тебя надо было. Как я тогда напился.
– Ты хочешь сказать, что тебе спьяну старик привиделся, и ты сразу иначе жить захотел?– Егор по-прежнему, крайне недоверчиво относился к рассказу своего брата.
– Прекрати!– вдруг резко сказал Виталий.– Ты спросил, я рассказываю. Так что будь добр выслушай, а потом суди сколько хочешь.– он судорожно затянулся и выпустил объемные клубы дыма.– Это МЕСТО… Я там был. Целых четыре дня… Это МЕСТО, там любой получает шанс стать другим. Залечить свои раны. Свою душу. Но это опасное МЕСТО. Если ты не справишься, то навсегда останешься там. Навсегда.
Виталий умолк и нервно, в три затяжки, докурил сигарету.
– Не хочешь, не верь. А я там был. Был ли тот старик, или он мне только померещился в пьяном угаре, я не знаю. Но в том МЕСТЕ я оказался уже будучи трезвым. И сто раз тогда пожалел о том, что согласился отправиться туда. Но в результате я вернулся. И, как видишь, совершенно другим человеком. Я смог примириться с самим собой, наладить свою жизнь. А ты заладил: сказки, сказки.
Егор слушал своего брата и никак не мог поверить, что ему говорят правду. Все звучало слишком туманно: особые МЕСТА, неизвестно где, даже если ты там побывал, шанс на исцеление, какие-то опасности. Что за МЕСТА? Как так неизвестно где? В наш-то век, когда вся поверхность планеты под присмотром спутников. Что за исцеление? Каким образом? Медикаментозно, или при помощи гипноза? И, в конце концов, какие такие опасности?
Слишком много вопросов.
С другой стороны, факт есть факт. Виталий, после своего внезапного исчезновения и последующего чудесного возвращения, действительно изменился. Будто в свое отсутствие он познал какую-то сокровенную тайну жизни, истину, позволившую ему скинуть с себя бремя вины. И это приводило в замешательство.
– Хорошо, допустим, ты говоришь правду.– сказал, наконец, Егор.– Смог бы ты отвезти меня туда?
– Я? Тебя?– удивленно посмотрел на него старший брат.– Нет, ни за что.
– Ты чего-то боишься?
– Да, боюсь. Боюсь, что тыне справишься и тогда мы тебя навсегда потеряем. Навсегда.
– С чего ты решил, что я не справлюсь?– возмутился Стрельцов.– Ты же смог. Или что, ты вновь мне в няньки набиваешься? Считаешь, что это не могу, то не могу. Всегда так считал. А я, как видишь смог в жизни сам кое-чего достичь. Квартиру купил, семью завел…
– Ага. И потерял.– Виталий серьезно посмотрел на своего брата. Тот же замолк, получив серьёзный «укол в больное место».
– Спасибо, брат. Спасибо за откровенность.– произнес после небольшой паузы, с горечью и обидой Егор.– Лишний раз о сыне мне напомнил.
– Я не про сына тебе говорил. Я не зверюга, чтобы людей истязать, давя им на слабые места. Я про Лизу тебе говорил. И про то, что ты ее бросил. Ты не развелся с ней. Ты ее бросил. Оставил одну в доме, где было все то, что вас объединяло. Наедине с горем. А сам бежишь.
Виталий посмотрел на Егора с укором. Тот посмотрел на своего брата, как загнанный зверь на охотника.
– Что скажешь? Неправду говорю? Не бежишь? А думаю, что бежишь. Так же, как и я пытался отстраниться с помощью алкоголя, ты пытаешься отгородиться от всего своими высокими намерениями. Но эта вина она всегда будет с тобой, где бы ты не был. Будь ты в пьяном угаре, или в другом городе. Память, вот кто главный предатель. Думаешь, что все забыл, что стало дышать легче, а тут раз! На тебе! И снова достаешь из кармана сигареты. А может думаешь и выпить слегка. Да только вся суть в том, как ты реагируешь на все эти воспоминания. Либо покуришь украдкой, вздохнешь пару раз, успокоишься и живешь дальше. Либо сжигаешь все мосты и несешься прочь от всего, как товарный поезд. А последний вагон не отцепил. Да и не можешь отцепить. Вот и тянет он тебя обратно, в прошлое. Куда бы ты не ехал, и как быстро ты не ехал. Так и с тобой, братишка.
Виталий закончил свою речь и закурил в третий раз. Часто моргая на ветру, он смотрел в даль и нервно сжимал губы, каждый раз выпуская дым. Наверно, он уже жалел о том, что рассказал. Слишком далеко зашел этот разговор.
Егор тоже молчал. Он понимал, что брат прав. От начала и до конца.
Так они и стояли, не говоря ни слова.
3.
И вновь дорога пробегала за окном. Вновь машина неслась по трассе.
Братья не проронили ни слова за последние пол часа.
Говорить больше было нечего.
