Сэйте Мацумото
Точки и линии
2
Вернувшись в департамент, Михара побеседовал со своим начальником. Это даже нельзя было назвать докладом. Просто рассказ о четырех минутах. А заодно и о Тацуо Ясуде.
Инспектор оживился, что случалось с ним не очень часто.
– Оч-чень любопытно, очень! – Он побарабанил пальцами по столу. – Вот оно, оказывается, как бывает, а мы-то и не замечали.
Михара, поощренный такой заинтересованностью, вытащил из кармана свою схему. Инспектор Касаи взял ее и стал внимательно изучать.
– Н-да, все ясно. Молодец, что догадался! Михара промолчал и подумал, что его заслуга невелика. На это намекнул ему сыщик Торигаи из управления полиции Фукуоки.
– Весь вопрос в том, случайно или преднамеренно создал Ясуда четырехминутных очевидцев.
Как точно сказал инспектор: "четырехминутные очевидцы"!
Потом он еще раз выслушал разъяснения Михары, записал основные моменты:
1) Накануне Ясуда пригласил двух официанток обедать в "Кок-д'ор" подготовка к тому, чтобы вместе отправиться на Токийский вокзал.
2) Еще во время обеда он начал проявлять беспокойство и посматривать на часы.
3) Прибыл на платформу тринадцатого пути как раз в такое время, чтобы не пропустить этих четырех минут.
4) Именно Ясуда первый увидел, как Саяма и О-Токи садятся в экспресс "Асакадзэ", и обратил на это внимание двух официанток.
Окончив записывать, Касаи постучал карандашом по щеке, словно маленький школьник.
– Очень хорошо, – сказал он после небольшой паузы, – случайности тут быть не может. Преднамеренность совершенно очевидна.
У него заблестели глаза.
– Если так, то дело серьезное, – ответил Михара.
– Да, дело серьезное. Очень! – словно эхо, отозвался инспектор и прикрыл глаза. Потом встрепенулся, громко позвал одного из сыщиков. – Торговец фабричным оборудованием Тацуо Ясуда имеет деловые связи с министерством N.
Прошу проверить, насколько тесны эти связи.
Сыщик записал фамилию и ушел.
– А теперь, – инспектор еще раз пробежал глазами то, что набросал на бумаге, – если Ясуда действовал преднамеренно, то с какой целью?
Он закурил сигарету. Его мысль была ясна: если человек делает что-либо преднамеренно, значит, это ему выгодно по тем или иным причинам. Зачем нужны были Ясуде свидетели, видевшие, как Саяма и О-Токи садились в экспресс "Асакадзэ"?
– Ему нужны были третьи лица, так сказать, "посторонние очевидцы", подумав немного, сказал Михара.
– Третьи лица?
– Да, вероятно, обстоятельства складывались так, что свидетельства самого Ясуды было недостаточно.
– То есть ты хочешь сказать, что сам Ясуда в этом деле не мог быть таким третьим лицом?
– Так получается, – Михара посмотрел прямо в глаза инспектору, словно говоря: "А как же иначе!"
– Ладно, попробуем подвести итоги, – Касаи, очевидно, хотел еще раз проверить свои собственные мысли. – Саяма и О-Токи покончили с собой, как влюбленные. Это произошло недалеко от Хакаты. Они вдвоем уехали с Токийского вокзала. Ясуда видел их, когда они садились в поезд, и показал их двум женщинам. Таким образом, создал так называемых "посторонних очевидцев".
Странно, не правда ли?
Михара понял, на что намекает инспектор, – зачем нужны очевидцы, если двое влюбленных собираются покончить с собой? Если Ясуда не обычный случайный свидетель, то какую роль он сыграл в этом самоубийстве? Это было неясно.
– Не знаю, но что-то тут есть.
– Разумеется, есть, – кивнул Касаи. – Когда проанализируешь факты, то все они указывают на преднамеренность действий Ясуды. Но цель, цель! Какова цель? Пока мы этого не знаем.
– Но если удастся точно установить, что действия были преднамеренными, мы докопаемся и до цели.
– Верно, – ответил инспектор. Они переглянулись, отлично понимая друг друга.
– А ты понимаешь, почему Ясуда издали показал официанткам отъезжающих, воспользовавшись этими четырьмя минутами? Ведь можно было пройти прямо на ту платформу, где стоял экспресс.
– Конечно, понимаю. Ведь с пятнадцатого пути отбывают поезда дальнего следования. Если бы Ясуда пошел прямо туда, это было бы неосторожно. Гораздо более естественно смотреть с платформы тринадцатого пути. Ведь он сказал, что едет в Камакуру. Все продумал.
Касаи улыбнулся соглашаясь.
– Да, кстати, наш сотрудник беседовал с проводником, который обслуживал экспресс "Асакадзэ" 14 января. Михара подался вперед.
– К сожалению, опрос ничего не дал. Проводник не помнит, пустовало ли какое-нибудь место. Говорит, давно было, запамятовал. Тупица этакий! Если бы он пошевелил мозгами, мы сразу узнали бы, где сошла О-Токи.
ХОККАЙДО И КЮСЮ
1
Когда Киити Михара утром пришел на службу, инспектор Касаи был уже там.
– Доброе утро.
– Доброе утро, – Касаи поднял голову. – Подойди-ка сюда на минуточку. Ну как, отдохнул хоть немного после командировки? – спросил он, отхлебывая чай из огромной чашки.
– Да. Ведь уже двое суток прошло. На бессонницу я не жалуюсь, за две ночи выспался, – смеясь, ответил Михара.
– Конечно, по всем правилам полагалось бы дать тебе на денек отпуск. Но потерпи, уж очень время горячее.
– Нет-нет, благодарю вас, я в отличной форме.
– Так вот, насчет Тацуо Ясуды, – инспектор перешел к делу. – Да ты присядь.
Михара сел напротив начальника.
– Проверка показала, что он довольно-таки основательно связан с министерством. Правда, количество его поставок не слишком велико, но что-то уж слишком благосклонен к нему заведующий сектором Есио Исида.
– Что?! ЕСИО Исида?!
Михара поразился: Исида – один из столпов министерства. Он возглавлял как раз тот отдел, который был замешан в деле о взяточничестве. В министерстве его считали умным, способным работником, однако негласная проверка показала, что Исида – человек подозрительный.
– Да, между ними очень интимные отношения. Интересные сведения.
Михара вспомнил вчерашнюю встречу с Тацуо Ясудой. Бесспорно, он человек с острым умом, это видно сразу. А глаза – о, эти приветливые глаза видят насквозь! Такой своего не упустит. Его самоуверенность действует на окружающих подавляюще. Михара вчера почувствовал, что он из тех, кого голыми руками не возьмешь. Подобному типу в самом деле ничего не стоит вкрасться в доверие к начальнику сектора вроде Есио Исиды.
– А не удалось ли выяснить, в каких отношениях был Ясуда с покойным Саямой?
– Я как раз об этом думал. Нет, здесь, кажется, нет ничего подозрительного, – ответил Касаи. – Конечно, какая-то связь существовала.
Саяма ведь был помощником начальника отдела и неплохо справлялся со своими обязанностями. Но проверка показала, что их отношения не шли дальше деловых.
Никаких данных о большей близости нет.
Касаи протянул Михаре пачку сигарет. Он взял одну, закурил.
– Ну что, попробуем копнуть Ясуду? – инспектор придвинулся к Михаре – так он делал всегда, когда испытывал к чему-либо особый интерес.
– По-моему, это необходимо. Во всяком случае, очень хочется, – ответил Михара, глядя в хитро поблескивавшие глаза начальника.
– Вопрос случайности и преднамеренности? – пошутил Касаи. У него, очевидно, было хорошее настроение.
– Здесь имела место преднамеренность и только преднамеренность. Эти четыре минуты были использованы преднамеренно. Слишком уж малое время для случайности.
– "Если удастся установить, что действия были преднамеренными, то можно докопаться и до их цели", – так, кажется, ты вчера сказал?
– Да, так.
– То есть Ясуде было мало видеть собственными глазами отъезжающих Саяму и О-Токи. Потребовались еще очевидцы. Все получилось очень естественно, слишком уж естественно для случайности. Так?
– Я думаю, так.
– Правильно. Я с тобой согласен. Что ж, берись за дело. Обдумай все хорошенько. Даю тебе полную свободу.
Михара смял сигарету о край пепельницы. Слегка поклонился.
– Есть. Не отступлюсь, пока не соберу всех доказательств.
Но инспектору, кажется, не хотелось сразу отпускать Михару.
– Ас какого конца думаешь начать? – спросил он как бы между прочим. Но тон его был серьезным.
– Сначала выясню, где был и что делал Ясуда в течение трех дней, 19, 20 и 21 января.
– В течение трех дней, значит. Гм, трупы самоубийц были обнаружены на Касийском взморье утром двадцать первого, следовательно, проверишь, что он делал в этот день и в течение двух предыдущих. Но, кажется, нужно два дня, чтобы покрыть расстояние от Токио до Кюсю и обратно.
– Да. Пожалуй, и двадцать второе число придется прихватить.
– Сколько времени идет обычный поезд от Токио до Ха-каты?
– Чуть больше двадцати часов. А экспресс типа "Асакадзэ" – семнадцать часов двадцать пять минут.
– Значит, только на дорогу требуется около сорока часов… – Инспектор задумался…
2
Михара снова сидел в приемной Ясуды. Девушка, подавшая чай и печенье, сказала, что Ясуда-сан сейчас говорит по телефону и просит его подождать. Он долго не появлялся. Михара разглядывал натюрморт, висевший на стене. "Однако деловые разговоры отнимают много времени", – подумал помощник инспектора. В этот момент в дверях появился Ясуда.
– Простите, заставил вас столько ждать! – сказал он, широко улыбаясь.
Как и вчера, Михара почувствовал, что этот человек его подавляет.
– Это вы простите, что так часто приходится вас беспокоить, – сказал он, приподнимаясь.
– Ну что вы! Жаль, что задержал вас. Разговаривал по телефону, – в глазах Ясуды появилось снисходительное выражение.
– Видно, дела у вас идут хорошо. От души рад.
– Благодарю. Но сейчас как раз был не деловой разговор. Звонил домой, в Камакуру.
– А-а, с супругой беседовали? – Михара вспомнил, что жена Ясуды живет в Камакуре.
– Нет, с женщиной, которая за ней ухаживает. В последнее время болезнь жены обострилась, а я не могу каждый день ездить в Камакуру. Вот и приходится по междугородному справляться о ее состоянии, – Ясуда продолжал вежливо улыбаться.
– Трудно вам приходится! Ясуда поклонился.
– Ясуда-сан, – Михара старался держаться как можно проще, – вот я сегодня опять к вам с вопросами.
– Я вас слушаю. – Делец был абсолютно спокоен, – Мне хотелось узнать… Правда, прошло уже много времени, и, может быть, вы не помните… Так вот, были ли вы в Токио с 20 по 22 января? Я спрашиваю это просто для сведения.
Ясуда засмеялся.
– Так я вам и поверю! Небось подозреваете меня в чем-нибудь?
– Ну что вы! Просто для сведения.
Михара сказал это умышленно, рассчитывая, что Ясуда тут же свяжет его вопрос с самоубийством Саямы. Однако лицо Ясуды оставалось непроницаемым.
– Двадцатого, гм… двадцатого… – Задумавшись, он прикрыл глаза, потом вынул из ящика стола маленькую записную книжку, полистал. – Ну да, правильно, 20 января я выехал по делам на Хоккайдо.
– На Хоккайдо?
– Да, в Саппоро у меня есть крупный покупатель, фирма "Футаба секан". Я ездил к ним. Пробыл на Хоккайдо два дня… – он снова заглянул в записную книжку, – и двадцать пятого вернулся в Токио.
Хоккайдо… Михара ничего не понимал. В обратную сторону от Кюсю.
– Рассказать вам подробней о поездке? – Ясуда улыбался, глядя прямо в лицо инспектору.
– С удовольствием послушаю, – Михара вытащил из кармана блокнот и карандаш.
– Итак. Двадцатого выехал из Токио, в девятнадцать часов пятнадцать минут, с вокзала Уэно, экспрессом "Товада".
– Простите, вы поехали один?
– Да. Обычно по делам я всегда езжу один.
– Спасибо. Продолжайте, пожалуйста.
– На следующее утро, в девять часов десять минут, приехал в Аомори. Этот поезд подается прямо на пароход, курсирующий между Аомори и Хакодатэ, говорил Ясуда, время от времени заглядывая в записную книжку. – В четырнадцать часов двадцать минут был уже в Хакодатэ. Дальше состав соединяют с экспрессом "Маримо". Он отправляется в 14.50. В Саппоро прибыл в 20.34. На станции меня встретил Каваниси-сан, служащий фирмы "Футаба секай".
В гостинице "Марусо" для меня был заказан номер. Там я и остановился. Это было вечером двадцать первого. Двадцать второе и двадцать третье провел в Саппоро, а двадцать четвертого выехал обратно и двадцать пятого вернулся в Токио.
Михара все записал.
– Ну как, пригодятся вам эти сведения? – пряча записную книжку и продолжая улыбаться, спросил Ясуда.
– Спасибо большое, вы все очень подробно рассказали, – уклончиво ответил Михара и тоже слегка улыбнулся.
– Да, у вас тоже не легкий хлеб. Оказывается, приходится проверять всевозможные вещи.
Это было сказано спокойно, но Михара уловил легкую иронию.
– Не обижайтесь, пожалуйста. Это я ведь так, для очистки совести спрашиваю.
– Ну что вы, я нисколько не обижаюсь. Всегда к вашим услугам.
– Простите, снова оторвал вас от работы…
Ясуда проводил Михару до выхода. Спокойный и самоуверенный, как всегда.
По дороге в департамент полиции Михара зашел в кафетерий на Юракуте. Как обычно, заказал чашку кофе. Вытащил записную книжку, составил небольшую табличку;
20 января. Токио. С вокзала Уэно экспрессом "Товада" в 19.15 отбыл в Аомори. В Аомори приехал 21 января в 9.09. Далее пароходом до Хакодатэ.
Прибыл в 14.20. Из Хакодатэ экспрессом "Маримо" до Саппоро. Прибыл в 20.34 (на вокзале его встретил служащий фирмы). Остановился в гостинице "Марусо".
Пробыл в Саппоро с вечера 21 по 24-е. 24-го выехал в Токио. Прибыл в Токио 25 января.
Пока Михара изучал свою таблицу, официантка, подававшая кофе, заглянула через его плечо.
– О, Михара-сан, собираетесь на Хоккайдо?
– Да, как будто собираюсь… – усмехнулся Михара.
– Как здорово! Недавно были на Кюсю, а теперь на Хоккайдо. То на запад, то на север – как птица, – с завистью сказала официантка.
И действительно, арена событий протянулась от одного конца Японии до другого.
3
Вернувшись на работу, Михара подробно доложил обо всем начальнику. Тот принялся изучать таблицу.
– Так-так… – Касаи слушал очень внимательно. – Да, удивил… Хоккайдо и Кюсю – совершенно противоположные концы!
– Кажется, мы потерпели небольшое фиаско, – Михара уже начал сомневаться в собственной версии.
– Ты думаешь, он говорит правду? – сказал инспектор, подперев щеку рукой.
– Ясуда – человек умный. Он не станет врать, если мы можем его проверить.
– И все же необходимо проверить.
– Разумеется. Попросим управление полиции Саппоро опросить служащего фирмы "Футаба секай", который, по словам Ясуды, встретил его на вокзале.
– Да, распорядись, пожалуйста.
Михара было поднялся, но Касаи остановил его:
– Погоди минуточку. Ясуда женат?
– Да. Но жена больна легкими и живет в Камакуре.
– Да-да, вчера ты говорил.
– Как раз сегодня, когда я был у него, он звонил туда, справлялся о ее здоровье. Ей, кажется, стало хуже.
– Значит, в Токио он живет один?
В Токио Ясуда жил один, в районе Асакэя. У него были две прислуги.
Михара отправил длинную телеграмму в управление полиции Саппоро. Ответ придет завтра или послезавтра. Но он ничего не изменит, смешно было заподозрить Ясуду в такой глупой лжи. Михара начал нервничать. Тоненькая ниточка ускользала. И вдруг возникла новая мысль. Действительно ли жена Ясуды лечится в Камакуре? Конечно, трудно допустить, что она имеет какое-то отношение к этому делу. Но мысль о четырех минутах навязчиво возвращалась снова и снова. Ясуда узнал о них потому, что часто ездил к больной жене в Камакуру. А может быть, там не жена, а кто-то другой? То, что он побывал на Хоккайдо, безусловно, подтвердится: ведь Ясуда знает, что полиция опросит свидетелей. А вот в отношении больной жены он мог подумать, что вряд ли это станут проверять.
Инспектор куда-то вышел. Михара положил ему на стол записку, всего лишь два слова: "В Камакуру". И вышел из департамента. Если поехать прямо сейчас, пожалуй, поздно вечером удастся вернуться.
В знаменитой кондитерской у Токийского вокзала он купил коробку пирожных.
На всякий случай. Вдруг понадобится в качестве подарка больной? Прошел на платформу, на тринадцатом пути как раз стояла электричка. Пятнадцатый путь не просматривался – на четырнадцатом был состав.
Михара снова и снова мысленно возвращался к четырем минутам. Ясуда ведь мог предположить, что им заинтересуется полиция, и на этот случай подготовил двух свидетелей-официанток.
Электричка тронулась. До Камакуры примерно час езды. Михара уже почти жалел, что ввязался в эту историю. Обыкновенное самоубийство влюбленных. К тому же Ясуда в ночь с двадцатого на двадцать первое был в пути на Хоккайдо.
Кюсю и Хоккайдо, Хоккайдо и Кюсю – никак их не свяжешь.
Прибыв на станцию Камакура, сел в трамвай на Эносима. Он сошел на остановке Гокуракудзи. Точного адреса он не узнал, но разыскать будет не трудно – здесь в узкой, похожей на ущелье долине находился всего лишь один небольшой поселок.
Михара направился прямо в полицейский участок, предъявил свои документы и спросил, проживает ли здесь некий Ясуда.
– А-а, это у которого больная жена… – сказал полицейский.
Михару охватило разочарование. Жена существует. И действительно больная.
Но уж если приехал, что же делать! С коробкой пирожных он пошел в ту сторону, куда указал полицейский.
ЦИФРОВОЙ ПЕЙЗАЖ
1
Дом стоял у подножья пологого склона, в стороне от трамвайной линии.
Большинство участков здесь были окружены живой бамбуковой изгородью. Дом Ясуды, небольшой, аккуратный, одноэтажный, стоял в глубине сада и казался созданным для спокойного лечения больной. Вдали поблескивала синяя полоска моря.
Михара позвонил. В глубине, за дверью, послышалось жужжанье звонка. Он начал часто дышать, сердце забилось. Визит будет трудным. Дверь открыла пожилая женщина, лет за пятьдесят.
– Я из Токио, Киити Михара. Знакомый Ясуды-сана. Сегодня был в ваших краях и вот зашел проведать оку-сан.
Выслушав, старуха с низким поклоном исчезла в глубине дома. Очень скоро вернулась и, снова кланяясь, сказала:
– Прошу вас, пройдите, пожалуйста.
Михару провели в большую комнату. Стеклянные двери выходят на юг. В них льется поток света. В глубине, комнаты – тень. Недалеко от двери стояла сверкающая белизной постель.
Женщина лет тридцати двух – тридцати трех, приподнявшись на постели, ждала гостя. Старуха накинула ей на плечи черное, с алым рисунком хаори[8]. В этой одежде она выглядела очень изысканно. Светлая кожа, волосы собраны на затылке в легкий пучок, губы слегка подкрашены, на скорую руку, по случаю прихода гостя.
– Простите за внезапное вторжение, – сказал Михара. – Меня зовут Киити Михара, в Токио я имею счастье быть знакомым с Ясудой-саном. Конечно, это дерзость с моей стороны, но вот, с вашего позволения, зашел вас проведать.
Не мог же он протянуть ей свою визитную карточку с надписью "Департамент полиции"!
– Благодарю вас! О, мой муж, наверно, пользуется вашим покровительством, благодарю вас!
Жена Ясуды была красива. Большие глаза, тонко очерченный прямой нос. Щеки утратили полноту, но в общем болезнь не портила ее. Легкая бледность, чистый, высокий лоб, интеллектуальное лицо.
– Как вы себя чувствуете? – спросил Михара. Его вопрос был неискренним, и ему стало не по себе.
– Спасибо. Болезнь затяжная, поэтому я не надеюсь на внезапное выздоровление, – слегка улыбнулась женщина.
– Ну что вы! Теперь становится теплее, я думаю, это для вас полезно. Так приятно после нынешней холодной зимы.
– Здесь, – щурясь от солнца, сказала жена Ясуды, – зимой на три градуса теплее, чем в Токио. Хотя недавно были холода. Только вот за последнее время, слава богу, потеплело.
Она посмотрела на Михару снизу вверх. Красивые ясные глаза. По-видимому, она сама знала действие своего лучистого взгляда.
– Простите, пожалуйста, вы помогаете мужу в его делах?
– Да, что-то в этом роде… – Михара замялся. Он чувствовал себя скверно.
Придется потом как-то оправдываться перед Ясудой.
– О, наверное, он доставляет вам много хлопот…
– Ну что вы, наоборот! К сожалению, это я причиняю ему хлопоты. – Лоб Михары покрылся капельками пота. Он поспешил переменить тему разговора. – А Ясуда-сан часто вас навещает?
Больная ответила со спокойной улыбкой:
– Вы, наверное, знаете, что он очень занятой человек, но все же раз в неделю он обязательно приезжает ко мне. Все совпадало с тем, что говорил Ясуда.
– Ну, для делового человека хорошо, когда он занят, хотя вам, оку-сан, без него, конечно, трудно.
Разговаривая, Михара незаметно оглядывал комнату. Возле постели стопка книг. На самом верху литературный журнал. Какой-то переводной роман.
Названий не видно. Было немного странно, что больная читает серьезную, а не развлекательную литературу.
Старуха подала чай. Михара заторопился:
– Еще раз простите за внезапное вторжение. От души желаю вам скорейшего выздоровления.
Жена Ясуды быстро взглянула на Михару своими ясными глазами с чуть голубоватыми белками.
– Благодарю вас за любезность. Спасибо.
Когда он передал подарок, она немного приподнялась на постели и учтиво поклонилась. Только теперь Михара заметил, какие у нее худенькие плечи.
Старуха проводила его до парадного. Надевая туфли, Михара, как бы между прочим, спросил:
– А кто домашний врач госпожи?
– Доктор Хасэгава, директор больницы, что напротив Большого Будды[9], – с готовностью ответила служанка.