Люттоли (Луи Бриньон)
Сэр Шиллинг
На верхней площадке Шилли остановился и посторонился, предлагая хозяину дома проявить хоть маленькую толику гостеприимства. Его жест был воспринят правильно. Мистер Догерти открыл дверь кабинета, пропустил гостя, а потом вошёл сам.
– На вашем месте я бы закрыл дверь, – посоветовал Шилли.
– Пусть остаётся открытой. Мне нечего скрывать от…
– А как же Алоиза?
Мистер Догерти побледнел и сразу захлопнул дверь. После чего обратился с просьбой.
– Прошу вас, прошу, моя жена ничего не должна узнать,…я готов заплатить…десять фунтов прямо сейчас…
– Десять фунтов? – насмешливо переспросил Шилли. – Десять фунтов за убийство молодой женщины в расцвете сил?
– Убийство?! – мистер Догерти в одно мгновение стал зелёного цвета.
– Алоизу нашли сегодня на берегу Темзы с ужасными ранами на теле. Я всякое видел, но то, что вы с ней сделали…
– Это не я! Господом клянусь, это не я…
– А я вот слышал совсем иное. В том самом публичном доме, в котором вы навещали несчастную итальянку. Хотя нет, Алоиза на самом деле была ирландка. Она только выдавала себя за итальянку. Так вот, мне рассказали, что она была влюблена в некоего мистера Догерти, и так предана своей любви, что никого кроме него не принимала. А за несколько дней до своей смерти, она даже призналась, что ждёт ребёнка… Поэтому вы её убили? – сверля взглядом поникшего мистера Догерти, в упор спросил Шилли. – Вы знали, что бедняжка понесла от вас и не захотели скандала?
– Нет! Нет! Нет, я не знал, что она ждёт…
– Вас повесят, мистер Догерти. И это произойдёт уже в этом месяце!
– Я не убивал, не убивал, клянусь вам, не убивал, я не знал, вообще ничего не знал. Я даже не видел её всю последнюю неделю…
– Оставьте свои оправдания. Они выглядят слишком неубедительно. Кстати это уже не первый случай убийства молодых девушек. Вы и раньше их убивали. Не так ли?
Мистер Догерти отрицательно затряс головой.
– Полагаю, в суде у вас не будет даже малейшей надежды спасти свою жизнь.
– В суде? – мистер Догерти находился в состоянии близком к обмороку.
– Я просто обязан передать ваше дело в суд. Да, у меня есть крупные карточные долги в размере тысячи трёхсот фунтов. И это обстоятельство не может не удручать, но справедливость, прежде всего.
– Пятьсот сорок фунтов!
– Простите?
– Я дам вам пятьсот сорок фунтов прямо сейчас. Это все мои деньги. Взамен вы спасёте меня от…позора.
Шилли принял задумчивый вид, но только для вида.
– Замять дело полностью не получится, – мистер Догерти не успел снова расстроиться, как услышал вполне обнадёживающие слова, – но меня есть на примете один негодяй. Его вполне можно обвинить в убийстве Алоизы.
– Благодарю вас! От всего сердца, благодарю! – оглядываясь на дверь, тихо вскричал мистер Догерти.
– Надеюсь, вы понимаете, что мной руководит лишь долг чести, связанный с выплатой карточных долгов, – Шилли пристально наблюдал за лихорадочными действиями мистера Догерти. Тот рылся в шкафу, вытаскивая оттуда книги, одежду и даже посуду. Деньги появились в самом конце. Он передал перевязанный пакет Шилли и испытал настоящее облегчение, когда тот принял его.
– Проводите меня, – попросил Шилли.
– Конечно, конечно, мистер…
– Лонтерн. Не забудьте моё имя!
– Не забуду! – пообещал мистер Догерти.
Как и обещал, он проводил своего спасителя до кареты. Прежде чем сесть на место кучера, Шилли насмешливо бросил незадачливой жертве:
– Не забудьте передать привет Алоизе, когда в следующий раз поедете её навещать!
Карета тронулась с места. Раздался звон. К ногам мистера Догерти упала монета. Он нагнулся и поднял её, но сумел рассмотреть только дома. Это был серебряный шиллинг с двумя одинаковыми круглыми отверстиями по краям.
Глава 6
Непредвиденное знакомство
Шилли пребывал в самом прекрасном расположении духа и искренне сочувствовал Лонтерну. «Бедняга, следует выделить ему пару фунтов, как-никак помог мне неплохо заработать, – весело думал он, – хотел бы я посмотреть на его лицо, когда он обо всём узнает».
– Эй, стой!
Крик раздался неожиданно. Сразу пришла мысль о полиции. Шилли натянул вожжи и нащупал пистолет под плащом.
– Езжай назад!
Этих двух слов хватило, чтобы Шилли почти с ювелирной точностью представил образ человека, который мог позволить себе столь глупую просьбу.
– Ты глухой?
Это определённо была не полиция, а некое создание противоположного пола. Шилли начал оглядываться по сторонам, а потом приподнялся и обернулся. Позади, в полутьме, угадывались очертания перекошенной кареты. Судя по всему, у неё отлетели сразу два колеса с левой стороны. Рядом с ней двигалось нечто белое и постоянно изрыгало проклятия. Слово «извозчик» звучало наиболее часто.
Шилли только сейчас сообразил, что его приняли за извозчика, поэтому и остановили.
– Этот ещё хуже, чем остальные. Долго вас ждать? – раздался сзади раздражённый голос.
– Какого чёрта вам от меня понадобилось…ночью? – громко спросил Шилли.
– Правит кэбом, а не понимает, для чего его остановили. Я уж не упоминаю о сломанной карете, которую просто нельзя не заметить. Законченный болван!
– Вы назвали меня болваном? – Шилли не мог поверить, что к нему обращаются с таким неуважением.
– Я сказала «законченный болван», – слева от Шилли появилась молодая женщина. Светильник, подвешенный к кэбу, достаточно хорошо освещал гневное лицо. – Или мне надо подробно объяснить, зачем я вас остановила? Хорошо. Мне нужен извозчик, чтобы уехать из этого проклятого места, – закричала она.
– Если будете вести себя…
– Только не хватало слушать нравоучения от вонючего извозчика, от которого за милю несёт конским навозом!
Молодая женщина забралась в кэб, и уже оттуда крикнула:
– Мэрилебон. К Мэрилебон Гарденс. Усадьба Росбери!
Шилли никак не мог определиться, как поступить с этой наглой девицей. Ей определённо следовало преподать урок.
– Вы поедете или нет?
– Ну, если вы желаете, леди, как я могу отказаться?!
Шилли тронул карету с места, направляясь по указанному адресу. С его губ не сходила довольная улыбка. Судя по всему, ему предстояла весёлая ночка. Ведь эта девица, при всём своём дурном воображении, даже представить не могла, к кому напросилась в попутчики. И очень скоро могла расстаться с любыми ценностями, которые наверняка имелись у неё дома.
Увидев яркий свет и настежь отворённые ворота в такое позднее время, Шилли сразу догадался, что незнакомка спешила на некое печальное событие.
Сунув ему в руку шиллинг, она побежала в дом. Он же проехал немного вперёд, к деревьям, которые окутывала со всех сторон чернота, потом сошёл с козел, привязал лошадей и, прихватив несколько отмычек, отправился за очередной добычей.
Шилли перелез через железную ограду, и затаился за кустами. Отсюда отлично просматривалось пространство перед домом, и лестница с парадным входом, представляющий из себя портик с двумя колоннами по краям.
То и дело по лестнице сновали люди. Но это обстоятельство ничуть не беспокоило Шилли. Главный вход для хозяев и гостей. А для таких людей как он, существовали окна, балконы и крыши. Именно ими он и собирался воспользоваться. Предпочтительней всего казался подход с западной стороны. Даже отсюда были видны выступы на стене и балкон на уровне второго этажа. Шилли всегда поражался подобной недальновидности хозяев. Они ведь сродни лестницы. По ним мог взобраться даже обыкновенный вор, а для такого человека как он, который всё детство и юность провёл в цирке, и часть из них, работая в труппе акробатов – эти выступы были сравнимы с обыкновенной дверью, в которую можно войти, не прикладывая никаких усилий.
Пригибаясь к земле, и ни на миг, не упуская из виду пространство перед домом, Шилли крадучись двинулся вперёд. Однако вскоре остановился. Его внимание привлекли двое мужчин, которые несли гроб. Судя по всему, обитателям этого места было не до него.
«Что ж, отлично, прекрасно», – думал Шилли, подбираясь к нужной стене. Он ухватился за первый выступ, подбросил тело наверх и зацепился за второй выступ. Спустя мгновение он уже сидел, пригнувшись, на первом выступе и оглядывался по сторонам. Не заметив ничего подозрительного, он приподнялся и продолжил подниматься. Меньше чем через минуту он уже подвис у основания балкона. Ещё один бросок вверх. Шилли бесшумно перекатился через перила и замер. Но лишь на одно короткое мгновение. Поднявшись, он подошёл к глухой двери и осторожно повернул ручку. Она не поддалась. Дверь была заперта. Тогда он сдвинулся вправо и заглянул в окно. Взгляду предстала хорошо освещённая комната с широкой кроватью, массивный шкаф, круглый стол, два диванчика и несколько кресел, а так же комод, на котором стояли три бронзовых подсвечника и шкатулка. Шкатулка и привлекла внимание Шилли. Он достал отмычку и склонился над замком. Через считанные мгновения раздался характерный щелчок. Ручка сразу поддалась под нажимом. Дверь приоткрылась, и одновременно в уши врезался резкий женский голос:
– Сюда!
Шилли отпрянул назад и прижался спиной к стене, слева от приоткрытой двери.
– Сюда! – послышался звук шагов, после чего хлопнула дверь.
– Ваша светлость, – раздался ещё один женский голос, – мы понимаем, вы потеряли сегодня отца…
– К чёрту моего отца! – зазвенел прежний голос. – Я вообще не переживаю по поводу его смерти. У меня к вам вопросы. И вы мне на них ответите.
«Да у неё совсем нет души! Ограбить её – святое дело», – думал в эти мгновения Шилли. Ему стало любопытно. Сквозь приоткрытую дверь ничего нельзя было увидеть, поэтому он сдвинулся к окну и осторожно заглянул внутрь. Взгляду предстала женщина средних лет в чёрном платье с бледным лицом и ещё три пожилых человека: двое мужчин и одна женщина. Они стояли перед ней с опущенными головами. Судя по всему, она отчитывала слуг. Шилли отступил на прежнее место. Он надеялся, что они скоро уйдут, и он сможет осмотреться в этой комнате.
Тем временем, снова послышался голос женщины в чёрном платье.
– Где Джон Бирн? Куда он ехал в Ирландию? Где моя дочь? Вы должны знать!
– Мы ничего не знаем. Ничего, – вразнобой раздались голоса.
– Вы должны знать. Вы всю жизнь провели рядом с моим отцом.
– Мы не знаем. Нам ничего не известно.
– Вы должны знать! – раздался крик, который тут же перешёл в мольбу. – Прошу вас, умоляю, заклинаю всем, что вам дорого, вспомните хоть что-то, чтобы помогло в поисках…вы помните тот день, когда я ушла из дома?
– Да. Да. Помним. Ваш покойный отец был очень зол.
– После того как я ушла из дома, мы жили с мужем в Ист-Энде, возле башни Гамлета. Вы слышали об этом?
– Да, – снова раздались прежние голоса. – Супруг вашей светлости приезжал сюда. Ваш покойный отец граф Росбери тоже упоминал об этом.
– Хорошо. Очень хорошо. Самый важный и самый несчастный день в моей жизни. Постарайтесь хотя бы что-то вспомнить. Двадцать два года назад девятнадцатого апреля я родила своё дитя. Отец отнял у меня новорождённую дочь и отдал её Джону Бирн. Там ещё была повитуха…такая худая женщина с красным лицом, у неё ещё оспинки были…она принимала роды. А потом Джон Бирн приезжал сюда с моим ребёнком. И уже отсюда уехал с ней в Ирландию…
Возникла короткая пауза, после чего снова раздался голос женщины:
– Любое, даже самое незначительное воспоминание мне поможет…пожалуйста…
– Ваша светлость уже не раз нас спрашивала о тех событиях…
– Я не знала, что Джон Бирн увёз мою дочь в Ирландию. Ну же…вы должны хоть что-то вспомнить…может он говорил, куда поедет и рассказывал о своём доме?
– Нет! Нет! Нет! Мы бы рассказали…но он никому ничего не сказал, когда уезжал…разве можно скрывать от матери дитя?
– Уходите…
До Шилли донёсся звук шагов. Он не вытерпел и снова заглянул в окно. Женщина в чёрном платье стояла спиной к нему. Потом неожиданно упала на колени и закричала:
– Будь ты проклят, отец! Почему? Почему ты мне ничего не рассказал? Где моя дочь? Где я буду её искать? Где? Мне жизни не хватит её найти… – следом донёсся плач.
Дверь неожиданно распахнулась, и в комнате появилась та самая девушка, которую он подвозил. Шилли быстро отпрянул от окна, но крик её он не мог не услышать.
– Матушка Элизабет! Крёстная!
Шилли снова подошёл к окну, и увидел, как молодая девушка обнимала женщину.
– Амелия! Дитя моё…не придавай значения моим слезам…я просто расстроена смертью отца. У тебя праздник…впервые вышла в свет…
– Крёстная, какой праздник? Разве я могу радоваться, когда ты так печалишься? Пойдём, пойдём, я приготовлю тебе чай,…мы поговорим, и тебе станет легче. Пойдём…
Эта самая Амелия обняла женщину и вывела её из комнаты. Шилли прикрыл дверь. Потом вытянулся над перилами и заглянул вниз. Никого поблизости не оказалось. Одним движением он перебросил тело вперёд и через мгновение мягко приземлился на траве. Оглянувшись по сторонам, он побежал к изгороди.
Спустя несколько минут, он уже гнал лошадей по дороге домой. В ушах так и звенел голос, полный горя и отчаяния: «Где моя дочь, отец?».
Ему никогда не было дела до чужих страданий, но переживания этой женщины его задели. Очень сильно задели. И если кто-то ей мог помочь, то это был именно он.
Дома никто не спал. Все волновались. Ждали его. Шилли коротко обо всём рассказал, передал маме Жантан добытые пятьсот сорок фунтов, а потом отвёл отца в кузницу.
– Дай знать всем нашим ребятам в Ист-Энде. Нужно найти повитуху, которая двадцать два года назад принимала роды где-то рядом с башней Гамлета. Награда двадцать фунтов.
– Стоящее дело? – спросил заинтригованный Ягр.
– Да. Пусть из-под земли достанут её, или семью этой повитухи.
В шесть часов следующего утра на третьем этаже уже известного нам дома раздался громкий стук. Протирая сонные глаза, Лонтерн отворил дверь и с удивлением узрел толстяка в сопровождении двух констеблей.
– Это он! – завопил мистер Догерти. Он бросился вперёд, вцепился двумя руками в горло Лонтерна и что было мочи, закричал: – Верни мои деньги, мерзавец!
Глава 7
Крёстная
В тот же день, в полдень, состоялись похороны графа Росбери. Прощание было коротким. Священник прочитал молитву, а друзья и родственники сказали подобающие печальному событию слова. Многие обратили внимание, что дочь покойного не пролила ни единой слезинки. Она была молчалива и не сводила взгляда с гроба. Но и только.
После похорон все вернулись в особняк Росбери, чтобы почтить память покойного за столом. Поскольку новоиспечённая графиня Росбери отчётливо показывала своё равнодушие к происходящему, никто не стал задерживаться. Уже к семи часам вечера рядом с Элизабет осталось только семейство Уиллоби.
Амелия с самого своего приезда не отходила от крёстной. Она всячески пыталась её приободрить и поддержать в столь тяжкие для неё дни. Если она и была удивлена равнодушием крёстной к столь печальным событиям, то никак этого не показывала.
Даже сейчас, когда отец с сёстрами Берной и Лизой расположился на роскошном диване, обитым светлым бархатом, Амелия, распустив своё платье, сидела прямо на ковре рядом с креслом крёстной.
– Вы хорошо себя чувствуете, Элизабет? – спросил было барон Уиллоби, но тут же расхохотался. Правда, он быстро захлопнул рот, и принёс извинения. Четвёртые за этот день. – Простите! – раскаянно пробормотал он. – У вас…такое горе…
– Батюшка, вы целый день слишком веселы, – с подозрением заметила Амелия, – настолько веселы, что даже похороны графа Росбери вас не смогли успокоить.
– Прошу прощения! Ничего не могу с собой сделать! – барон Уиллоби развёл руками. – Как прочёл статью в утренней газете, так остановиться не могу.
– Сэр Шиллинг?! – спросила у него Элизабет. Она прекрасно знала, с каким восхищением относится к этому вору барон Уиллоби.
– Вы удивительно проницательны, Элизабет.
– Что же он натворил на это раз? – поинтересовалась она, но лишь из желания оказать внимание своему собеседнику.
– Выкрал из собственного дома полицейского по фамилии Лонтерн, которому было поручено его арестовать. Потом раздел и привязал к столбу на Кэтрин-Стрит. Полицейский всполошил всю улицу своими криками. Он умолял его не сжигать. А когда его освободили, заявил, что сэр Шиллинг собирается взорвать Скотланд-Ярд с помощью двенадцати бочек с порохом. Дело дошло до того, что он остановил повозку гружённую бочками с вином, и даже прострелил одну из них. В результате чего насмерть перепугал извозчика и причинил немалый ущерб его хозяину. Когда начальника полиции спросили, что он обо всём этом думает, тот ответил, что у него в полиции и без Лонтерна хватает болванов.
Элизабет нашла в себе силы улыбнуться, когда слушала рассказ барона Уиллоби. Берна и Лизи тихонько смеялись. Амелия же выглядела хмурой, и высказалась по поводу этого вора, как только появилась возможность:
– Жалкий прохвост, возомнивший себя великой личностью. Он только и способен обманывать таких законченных болванов как этот Лонтерн. Ничтожество и трус. Вот кто этот сэр Шиллинг. Попадись он мне в руки, его ничто бы не спасло.
– Не вздумай повторять эти слова в публичных местах! – предостерёг барон Уиллоби. – Если они до него дойдут, тебе и всем нам не поздоровится.
– У него духу не хватит покуситься на людей, которые обладают хотя бы относительно небольшим количеством ума.
– Не стоит недооценивать этого преступника, – нравоучительно заметила Элизабет. – Он уже два года водит всех за нос. Этот человек определённо обладает всеми теми качествами, которых следует опасться.
– Боюсь, меня его таланты не смогли впечатлить, – отозвалась Амелия.
Элизабет встала с кресла. Все сразу же встали вслед за ней.
– Джордж! – обратилась Элизабет к барону Уиллоби. – Мы могли бы поговорить наедине. Мне необходимо с вами посоветоваться по одному очень важному делу. – Отследив поклон, она добавила: – В кабинете отца.
Они вышли, оставив сестёр наедине. Следом за ними ушла и Амелия, но отправилась она на балкон. Несмотря на холод, она пошла туда в одном платье. Ею владел гнев в эти мгновения. Она думала о сэре Шиллинге, которым даже отец восхищался. «Да как они могут восхвалять вора, преступника, бандита?! – думала она и злилась. – Попадись он ей, она бы сама его арестовала и сдала бы в полицию». Эта мысль воодушевила её. Амелия решила, что просто обязана избавить порядочных людей от столь зловещей личности. Оставалось придумать, как это сделать. Приняв необдуманное решение, она пришла в прекрасное расположение духа.
– Я преподам им всем урок, – бормотала под нос Амелия, и уже представляла, как этот сэр Шиллинг стоит перед ней на коленях и вымаливает пощаду. Она представляла свой будущий триумф во всех подробностях, упуская из виду два очень важных обстоятельства: она не знала, как он выглядит, и не представляла, где его можно найти.
В то время, как Амелия с балкона восторженно созерцала близлежащую улицу, представляя как она по ней ведёт сэра Шиллинга в цепях, между Лизи и Берной состоялся короткий, но очень выразительной разговор.
– Вы разговаривали? – спросила Лизи.
– Джейсон так и не решился со мной заговорить. Он определённо был смущён нашей встречей. А я сочла неприличным заговорить первой.
– Виктор упоминал, что его кузен Джейсон от тебя без ума.
– Я почувствовала расположение Джейсона, хотя он и слова не проронил во время танца.
– А ты?
Берна смутилась и покраснела.
– Я тебе рассказываю обо всём. И ты обязана поступить точно так же.
– Он мне понравился.
– Понравился? Или больше?
– Больше!
– Прекрасно! Значит, мы обе влюблены, и осталось лишь как-то подготовить отца.
– Он придёт в ярость, когда обо всём узнает.
– А мы ему ничего говорить не будем, пока он не помириться с семьёй Бэндигтон.
– И как же он примирится?
– Не знаю, но нам придётся заняться этим вопросом.
Заслышав шаги, девушки принялись обсуждать наряды дебютанток на прошлом вечере. На пороге появилась Амелия. Она некоторое время прислушивалась к сёстрам, а потом насмешливо заметила:
– Мы все были одеты одинаково. Так что не стоит делать вид, будто вас настолько заинтересовали наши наряды. Тем более, что я отлично видела, как вы обе танцевали с кузенами Бэндигтон.
Глава 8
Дочь
В кабинете покойного графа Росбери действительно происходил очень важный разговор. Барон Уиллоби осознал это почти сразу же. Элизабет совсем не была на себя похожа. Она нервничала, волновалась и никак не могла заговорить.
– Прошу вас, Элизабет! – мягко попросил Уиллоби. – Вам известна моя преданность. Никто и слова не узнает о нашей беседе. Обещаю вам.
– Вам ничего не надо говорить, Джордж! Мне хорошо известны ваши качества. Именно по этой причине, я и хочу доверить свою тайну вам, и надеюсь на помощь.
– Вы можете полностью рассчитывать на меня вне зависимости от сути вопроса.
Элизабет поблагодарила его лёгким кивком.
– Мой траур…
– Я знаю, Элизабет, – мягко остановил её барон Уиллоби. – Он связан со смертью супруга. Вы всё ещё не можете его забыть. Вы и по сей день ходите в траурном платье.
– Нет!
– Нет? – барон Уиллоби не смог скрыть изумления. – Нет?! Кого же вы оплакивали все эти годы?
– Свою дочь! Я оплакивала свою дочь, Джордж!
– Дочь?! – барон Уиллоби переходил от одного потрясения к другому.
– Выслушайте меня, Джордж, – попросила Элизабет. – Мне очень нелегко об этом говорить. И я бы никогда не заговорила, но у меня впервые появилась надежда найти дочь. Мне необходима ваша помощь. А началось всё после вашего сватовства. Вы помните тот день, Джордж?
Барон Уиллоби с хмурым видом кивнул. Было заметно, что ему неприятны воспоминания, связанные с теми далёкими днями.
– Когда вы просили моей руки, я уже ждала ребёнка!
– Что? Ждали ребёнка? Почему вы же мне ничего не сказали?
– Я не могла, Джордж. В те дни я была без памяти влюблена в Филиппа, и собиралась втайне стать его супругой. Мы поженились спустя два дня после вашего сватовства. И это была самая большая ошибка в моей жизни. Но тогда мне казалось, что нет ничего более правильного, чем мой союз с Филиппом. Отец был категорически против нашего брака. Он требовал, чтобы я вышла замуж за вас. Мы страшно поссорились тогда. Мне пришлось уйти из дома. Мы с Филиппом сняли маленький дом на окраине Лондона, о котором ничего не знал отец, и прожили там вплоть до рождения нашего первенца. – Элизабет поднесла правую руку к лицу и начала указательным и средним пальцем поглаживать поочередно обе щеки. Барон Уиллоби знал эту её привычку. Она всегда так делала, когда сильно волновалась.
– Отношения между мной и Филиппом почти сразу же начали ухудшаться, – продолжала рассказывать Элизабет. – Спустя месяц он вернулся домой с крупной суммой денег и признался, что получил их от моего отца. Я заставила его вернуть эти деньги обратно, так как не желала иметь с ним ничего общего. Деньги он так и не вернул назад. Только делал вид, что ходит на работу. Он часто возвращался пьяным, и вёл себя оскорбительно по отношению ко мне. Но за месяц до рождения дочери он изменился и стал относиться ко мне со всем вниманием. Полагаю, эти изменения так же были связаны с моим отцом. Видимо, он знал, в каком бедственном положении я нахожусь, оттого и воздействовал на Филиппа. Потом наступил этот страшный день, – голос Элизабет дрогнул. В глазах появились слёзы, но она быстро справилась с собой. – В то утро я проснулась от криков. Я поднялась, оделась и вышла во двор. Филипп лежал на куче угля, широко раскрыв глаза. Он был мёртв. А рядом с ним стоял мой отец. Он держал в руке окровавленный нож.
– Господи Боже! – прошептал барон Уиллоби. Он никак не ожидал услышать столь ужасные подробности касательно человека, которого всю жизнь уважал, словно своего собственного родителя.
– Я начала кричать и обвинять отца. У меня начались схватки. Я упала на землю. Отец позвал каких-то людей. Меня отнесли в дом. Потом пришла повитуха. Она и приняла роды. Я родила девочку. В этот день меня ждал ещё один, гораздо более страшный, удар. Отец забрал моего ребёнка под предлогом того, что не хочет допустить моего позора. С того самого времени я не видела моё дитя. Все эти годы я искала её повсюду. Я искала повитуху, надеясь, что она сможет помочь в поисках. Но не нашла ни единого следа. Моя дочь бесследно пропала. Единственный, кто знал, где она находится, был мой отец. Но он молчал. Я грозила, требовала, ночами стояла перед ним на коленях, но он так и не сжалился надо мной. Надежда появилась только сейчас. Перед смертью отец сообщил имя человека, которому передал мою дочь. Его зовут Джон Бирн. Он забрал её и вместе с ней уехал в Ирландию. Это всё, что мне известно. После двадцати лет полной безысходности, для меня даже такая весточка настоящая удача. Я хочу найти свою дочь, Джордж! И надеюсь на вашу помощь.
– Господи, сколько же вам пришлось пережить, – барон Уиллоби бросил на Элизабет глубоко нежный взгляд. – Почему же вы раньше мне не открылись? Почему молчали все эти годы?
– Вы не смогли бы мне помочь. Никто бы не смог помочь. Я вообще ничего не знала. Но сейчас у меня есть имя человека и страна. Ваша помощь мне очень нужна, Джордж!
Барон Уиллоби поднялся, но уже в следующее мгновение опустился на колени перед Элизабет, взял её руку и прижался к ней губами.
– Я никогда не переставал вас любить, Элизабет! Господи, все эти годы я думал, что вы печалитесь о покойном супруге, оттого и не осмеливался заговорить о своих чувствах. Как вы можете сомневаться во мне, Элизабет?! Для меня нет большего счастья, чем служить вам.
– Я вас услышала, Джордж! – Элизабет поднялась, вынуждая встать и барона Уиллоби. – Но вынуждена и на сей раз огорчить. Я могу, и буду заботиться о ваших дочерях, но не более того. Вся моя жизнь целиком принадлежит только моему несчастному дитя. Без неё невозможна никакая радость, невозможны никакие отношения.
– Я понимаю, Элизабет. Прекрасно, понимаю. Столько лет страданий…что я могу для вас сделать?
– Мне необходимо начать поиски, но я не знаю, как это сделать.
– Не беспокойтесь. Уже к вечеру у нас будет чёткий план действий.
– Элизабет, – барон Уиллоби поцеловал по очереди обе руки, а потом ушёл, пообещав вскоре вернуться с первыми результатами.
Он отвёз дочерей домой, а сам незамедлительно отправился к одному своему знакомому, который по долгу своей службы просто обязан был знать хороших сыщиков.
Элизабет и не сомневалась, что барон Уиллоби сдержит обещание. Он явился около десяти часов вечера в сопровождении худощавого мужчины средних лет в синей шляпе. И представил его как сыщика по имени Говард Доусон.
– Мне его рекомендовали как человека весьма опытного в сыскном деле, – добавил он, опускаясь в кресло, которое находилось несколько в стороне, тем самым давая понять, чтобы Элизабет сказала сыщику ровно столько, сколько сочтёт нужным.
Элизабет указала на кресло с другой стороны стола. Она подождала пока гость примет приглашение и только потом заговорила.
– Дело, которое привело вас сюда, гораздо сложнее всего, с чем раньше приходилось сталкиваться. Но прежде вы должны дать слово, что всегда, при любых обстоятельствах, сохраните втайне каждое слово из нашего разговора.
Доусон встал и поклонился. Потом сел и спокойно ответил.
– Я никогда не разглашаю беседы с клиентами. У вашей светлости есть моё обещание.
– Что ж, – Элизабет судорожно вздохнула, невольно выдавая волнение, которое ею владело в эти минуты. – Первое, что вам следует понять…речь пойдёт об очень дорогом мне человеке. Речь пойдёт о моей дочери Фелиппе…хотя, скорее всего, у неё уже другое имя, – она замолчала, но уже через мгновение с силой продолжила: – О моей дочери никому не известно. К величайшему сожалению, я не исключение. Вы нам нужны, чтобы найти её. Это цель всей моей жизни.
– Она пропала или её похитили?
– Это уже не имеет никакого значения, потому что я потеряла её более двадцати лет назад. Она тогда только появилась на свет.
– Двадцать лет? – Доусон не смог скрыть удивления. – Почему вы не искали её раньше?
– Искала. Все эти годы искала. Но надежда найти появилась только сейчас. Несколько дней назад мне стало известно, что моя дочь была передана человеку по имени Джон Бирн. А он увёз её в Ирландию.
– Это всё?
– Да…
– Ирландия… Графство или город? Что-то?
– Ничего. Только Ирландия.
– Скажу откровенно. Найти вашу дочь с такими скудными сведениями, да ещё пропавшую двадцать лет назад, представляется делом почти невозможным.
– Ничего другого у меня нет, мистер Доусон. Так или иначе, я буду её искать, пока не найду или пока не умру. Вы берётесь за поиски или нет?
– Могу я узнать хотя бы возраст Джона Бирна. Это бы в значительной степени сократило время поисков.
– Пожалуй, это возможно, – Элизабет затрясла колокольчиком. Появился слуга. Она попросила его привести садовника. Спустя несколько минут, он уже стоял перед и ними и мял в руках шляпу.
Услышав вопрос Доусона, он задумался.
– Мне шестьдесят пять. Ему, верно, сейчас столько же. Они были одного года с покойным батюшкой вашей светлости.
Садовник ушёл. Доусон задумался.
– Наши планы остаются в силе, и это не зависит от каких-либо обстоятельств, – подал голос барон Уиллоби. – Времени у нас нет. Мистер Доусон, вы берётесь за поиски или нет?
– Берусь, – после короткого размышления ответил Доусон. – Но мне понадобятся значительные средства. Для начала не меньше двухсот фунтов. Придётся много ездить… – он осекся, так как в этот момент Элизабет достала из ящика под столом пятьсот фунтов и положила перед ним.
– Денег не жалейте. Нанимайте самые быстрые экипажи и загляните в каждый дом в Ирландии. Я дам вам в двадцать раз больше в тот день, когда вы приведёте мою дочь ко мне.
– Немедленно займусь её поисками, – ответил Доусон, принимая деньги. – Завтра же поеду в Ливерпуль, а оттуда отплыву в Дублин. С него и начну.
Проводив сыщика, барон Уиллоби вернулся, но только для того, чтобы попрощаться. Он ушёл, взяв с Элизабет обещание, что следующим утром она обязательно наведается к ним.
