Макар Владимирович Новиков
Enter
Инженер снова уставился в блокнот, исчерканный линиями и фигурами причудливых форм.
– В аптечке все цело! – крикнула девушка через десять минут.
Командир зашел обратно в челнок:
– Элмер, а ты что скажешь?
– Есть незначительные поломки в освещении, остальное работает.
– Как ты и предлагал, Элмер, мы высадимся в западной части Австралии, – сообщил Адам. – Автоматическая система корректировки курса укажет оптимальное место. Берем в челнок провизию на один прием пищи, кислород на сорок восемь часов и девять баллонов с дыхательной смесью.
Космонавты принялись стягивать ремнями грузовую сетку с провиантом и инструментами, устанавливать баллоны в держатели, затем перекачали запас кислорода в шаттл. Когда все было готово, Адам ткнул в карту на мониторе:
– Приземляемся здесь.
– Но… – протянул Элмер, – отсюда двадцать километров до ближайшего населенного пункта.
– Мы должны учесть вероятное расширение города за две тысячи лет или полную застройку пустыни.
– А наши возможности принимаются в расчет? У нас тяжеленные скафандры и много груза.
– Опять ты перечишь, Элмер! – возмутилась девушка.
– В его словах есть доля правды, – заметил Адам. – Давайте сократим расстояние до пяти километров.
– Может, взять курс на город и ближе к поверхности откорректировать вручную? – не унимался парень.
– Человеческий фактор часто подводит.
– Сомневаешься в том, хороший ли я пилот?
– Просто стараюсь рассуждать. Попытка только одна, второй спуск – если уж совсем прижмет. Завтра сделаем снимки поверхности, когда будем над искомой точкой, а послезавтра спустимся в четко вымеренное место.
– Согласна, – произнесла Римма.
– По-твоему, шанс всего один? – Элмер стоял на своем. – Но ведь в случае неудачи можно подняться на «Викторию». Уйдем в спячку и дождемся зондов с топливом для второго спуска.
– В отсеке криокапсул из-за постоянного давления разрушаются контакты освещения. Нет уверенности, что мы проснемся. Ты сам об этом говорил, Элмер.
– Поручи мне проверить контакты, во время практики я их часто собирал. Нужно только плату осмотреть на предмет коррозии и обновить герметик.
– А как насчет ремонта графенового щита? – Адам скрестил руки на груди. – Возможно, он понадобится для полета к Марсу.
– Что ты там искать собрался? – вскипел инженер. – Неудавшиеся экспедиции на полюса? Да, мы анализируем разные варианты, у нас мало ресурсов, их нужно потратить с умом. Но главный ресурс – время – уходит! Если сейчас не принять решение, в критический момент кончится кислород. Следующее окно на спуск через два часа. Медлить нельзя!
Аргументы Элмера возымели действие, и командир приказал готовиться к высадке на Землю.
«Летяга» прошел сквозь твердые слои атмосферы. Красновато-ржавые языки плазмы понемногу отступали от иллюминаторов.
– Высота восемьдесят километров, вертикальная скорость падает с восьми сотен метров в секунду, – уведомил команду Адам.
Шаттл мчался вниз к облакам, его оранжевый хвост разделялся натрое. Блики отражались на запотевшем стекле шлемов. Все трое космонавтов были напряжены.
– Перегрузка в норме, – отрапортовала Римма.
– Семьдесят километров, скорость пятьсот восемьдесят метров в секунду, падает.
– Не может быть, Адам.
– Элмер, она падает.
– Как это возможно, если плазмы в иллюминаторе почти нет?
– Повторяю, скорость не растет!
– А сейчас сколько?
– Сорок восемь километров пятьсот семьдесят два метра в секунду, растет в геометрической прогрессии.
– Нужно было ловить момент, а не спорить со мной. Ну, теперь держитесь! – Пилот открыл предохранитель, переключил один из рычажков и повернул тумблер.
Крепления по бокам шаттла сдвинулись, выпустив наружу тормозные поверхности. За ними потянулся новый – звуковой хвост. В один миг экипаж испытал целую гамму ощущений: от тревожной легкости до чугунной тяжести в теле. Казалось, натянувшаяся кожа вот-вот полопается.
– Элмер! Опять нарушаешь устав – недопустимая скорость для торможения!
– Я налетал на этом челноке восемь тысяч часов! И кое-что о нем понял: сперва он замедляется, плоское брюхо тебя тормозит. Ты вроде расслабился, как вдруг – резкое ускорение. А значит, трата топлива, которого у нас почти нет. Пришлось пойти на экстренные меры. Глядите‑ка…
Темно-синий вид из иллюминаторов начал светлеть.
– Облака… – прошептал Элмер. Шаттл будто окунулся в молочную ванну. Свет, уже не искусственный, а солнечный, сочился в кабину, озаряя уставшие лица.
– Десять километров! – закричал Адам.
– Черт… Курс на город?
– Да. Включаю ручное управление, оставляю систему стабилизации.
– Выключи систему, она не даст сделать маневр ухода.
– Мы рухнем, парень!
– Вырубай, я сказал!
Адам нехотя подчинился.
Облака закончились так же неожиданно, как возникли. Город приближался с пугающей быстротой. Элмер потянул на себя центральный рычаг и выровнял курс. Сбоку пронесся небоскреб, впереди замаячил еще один:
– Держитесь! – пилот отвел рычаг вправо.
Челнок накренился и обогнул здание.
– Скорость в горизонте семьдесят два метра в секунду, снижается. Высота триста сорок метров, сближение с поверхностью… около… трех метров в секунду, – проговаривал Адам, едва переводя дух.
Пролетев над крышами домов, челнок достиг открытого участка пустыни. Взметнулся песчаный вихрь. Элмер привел в действие вертикальные двигатели, и аппарат затормозил перед дюной.
– Есть касание!
Экипаж отстегнулся от кресел. В иллюминаторах рассеивался песок. Римма освободила от ремней инструменты и провиант. Завершив остановку всех систем, Элмер взял у девушки одну сумку. Адам скомандовал:
– Оцени внешнее состояние «Летяги» и обстановку за бортом. Римма измерит состав атмосферы и радиационный фон.
Солнце было за облаками, но резало глаза с непривычки. Пилот завороженно изучал небо – самое светлое для него за последние две тысячи лет.
– Элмер! – позвала девушка. – Ты на частоте?
– Да, да… Я в норме.
– Сам ведь говорил про время.
– Римма, занимайся своей работой, – парень перевел взгляд под ноги.
Песок был как будто выцветшим, серым. Ботинки слегка увязали. Элмер сделал пару шагов и повернул назад к челноку. Краска по всему корпусу обгорела, сопла основных двигателей потрескались по краям. Термообшивка на дне аппарата расплавилась. Кое-где были заметны впадины, вызванные экстремальным нагревом.
– Температура за бортом – семь градусов Цельсия, радиационный фон в пределах нормы. Воздух содержит пятьдесят два процента кислорода, сорок один азота и семь процентов примесей, – отчеканила Римма.
– Климат как поломанный, – заключил парень. – На западе Австралии всего семь градусов. Это ведь почти экватор!
