Патриция Мэтьюз
Волны любви
В этом месте улица была совсем пустынна, а газовые фонари стояли далеко друг от друга и почти ничего не освещали. Дверные проемы чернели, словно распахнутые рты, и Марианна поймала себя на том, что пристально вглядывается в них.
Они уже дошли до переулка, как вдруг впереди раздался какой-то шорох. У Марианны от страха волосы встали дыбом.
– Филипп! – испуганно прошептала она, но он и сам уже почувствовал неладное.
– Беги, Марианна!
Поздно! Из переулка выскочили двое. Марианна почувствовала, как ее бесцеремонно схватили за руки и чья-то шершавая рука принялась проворно шарить по ее телу, услышала сдавленный возглас Филиппа, который отчаянно боролся с напавшим на него грабителем.
Глава 5
– У этого нет ни пенса! А у твоего? – послышался хриплый голос.
Говорил тот, что держал Филиппа.
Над головой у Марианны раздался голос его напарника, а сам он тем временем продолжал обыскивать ее.
– Здесь тоже нечем поживиться. Вот невезуха! Поймали каких-то нищих бродяг! Одно хорошо, Рэд. – Над самым ухом у Марианны противно захохотали: ни дать ни взять лошадиное ржание. – Тот, кого я держу, баба, да такая аппетитная, что дух захватывает. Сейчас повеселимся вволю.
– Вот повезло так повезло! Я уж давненько ни с кем не забавлялся, так что эта бабенка досталась нам вовремя, – прохрипел первый. – Вот только вырублю ее дружка, чтобы не путался под ногами.
– Нет! – отчаянно закричала Марианна. – Не трогайте его.
Тот, которого звали Рэд, расхохотался:
– Не беспокойся, детка, мы его не до смерти.
Марианна вырывалась как бешеная, звала на помощь. Грабитель уже поднял дубинку, чтобы обрушить ее на голову Филиппа, но в этот миг в переулке прозвучал грозный, воинственный крик, от которого мороз пошел по коже.
Державший ее вор испуганно вздрогнул.
– Боже правый! Что это?
Внезапно откуда ни возьмись появился еще один мужчина. Стояла кромешная тьма, хоть глаз выколи, но Марианне удалось его разглядеть. Он оказался такой высокий и широкоплечий, что заслонил собой весь переулок.
Она почувствовала, что ее отпустили, причем так резко, что она упала и ударилась о стену дома, а высокий незнакомец между тем бросился в драку, раздавая удары направо и налево. Пытаясь встать на ноги, Марианна неожиданно коснулась чьей-то руки и в страхе отшатнулась.
– Не бойся, это я, – послышался голос Филиппа.
И вот она уже в его объятиях. Они жмутся друг к другу, словно двое потерявшихся детей, а рядом бушует неистовая схватка.
В темноте Марианна почти ничего не видела, однако по доносившимся звукам – крикам, проклятиям, ударам и раскатистому смеху пришедшего к ним на выручку незнакомца – не трудно было представить себе ход событий. Вскоре стало ясно, что их широкоплечий спаситель с помощью своей тяжелой трости взял над двумя негодяями верх. Он награждал их точными сильными ударами до тех пор, пока незадачливые грабители не сдались и не припустили по переулку прочь, жалобно скуля.
– Бегите, бегите! В следующий раз будете знать, как грабить прохожих! – пророкотал низкий голос, и смутно различимая во мраке фигура незнакомца приблизилась вплотную к Марианне и Филиппу.
Чиркнула спичка, и вспыхнувший огонек выхватил из темноты лицо и плечи высокого широкоплечего мужчины в форме капитана дальнего плавания.
Марианна взглянула ему в лицо: высокие скулы, крупный нос, резко очерченный улыбающийся рот, проницательные глаза. У незнакомца оказались густые темные волосы, выбивавшиеся из-под капитанской фуражки. Улыбка его стала еще шире, и внезапно Марианна совершенно перестала его бояться.
– Ну и кто тут у меня? – заполнил тишину узенького темного переулка веселый голос. – Ага! Двое испуганных ребятишек. Что, интересно мне знать, такие невинные младенцы делают в столь непотребном месте да еще поздним вечером?
Марианна почувствовала, как Филипп задрожал от негодования и выпрямился во весь рост.
– Позвольте принести вам глубочайшую благодарность за вашу помощь, сэр, – проговорил он сухо, – но я часто бывал прежде в таких местах и всегда умел сам постоять за себя. Я не настолько молод, как может показаться.
Спичка потухла, и капитан зажег другую. Марианна заметила, что в глазах его пляшут веселые искорки.
– Ну конечно, сэр! Прошу простить, если я случайно вас обидел. – Он внимательно взглянул на Марианну. – Уверен, если бы вы не были заняты тем, что отважно защищали эту юную леди, вы бы и сами могли выпутаться из того затруднительного положения, в которое попали.
Марианна бросила взгляд на Филиппа: плотно сжатые губы, упрямо вздернутый подбородок. Она отлично понимала – он ни за что не справился бы с этими двумя мерзавцами, даже если бы ему и не нужно было вставать на ее защиту. Так почему честно в этом не признаться, и дело с концом? Все мужчины такие: самолюбивые, тщеславные, упрямые, что прямо злость берет. Марианна видела, как Филиппа уязвило вмешательство совершенно постороннего мужчины, но видела также и то, что по сравнению с ним Филипп просто мальчик. Ну так и чего огород городить? Ведь их только что спасли от верной смерти, а если повезет, еще и накормят. Главное, не упустить случай.
И она решила действовать.
– Мы пришли сюда по делу, сэр. Филипп встречался с человеком, который должен был нам помочь добраться до Бостона на своем корабле, но он отказал, и теперь нам негде переночевать и не на что купить еду.
И она умоляюще взглянула на незнакомца, поскольку по опыту знала, что, хотя люди в большинстве своем жестоки и думают только о себе, девочке – но отнюдь не мальчику! – иногда удается жалобными либо льстивыми речами смягчить сердца взрослых мужчин и добиться от них того, что ей нужно.
Марианна неплохо научилась этому искусству на острове, и там это всегда действовало безотказно.
В этот миг вторая спичка погасла, и Марианна не увидела, клюнул он на ее приманку или нет. Но тут послышался громкий голос незнакомца:
– Ну а я как раз шел немного перекусить, и буду просто счастлив, если вы составите мне компанию. За мясным пирогом и кружкой эля мы могли бы подробно обсудить ваши неприятности, и кто знает, быть может, вместе найдем какое-нибудь решение. Вы согласны?
– Да, спасибо, – сказала Марианна.
– Нет, спасибо, – сказал Филипп.
Марианна чертыхнулась про себя и, со всей силы пнув Филиппа ногой, проговорила:
– Мы с радостью составим вам компанию, сэр.
– Отлично! А можно поинтересоваться, кого я имею честь пригласить на ужин?
– Меня зовут Марианна Харпер.
– Филипп Котрайт, к вашим услугам, сэр, – холодно произнес ее спутник.
– Счастлив с вами познакомиться. А меня зовут Адам Стрит. Я капитан «Викинг Куин», самого замечательного китобойного судна во всем Саг-Харборе. А теперь приглашаю вас в таверну «Морская уточка». Только должен предупредить вас, ребята, место это названию своему не вполне соответствует. Однако еда там вкусная, а позже, в восемь часов, будет петь такая дива! Взглянешь на нее – и сердце радуется. Ну, пошли.
И он двинулся вперед, помахивая своей увесистой тростью, а Марианна и Филипп шли за ним следом, отчаянно переругиваясь шепотом.
– Мы понятия не имеем, что он за человек, – шептал ей на ухо Филипп. – Глупо так слепо доверять ему!
– Неужели ты не видишь, что он не причинит нам зла? Ведь он же нас спас! Черт бы тебя побрал, Филипп, как еще ты надеешься получить еду?
– Очень хорошо, но если с нами что-то случится, потом не плачь! Сама будешь во всем виновата!
Таверна «Морская уточка», расположенная у самой кромки воды, оказалась маленьким шумным заведением. В воздухе плавал густой табачный дым и вкусно пахло жареным мясом. В узком зале народу уже набилось, как сельдей в бочке, однако хозяин таверны, который, похоже, хорошо знал капитана Стрита, нашел для новоприбывших свободный столик в самом углу.
Когда Марианна усаживалась за стол, взгляд ее упал на отполированную до блеска палку цвета слоновой кости, толстую и гладкую, сыгравшую решающую роль в их спасении.
– Никогда в жизни не видела такой палки, – произнесла она с любопытством. – Она ведь не из дерева, да?
Горделиво улыбаясь, капитан Стрит взял палку и взмахнул ею. Глаза у него посветлели и стали пронзительно-синими.
– Эта штука сделана из китового уса. В Саг-Харборе есть один умелец, настоящий мастер своего дела. Он-то и изготовил для меня эту трость из уса первого добытого мной кита. Она сослужила мне хорошую службу во многих портах мира.
Он бережно положил палку на стол и, обернувшись к официантке, заказал мясной пирог, эль и булочки, а Марианна тем временем внимательно разглядывала его.
Он был красив, этот капитан Стрит. На вид чуть больше тридцати, для капитана китобойного судна маловато, однако в человеке этом ощущалась такая уверенность в себе, что не возникало никаких сомнений, что это дело ему по плечу.
Видимо, почувствовав на себе ее взгляд, капитан Стрит обернулся в ее сторону, и Марианна, быстро отвернувшись, принялась разглядывать посетителей таверны. Все они, похоже, моряки, однако время от времени взгляд Марианны выхватывал из толпы грубо размалеванных женщин, которых совсем недавно ей довелось лицезреть на улице. Но теперь они ее не пугали. Рядом с этим могучим капитаном никто не страшен, даже Иезекииль Троуг. Впервые она думала о главаре мародеров без страха.
Улыбнувшись, она сжала Филиппу руку и прошептала:
– Вот видишь, все идет отлично.
Филипп нахмурился, однако руку свою отнимать не стал.
В этот момент к столу подошла девушка с подносом, на котором источал умопомрачительные запахи мясной пирог и возвышались три внушительных размеров кружки с элем. Она поставила все это на стол вместе с горячими сладкими булочками и, пожелав честной компании приятного аппетита, удалилась.
Марианне не нужно было повторять дважды. Она отхватила ножом огромный кусок пирога и положила к себе на тарелку, забрызгав при этом жиром весь стол. Схватив сразу две булочки, она приступила к трапезе, краешком глаза заметив, что капитан смотрит на нее, удивленно вскинув брови, а Филипп сделался пунцовым от смущения. Марианну, однако, это не смутило. К черту хорошие манеры, когда так хочется есть! Небось, если бы капитан Стрит поголодал денька два, тоже не очень-то церемонился.
– После вас, капитан, – вежливо проговорил Филипп, одаривая Марианну яростным взглядом, но она лишь пожала плечами и запихнула в рот еще один кусок.
– Ну что вы! – улыбнулся капитан Стрит. – Сначала вы, сэр. Ведь вы мой гость.
Марианна взглянула на Филиппа: тот не спеша, словно никакой голод его и не мучит, отрезал себе кусок пирога, – и подумала:
«Ерунда какая-то! Ведь ему так же хочется есть, как и мне. Так зачем притворяться? Нет, не поймешь все-таки этих мужчин».
После того как Филипп с капитаном положили себе на тарелки еду, за столом воцарилось молчание. Разговор возобновился лишь после того, как тарелка из-под мясного пирога была до блеска вытерта последней корочкой хлеба, а девушка принесла еще одну порцию эля.
Марианна наелась, согрелась, а от выпитого эля у нее немного кружилась голова. Изо всех сил стараясь не уснуть, она вслушивалась в беседу, которую вели капитан Стрит и Филипп.
Вообще-то поболтать она любила и при других обстоятельствах непременно встряла бы в разговор, но сейчас ей было так хорошо, что хотелось одного: чтобы ее не трогали. И она, не прерывая Филиппа, слушала рассказ о его приключениях на Аутер-Бэнкс и о тех событиях, которые привели их обоих в Чарлстон, ехидно отметив при этом про себя, что от былой его враждебности к капитану не осталось и следа. Теперь мужчины вели себя как старые приятели, а вернее, братья – старший и младший.
А вот когда капитан принялся рассказывать о себе, Марианна навострила ушки. Из его слов выходило, что его корабль зашел в Чарлстон на ремонт, после чего должен вернуться в родной город Саг-Харбор, что на Лонг-Айленде. А до того капитан охотился на китов, причем настолько успешно, что теперь довольно долго может жить припеваючи. С чем Филипп совершенно искренне и поздравил капитана.
– Да, госпожа Удача была на сей раз ко мне благосклонна, – улыбнулся Адам Стрит. – И потому думаю, я ей кое-что должен.
– Что вы хотите этим сказать? – произнес Филипп, несколько невнятно выговаривая слова, из чего Марианна заключила, что и он порядочно опьянел.
– Видите ли, Филипп, я считаю, что, когда судьба благоволит к человеку, он обязан ее отблагодарить. Проще говоря, он оказывается у нее в долгу. Именно поэтому мне хотелось бы что-нибудь для вас сделать. А посему предлагаю вам бесплатный проезд на «Викинг Куин» до Бостона. Что вы на это скажете?
Марианна с надеждой взглянула на Филиппа. Тот молчал, уставившись в свою кружку с элем.
– Что ж, считаю, с вашей стороны это необыкновенно щедрый подарок. Необыкновенно щедрый и великодушный. А еще я думаю, что нам несказанно повезло встретиться с вами на улице. Мы принимаем ваше предложение, сэр.
– Вот и молодец! – выкрикнул Адам Стрит, хлопнув Филиппа по плечу с такой силой, что тот чуть не свалился со стула.
– Ремонтные работы на корабле закончатся самое позднее послезавтра, – продолжал Адам, – после чего мы отправимся в путь. А пока приглашаю вас погостить на борту «Викинг Куин». – Он улыбнулся Марианне. – Как вы находите такое предложение, мадам?
Марианна счастливо улыбнулась и, соскользнув со стула, упала на покрытый опилками пол. Она не слышала, как расхохотались мужчины, не чувствовала, как ее подняли и бережно уложили на скамью, а самое главное – не услышала конец разговора. Вот почему она не узнала, что Филипп сказал капитану, что с удовольствием примет его предложение пожить в каюте «Викинг Куин» до отплытия, но сам в Бостон не поедет – Марианна отправится туда одна.
Марианну разбудило какое-то равномерное покачивание и скрип. Несколько секунд она никак не могла сообразить, где находится, но потом вспомнила и заулыбалась. Все будет хорошо. Даже не хорошо, а просто отлично! Добрый капитан, который вчера пришел к ним на выручку, довезет их до Бостона, где они поселятся у тетушки Филиппа и где Иезекииль Троуг уже никогда их не найдет.
Марианна протянула руку, чтобы коснуться Филиппа, однако его рядом с ней не оказалось. На мгновение ее охватила паника: где он? А вдруг он тоже уснул там, в таверне, и капитан Стрит только одну ее взял с собой на борт? Но тут взгляд ее упал на вторую подушку, а рядом лежало смятое одеяло. Значит, Филипп все-таки был здесь, просто уже проснулся и встал.
Марианна соскочила с двуспальной койки на пол и поежилась: пол оказался холодным и влажным. Она разыскала таз, сняла с матросского сундучка кувшин с теплой, как парное молоко, водой. Рядом лежало чистое льняное полотенце и кусок мыла. Марианна умылась и тщательно причесалась: Филипп будет доволен, если она произведет благоприятное впечатление. Когда решила, что большего эффекта достичь уже не удастся, она поднялась по лестнице, которая вывела ее прямо на палубу.
Там витал какой-то странный и довольно неприятный запах. Он, словно пелена, окутал весь корабль. Повсюду сновали люди. Все они были заняты каким-то делом, а вот каким, Марианна, как ни старалась, не могла догадаться. Она ощутила на себе многочисленные любопытные взгляды. Видно было, что присутствие женщины на корабле всех взбудоражило, и тем не менее команда ни на миг не прекратила своего занятия. Пройдя по всей палубе, от начала до конца, Марианна наткнулась наконец на Филиппа и капитана Стрита. Они внимательно наблюдали, как на левый борт ставили заплату.
При свете дня капитан Адам Стрит являл собой еще более внушительное зрелище, чем ночью. Огромный и сильный, он возвышался над Филиппом, как могучий дуб над молоденьким тополем. А Марианна почувствовала себя просто тоненьким прутиком, который он может сломать двумя пальцами. Слава богу, человек этот к ним благоволит: в гневе он, должно быть, страшен. Она вспомнила тот грозный вопль, с которым капитан Стрит бросился в драку.
Поздоровавшись, Марианна спросила:
– Капитан, а что такое вы вчера крикнули?
Филипп в недоумении уставился на нее, однако капитан Стрит, догадавшись, о чем она спрашивает, громко, от всей души расхохотался.
– Этому крику я научился у аборигенов в Австралии, детка, – с трудом отдышавшись, ответил он наконец.
Марианна одобрительно кивнула:
– Знатный вопль! Эти два поганца чуть в штаны не наделали от страха! Как пить дать!
Адам опять расхохотался, однако Филиппу было не до смеха.
– Марианна! Ты не должна так ругаться! – яростно прошептал он. – Настоящая леди никогда не позволит себе таких выражений, особенно на людях.
Марианна кивнула, полскольку радужное настроение, в котором пребывала, не позволяло обижаться на Филиппа. Кроме того, ей хотелось ему угодить. Если леди так не выражаются, а он хочет, чтобы она стала настоящей леди, что ж, она приложит все силы к тому, чтобы говорить так, как он желает.
– Я постараюсь, обещаю.
– А знаешь, детка, в тебе что-то есть, – проговорил Адам и, подхватив Марианну под мышки, поставил на широкие перила, чтобы можно было смотреть ей в лицо, не сгибаясь в три погибели. – Сколько же тебе лет, девочка?
– Шестнадцать, – ответила она, несколько оробев от неожиданности.
Адам Стрит с сомнением оглядел ее с ног до головы.
– Хм… Я бы дал тебе меньше.
– Она очень маленькая, – вмешался Филипп, – потому и выглядит моложе своих лет.
– Что ж, думаю, в Бостоне тебе понравится. Ни капли в этом не сомневаюсь. – Он улыбнулся и пощекотал Марианну под подбородком, словно ребенка. – Там много красивых магазинов и театров. Бостон – город большой. Ты там будешь счастлива. Филипп мне сказал, что его тетя сделает из тебя настоящую леди. Только я не уверен, что это пойдет тебе на пользу, – смеясь, добавил он.
Марианна улыбнулась, хотя не совсем поняла, почему он это говорит. Кроме того, она ненавидела, когда с ней обращались так, словно ей пять лет, а уж вся эта болтовня о том, что из нее сделают настоящую леди, и вовсе выводила из себя.
Наклонившись к Филиппу, она ухватилась за его руку, чтобы не упасть, и многозначительно, как ей самой показалось, проговорила:
– Да, мы будем очень счастливы в Бостоне.
Она заметила, как Адам Стрит вопросительно взглянул на Филиппа, и тот, закусив губу, потупил взгляд. Марианну охватило недоброе предчувствие.
– Нам всегда хорошо вместе, где бы мы ни были, – продолжила она храбро, почувствовав, как на нее надвигается что-то очень страшное, непоправимое.
– Ты ей еще не сказал? – спросил Адам Филиппа.
Тот покачал головой, и Марианна еще сильнее вцепилась в его руку.
– Не сказал что? Филипп, дьявол тебя побери, да отвечай же, не молчи! Что случилось? Ну-ка говорите оба!
Адам опять бросил на Филиппа вопросительный взгляд и, коснувшись фуражки, проговорил:
– Ну, мне пора. Дела. А тебе, парень, советую все объяснить юной леди. Увидимся позже, за завтраком.
Как только Адам Стрит отошел подальше и уже не смог их слышать, Марианна соскочила с перил и напустилась на Филиппа:
– О чем это он говорил? Что имел в виду? О чем ты мне не сказал?
Филипп, побледнев, поднял руку, пытаясь остановить гневный поток слов, и смущенно проговорил:
– Я собирался тебе сказать, как раз сегодня собирался. Единственное, почему не сделал этого раньше, так это потому, что боялся расстроить.
Марианна вцепилась в него и принялась трясти.
– Ну так говори! Что ты медлишь? Только честно.
Филипп осторожно освободился из ее хватки и взял за руки.
– Марианна, – проговорил он со вздохом. – Я не поеду с тобой в Бостон. Вспомни, я ведь ни разу и словом не обмолвился, что собираюсь туда. Ты просто считала само собой разумеющимся, что мы отправимся туда вместе.
Марианна не верила своим ушам.
– И не потому, что я не хочу, малышка, – продолжал Филипп. – Ты же знаешь, как я тебя люблю. Но у меня есть одно дело. На могиле своего отца я поклялся довести его до конца. Понимаешь?
Марианна сердито замотала головой.
– Нет, черт тебя побери, не понимаю! Я думала, что ты поедешь со мной, что мы будем вместе! Я думала… – Из глаз ее хлынули слезы.
Филипп прижал Марианну к себе, ласково гладя ее густые волосы.
– Марианна, мы будем вместе. После того как я выполню свою клятву. Обещаю тебе, это произойдет очень скоро. Время летит быстро, ты и оглянуться не успеешь, как я вернусь. А пока ты будешь учиться. Тебе еще многое предстоит узнать и освоить. Очень скоро ты забудешь свою жизнь на Аутер-Бэнкс, будешь ее как дурной сон.
– Ты меня бросаешь, потому что я не настоящая леди! Потому что я неграмотная и не умею прилично себя вести!
Марианна попыталась вырваться из его объятий, однако Филипп с силой, которой трудно было от него ожидать, удержал ее. Когда она немного успокоилась и перестала вырываться, он тихонько сказал:
– Это неправда, малышка, и ты это знаешь. Верно, я хочу сделать из тебя настоящую леди, но для тебя самой. – И он, ухватив ее за подбородок и заглянув в глаза, шутливо добавил: – И может случиться так, что, когда станешь настоящей леди, я тебе стану уже не нужен и ты меня бросишь.
– Я тебя никогда не брошу! Никогда! – яростно выпалила Марианна, опустив голову, она уткнулась лицом ему в грудь.
Сердце ее словно окаменело, и она чувствовала себя маленькой и беспомощной. Несмотря на то что страстно любила Филиппа, она не верила ни в его обещания, ни в то, что он вернется к ней. Ну как так можно! После всего, что между ними было, после всей нежности и страсти вот так взять и уехать! Уму непостижимо!
– Не уезжай! – взмолилась она. – Не уезжай, останься! Ведь ты был счастлив со мной! Или… или ты меня уже разлюбил?
Лицо Филиппа исказилось от боли, и он опять привлек ее к груди.
– Любимая, прошу тебя, не говори так! Я люблю тебя, и ты это знаешь. Но ты должна понять, что, если мужчина дал себе клятву, то непременно должен довести задуманное до конца, иначе его постоянно будут мучить угрызения совести. Мне нужно уехать, и ты не должна этому препятствовать, а если попытаешься, то лишь причинишь мне боль.
Марианна зарыдала так отчаянно, что все ее маленькое тело содрогнулось, и, вырвавшись, бросилась в каюту, где провела ночь.
Рухнув на койку, она забилась под покрывало, словно пытаясь спрятаться сама и спрятать свою боль от равнодушных людских глаз. Все кончено! И любовь и радость, что она испытала с Филиппом, ушли и никогда к ней больше не вернутся. Как же она его ненавидит! Ненавидит за то, что он с ней так поступил! Оказывается, он ничуть не лучше Джуда. Пусть он выглядит и говорит по-другому, пусть даже ласков и нежен с ней, однако боль способен причинить такую же, если не сильнее. Ведь Джуд ей никогда ничего не обещал, так что и выполнять ему было нечего; не приносил ей никакой радости, так что нечему было превращаться в горькое разочарование; не возносил ее, до небес, чтобы потом в один прекрасный момент сбросить вниз, на землю.
Пока она плакала, Филипп вошел в каюту и, сев на краешек кровати, стал тихим шепотом успокаивать ее, заверяя, что обязательно вернется, вернется к ней, Марианне, что непременно будет писать ей при всяком удобном случае.
Наконец рыдания стихли, но не потому, что Марианна поверила его обещаниям, а оттого, что слез больше не осталось. А Филипп все гладил ее по голове, говоря всякие нежные слова, пока Марианна не провалилась в глубокий сон, от которого очнулась лишь вечером.
Филиппа рядом не было. Она поняла, что он покинул корабль. Забрал с собой свои вещи и ушел, даже не попрощавшись. Лишь два письма в белых конвертах лежали на матросском сундучке.
Одно письмо предназначалось ей, а другое – его тетушке, которая жила в Бостоне.
Марианне было неловко признаваться, что она неграмотна, однако так не терпелось узнать, о чем Филипп пишет ей, что, отбросив всякое смущение, она обратилась к капитану за помощью.
Адам Смит прочитал:
«Дорогая Марианна!
Я хотел остаться с тобой до утра и дождаться, когда корабль покинет гавань, но, поскольку весть о моем отъезде так сильно тебя огорчила, решил этого не делать. Быть может, так тебе будет легче примириться со сложившимися обстоятельствами. Знай, что я люблю тебя и обязательно к тебе вернусь, когда покончу со своими делами. Пожалуйста, верь мне. Я знаю, тебе сейчас одиноко и ты чувствуешь себя брошенной, но моя дорогая тетушка – добрая женщина: не сомневаюсь, что вы с ней прекрасно поладите. Капитан Стрит тоже хороший человек и присмотрит за тобой по дороге в Бостон. Береги себя, малышка, и не забывай меня.
Искренне твой, Филипп Котрайт».
Когда Адам дочитал письмо до конца, Марианна тихонько заплакала. Ну почему Филипп уехал? Они потеряли целую ночь! Впрочем, сама виновата. Рыдала, вопила, обвиняла его во всех смертных грехах, вот и получила: сама, собственными руками выпихнула его с корабля. А теперь может случиться так, что она его больше никогда не увидит! Что, если он погибнет до того, как завершит это свое дурацкое дело? И все из-за нее! К горю и печали теперь добавилось острое чувство вины, и Марианна заревела в три ручья. Адам неловко погладил ее по плечу и ласково проговорил:
– Ну же, успокойся, детка, не надо плакать. Все будет хорошо. Филипп вернется к тебе, вот увидишь.
Внезапно Марианна ощутила непреодолимое желание кого-то ударить, хлестнуть словами, как перчаткой, чтобы кому-то стало так же больно, как ей. И почему это он постоянно называет ее «детка»?
– Никакая я не детка! – взорвалась она. – Я уже целый год спала с мужчиной, с Джудом Троугом! А потом с Филиппом. Ну что, будете и теперь обращаться со мной как с ребенком?
Адам Стрит отпрянул и окинул Марианну странным, оценивающим взглядом. Ей показалось, что он неприятно поражен. Она сразу же испытала одновременно и облегчение, и еще большую тяжесть.
– Прости, – медленно проговорил он. – Я не хотел тебя обидеть. Похоже, ты и вправду не ребенок, что очень печально, хотя сама ты, видимо, считаешь иначе. Ну да ладно. Единственное, чего мне хочется, так это чтобы ты видела во мне друга… Мы отчаливаем завтра рано утром: Если ты хочешь уйти с корабля, что ж, дело твое: я тебя не держу, – однако я бы очень тебе советовал поехать в Бостон, как хотел Филипп. Больше я об этом говорить не буду, а ты подумай пока над моими словами.
Коротко кивнув, Адам повернулся, слегка пригнулся, чтобы не удариться о косяк, и вышел из каюты.
Марианна проводила его гневно пылающим взглядом. Слез уже не было. Остались лишь боль, злость и стыд. Стыд оттого, что она так грубо разговаривала с капитаном. Бросившись на койку, она принялась молотить матрац кулаками, и молотила до тех пор, пока у нее не заболели костяшки пальцев.
