bannerbannerbanner
Во тьме безлунной ночи

Мацуо Басё
Во тьме безлунной ночи

Полная версия

Внимательно изучал он и насыщенную поэтическими образами философию секты Дзэн, идеи которой оказали большое влияние на японское средневековое искусство.

Жизнь Басё в Эдо сложилась трудно. С помощью какого-то доброхота он устроился на государственную службу по ведомству строительства водных путей, но вскоре оставил эту должность. Он стал учителем поэзии, однако его молодые ученики были богаты только талантом. Лишь один из них, Сампу, сын состоятельного рыбника, нашел средство по-настоящему помочь поэту: он уговорил своего отца подарить Басё маленькую хижину-сторожку возле небольшого пруда, который одно время служил рыбным садком. Басё написал по этому поводу: «Девять лет я вел бедственную жизнь в городе и наконец переехал в предместье Фукагава. Мудро сказал в старину один человек: “Столица Чанъань – издревле средоточие славы и богатства, но трудно в ней прожить тому, у кого нет денег”. Я тоже так думаю, ибо я нищий»[1].

В стихах, созданных в начале восьмидесятых годов, Басё любил рисовать свою убогую Банановую хижину (Басё-ан), названную им так потому, что он посадил возле нее саженцы банановой пальмы. Детально изобразил он и весь окрестный пейзаж: топкий, поросший тростником берег реки Сумида, чайные кусты, маленький заглохший пруд. Хижина стояла на окраине города, весной только крики лягушек нарушали тишину. Поэт принял новый литературный псевдоним «Живущий в Банановой хижине» и наконец начал подписывать свои стихи просто Басё (Банановое дерево).

Даже воду зимой приходилось покупать. «Горька вода из мерзлого кувшина», – писал он. Басё остро ощущал себя городским бедняком. Но вместо того чтобы скрывать свою нищету, как другие, он говорил о ней с гордостью. Нищета стала как бы символом его духовной независимости.

В среде горожан был силен дух стяжания, мещанского скопидомства, скряжничества, но купцы не прочь были оказать покровительство тем, кто умел их забавлять. Люди искусства сплошь да рядом состояли приживалами при купцах-толстосумах. Находились такие стихотворцы, которые слагали в один день сотни и тысячи строф и этим создавали себе легкую славу. Не в этом видел назначение поэта Басё. Он рисует в своих стихах идеальный образ свободного поэта-философа, чуткого к красоте и равнодушного к жизненным благам… Если тыква-горлянка, служившая в хижине Басё кувшином для рисового зерна, опустела до дна – ну что же: он вставит в горлышко ее цветок!

Но, равнодушный к тому, что больше всего ценили другие, Басё с величайшей требовательностью и заботой относился к своему творчеству.

Стихи Басё, несмотря на предельный лаконизм их формы, никак нельзя рассматривать как беглые экспромты. Это плоды не только вдохновения, но и очень большого, напряженного труда. «Тот человек, который за всю свою жизнь создал всего три-пять превосходных стихотворений, – настоящий поэт, – сказал Басё одному из своих учеников. – Тот же, кто создал десять, – замечательный мастер».

Многие поэты, современники Басё, относились к своему творчеству, как к игре. Философская лирика Басё была явлением новым, небывалым и по серьезности тона, и по глубине идей. Творить он должен был в пределах традиционных поэтических форм (инерция их была очень велика), но ему удалось вдохнуть в эти формы новую жизнь. В свою эпоху он ценился как непревзойденный мастер «сцепленных строф» («рэнку») и трехстиший («хокку»), но только последние полностью выдержали испытание временем.

Форма лирической миниатюры требовала от поэта жесткого самоограничения и в то же время, придавая весомость каждому слову, позволяла много сказать и еще больше подсказать читателю, разбудив его творческое воображение. Японская поэтика учитывала встречную работу мысли читателя. Так удар смычка и ответное дрожание струны вместе рождают музыку.

Танка – очень древняя форма японской поэзии. Басё, сам не сочинявший танка, был большим знатоком старинных антологий. Особенно он любил поэта Сайгё, который жил отшельником в мрачные годы междоусобных войн XII века. Стихи его удивительно просты и словно идут от самого сердца. Природа для Сайгё была последним прибежищем, где в горной хижине он мог оплакивать гибель друзей и несчастья страны. Трагический образ Сайгё все время возникает в поэзии Басё и как бы сопутствует ему в его скитаниях, хотя и эпохи, в которые жили эти поэты, и их социальное бытие были весьма различны.

С течением времени танка стала четко делиться на две строфы. Иногда их сочиняли два разных поэта. Получался своего рода поэтический диалог. Его можно было продолжить как угодно долго, при любом количестве участников. Так родились «сцепленные строфы» – поэтическая форма, очень популярная в Средние века.

В «сцепленных строфах» чередовались трехстишия и двустишия. Соединяя их по два, можно было получить сложную строфу – пятистишие («танка»). Единого сюжета в этой длинной цепи стихотворений не было. Ценилось умение сделать неожиданный поворот темы; вместе с тем каждая строфа сложнейшим образом перекликалась с соседними. Так камень, вынутый из ожерелья, бывает хорош сам по себе, но в сочетании с другими приобретает новую, дополнительную, прелесть.

Первая строфа называлась хокку. Постепенно хокку сделалось самостоятельной поэтической формой, отделившись от «сцепленных строф», и завоевало огромную популярность среди горожан[2].

В основном хайку – лирическое стихотворение о природе, в котором непременно указывается время года.

В поэзии Басё круговорот времен года – изменчивый, подвижный фон, на котором яснее прорисовываются сложная душевная жизнь человека и непостоянство человеческой судьбы.

«Идеальный», освобожденный от всего грубого пейзаж – так рисовала природу старая классическая поэзия. В хайку поэзия вновь обрела зрение. Человек в хайку не статичен, он дан в движении: вот уличный разносчик бредет сквозь снежный вихрь, а вот работник вертит мельницу-крупорушку. Та пропасть, которая уже в X веке легла между литературной поэзией и народной песней, стала менее широкой. Ворон, долбящий носом улитку на рисовом поле, – образ этот встречается и в хайку, и в народной песне. Многие сельские грамотеи, как об этом свидетельствует Басё, полюбили хайку.

В 1680 году Басё создал первоначальный вариант знаменитого в истории японской поэзии стихотворения:

 
На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
 

К работе над этим стихотворением поэт возвращался в течение нескольких лет, пока не создал окончательный текст. Это одно говорит о том, как упорно Басё работал над каждым словом. Он отказывается здесь от штукарства, от игры формальными приемами, столь ценимой многими современными ему мастерами поэзии, которые именно этим и создали себе известность. Затянувшиеся годы ученичества кончились. Басё нашел наконец свой путь в искусстве.

Стихотворение похоже на монохромный рисунок тушью. Ничего лишнего, все предельно просто. При помощи нескольких умело выбранных деталей создана картина поздней осени. Чувствуется отсутствие ветра, природа словно замерла в грустной неподвижности. Поэтический образ, казалось бы, чуть намечен, но обладает большой емкостью и, завораживая, уводит за собой. Кажется, что смотришь в воды реки, дно которой очень глубоко. И в то же время он предельно конкретен. Поэт изобразил реальный пейзаж возле своей хижины и через него – свое душевное состояние. Не об одиночестве ворона говорит он, а о своем собственном.

Воображению читателя оставлен большой простор. Вместе с поэтом он может испытать чувство печали, навеянное осенней природой, или разделить с ним тоску, рожденную глубоко личными переживаниями. Если он знаком с китайскими классиками, он может вспомнить «Осенние песни» Ду Фу и оценить своеобразное мастерство японского поэта. Человек, сведущий в древней философии Китая (учение Лао-цзы и Чжуан-цзы), мог проникнуться созерцательным настроением и почувствовать себя сопричастным сокровенным тайнам природы. Увидеть в малом великое – такова одна из главных идей поэзии Басё.

1Басё имеет в виду слова великого китайского поэта Бо Цзюйи (772–846); Чанъань – столица Танского государства в Китае (VII–IX вв.).
2Второе распространенное в Японии название для этой формы – «хайку» – было введено в литературный обиход поэтом Масаока Сики только в конце XIX века. Бытует также термин «хайкай» – стихотворение «шутейного» жанра.
Рейтинг@Mail.ru