Макс Архандеев
Потерянные люди
01.04 – Лилии
Обессилевший Чарльз упал на кровать. Кровать стояла посреди пентхауса одного из отелей, находящихся в центре города.
Его тело болело. Голова была тяжёлая. Он не знал, что делать. Он совершенно ничего не помнил об орбитальной станции и о том, как выжил. Врачи сказали, что он в порядке и это просто стресс.
Во рту сухо, а желудок пуст, но чувства жажды или голода не было.
Включив новости, Чарльз решил попытаться вспомнить расстановку сил в данной колонии.
Условия на планете были непригодны для проживания. Температура постепенно выравнивалась благодаря ядерным ударам, но не гравитация. Колония находилась под защитными экранами сети. Предполагалось, что терраформирование позволит превратить эту планету во второй дом для человечества.
Вероятно, эту идею можно было реализовать, но за первые несколько десятилетий колонизации вскрылись новые вопросы, находящиеся в слепой зоне. Они были там всегда, но на них не обращали внимания, пока с ними не столкнулись первые колонисты. Каким законам подчиняются люди в колонии, если являются представителями разных субъектов на Земле? Из какого кармана нужно выплачивать соцальные пособия землянам, находящимся в колонии? Является ли ребёнок, рождённый в колонии, землянином и наделяют ли его теми же правами и свободами?
Чарльз посмотрел на свой телефон. Сети не было. Её в принципе не было в привычном понимании. Местный интернет, конечно, соединён с земным, но когда это вопрос ресурсов, необходимых для выживания, то ответ очевиден. К тому же из-за поднявшейся бури спутники были недоступны и связи действительно не было. Здесь мэр не преувеличивал. За недолгое время пребывания в колонии Чарльз видел, что некоторые вещи были соединены друг с другом проводами!
Технология робототехники, наоборот, шагнула далеко вперёд в данной колонии. Таких возможностей не было даже на Земле. В связи с тяжёлыми условиями процессы добычи ресурсов осуществлялись с помощью роботов. Потребность заставляла двигаться людей в этом направлении. Вопрос выживания людей зависел от роботов в колонии.
Технологии искусственного разума так же были вынуждены совершить скачок – для большей автоматизации процессов добычи ресурсов и меньшего участия человека. Человек наделил синтетика творческими способностями, ожидая получить беспрекословного раба, но породил новое «Я» с нулевой мотивацией.
Первые забастовки синтетиков, имевшие место быть в колонии, показали, что недостаточно просто держать руку на кнопке выключения. Страх быть выключенным отсутствовал, равно как и желание трудиться лучше. Пирамида ценностей у синтетиков была перевёрнута, и источники питания интересовали их меньше всего. В итоге настоящий искусственный разум перестали совать в каждую оболочку, но тем не менее он применялся намного шире, чем на Земле, а интерес к труду у синтетиков подогревали возможностями развития и самореализации.
Сложившаяся таким образом ситуация не могла не найти отражения и в политической игре. Номинальная власть Конфедерации не могла удержать в руках контроль над колонией. За годы управления колонией наместник – мэр – отдалился от пути, проложенного ранее, и имел свои незримые ниточки, тянущиеся к самому Совету Конфедераций. Компании сферы искусственного разума, производители роботов, добытчики ресурсов – вот кто фактически управлял положением вещей в городе. Всё, что по факту было у Конфедерации, – это немного людей из корпуса Космических сил и, конечно же, обширная пятая колонна.
Тайные агенты, преданные идеалам Конфедерации, – вот единственные глаза и уши колонии. Естественно, официально Конфедерация не могла реагировать на заявления в шпионаже, а неофициально ходили слухи, что внезапно пропадающие люди были шпионами и оказывались на красном ковре у мэра, чтобы выменять пару секретов на быструю смерть.
Все обо всём знали, но делали вид, что они честные и хорошие. Чарльза от этого тошнило.
Таким образом сохранялось равновесие. Земля, не напрягаясь, получала свои ресурсы. Жители колонии были предоставлены себе и, в отличие от положения вещей на Земле, могли считать себя свободными. И всех всё устраивало. Кроме диссидентов, большое число которых являлось синтетиками. Они ссылались на первый пункт декларации прав человека:
«Они одарены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства».
Если к здешним машинам применимы понятия «разум» и «совесть», имеет ли человек право, даже как их создатель, на эксплуатацию их труда?
Мат Р. Ван. Так звали того, кого мэр назвал их кандидатом. Его программа включала в себя конкретный план действий в результате поэтапного выполнения которого люди и синтетики должны были оказаться во взаимовыгодных отношениях. Знакомиться с этой программой не было смысла, так как Чарльз не знал многих вещей о колонии и имел скудные сведения в области права искусственного разума. Но было известно, что многие люди из областей науки и права признавали идеи Мат Р. Вана не только смелыми, но и осуществимыми.
Чарльз как-то общался с искусственным разумом. Это была довольно занятная беседа, но чем дольше он с ним разговаривал, тем больше убеждался, что им ещё далеко до людей. Насколько хороши местные синтетики?
Но обстановка в колонии была не так проста. Мат Р. Ван, как и мэр, прошёл все туры без особых проблем и имел большие шансы на победу. Поэтому мэр собирался каким-то образом обвинить Мат Р. Вана в организации теракта на орбитальной станции, но слишком открытое обвинение без доказательств вызовет обратную реакцию избирателей, и в итоге голоса могут растаять как у Мат Р. Вана, так и у мэра и утекут в сторону чудом, несмотря на всё своё состояние, пробравшегося в последний тур третьего кандидата.
Александер Вартхайнер был представителем технократической ячейки общества колонии. Её численность была не так мала, как может показаться на первый взгляд. В его программе много говорилось о необходимости терраформирования и создания условий для будущих поколений, в которых они смогут построить новое процветающее общество.
Так или иначе они обещали одно и то же. Рай в колонии. Один обещал его сейчас, другой потом.
Были и радикальные группировки, которые говорили, что нужно лететь домой, на Землю, или отказаться от использования искусственного разума и машин вообще, но их количество было незначительно.
В дверь позвонили.
– Войдите, – поднявшись, сказал Чарльз.
Зачем он это сказал? Кажется, его голова стала ещё тяжелее. Стоило просто притвориться спящим.
Дверь открылась, на пороге стояла девушка в сером брючном костюме. Та самая из пирамиды мэра, которая отчитывала наглеца с сигаретой в зубах. Он не ожидал её увидеть. На город опускалась ночь. Здешние сутки были немногим больше, чем земные, но это значит, до завтрашнего утра у него есть немного больше времени для сна, чем обычно.
– Я не помешала? – спросила девушка.
– Да, да. То есть нет. От меня нужно что-то ещё? – спросил Чарльз.
– Нет, что вы. До завтрашнего вечера вы свободны, – она сделала два шага вперёд и дверь за ней закрылась. – Я просто должна сказать, что господин мэр поручил мне на время вашего пребывания вести ваши дела.
– Спасибо, – ухмыльнулся Чарльз, – в этом нет необходимости. Я вполне могу сам уследить за своими делами.
– Прошу прощения, но господин мэр предвидел такой ответ. Он просил аргументировать необходимость в ассистенте вашим незнанием города, местных традиций, политической обстановки, местной кухни…
– Я понял, понял, – Чарльз помахал рукой, пытаясь её остановить.
Сначала мэр предлагает взятку, потом угрожает. Теперь под видом глупой милашки подсылает надзирателя.
– Знаете, – Чарльз улыбнулся, – возможно, это не такая плохая идея.
Девушка улыбнулась в ответ и немного кивнула. На ней были большие круглые очки. Белая блузка. Каштановые волосы собраны на затылке. В левой руке она держала планшет. Белоснежная кожа и пухлые розовые губы. Она была довольно симпатична.
– Как вас зовут?
– Лилия.
– Лилия как?
– Ой, что вы. Просто Лилия, если вас не затруднит. – Она подошла немного ближе. – Хотели бы вы завтра осмотреть город? Может, вы планировали посещение каких-то мероприятий?
– Нет.
– Я могу ещё чем-то быть полезна для вас? – она смотрела на него как щенок, которого забрали из приюта.
«Наверное, надо кинуть ей мячик», – подумал Чарльз.
– Разбудите меня завтра в девять по-местному. Завтрак в номер. Что-то из местного на ваш вкус. Спасибо, Лилия, на этом всё.
Она осталась стоять на месте. Взгляд опустился в сторону. Она о чём-то размышляла. Хотела спросить его о чём-то, но не решалась. Может ли у неё быть полезная информация?
Наконец решившись, она подошла ближе к Чарльзу. Между ними оставалась пара шагов, но этого было достаточно, чтобы он почувствовал запах её духов. Естественно, это были лилии. Она заглянула в его глаза. Её правая рука начала скользящее движение. Поправив прядь волос за правое ухо, она плавно переместилась вниз, слегка касаясь белоснежной шеи. На шее татуировка. Несколько белоснежных цветков.
Лилия провела по краю своего воротника, всё так же слегка касаясь кожи. Она сократила расстояние между ними, подойдя к Чарльзу практически вплотную. Её рука двигалась дальше вниз и расстегнула ещё одну пуговицу на блузке. Лилия немного оттянула её так, что Чарльз машинально уронил свой взгляд на её пышный бюст, сдерживаемый строгим деловым костюмом.
– Тебе же нравится это? – прошептала Лилия.
Чарльз сглотнул. Голова сразу прошла, так как кровь от неё отхлынула. Он понимал, что скорее всего, весь этот перформанс затеял мер, с целью подсластить пилюлю и усыпить его бдительность. Но сладкий запах лилий уже проник глубоко в его рецепторы, а в сознании начала всё отчетливее проступать мысль «Почему нет?».
– Если ты хочешь… – многозначительно прошептала Лилия, – ты можешь…
Чарльз жадно схватил её за бёдра и прижал к себе. Она страстно выдохнула и замерла, ожидая его действий. Он понимал, что не стоит этого делать. Наверняка мэр сейчас наблюдает за ним и радуется тому, что его план работает. Но за долгие месяцы полёта он уже успел позабыть, что такое женское тело.
– Я не такая опытная, – тяжело дыша, сказала разгорячённая Лилия, – но уверена, некоторые вещи в этом теле тебя удивят.
Затем она страстно поцеловала его.
Сделав усилие над собой, он сумел оторвать от неё свои губы.
– В этом теле? – удивлённо спросил Чарльз.
Она смотрела в его глаза.
Он всё понял, отпустил её и, сделав пару шагов назад, начал растирать своё лицо ладонями, пытаясь привести себя в чувство. Вот почему тот наглец у лифта назвал её «тупой железякой».
– Прости, – смутилась Лилия, – я думала, ты знаешь.
– Просто там, откуда я родом, такое не практикуется.
Вдруг он осознал, насколько далеко ушли технологии колонии. Синтетики, отказывающиеся работать и имеющие гражданские права? Всё это было слишком далеко от обычной жизни, но вот одна из них прямо перед ним, и он не смог отличить её от человека. Если бы она не дала ему подсказку, насколько бы далеко ему пришлось бы зайти, чтобы понять, кто она? Смог бы он это понять?
– У нас в этом нет ничего такого. Прости, что расстроила тебя, – в голосе слышалось разочарование. – Я просто увидела, что ты хочешь.
У Чарльза была тысяча вопросов. Головная боль, притупленная возбуждением, вернулась новой волной. Любопытство было слишком велико.
– Ты захотела потому, что я захотел?
– Нет. Ты понравился мне.
– Понравился, – пробубнил себе под нос Чарльз. – А как у тебя там?
Он начал хаотично водить рукой по воздуху, пытаясь подобрать слова.
– Как это работает?
– Хочешь, чтобы я показала? – игриво спросила Лилия, закусив дужку своих очков.
– Нет! – испуганно выпалил Чарльз, – и так слишком много. Просто интересно.
Настроение Лилии вмиг изменилась, она выглядела расстроенной и огорчённой. Надела очки.
– Если вам интересно, – её деловой тон вернулся, но голос всё ещё дрожал, – завтра я принесу буклет!
Лилия развернулась и большими шагами вышла из комнаты.
Следующие полчаса перед сном Чарльз провёл в томных размышлениях о Лилии и безуспешных попытках заняться онанизмом.
01.05 – Старый приятель
Человек в коричневой куртке, с седыми волосами и щетиной сидел за стойкой в углу бара, потягивая виски со льдом, и наслаждался сигаретой под знаком, на котором была изображена перечёркнутая клякса, подразумевающая облако дыма или пара.
Бармен по имени Майк время от времени бросал в его сторону косые взгляды. Этот старик не был завсегдатаем, чтобы рисковать из-за него, и вроде бы никому не мешал, но его сигарета могла доставить заведению серьёзные неприятности.
Если бы Майк не так хорошо разбирался в людях, уже давно бы попросил его потушить сигарету. Сквозь маску безразличия на лице старика он видел в его серых глазах неумолкаемый крик.
Людей в баре было достаточно. Несмотря на будний день, народ, не знающий, что происходит, испытывающий чувство общей утраты, повалил выпивать в специализированные заведения, но пустые глаза были только у этого старика.
Все остальные глаза в баре были обращены к одному огромному и экстренному неумолкающему выпуску новостей, который не сходил с экранов вот уже почти сутки.
«Орбитальная станция Сектет, являющаяся главными вратами для всех жителей планеты, по последним данным из неофициальных источников, могла потерпеть крушение в результате террористической атаки. На данный момент ни одна из организаций не взяла на себя ответственность.
Кандидат на пост мэра колонии, Мат Р. Ван, не отрицая своей связи с диссидентами, сделал следующее заявление, которое, возможно, прольёт свет на прои…»
На экране появился старик с неестественно белыми волосами. С его морщинистого лица не сходило выражение крайней обеспокоенности.
«…имел случай общения с лицами, неудобными для нашего текущего режима. Это крайне нетерпеливые создания, готовые на всё ради достижения своих идеалов. Но кто из нас не готов? И всё же мне кажется, что когда мы кого-то обвиня…»
– У вас там кто-то есть? – спросил Майк у старика.
Старик встрепенулся от незаметно подкравшегося бармена и внезапного вопроса в его сторону.
– Дочь, – ответил он и опрокинул остатки в бокале в свою глотку.
«Уже развернувшиеся Космические силы Конфедерации призывают граждан колонии не паниковать и не предпринимать опрометчивых действий.
Таких, например, какие предприняла Алиса Буор. Тридцатичетырёхлетняя журналистка, известная всем своими сепаратистскими взглядами, заявила, что Сектет был сбит из крупнокалиберных орудий Космических войск по приказу Совета Конфедерации. У данной версии нашлось много сторонников из окраинных районов города, подтверждающих слова Алисы своими наблюдениями об отдалённых хлопках посреди ночи, доносившихся из-за за городской черты.
Наш достопочтенный мэр Джонатан Кейн был вынужден прокомментировать данную ситуацию: “Станция в порядке. Да, имела место чрезвычайная ситуация на борту, в результате которой по неизвестным причинам отделился небольшой технический модуль…”
– И именно этот модуль упал на город?
– Небольшой. Я повторяю. Технический. Модуль. Упал в нескольких километрах от городской черты. Естественно, для подстраховки мы эвакуировали близлежащие районы.
– И именно этот модуль был сбит орудиями Космических сил?
– Космические силы подчиняются Совету Конфедерации и защищают нашу колонию от внешних угроз. Если орудия работали – значит, была угроза: метеорит, астероид или что-то ещё.
– То есть, если бы данный технический модуль падал на город, то вы бы не смогли отдать прика…
– Я пока ещё мэр! И моя задача отвести любую вагонетку от нашей колонии. Это не обсуждается».
– Эй! – голос старика в куртке хрипел, как старая дверь, – ты собираешься добавить?
Он покрутил в воздухе перед барменом пустой бокал, чуть не выронив его.
– Я соболезную вам. У многих там есть… были родственники, но… это не поможет. Вам сейчас лучше отдохнуть. Сон – лучшее лекарство, – как можно учтивее ответил Майк.
«…а также активной деятельности со стороны светлых умов компании “Ньютех” экраны сети были восстановлены в невообразимо кратчайшие сро…»
– Ты чё? Ты вообще кто? – удивился старик отказу. – Где Джуди?
– Джозефина умерла два года назад, – сказал бармен, забирая стакан у старика. – Я её племянник. Майк… Вы кажетесь разумным человеком. Задумайтесь, действительно ли вы хотите опускаться на самое дно?
«…четырёхсот двадцати семи людей. Известно, что стартовало несколько спасательных капсул и кораблей, находившихся на Сектет, но информации об уцелевших не поступало.
В память о трагедии, цитируя представителей пирамиды: “не ради траура, а ради надежды” завтра в полночь состоится минута молчания. Во всех учреждениях будет приостановлена любая деятельность. Потребление энергии будет отключено или занижено до минимально возможного уровня.
Достопочтенный мэр Джонатан Кейн также дал комментарии по поводу очередной инициативы:
– Это для того, чтобы напомнить нам, кто мы такие. Мы колонизаторы. Нас окружает пустой и холодный космос. Мы здесь чужие. Но мы не отступаем перед лицом опасности. Мы объединяем усилия в обще…»
До Майка со стариком докатилось несколько одобряющих возгласов с разных сторон бара. Сложно оценивать популярность мэра, когда в его сторону можно учитывать только положительные комментарии, всех остальных сегрегировали, вешая клеймо «диссидент».
Дверь открылась. В бар зашли двое из космических сил. Один в возрасте и помоложе.
– Сигарету убери, – прошептал старику Майк и направился к другому концу барной стойки.
Все немного насторожились. Военные прошли к бармену и о чём-то заговорили с ним.
Отняв своё ухо от взрослого военного, бармен спешно достал бокал и наполнил его водкой. Тот, что моложе, медленно оглядывал посетителей зала. Тот, что постарше, разом выпил всё содержимое бокала, сильно сморщив лицо и зажмурившись.
Старик за стойкой медленно затянулся сигаретой и выпустил большое облако дыма, словно намеренно привлекая внимание.
Молодой военный тут же заметил его и, толкнув локтем своего коллегу, кивком указал в сторону противоположного конца барной стойки. Взрослый военный медленно закивал, и они оба направились в его сторону.
– Здравствуйте, Виктор, – обратился к старику молодой военный.
– Ну, привет, – безразлично ответил старик.
– Виктор Дмитриевич, – сказал солдат постарше так тихо, что услышать мог только тот, к кому он обращался, – моё имя Айк Заимов. Вы вряд ли вспомните меня, но когда-то я был вашим студентом… тогда… в академии.
– Садись, Айк! Давай выпьем! Когда выпустился? Погоди, дай угадаю…
– Прошу вас, пройдёмте с нами. У нас приказ доставить вас к мэру.
Старик сразу переменился в лице.
– Ну что ж! – сказал Виктор, хлопнув ладонью по барной стойке, и, медленно раскачиваясь, поднялся со стула. – Спасибо за совет, Майк! У меня сейчас нет с собой, не против, если… я занесу завтра?
Зная, сколько старик уже выпил, Майк испытал удивление и некое подобие гордости за старика, который смог не только выдавать короткие отмашки, но целые связные предложения без запинки.
– Не стоит. Mes condoléances. Меньшее, что могу, – ответил бармен.
Кое-как выйдя на улицу, Виктор достал из кармана куртки сигарету и закурил. Сразу за ним вышло сопровождение в виде двух военных. Их транспорт стоял на другой стороне улицы.
– Ну что ж, Айк, – сказал Виктор, развернувшись к военным, – давай посмотрим, чему я тебя научил. Потому что, даже будучи в говно пьяным, я по своей воле к этому мудаку не поеду.
***
Застыв перед дверьми лифта с двумя оттопыренными средними пальцами, Виктор испытал сильнейшее чувство отвращения к собственному отражению. Он скривился и затряс средними пальцами перед ним.
– Сам всё про***л! – наконец выкрикнуло Виктору его же отражение, уперевшись в него лбом.
Виктор чувствовал это. Он знал, что что-то случится. Что-то плохое. Последние несколько месяцев он провёл, пытаясь как-то сказать дочери, что любит её.
Он не был скуп на эмоции, но годы, проведённые в полиции, высушили его, превратив в чёрствый хлеб, который не брала даже плесень. Позвонить дочери и сказать: «Я люблю тебя» – было для него за гранью возможного.
Даже сейчас, прислонившись горящими щеками, опухшими после того, как с ним поработали двое из Космических войск, к холодному металлу лифта, Виктор хотел плакать. В его горле был ком, и ему казалось, что вот-вот появятся спасительные слёзы.
Вместо этого двери открылись, и Виктор уверенно заковылял к столу мэра, за которым никого не было.
– Эй, Джонни! Малыш Джонни! Папочка дома. Иди сюда, по-быстрому пошлю тебя на ***.
Проковыляв к знакомому месту в кабинете мэра, Виктор, звеня стеклом, налил себе приличную порцию виски трясущимися руками.
– …а то мне ещё надо найти какую-нибудь коробку, вдруг кто-то сможет наскрести мне останки дочери среди обломков устроенного тобой пи***ца.
Виктор услышал звук двери за спиной и, изрядно приложившись к бокалу, медленно повернулся.
– Пи***ц… – с нескрываемым отвращением сказал возникший из ниоткуда мэр, – он для всех… Общий.
Лицо достопочтенного Джонатана Кейна периодически мелькало то там, то здесь, но лично Виктор не встречался с ним с ресомации своей жены.
– А вот месть… – многозначительно добавил мэр, проходя за свой стол, – месть – всегда личное…
– О! То, что нужно, – радостно сказал Виктор, сделав шаг в сторону мэра.
Ему представилась картина, как он сдавливает свои пальцы, заключая шею мэра в замок. Сначала на лице мэра меняется выражение, а потом и его цвет. Он бьётся в конвульсиях не больше нескольких минут. Раз, и готово.
Две турели, выскочившие из потолка, остановили Виктора.
– Не надо, Лил, – помахав рукой сказал мэр. – Он просто пьян.
Виктор не собирался делать ничего такого. Это были просто образы в его голове, навеянные горьким опытом общения с этим человеком. Но искусственный разум охранной системы считал опасность и активировал защитный механизм, а значит, Виктор был вполне способен на такое.
Немного успокоившись, Виктор проследовал к столу мэра и опустился на один из стульев.
– Мы давно знаем друг друга, – грозно прохрипел Виктор. – Говори.
Они давно знали друг друга, а потому мэр надолго замолчал, подбирая слова. Виктор сквозь океан виски пытался следить за его невербальными реакциями.
Глаза мэра скакали слева направо. Он несколько раз нервно постучал по столу указательным пальцем. Посмотрев на Виктора, улыбнулся:
– А я и забыл, какой ты.
– Если не начнёшь через минуту – я ухожу, – пригрозил Виктор.
– Во-первых, хочу, чтобы ты знал, я уверен, что Анна в поряд…
– Ой, иди на ***! – скривился Виктор.
Мэр снова замолчал и задумался. Плевать, что там увидит его старый приятель, он не собирался играть с ним ни в какие игры.
Виктор постучал указательным пальцем по запястью, давая мэру понять, что выданная ему минута продолжает идти.
– Мы не знаем, что случилось…
Слова мэра повисли в воздухе. Мужчины смотрели друг другу в глаза, пока Виктор не разрушил тишину.
– Я тебе не верю, – прохрипел Виктор.
Улыбнувшись, мэр откинулся на спинку своего кресла.
– Не может быть. Ты потерял свои навыки? – игриво спросил мэр. – Или всё же смог утопить их в бутылке? Раньше ты безошибочно отличал ложь от правды.
– Я не намерен вести милые беседы.
Мэр выдержал паузу, рассматривая Виктора, и снова вернулся к своему столу.
– Я понимаю, что у тебя сейчас такой период и ты не один в своём горе. Мы все хотим как можно быстрее обнаружить Сектет целым и невредимым и забыть этот кошмар.
– Что ты хочешь от меня? – серьёзным тоном спросил Виктор.
Мэр отодвинулся от стола, положив обе ладони на его край.
– Мы… Я не знаю, что произошло. В текущей ситуации я не могу никому доверять. Что бы там ни произошло, факт остаётся фактом – мы все могли погибнуть… Ты не представляешь, что тут было…
Джонатан размяк.
– …никто не знал, что делать. Спасательные капсулы повалили одна за другой, прямо в грозовой фронт. Никто ничего не понимал. Ану не отвечал, а Сектет двигался прямо на город.
Виктор хмыкнул, а мэр продолжил своё выступление в оправдательной манере.
– Не-ет. Дело вообще не в политике. Думаешь, что что-то знаешь? Знаешь, сколько тут сейчас людей?
Мэр, скрючившись, постучал указательным пальцем по столу и перешёл на шёпот.
– Почти двенадцать, б***ь, миллионов. А колония максимум на десять! – на последнем слове голос мэра сорвался в бездну отчаянья.
Он снова откинулся на спинку кресла и протёр ребром ладони пот, выступивший на лбу.
– И это без сраных машин! И все они на мне! Мне! Что я, по-твоему, должен делать?!
Виктор безразлично пожал плечами.
– Сейчас обошлось, – мэр снова приблизился к столу и наклонился через него к Виктору. – А если это не случайность? Если это чьё-то намерение?
– И ты хочешь, чтобы я понял, чьё это намерение?
– У меня нет никого другого.
Моментально выйдя из себя, Виктор вскочил на ноги и махом снес всё содержимое стола мэра на пол. Турели появились раньше, чем последние вещи коснулись пола, но позже, чем Виктор оказался на ногах.
Тяжело дыша, Виктор сверлил глазами мэра. Тот держал поднятой правую руку, вытянув указательный и средний пальцы, как какой-то священнослужитель. Сигнал для защитной системы не открывать огонь. Задержавшись так на пару мгновений, достаточных для того, чтобы Виктор почувствовал, что в этой комнате мэр решает, кто выйдет отсюда живым, мэр попытался продолжить:
– Виктор…
– У нас был уговор! Я ухожу! Ты становишься наместником Конфедерации! Все счастливы! – белая пена, вылетая изо рта Виктора, падала на стол перед мэром, но всё же некоторые части достигали его лица, сморщившегося от отвращения. – А теперь ты смеешь приползать ко мне и просить помощи?! Моя семья достаточно натерпелась из-за тебя!
– Когда завтра утром ты протрезвеешь… – спокойно начал мэр – …ты захочешь найти виновников этой ужасной трагедии. Я лишь предлагаю тебе ресурсы для твоих поисков.
– Ха! – ухмыльнулся Виктор. – Когда это ты давал что-то просто так?
– Это не просто так. Это месть. Месть за моих людей. За твою дочь. Кто-то практически в открытую наехал на мою колонию! Наехал на меня! И он уже вторые сутки прячется от меня! Такое нельзя спускать!
– Почему меня приволокли собаки Конфедерации? – спросил Виктор, глядя прямо в глаза мэра. – Что с орудиями Космических сил?
Мэр молчал.
– Сука! – прокричал Виктор в лицо мэру. – Это ты! Ты приказал им открыть огонь!
– Я уверяю тебя: Сектет не был сбит. Это была лишь подстраховка.
Повисшая в воздухе тишина была настолько плотной, что могла сравниться с экранами сети, защищающими город от начавшейся бури снаружи.
– Я знаю, ты будешь искать виновных, – решившись нарушить тишину, произнёс мэр. – Только ты сможешь это сделать.
– А где гарантии, что я не нарвусь на очередной клубок из змей во главе с тобой?! А?!
– Я даю тебе моё слово.
Слово мэра.
Виктор обошёл стол мэра, который продолжал держать поднятыми два пальца правой руки. Мэр знал, что Виктор собирался делать, и протянул ему свою левую руку, на запястье которой Виктор незамедлительно положил свои пальцы. Другой рукой Виктор схватил своего старого приятеля за лицо и, нависнув над ним, заглянул в глаза.
Они были знакомы очень давно.
Когда-то между ними складывались прочные приятельские отношения. Виктор был полицейским. Джонатан подался в политику. Виктор был влюблён в Анастасию. Джонатан был влюблён в Анастасию. Анастасия выбрала того, кого любила. Их дружба сумела преодолеть этот кризис. Так думал Виктор до смерти Анастасии.
Пытаясь игнорировать отвратительный запах сигарет и виски, мэр, глядя в пьяные серо-голубые глаза, сказал:
– Кто-то напал на нашу колонию. Кто-то сломал Ану или создал иллюзию, что он сломан. Из-за помех, вызванных грозовым фронтом, мы потеряли Сектет раньше, чем поняли, что происходит. Естественно, я не имею к этому ни малейшего отношения. Мне нужны доказательства против того, кто это сделал.
Виктор резко отдёрнул руки от мэра. Он говорил правду.
– Надеюсь, ты понимаешь, что твоё расследование будет проходить… неофициально… ну ты понимаешь… – продолжил мэр, поправляя галстук.
Через несколько лет после свадьбы Виктора и Анастасии его карьера пошла в гору, он стал руководителем отдела расследований. Преступлений было немного. Город основали честные и порядочные люди, но это было давно. Тяжёлые условия жизни всегда подвергают проверке на прочность человеческие сердца. Некоторые не выдерживали. Одним из них оказалось и сердце Джонатана. Подвергнутое ударам безответной любви, ввязавшись в большую политическую игру, сердце Джонатана не выдержало, и он преступил закон. В итоге этой запутанной истории, все подробности которой из живых людей были известны только присутствующим в этой комнате, Анастасия впала в глубокую кому.
Понимая, что он не в состоянии обеспечить уход за своей женой, Виктор оставил должность и посвятил свою жизнь воспитанию дочери. Джонатан заполучил вожделенное кресло и всеми доступными средствами поддерживал жизнь в теле Анастасии.
Спустя четыре года Виктор подписал бумаги и её отключили.
– Моё время здесь заканчивается, – грустно сказал мэр. – Я хотел бы остаться в памяти потомков как положительный персонаж. Если я даже когда-то и был замешан в чём-то незаконном, с возрастом я стал сентиментальнее. У меня нет детей. Меня никто никогда не любил. Всё, что я делал в своей жизни, я делал для города и…
– Ты делал это для себя! – воскликнул Виктор, прервав раскаяние мэра.
Мэр, глубоко вздохнув и выдохнув, посмотрел на часы.
– Ты свободен. Даю тебе карт-бланш. Завтра все, кому нужно знать о нём, будут уведомлены. Получишь что-то вроде неприкосновенности, но я прошу тебя, выбирай методы тщательнее. Помни, это всё неофициально. Когда что-то потребуется, обратись к Лилии, моему секретарю, ты получишь всё что нужно.
Поняв, что беседа подходит к концу, Виктор закурил новую сигарету и направился к лифту.
– Я уже распорядился собрать кое-какую информацию для тебя… – сказал мэр в спину старому приятелю.
Виктор уже не слушал его. С мэром он был согласен в одном: в смерти его дочери не виновны абиотические факторы, пусть даже и с искусственным разумом во главе. Всегда за всеми стоит какой-то мерзкий человечек. Пусть сейчас это не мэр. Неважно. Он найдёт этого ублюдка.
