М. В. Сабашников
Хроника в фотографиях
Сергей, Екатерина (в замужестве Барановская) и Михаил Сабашниковы (в центре).
Сутково, имение Е. В. Барановской в Черниговской губ. 1890-е гг.
Никто не ожидал, однако, чтобы она скоро сделала выбор свой и связала судьбу с в сущности малознакомым и во многом чуждым Александром Ивановичем Барановским. Между тем именно так и случилось. Александр Иванович был видный мужчина с мужественной осанкой. Он получил высшее образование, окончив Училище правоведения. Был преисполнен благих намерений. Имел уже некоторый жизненный стаж. Доброта его была, казалось, вне сомнений. Рассказы его о войне и о кругосветном путешествии, его прежняя общественная деятельность выделяли его как-то из молодежи, посещавшей наш дом, делая его значительным, заслуженным, необыкновенным, неведомым, а потому и интересным. Разница в годах могла сулить нужную опору Кате, смело принявшей на себя бремя ответственности за всех нас, малолетних детей Василия Никитича.
Как бы то ни было, Катя приняла предложение Александра Ивановича, и 11 июля 1880 года в церкви Спаса на Сетуни, около Жуковки, состоялось венчание. Молодые не отделились от нас, и мы по-прежнему продолжали жить одной семьей…»
Впрочем, через какое-то время Екатерина Васильевна решила свои средства вложить в имение. Муж и его старший брат Егор Иванович Барановский поддерживали ее в принятом решении и предлагали, чтобы выбор местности пал на Белоруссию, откуда происходили сами Барановские.
«Дворяне, – писал М. В. Сабашников, – воспитанные в Училище правоведения, при всем своем либерализме пропитанные традициями своего сословия, они хотя и участвовали активно в коммерческих предприятиях, на службе Добровольного флота, в опеке и в других делах, но только сельское хозяйство на собственной земле почитали занятием, достойным истинного дворянина. В рассуждениях о преимуществах вложения средств в землю братья Барановские, однако, всегда оттеняли и чисто практические выгоды такого решения: земля сама собой ежегодно дорожает, и потому даже при плохом на ней хозяйничании землевладелец ничем не рискует.
В последнем отношении Катины стремления были несколько иного рода, что впоследствии и сказалось в разногласиях ее с мужем по хозяйственным вопросам. Имея детей и, естественно, желая поместить свои средства в дело верное и прочное, она все же отнюдь не думала купить землю и довольствоваться тем, что цена ее автоматически без всяких со стороны хозяина забот будет расти. Деятельная и предприимчивая, Катя искала дела, в котором можно было работать. Ей хотелось вести рациональное, передовое хозяйство, создавать материальные ценности, участвовать этим в увеличении национального богатства, содействовать этим подъему народного благосостояния…
После долгих поисков, поездок, осмотров Катя приобрела большое имение на правом берегу Днепра в Минской губернии Речицкого уезда под названием «Сутково», с домом, большими запашками, громадной площадью ценного леса, весьма, впрочем, запущенное и требовавшее радикальных преобразований».
Нина Сабашникова
А. Ф. Кони
Арбатский дом привлекал в число знакомств молодых Сабашниковых многих людей, как из научных, так и общественных кругов. Приезжали как петербургские деятели, так и из Москвы. Среди них был и известный юрист А. Ф. Кони.
«Анатолий Федорович Кони, – вспоминает Михаил Сабашников, – как известно, служил в Петербурге, но довольно часто бывал в Москве и тогда, бывало, обедал и проводил вечер у нас. Он любил и мастерски умел рассказывать, выбирая рассказ в соответствии с настроением слушателей. Раз как-то, засидевшись в Жуковке в парке до поздней ночи, он в темноте рассказал «Падение дома Эшер» Эдгара По. Впечатление было жуткое…
Между тем в действительности он интересовался Ниной, но после долгих колебаний и раздумия решил воздержаться от предложения, объясняя свое решение словами любимого им поэта:
В одну повозку впрячь неможно
Коня и трепетную лань!1».
А. В. Евреинова
(рожд. Сабашникова). 1890-е гг.
А. В. Евреинов 1890-е гг.
«…Выпорхнула из отчего дома и Нина, – продолжает свой рассказ Сабашников. – Все той же, поворотной для многих из нас весной 1885 года. Конечно, этого надо было ждать, этого все даже и ожидали, и все же, как часто случается, вполне естественное, неизбежное даже и давно предвиденное произошло как-то и неожиданно, и совсем не так, как можно было думать…
Получившимися ей по разделу средствами Нина задумала войти в какое-нибудь просветительное предприятие. После некоторых исканий Нина решила принять издание журнала «Северный вестник». После закрытия «Отечественных записок» этому журналу сулили большую будущность. Н.К. Михайловский обещал в нем не только работать, но и руководить редакцией. Редактором выдвинулась А.М. Евреинова, первая женщина, получившая у нас ученую степень доктора права. Для переговоров с ней Нина весной 1885 года поехала в Петербург.
Желая иметь помощника, молодого и подвижного юриста, и, быть может, не без другого тайного умысла, старушка Анна Михайловна вызвала из деревни своего племянника Алексея Владимировича Евреинова, по окончании юридического факультета Петербургского университета поселившегося в имении отца своего в Курской губернии и занявшего там по выборам должность мирового судьи. Этот молодой человек, ежедневно бывая по делам то у Анны Михайловны, то у Нины, влюбился в Нину и, не теряя времени, сделал ей предложение.
Журнал «Северный вестник», издававшийся А. В. Сабашниковой в 1885–1890 гг.
Отклонив предложение и видя, что Алексей Владимирович все же продолжает свои домогательства, Нина собралась домой в Москву. При отъезде из Петербурга ее на вокзале встретил Алексей Владимирович, заявивший, что он тоже едет в Москву, чтобы познакомиться с ее семьей и получить там ответ на свое предложение…
Дальше события пошли молниеносно. Излагаю только внешнюю их сторону. На замечание Кати, что никто в Москве Алексея Владимировича не знает, Алексей Владимирович указал на А. Ф. Кони, который может дать о нем исчерпывающие сведения. Алексей Владимирович, конечно, не знал, что А. Ф. Кони сам был неравнодушен к Нине. Однако отзыв Кони был рыцарски беспристрастен и проникновенно правдив: «Алексей Владимирович недурной человек, но не стоит Нины Васильевны».
А. Г. Рубинштейн
Никто не сообщал Алексею Владимировичу этого отзыва, но по интуиции, руководящей людьми в таких положениях, он что-то почуял и по-свойски отомстил А. Ф. Кони за его бесстрастие. Когда в один из ближайших своих приездов в Москву А. Ф. Кони по просьбе дам рассказывал в полутемной гостиной одну из своих страшных историй и сделал в самом патетическом месте паузу для усиления эффекта, из отдаленного угла гостиной послышался передразнивающий Кони голос Алексея Владимировича, продолжавший рассказ, ранее слышанный им от Кони в Петербурге. Прием одновременно восторженного ухаживания и последовательно проводимого отчуждения Нины от всех могущих отвлечь ее от него людей и интересов – привел к цели. Алексей Владимирович получил согласие Нины, и 15 мая 1885 года состоялась их свадьба. <…>
…Неоднократно запросто бывал и играл у нас А. Г. Рубинштейн. Он дал даже несколько концертов в нашей зале. Александр Иннокентьевич Сабашников припоминает, как он с Федей сводили близорукого артиста с нашей мраморной лестницы за руки.
Н. Н. Миклухо-Маклай
Была ли в том действительная необходимость, или это порождалось тем восторженным преклонением, какое вызывал к себе великий мастер, я, конечно, судить не могу. Он был тогда на зените своей славы, и, как, впрочем, часто бывает, у него были психопатические поклонницы, несомненно отравлявшие ему его выступления…»
Гостил у Сабашниковых и известный этнограф и путешественник Николай Николаевич Миклухо-Маклай.
«На эти обеды приглашались лишь немногие друзья, – вспоминал Михаил Сабашников. – После обеда все общество размещалось в кабинете пить кофе и слушать рассказы Миклухо-Маклая.
Он сам, взяв в руки чашку и помешивая ложечкой, располагался на корточках на старом отцовском ковре из тигровой шкуры около Нининого кресла. В таком необычайном положении он вел свое повествование глухим, гортанным, едва слышным голосом, останавливаясь иногда, как бы не находя подходящих выражений…»
Николай Саввич Тихонравов, профессор, историк русской литературы, его библиотека старопечатных книг и рукописей была выкуплена Михаилом и Сергеем Сабашниковыми и передана в дар Румянцевскому музею. После смерти Н. С. Тихонравова издательство М. и С. Сабашниковых выпустило собрание его сочинений в 4-х тт.
Старшая сестра Екатерина Васильевна и выйдя замуж за Барановского продолжала играть важную роль в жизни Михаила и Сергея Сабашниковых. На ее попечении было не только домашнее хозяйство. Ее заботами мальчикам было дано прекрасное по тому времени домашнее образование. Среди их учителей были многие талантливые русские ученые, уже тогда имевшие или вскоре получившие известное в своей области имя.
Руководил образованием Николай Васильевич Сперанский, ставший самым близким и верным другом Сабашниковых.
«Со временем число наших преподавателей значительно расширилось, – пишет в своих «Записках» Михаил Васильевич. – Присоединились: Д. П. Езучевский (физика), А. В. Сперанский (химия), М. К. Любавский (русская история), С. Ф. Фортунатов (история), Н. С. Тихонравов (литература), Е. Е. Якушкин (древние языки), Гильвег (немецкий язык)…
Е. Е. Якушкин
Ф. Е. Корш
С Н. С. Тихонравовым мы по преимуществу занимались устной словесностью и древней письменностью – по памятникам. Конечно, особое внимание уделено было «Слову о полку Игореве». Впрочем, разбирали и классиков. Припоминаются мне разборы «Макбета», «Гамлета», Фонвизина и Грибоедова. Подробно разбирали мы с Николаем Саввичем статью Шиллера «О наивной и сентиментальной поэзии», пользуясь немецким оригиналом в отдельном издании с комментариями.
Совершенно исключительный интерес представляли мои занятия с Ф. Е. Коршем, с которым мы читали в подлиннике Гомера и Овидия. Его эрудиция изумляла всех, кому приходилось вступать с ним в общение, и даваемые им комментарии блистали широкими обобщениями и глубоким анализом текста. На некоторые уроки мои Николай Васильевич ходил, чтобы послушать Федора Евгеньевича. Наконец, курс логики я прошел с А. С. Белкиным, а курс политической экономии – с С. В. Сперанским, державшимся только что вышедшего тогда в студенческом издании курса А. И. Чупрова».
М. А. Мензбир
А. И. Чупров
Одной из самых влиятельных фигур в Московском университете, да и во всей Москве, был в 90-е годы Александр Иванович Чупров, экономист и статистик, сочетавший преподавательскую деятельность с работой в Московской губернской земской управе и в газете «Русские ведомости». Михаил Васильевич сблизился с А. И. Чупровым благодаря его сыну Александру и Н. В. Сперанскому и во всех сложных жизненных обстоятельствах искал у него совета и поддержки.
Университетская среда, в которую они вступили, находилась в ту пору под влиянием профессоров-биологов М. А. Мензбира и В. Н. Львова. Здесь и формировалось научное мировоззрение Михаила Васильевича, сочетавшее его интерес к естественным наукам и прекрасную гуманитарную подготовку.
Для поступления в университет оставалось только пройти «экзамен зрелости», выпускной экзамен в одной из классических гимназий, который братья сдавали как экстерны, т. е. не учившиеся в гимназии. К таким экзаменаторы были особенно строги, но Михаил и Сергей успешно выдержали испытание.
Н. Д. Зелинский
К. А. Тимирязев
«Брат Сережа, – пишет М. Сабашников, – в 1893 году зачислился первоначально на юридический факультет, где пробыл только один год, перейдя со второго курса на физико-математический. Здесь он сосредоточился на химии, работая у Н. Д. Зелинского…
Что касается меня, то я в 1892 году сразу зачислился на физико-математический факультет по естественному отделению, выбрав специальность – биологию. Назову профессоров, которых я слушал: Зернов – анатомия человека, Анучин – антропология, Мороховец – физиология (Сеченов читал медикам старшего курса), Тимирязев – анатомия и физиология растений, Горожанкин – морфология и систематика растений, Мензбир – сравнительная анатомия позвоночных…
Биологи в Московском университете, по старой памяти борьбы с Катковым за университетский устав 1863 года, в ту пору распадались на два враждующих лагеря, как тогда обозначали, – на либералов и консерваторов. В лагере прогрессивном наиболее яркими силами были профессор К. А. Тимирязев и профессор М. А. Мензбир, убежденные и последовательные дарвинисты».
Дом в Костине, 1890-е гг.
Одним из любимых мест для занятий у молодых Сабашниковых было Костино, лесное имение во Владимирской губернии. С ним связаны и первые опыты Михаила и Сергея в издательском деле.
Вот как описывает Михаил Сабашников свои первые впечатления от знакомства с усадьбой в 1880-м году:
«После свадьбы Катя с мужем поехали в Костино. Туда же через некоторое время приехали мы, трое мальчиков, с Ниной. Мы в первый раз попали в настоящую деревню с волками, лисами, барсуками, лосями, белками и зайцами. Этих было так много, что бабы, когда жали рожь, руками ловили маленьких зайчат. Изобилие ягод. Громадные муравейники, иногда чуть ли не в рост человека. Разбросанные повсюду валуны. Сплошные леса – ель, сосна, береза, то так называемыми «чистыми» насаждениями, то смешанными. На опушках и около жилья декоративные кусты черемухи и рябины. Лесные порубки, сплошь поросшие малиновым иван-чаем.
