Военный трибунал Ленинградского фронта в годы Великой Отечественной войны – Михаил Ходяков

Командующий и члены Военного Совета Ленинградского фронта. В центре – командующий фронтом маршал Л.А. Говоров, крайний слева – председатель Военного трибунала Ленфронта генерал-майор юстиции И.Ф. Исаенков. Судя по звезде Героя у маршала снимок сделан после 27 января 1945-го года.Еще одна книга из северной столицы по узкой темы – работы военного трибунала Ленинградского фронта в годы блокады и битвы за Ленинград, авторства профессоров СПбГу и военного судьи. Исследование выпущено с благословления и патронажа Ленинградского окружного военного суда (он не менял названия!) и представляет собой краткий срез условий работы военных трибуналов в годы войны и после нее, наибольшую важность представляет подробная статистика по преступлениям и наказаниям.Как это не странно, за годы войны трибунал эволюционировал ко все большему гуманизму. Так в 1941-м ВСЕ дела за измену Родине военнослужащих закончились расстрелом и еще расстреляли 94% от попавших под трибунал за покушение на измену, что в абсолютных цифрах составляло 847 + 615 = 1462 осужденных по статьям 58-1 "б" плюс сопутствующие и еще 83 человека по статье 58-1 "г", то есть за недонесение. Из этих 83 не попало под вышку шестеро. Еще в 76% случаев расстреливали за членовредительство, в 67% за контрреволюционную агитацию, то есть пораженческие речи, в 59% за побег с поля боя, в 32% – за дезертирство. Отдельным явлением натягивания статьи на ситуации стала борьба с хищениями продовольствия, особенно актуальная в условиях блокады. Тут суды вспомнили печально знаменитый закон от 07.08.1932-го, он же «закон о трех колосках», согласно которому под расстрел поначалу отправляли 48% осужденных, в том числе за кражу пары буханок хлеба, банки рыбных консервов или сотни грамм сахара. Потом трибунал вмешался в столь сомнительное с законной стороны решение, хотя и явно понятное в безжалостных условиях блокады, и начал заменять «вышку» штрафбатом. С налаживанием снабжения подобные преступления пошли на убыль, и после 1942-го стали проходить по другим статьям. В целом, если смертная казнь в 1941-м применялась в 41% случаях как мера наказания. то в последующие годы она плавно сходила на нет – 31%, 15%, 12% и 6% в 1945-м. В условиях все большего и большего дефицита людских ресурсов осужденных предпочитали отправлять в штрафбат, а там как повезет, «кому до ордена, а кому до вышки.»Среди воинских преступлений первое место стабильно занимало членовредительство – всегда около 20% за три первых года войны, только в 1945-м процесс внезапно почти полностью утих. Сначала это тоже каралось расстрелом, причем зачастую показательным, перед строем полков, потом самострельщика лечили и отправляли в штрафбат. Затем примерно 15% преступлений приходилось на уход («самовольная отлучка») с поля боя в боевой обстановке, больше 11% на прямое дезертирство, до 11 % за разбазаривание имущества. Как не странно, эти преступления в основном совершались в условиях позиционных боев и стабильного фронта, в периоды наступлений они практически прекращались, то ли личный состав проникался важностью момента, то ли наоборот, понимал, что спуску от трибуналов ждать не придется. Наиболее строго каралось естественно дезертирство, потому что сбежавшие зачастую переходили на партизанщину в собственном тылу, от которой страдало местное население. Всего же за время работы трибунала на ЛФ через него за воинские преступления прошло 27 668 человек. что на фоне воевавших под Ленинградом миллионов не очень внушительная цифра. Среди общеуголовных преступлений четверть (23%) занимали кражи, нюанс только в том, что это вторая по величине цифра в статистике, в числе первой из 56% входит вообще все остальное неразбитое, в том числе бандитизм и грабежи. В целом в книге еще много статистики, к сожалению в основном процентной, без абсолютных цифр, читать это трудновато, как и любой юридический текст. Но вот был и такой фронт борьбы у людей.