Патриция Мэтьюз
Волны любви
Глава 2
Марианна проснулась внезапно, словно от толчка, и с минуту никак не могла сообразить, где находится.
Ей было тепло и уютно. Она крепко кого-то обнимала. Только вот знать бы кого. С кем это она лежит рядом? Одно ясно – это точно не Джуд. Какой-то незнакомый мужчина. Боже, кто это может быть? Сердце ее тревожно забилось. И вдруг Марианна все вспомнила и облегченно вздохнула. И как же она могла забыть, что спасла незнакомца!
Снаружи доносились громкие голоса. Люди шли по берегу, оживленно переговариваясь и время от времени окликая друг друга. Значит, команда Иезекииля Троуга уже встала и принялась за работу. Должно быть, сегодня будет богатый улов.
Марианна осторожно высвободила руки и села на кровати, задумчиво глядя на незнакомца. Удивительно: от него не воняет, как ото всех знакомых ей мужчин. От юноши исходил свежий, чистый запах. Так обычно пахнет море.
Похоже, он согрелся и теперь спокойно спит. Хорошо бы он не проснулся, пока она сходит в поселок добыть ему какую-нибудь одежду и еду. Еще надо набрать чистой воды и попытаться раздобыть вина. Да, придется потрудиться над этим. Действовать надо очень осторожно, чтобы никто ни о чем не догадался. Страшно подумать, что с ней сделают, если их найдут. Но, несмотря на это, Марианна ни о чем не жалела. Красивее этого юноши она никого в своей жизни не видела и была очень рада, что спасла его. И хотя она не смогла бы точно сказать, какие чувства к нему испытывает, одно знала твердо: то, что юноша просто существует на белом свете, уже большое счастье, и терять его она не намерена.
Не успела Марианна встать с кровати, как юноша тихонько вздохнул и, открыв глаза, сонным голосом проговорил:
– Не уходи. Прошу, не бросай меня.
– Шшш, – прошептала Марианна. – Я должна идти. Нужно раздобыть тебе какую-нибудь одежду и еду.
Юноша нахмурился.
– У меня есть одежда.
Марианна покачала головой:
– Свою тебе надевать нельзя. Они тут же увидят, что ты не местный.
– Кто это «они»? – озадаченно спросил юноша.
– Иезекииль Троуг, его сын Джуд, да и все остальные тоже.
– Ничего не понимаю…
– Все очень просто, – со вздохом проговорила Марианна. – Они непременно убьют тебя, если узнают, что ты с того корабля, что потерпел кораблекрушение.
– Почему они захотят убить человека лишь за то, что он остался в живых? Что такого я им сделал?
– Черт тебя подери! Ты что, совсем ничего не соображаешь? – воскликнула Марианна и снова перешла на шепот: – Мы морские мародеры. Троуг и его банда подстраивают кораблекрушения. И если после кто-то остается в живых, они его убивают. Теперь понял?
Лицо юноши покрылось мертвенной белизной, хотя, похоже, он все же не до конца ей поверил.
– Ты спасла мне жизнь, так что ничего другого не остается, как принять твои слова на веру. И все-таки то, что ты сказала, чудовищно! Никак не могу в это поверить.
– Придется. Стоило мне так с тобой возиться, чтобы потом тебя забили дубинками до смерти и сбросили со скалы!
Юноша побледнел еще больше и бессильно опустился на кровать. Марианне стало его жаль, но утешить его она никак не могла. К тому же нужно было возвращаться в поселок, и как можно быстрее, пока Джуд ее не хватился.
– Послушай… – Марианна старалась говорить как можно более строгим голосом. – Ты должен делать то, что я тебе скажу. Оставайся здесь и сиди тихо-тихо. Из хижины выходить не смей. Если услышишь снаружи какой-нибудь шум, прячься в этот шкаф.
Она указала на стоявшее у стены убогое деревянное сооружение и добавила:
– Я постараюсь вернуться как можно скорее, но могу и задержаться. Нельзя, чтобы они что-то заподозрили, понимаешь?
Юноша чуть заметно кивнул, не сводя с девушки недоумевающего взгляда. Она же чувствовала себя так, словно старая, умудренная опытом женщина, а он маленький несмышленыш, которого еще учить и учить уму-разуму. Марианна наклонилась и укрыла его до подбородка пальто.
– Вот так. А теперь отдыхай и помни, что я сказала. Я скоро вернусь, не успеешь и глазом моргнуть.
Юноша улыбнулся и закрыл глаза, а Марианна вышла на цыпочках из хижины, чувствуя, как внутри разливается странное тепло, и не ведая, отчего это происходит.
В хижине, где она жила Марианна с Джудом, никого не было, и, похоже, во всех остальных тоже.
Со стороны моря доносились громкие голоса и радостные возгласы, из чего Марианна сделала вывод, что добычи сегодня больше, чем обычно, и облегченно вздохнула. Значит, времени на то, чтобы собрать для юноши необходимые вещи и еду, у нее с избытком, но на берегу все-таки придется показаться, а то как бы Джуду не пришло в голову отправиться на ее поиски.
Марианна расстелила два стареньких одеяла, положила на них немного хлеба и сыра, поставила кувшин со свежей водой и бутылку вина, все аккуратно завернула и принялась за поиски одежды, которая могла бы быть впору ее молодому человеку. Именно «ее», потому что она уже начала считать его своим. В конце концов так оно и есть, ведь это она, а не кто-то иной, нашла юношу.
О том, чтобы взять одежду Джуда, не могло быть и речи: слишком велика. Марианна стала перебирать в уме, кто из мужчин, живущих на острове, примерно одного роста с юношей, и наконец вспомнила про Лютера Мартина, двадцатилетнего сына Нэн Мартин, паренька невысокого и стройного. Но как же ей исхитриться раздобыть его одежду?
Выйдя из дома, Марианна сунула узелок с провизией под крыльцо и, убедившись, что припасы спрятаны надежно, направилась к хижине Мартина, располагавшейся неподалеку.
Она надеялась, что Нэн и Лютер на берегу вместе со всеми, но, к сожалению, хозяйка оказалась дома. Старуха удивленно уставилась на гостью, а на ее вопросы ответила, что захворала.
– И потом, – добавила она, – стара я стала. Все так и норовят отпихнуть меня в сторону и прикарманить мою добычу. Так что ходи на берег, не ходи, все одно останешься с носом. Уж лучше я посижу дома. Глядишь, и голова пройдет, а то разболелась не на шутку.
– Может, ты и права, – проговорила Марианна, с трудом изобразив сочувственную улыбку и украдкой оглядывая крошечную хижину, намного меньше той, что занимали они с Джудом.
На полу рядом с допотопным очагом валялись брюки, а на лавке у двери – толстая шерстяная фуфайка. Как раз то, что нужно!
– Хотя жалко, что тебе не достанется ничего из того большого ящика, который сейчас как раз вскрывают, – добавила Марианна.
Нэн вскинула голову, и ее тусклые глазки заблестели.
– А ты не знаешь, что в нем?
Марианна улыбнулась.
– Да говорят, чего там только нет! Солонина и всякие другие вкусности.
Старуха потянулась к изодранной шали, висевшей на гвозде у окна.
– Ну ладно, так и быть, пойду поброжу немного по берегу. Кусочек солонины нам с сыном не помешает. Все какое-то разнообразие, а то рыба да рыба.
И она поспешила прочь, горя таким желанием добраться до берега до того, как мифический ящик будет открыт, а содержимое его распределено между головорезами, что и думать забыла о Марианне.
– Иди, иди, Нэн, – бросила она вдогонку, глядя, как старуха ковыляет по тропинке к морю. – Да смотри в оба, а не то опять останешься без добычи.
Улыбаясь, Марианна провожала старуху взглядом до тех пор, пока та не скрылась из вида, а потом, не теряя ни секунды, схватила брюки и фуфайку. У очага валялись поношенные башмаки, и она забрала и их, после чего, пугливо озираясь, помчалась обратно, спрятала украденные вещи туда же, куда и еду, и только тогда перевела дыхание.
Но радовалась она недолго. Не успела Марианна завернуть за угол хижины, как почувствовала, что кто-то схватил ее за плечо. Чуть не грохнувшись от страха в обморок, она стремительно обернулась. На нее, ухмыляясь, смотрел Джуд Троуг.
– Где это тебя носит? – спросил он недовольно. – Я тебя по всему берегу ищу. Смотри, что я принес! – И он протянул Марианне бутылку вина и щедрый ломоть солонины. – Здоровый кусище! Для капитана небось припасли. Попируем сегодня на славу!
Марианна облегченно вздохнула: значит, Джуд ничего не заметил. Боже, как она испугалась! Надо быть поосторожней.
– Я вернулась домой попить, – проговорила она, одаривая Джуда лучезарной улыбкой. – После такой работенки всегда жажда мучает. – И Марианна провела рукой по лбу, утирая капельки пота, в надежде, что Джуд не догадается, что она вспотела от страха.
Он усмехнулся, обнажив щербатый рот.
– Это здорово, что я тебя здесь нашел. Можем немного позабавиться наверху. Что скажешь?
Улыбка застыла у Марианны на губах. Этот похотливый блеск в глазах был ей до боли знаком, однако выбора у нее не было. Если она откажется, он может что-то заподозрить. И Марианна улыбнулась, стараясь, чтобы губы не дрожали.
– Позабавиться, говоришь? Ну что ж…
Джуд, расхохотавшись, сунул бутылку вина и солонину под мышку, а свободной рукой притянул Марианну к себе.
– Ты все схватываешь на лету, девочка. Нас сейчас никто не хватится, а мы пока… – Он мерзко захохотал.
Марианне потребовалась вся ее сила воли, чтобы скрыть отвращение. После того как она увидела прекрасного незнакомца с корабля, касалась его чистой, белой кожи, любовалась его неземной красотой, заниматься любовью с волосатым вонючим Джудом было просто невыносимо.
Однако она покорно пошла за ним в дом, а потом и в комнату, где они спали. Пока Джуд торопливо раздевал ее, Марианна, закрыв глаза, думала о прекрасном юноше. Ради него она пойдет на все!
В одном Джуд оказался прав: позабавился он с ней и в самом деле немного, после чего выпил один почти всю бутылку вина, хлопнул Марианну напоследок по попке и отправился обратно на берег, оставив ее приводить себя в порядок.
Смывая с себя следы похоти Джуда, Марианна впервые обратила внимание на то, что и ее собственное тело вовсе не такое чистое, как хотелось бы. Конечно, не грязнее, чем у остальных, но и не чище.
Марианна сравнила себя с молодым человеком, которого подарило ей море. На теле его не было ни единого грязного либо сального пятнышка. Правда, он долгое время пробыл в воде, однако она по опыту знала, что одной морской водой сажу, красовавшуюся на лицах большинства членов банды, смыть невозможно.
Что подумает о ней незнакомец, если и ему доведется увидеть ее тело? Наверняка с отвращением отвернется, решила Марианна и поморщилась.
Кроме того треснутого зеркала, что висело у двери, у стены стояло старенькое трюмо, добытое давным-давно после какого-то кораблекрушения. Зеркало в нем, пожелтевшее от времени и все в пятнах – потому-то Марианна так редко в него заглядывала, – имело одно неоспоримое достоинство: оно было такое большое, что в нем она отражалась вся целиком.
Марианна открыла шкаф, вытерла рукавом пыльную поверхность зеркала, а потом взглянула на свое отражение, пытаясь увидеть себя глазами молодого человека.
Нельзя сказать, чтобы увиденное привело ее в восторг: растрепанная копна волос, темное от загара лицо с остреньким подбородком, большие глаза, а фигуру и не разглядишь даже под этими лохмотьями.
Марианна понимала, что должна спешить, что времени у нее почти не осталось, и тем не менее не могла оторвать взгляда от своего отражения, а в голове у нее проносились самые противоречивые мысли и переживания.
Внезапно она принялась стаскивать с себя одежду. И вот уже блузка и жакет полетели в сторону, а за ними драная юбка, потом тяжелые сапоги, шерстяные чулки, пока, наконец, Марианна не осталась стоять голышом перед мутным зеркальным стеклом, дрожа от холода.
Она нерешительно отступила на шаг, стараясь разглядеть себя всю и одновременно опасаясь, что увидит нечто ужасное.
В тусклом зеркале взору ее предстала маленькая женская фигурка, аппетитно округлая. Ноги, хотя их давно следовало бы вымыть, стройные, с тугими икрами и маленькими ступнями. Бедра – высокие и пышные. Под слегка выпуклым животом – треугольник черных курчавых волос. Талия – тонкая, отчего пышная грудь кажется еще больше, чем есть на самом деле, и как-то не вяжется с детским лицом ее владелицы.
Марианна осталась недовольна увиденным: и ростом не вышла, и ноги слишком короткие, и выражение лица оставляет желать лучшего – девчонка, да и только. Еще совсем недавно она считала, что женщинам на острове красота ни к чему, а вот теперь признала, что еще как к чему. Ей просто необходимо быть красивой, чтобы понравиться тому юноше.
Взгляд Марианны упал на пышную грудь, и она тихонько коснулась ее рукой. Грудь была мягкой и в то же время упругой. Эта неизвестно откуда взявшаяся пару лет назад часть тела доставляла Марианне массу хлопот и в то же время, похоже, чрезвычайно нравилась Джуду, да и другим мужчинам тоже, поскольку те не сводили с нее глаз. Однако самой Марианне эта самая грудь мешала ужасно, особенно когда требовалось выполнять тяжелую работу: вытаскивать на берег бочонки, сундуки и прочее добро.
Интересно, понравится ли ее грудь молодому человеку, подумала Марианна. Он настолько непохож на всех остальных мужчин, что, очень может быть, и здесь имеет свое мнение, отличающееся от других.
Вытянув вперед руку, она принялась с пристрастием рассматривать ее. Какая же она грязная! Ужас! Подняв руку вверх, осторожно понюхала подмышку и, сморщив нос, закашлялась. Все ясно. От нее тоже воняет. Не так сильно, как от Джуда, но ничуть не меньше, чем от остальных жителей острова. Впрочем, всегда кажется, что от себя самой пахнет меньше, чем от других. А взглянув на ноги, Марианна увидела, что и они отнюдь не чище.
Несколько секунд Марианна неподвижно стояла перед зеркалом, а потом решительно развернулась и принялась лихорадочно рыться в убогом буфете в поисках старенького тазика с отбитой эмалью. Ага, вот он!
Марианна, не одеваясь, кинулась в переднюю комнату, где стояла бочка с водой, и, зачерпнув полный ковш, вылила воду в таз. Для того чтобы найти чистую тряпку, понадобилось немного больше времени, но наконец среди наваленного в углу старья, добытого с потерпевших крушение судов, Марианна обнаружила кусок серой фланели. Отлично, как раз то, что нужно! Осталось только раздобыть мыло. Ну, это проще простого! Через несколько секунд в руках у нее оказался кусок желтого, похожего на воск мыла с едким запахом.
Дрожа всем телом от холода, она обреченно вздохнула и шагнула в воду. Сначала вымыла лицо, уши и шею, потом тело и под конец руки и ноги. От мыла исходил такой резкий запах, что Марианна едва не задохнулась, но продолжала безжалостно тереть и скоблить себя до тех пор, пока не решила, что уже достаточно чистая, после чего опять отправилась в соседнюю комнату, чтобы смыть мыло.
Покончив наконец с мытьем, Марианна опять подошла к трюмо и, взглянув в зеркало, почувствовала себя так, словно смыла не просто грязь, а нечто большее, гораздо большее.
Бросив взгляд на кучу грязной одежды, она задумчиво покачала головой. Нет, ее старое вонючее тряпье не годится для чистого, обновленного тела.
Пришлось опять рыться в буфете, в котором она обнаружила таз. Наконец поиски ее увенчались успехом: нашлась более-менее чистая юбка, блузка и относительно новые шерстяные чулки. Что ж, за неимением лучшего сойдет и это.
Марианна быстро натянула одежду и, отыскав расческу с отломанными через один зубьями, которой изредка пользовалась, несколько раз прошлась ею по своей буйной гриве. Вот теперь все.
Тело ее налилось легкостью, а душа – какой-то отчаянной радостью, а вот отчего это происходило, понять никак не могла. Неужели мытье способно очистить не только кожу, но и душу? Над этим стоило поразмыслить, однако на это не было времени. Нужно отнести юноше вещи, которые она для него собрала, а потом вернуться на берег, пока остальные ее не хватились.
Погруженная в свои мысли, Марианна открыла входную дверь и начала спускаться по деревяшкам, заменявшим лестницу. Осторожно ступая по скользким доскам, она смотрела вниз и потому не видела, как прямо перед ней выросла высокая фигура. Спрыгнув на землю, она наконец вскинула голову и едва не вскрикнула от неожиданности: перед ней стоял Иезекииль Троуг.
В мгновение ока всю ее радость как рукой сняло. Один взгляд холодных зеленых глаз приводил ее в ужас, хотя уж кем-кем, а трусихой она не была. Вообще по-настоящему ее испугать мог лишь Джуд – хотя Марианна уже научилась его укрощать, боязнь утонуть – как-то раз, когда была совсем маленькой, она чуть не пошла ко дну. И вот теперь Иезекииль Троуг.
Марианна не смогла бы даже сразу сказать, который из двух последних страхов наводит на нее больший ужас. Иезекииль Троуг обладал такой же непредсказуемой, неподвластной человеку, неуправляемой силой, что и волны, способные утянуть на дно морское.
Марианна чуть было не развернулась и не бросилась обратно в дом, но все же сумела взять себя в руки.
– Здравствуйте, господин Троуг. Я как раз собиралась вернуться на берег.
И потупила взор, уставившись на носки своих тяжелых сапог. Всем своим существом ощущала она невероятную силу этого человека, высокого, мрачного, как огромная грозовая туча.
– Посмотри на меня, девочка! – приказал он своим зычным голосом.
Марианна нехотя подняла голову, стараясь не смотреть ему в глаза. Взгляд Иезекииля Троуга пронизывал ее насквозь, и все время казалось, что он может читать мысли, даже самые потаенные. Но и ослушаться его она не могла. Марианна послушно посмотрела ему прямо в глаза.
Иезекииль Троуг окинул женщину своего сына взглядом, не предвещавшим ничего хорошего. Он прекрасно знал, какое впечатление производит на людей одно его присутствие: они до смерти боялись своего главаря и трепетали перед ним, и вот эту-то способность внушать страх Иезекииль Троуг ценил превыше всего на свете. Власть над людьми… Что может быть слаще?
Вот и сейчас он в очередной раз наслаждался своей властью, в то время как эта женщина трепетала от страха. А впрочем, какая там женщина – девчонка, однако аппетитная штучка: даже под этим тряпьем видны ее округлые формы, – а уж если ее отмыть, приодеть и вообще привести в порядок, мужики за ней так и ходили бы табунами.
Жаль, правда, что он тогда отдал ее сыну, однако, когда состоялся разговор на эту тему, он был занят более важными делами, а потом, когда заметил, что девчонка прехорошенькая и неплохо бы самому ею заняться, оказалось слишком поздно – уже обещал ее Джуду.
Если бы речь шла о ком-нибудь другом, Троуг отнял бы ее безо всяких там колебаний, но сын – это сын, единственный человек в этой жизни, которого Иезекииль по-настоящему любил, хотя мальчишка и не оправдал его надежд: не унаследовал ни большого ума, ни способности вести за собой людей, ни честолюбия в конце концов. Но так или иначе, Джуд его сын, единственная ниточка, связывающая Иезекииля Троуга с миром.
Мысли Троуга вернулись к стоявшей перед ним девчонке. Ее маленькое личико казалось не таким, как всегда. Интересно почему? Да оно просто чистое, догадался он. А глаза лихорадочно блестят. Неужели так его боится? Троуг вгляделся повнимательней. Нет, тут не страх, тут что-то другое. Похоже, она что-то скрывает. Очень уж невинные у нее глазки.
Троуг пожал плечами. Впрочем, какое это имеет значение. Вряд ли эта девчонка может скрывать что-то важное. Иезекииль Троуг перевел задумчивый взгляд на ее мягкие, слегка приоткрытые губы и представил себе, как вонзается в них поцелуем. Он и не подумал скрывать свои мысли и тут же заметил, как девчонка вспыхнула от смущения. Как ее легко, оказывается, укротить!
Троуг позволил себе слабую улыбку, подумав, как, должно быть, приятно укрощать ее в постели, и с удовольствием заметил, как девочка задрожала. Должно быть, вся извелась от страха, никак не может понять, что ему от нее нужно: может, собирается наказать ее за какую-то провинность, а может, хочет дать какое-то поручение. Вот этот-то страх и нужен был Троугу ото всех подчиненных. Пока они его боятся, слушаются беспрекословно. Все очень просто. Да власть в общем-то не такая уж и сложная штука.
– Пошевеливайся, – наконец холодно бросил он. – На море поднимается шторм, а я хочу, чтобы до его начала выловили весь груз.
– Слушаюсь, господин Троуг, – торопливо ответила Марианна. – Уже иду.
И она помчалась к берегу, а Троуг все стоял и смотрел ей вслед, и на губах его играла холодная улыбка. Да, жаль, что Джуд первым заприметил эту девчонку.
Ну да ладно, ничего не поделаешь: придется выбросить ее из головы. Сейчас есть более важные дела, о которых нужно побеспокоиться. Последнее кораблекрушение было на редкость удачным. Груза добыли немало, так что братья из Саутгемптона будут довольны. Да, дело поставить он умеет. В этом ему нет равных.
Долго еще смотрел Троуг в ту сторону, куда исчезла девчонка.
Только поздно вечером Марианне наконец удалось пробраться в хижину, где она спрятала незнакомца. Изнывая от нетерпения, она тем не менее заставила себя работать на берегу наравне с остальными, а потом вернулась с ними домой. По-другому поступить она не посмела: Троуг весь день не спускал с нее глаз. Неужели что-то заподозрил? Но почему? С какой стати? Впрочем, очень может быть, ведь Иезекииль Троуг – человек необыкновенный. Такое впечатление, что он знает все и про всех. Поневоле поверишь, что он общается со злыми духами.
В обязанности Марианны входило готовить еду для Джуда и его отца. Вот и сегодня она приготовила им на ужин солонину и испекла хлеб, который они тут же съели, намазывая на огромные ломти вкуснейший джем, добытый днем. Сама Марианна, хотя вообще-то любила сладкое, сейчас не чувствовала никакого вкуса: словно опилки жуешь. Все ее мысли были поглощены юношей. Как, должно быть, его мучают голод и жажда! Если ей не удастся прийти к нему сегодня, он умрет.
Как обычно, после ужина Джуд потащил ее в их комнату и, как обычно, грубо изнасиловал.
Марианна глубоко страдала, от ощущения, что ее чистое тело опять становится грязным от прикосновения его гадких, ненавистных рук. Потом она лежала и терпеливо ждала, пока он захрапит, и ей казалось, что этого никогда не произойдет.
Джуд всегда спал как убитый и никогда не просыпался ночью, разве что раздавался звон колокола, извещавший об очередном кораблекрушении. И даже тогда его, как правило, приходилось поднимать чуть ли не пинками, так что Марианна могла быть уверена, что уж если он заснул, то ни за что ее не хватится.
Выждав достаточно долго – Джуд уже храпел вовсю, – Марианна осторожно выбралась из кровати, оделась и, взяв другое пальто (свое она оставила спасенному незнакомцу), вышла из дома.
Темнота стояла кромешная, к тому же на землю спустился густой туман, однако она прекрасно знала дорогу к хижине старого Джека и неслась со всех ног.
Подбежав, она почувствовала, как сердце у нее замирает от страха: хижина была такой темной и мрачной, оттуда не доносилось ни единого звука. Марианна замерла на пороге. А что, если юноша умер? Ведь у него не было ни воды, ни пищи, а он так ослаб. Неужели она опоздала?
Дрожащей рукой Марианна откинула щеколду и вошла, напряженно вглядываясь в темноту.
– Эй, ты здесь? – И затаила дыхание, ожидая ответа.
– Это ты, моя спасительница? Я даже не знаю, как тебя зовут…
Марианна чуть не расплакалась от счастья. Голос у юноши был слабый, но он, слава богу, жив, а это самое главное.
– Где ты? Тут такая темень, хоть глаз коли.
– Здесь, – тихо отозвался юноша. – Там, где ты оставила меня. На кровати.
Марианна на ощупь добралась до кровати и, опустившись перед ней на колени, протянула руку, коснулась головы юноши, но внезапно, словно чего-то устыдившись, отстранилась.
– Я принесла тебе еды и сухую одежду.
– А свечку, случайно, не захватила?
Марианна покачала головой, но тут же сообразила, что в темноте все равно ничего не видно, и сказала:
– Нет, побоялась. Свет могут увидеть в деревне. Вот… – Марианна развернула узелок и вытащила кусок хлеба и солонину. – Ешь. Ты, должно быть, умираешь от голода.
Юноша жадно схватил еду.
– Спасибо. Но сначала дай мне, пожалуйста, воды, я умираю от жажды.
Марианна дала ему в руки кувшин.
– Тут есть вино, а еще я принесла тебе немного джема.
– Ты просто прелесть, – проговорил юноша, сделав несколько жадных глотков. – Ничего не забыла.
Марианна зарделась от смущения, и в то же время ей приятна была его похвала. Ее в жизни так мало хвалили!
Она покормила юношу, протягивая по очереди то хлеб с солониной, то бутылку вина, пока он наконец не насытился. Тогда Марианна завернула остатки еды и убрала узелок в верхний ящик комода, деловито пояснив:
– Здесь его крысы не достанут.
Юноша вздохнул:
– Ну вот, наконец-то я сыт. Совсем по-другому себя чувствую… А теперь могу ли я узнать, как тебя зовут? «Моя спасительница» звучит уж слишком напыщенно.
Она улыбнулась и села на краешек кровати рядом с ним.
– Меня зовут Марианна. Марианна Харпер, – представилась она с улыбкой, хотя юноша в темноте этого и не видел. – А знаешь, как я тебя называла про себя?
– И как же? – В голосе его тоже прозвучали веселые нотки.
– Я называла тебя «моя добыча», – сказала Марианна, несколько покривив душой.
Но не могла же она признаться, что мысленно называла его «мой молодой человек».
Юноша тихонько рассмеялся.
– Да, так оно и есть! Еще один груз, выброшенный на берег морем. А вообще-то меня зовут Филипп. Филипп Котрайт.
Последние слова он произнес неожиданно грустным тоном, и Марианна догадалась, что он вспомнил о своих товарищах, погибших во время кораблекрушения.
– И что же мы теперь будем делать? – спросил он, и голос его был все таким же невеселым.
Марианна не очень поняла, о чем он говорит, и, поколебавшись несколько секунд, наконец спросила:
– Ты имеешь в виду прямо сейчас?
– Нет. Я имею в виду несколько более отдаленное будущее. Ведь не можешь же ты прятать меня здесь вечно! Мы с тобой должны придумать, как мне выбраться отсюда. У меня осталось очень важное дело.
Марианну словно ударили. Ей и в голову не приходило задумываться о каком-то отдаленном будущем, а уж о том, что ее молодой человек, ради которого она так рискует, может уйти, она и вовсе помыслить не могла.
– Ну, знаешь! Мне было не до того, чтобы ломать над этим голову, – бросила она в сердцах. – Даже на то, чтобы не дать тебе умереть от голода и холода, ушло столько сил и труда, что ты и представить себе не можешь! Только чтобы сохранить тебе жизнь, пришлось изрядно постараться. А ты уже требуешь, чтобы я придумала, как вытащить тебя отсюда.
– Ох! – Даже по голосу было ясно, как он смутился. – Прости меня, Марианна, я совсем об этом не подумал. Я очень тебе признателен за все. Бог мой! Ведь если бы не ты, не представляю, что сейчас со мной бы стало!
И он порывисто прижал ее к себе. Она и не думала сопротивляться. Его проникновенный голос, ласковые слова совершенно обезоружили ее. Если бы он накричал на нее или стал ей угрожать, тогда бы она, конечно, не позволила ему это сделать. Но он оказался таким хорошим и добрым, что она сразу же уступила ему. Какое это оказалось наслаждение – прижаться к его груди, почувствовать на своих волосах его трепетные пальцы, ощутить на своих губах ласковое прикосновение его губ, такое нежное, любящее, а через несколько минут такое же страстное. Казалось, губы его о чем-то умоляют ее.
Марианна пока не догадывалась, о чем, однако про себя уже решила, что с радостью даст Филиппу все, что он у нее ни попросит.
Она уже ни о чем не думала. Разум уступил место чувствам. Она помогла юноше раздеть себя, снимая одну вещь за другой, пока наконец не осталась такой же обнаженной, как и он. Ласковые прикосновения Филиппа стали для Марианны настоящим потрясением. Она и не подозревала, что прикосновения мужских рук могут быть настолько осторожными и нежными: до сих пор они причиняли лишь боль. Она и не догадывалась, что от простого прикосновения можно получить такое наслаждение. А его пальцы, уже добравшись до ее груди, ласкали соски. Марианна замерла от блаженства. Страстное, не испытанное доселе желание пронзило все ее существо. Филипп вел себя так, словно она для него бесценное сокровище, а не какая-то ненужная вещь, которой можно попользоваться, а потом выбросить за ненадобностью. И потому не только тело ее трепетало от блаженства под ласковыми руками юноши, но и душа ее пела и ликовала: она желанна, она любима!
– Марианна! – В голосе Филиппа послышалась такая мольба, что девушка даже вздрогнула от неожиданности.
Никто еще никогда с ней так не разговаривал.
– Марианна, можно я займусь с тобой любовью? Ну пожалуйста, не отказывай мне, скажи «да»! Я больше не могу, я так хочу тебя!
Марианна тихонько рассмеялась.
– Какой ты смешной, Филипп. Да ведь ты уже это делаешь.
Горячее дыхание юноши обожгло ей ухо.
– Значит, можно?
– Да, Филипп, да! – задыхаясь, прошептала Марианна.
Ей не терпелось узнать, будет ли и все остальное так же непохоже на то омерзительное чувство, которое она испытывала до сих пор с Джудом.
Желание Филиппа оказалось и в самом деле велико. Марианна поняла это по тому, как трепетало его тело. Но вошел он в нее нежно и осторожно, словно боялся причинить боль. Марианна поразилась самообладанию юноши. Сама она сгорала от нетерпения. Скорей, скорей!
И вот наконец свершилось – он в ней! И оказалось, что более прекрасного чувства ей еще не доводилось испытывать никогда. Впервые страстное слияние тел принесло ей необычайное острое наслаждение, о котором она и не подозревала.
Так вот, значит, почему женщины обожают спать с мужчинами, догадалась она, и впервые в жизни порадовалась, что родилась женщиной.
Вскоре волна невыразимого блаженства охватила все ее существо и, подхватив, унесла далеко-далеко, в небесные выси, где ей еще никогда не доводилось бывать.
Когда пришла в себя, она поняла, что уснула, и спала глубоко и долго. В теле была потрясающая легкость, и Марианна ощутила настоящее счастье.
Филипп лежал рядом с ней, слышалось его ровное дыхание.
Так вот, оказывается, какими могут быть отношения между мужчиной и женщиной! И все способны испытывать такие чувства? Может быть, и рыжая Дженни чувствовала нечто подобное, когда занималась любовью с Джудом? Быть может, поэтому она так его ревновала и пришла в такую ярость, когда потеряла? Да, но почему тогда сама она ощущала с Джудом лишь боль и отвращение? Над этим стоит поразмыслить, решила Марианна.
Внезапно ей припомнились слова Филиппа: «Я должен выбраться отсюда». После того, что только что произошло, она не может позволить ему уйти. Она должна во что бы то ни стало удержать его здесь. Горячие слезы хлынули у нее из глаз. Нет, это невозможно! Если Филипп останется здесь, и ему, и ей будет угрожать страшная опасность. Несколько дней еще куда ни шло, можно будет водить всех за нос, но не дольше. Вскоре кто-нибудь непременно что-то заподозрит.
Интересно, когда наступит рассвет? Нужно поскорее уходить, а то, не дай бог, Джуд проснется и обнаружит, что ее нет рядом.
