Людмила Вячеславовна Федорова
Алексаша
– Нельзя так, Герр Петер, вы слишком волнуетесь… – ругал Петра Лефорт.
Но вот Алексаша поправился, и не осталось сомнений: Пётр – настоящий друг. У них даже была своя любимая песня:
Чтоб не случилось вдруг,
Знай, я – твой самый надежный друг!
Счастье или беда,
Буду рядом с тобой всегда,
Всё, что хочешь, мне доверь,
Как хочешь, меня проверь,
Главное, мне поверь
И не закрой к своему сердцу дверь.
Буду ждать верно-верно,
Если надо, всю жизнь, наверно,
Через любые бурьяны с тобой пройду,
Потому что ты мой лучший друг!
(Алексаша и Пётр первый)
Тем временем втайне от Натальи Кирилловны развивались отношения Петра и Анны Монс. Пётр попросил принести Алексашу письмо от Анны. Когда Алексаша принёс письмо, Пётр заметил, что печать сломана, раздул ноздри, сдвинул брови и гневно спросил:
– Ну, и что мне с тобой делать?
На что Алексаша закатил глаза и с ребячливым озорством ответил:
– Любить, доверять и никогда не обижать…
Пётр засмеялся:
– Не могу я сердиться на тебя, а ты этим пользуешься!
(Алексаша принёс распечатанное письмо)
Днём они занимались ремёслами, изучали иностранные языки, Лефорт учил ребят разным наукам, а вечером Алексаша и Пётр ходили в таверну к Монсу. Пётр дарил Анне дорогие подарки и танцевал только с ней. А ещё ребята вместе созорничали: посадили пьяного Зотова на повозку, запряжённую свиньями. Всем было очень смешно, но Лефорт строго выговорил ребятам:
– Нельзя так издеваться над старым человеком, вы поступили нехорошо!
– А он пусть не напивается, как свинья, мы лишь хотели показать, как некрасив пьяный человек… – оправдывались ребята.
– Всё равно так нельзя! – заругался Лефорт.
Возвращались ребята домой поздно вечером.
«Женить надо Петрушу, чтобы остепенился…» – подумала Наталья Кирилловна. Была и другая причина ранней женитьбы Петра: Софья женила Ивана, теперь, чтобы встать на трон, Петру надо было раньше Ивана заиметь наследника. Да и в борьбе с Софьей поддержка бояр нужна.
– Сядь, Петруша, я поговорить с тобой хочу… – однажды сказала Наталья Кирилловна Петру.
Пётр сел рядом с матерью.
– Женить я тебя хочу. Я уже и невесту выбрала, хорошую, из рода Лопухиных…
Пётр от возмущения встал, взглянул гневно на мать, но потом успокоился и сказал:
– Матушка, зачем так рано?
– Нужно, сыночек…
– Ну, хорошо… – согласился нехотя Пётр.
Правда, в день свадьбы, когда Алексаша наряжал Петра, тот вдруг резко встал и сказал:
– Санька, вели подать коня! Я уезжаю!
Алексаша сразу понял, в чём дело и ответил:
– Нет, Mine heart, не смей сейчас о Монсихе думать…
Со злости Пётр рванул Алексашу за кафтан, но потом успокоился и пошёл к гостям…
…А Алексаша затаил обиду…
«Не пойду на свадьбу!» – подумал Санька и заперся в их с Петром комнате. И вдруг Алексаша увидел, что Наталья Кирилловна не взяла икону для благословения. Забыв все обиды, Санька взял икону и пошёл в церковь, где шло венчание Петра и Евдокии Лопухиной.
…А Пётр искал Алексашу взглядом и сильно жалел, что так обидел друга. Не передать радость Петра, когда он увидел Алексашу в церкви. После венчания Алексаша первый подошёл поздравить Петра.
– Прости меня, друг! Ты больше на меня не сердишься? – спросил Пётр.
– Конечно, нет, Mine heart! – ответил с улыбкой Алексаша, и они обнялись с Петром.
А тем временем Софка довольная, что сослала Петра, правила себе в удовольствие: что ни день, то соколиные охоты, пиры в гранатовидной палате, любовь рынд …
…Только вот, что случилось однажды на пиру: прибыл поступить на службу к царевне Софье молодой боярин Василий Голицын, увидел Софью, влюбился с первого взгляда в статную черноволосую царевну, кинулся к её ногам и сказал:
– Хочешь – казни меня, хочешь – милуй, а знай, что нет тебя краше, и что люблю я тебя больше жизни!
Ухмыльнулась царевна Софья: именно такой слуга ей нужен был…
А у Голицына сердце не спокойно: решил он пользу государству принести, своей «Софьюшке» угодить, новые проекты о медицине доступной для всех, об отмене крепостного права представил, а она у виска покрутила да посмеялась:
– Здоров ли ты, милый?
Предложил тогда он замуж Софке, а она тянет его в свои покои и говорит:
– Нам и так хорошо…
– Что-то у меня голова разболелась… – недовольно ответил Василий и оттолкнул Софью, расстроился сильно…
Так гуляла, пила и веселилась Софка, пока не узнала, что Пётр женится.
«Неужели этот волчонок вырос до женитьбы?» – удивилась Софка и поехала с Голицыным и со слугами в Преображенскую крепость, там ей на время её приезда выделили свои покои, вечером должен быть пир.
У Софьи шок был, когда она Петра увидела: волчонок-то вырос с коломенскую версту! Сам Пётр сильный, высокий, взгляд соколиный и, главное, Софки совсем не боится! А как Софья полки потешные увидела, так её чуть удар не хватил: какие же они потешные, если оружие у них настоящее! Топнула ногой Софка, накричала на Василия Голицына:
– Что ж мне не доложили, что Пётр вырос, что полки у него не хуже моих стрельцов?!
А потом Софья увидела в свите Петра Алексашу, загорелись её глаза, приказала она служанке:
– Позови в мои покои этого юношу!
А сама пошла в свои временные покои: выбирать самый красивый наряд.
– Вам приказано пройти к царевне Софье Алексеевне… – сообщила служанка Алексаше. Алексаша струсил, конечно, но пошёл.
–Здравствуй, садись, не смотри, что я царевна, я тебя не как слугу позвала… – поприветствовала его Софка.
Алексаше ещё хуже стало, но сел.
– Как зовут тебя?
– Алексаша Меньшиков… – робко ответил Алексаша.
– Саша, я хотела бы тебе предложить служить у меня рындой,… Ну, ты понимаешь… – сказала Софка и положила руку на колено Алексаши.
Алексаша как понял, для чего она его зовёт, так убрал её руку с колена, вскочил и убежал на всех парусах из её покоев, прибежал к Петру и говорит:
– Пока эта жаба не уедет, я с тобой буду!
– Что случилось? – удивился Пётр.
– Софка предлагала мне быть рындой…– пожаловался Алексаша.
– А ты хоть догадался, что не рындой, а… сам знаешь, кем тебя Софка звала?
– Вот именно, что догадался! От того и испугался! – протараторил напуганный Алексаша.
Долго же Пётр смеялся:
–Ну, ты, Little brave, смешной: бабы испугался!
– Это не баба, а жаба! – ворчал Алексаша.
Как увидел это Голицын, расстроился до слёз, разбила Софья ему сердце в дребезги, склонил в печали голову, подумал, погоревал и ушёл в монастырь.
«Как бы мне Петра очернить?..» – думала Софка и вдруг вспомнила, что сегодня вечером должен быть пир. Решила подсадить своего боярина к Петру, чтобы тот подливал Петру водки, Пётр напьётся – обязательно вытворит что-нибудь…
И вот сидят все, пируют…
…Видит Алексаша, что пока Пётр с матерью говорит, ему в кубок с медовухой подливают водку…
…Один раз, второй, третий, … десятый…
– Да сколько можно! – возмутился Алексаша, перевернул кубок и увёл Петра в их опочивальню.
Там Алексаша снял с Петра сапоги, уложил на кровать…
… Ночью Петру было плохо, Алексаша, ухаживая за ним, всю ночь не спал…
… Утром Пётру стало лучше, он спросил:
– Я же, вроде, только медовуху пил, от чего мне так плохо было?
– Тебе подливали водку, пока ты не видел… – ответил Алексаша.
– А кто меня сюда привёл?
– Я…
– И ты всю ночь не спал?
– Конечно, mine heart…
Пётр поблагодарил Алексашу, велел Зотову написать приказ о назначении Алексаши царским адъютантом, а днём через несколько дней Алексаша нашёл на своём письменном столе записку, написанную симпатическими чернилами с подписью «Моему little brave».
Алексаша поднёс к камину записку и прочитал:
« Little brave, я давно привязался к тебе больше, чем к родным брату и сестре. Если ты так же дорожишь мной, как я тобой и готов разделить со мною мои великие свершения, то хочу, чтобы ты стал мне названным братом…
Надеюсь на твоё согласие…
(Надеюсь) твой будущий older brave Peter…»
Алексаша и обрадовался, и смутился: для Алексаши Пётр был лучший друг, с которым он мечтал пройти огонь, и воду, и медные трубы. Но Пётр скоро станет царём и, вполне возможно, Пётр не захочет приводить во дворец такого безродного друга, а уж тем более названного брата, и отправит Алексашу на скотный двор с разбитым сердцем…
… Все свои сомнения Алексаша изложил в письме Петру:
«Mine heart, я получил твоё письмо и пишу ответ…
Я, конечно, несмотря на наши дружеские близкие отношения, зело был озадачен….
Ты должен понять мои сомнения: скоро ты станешь царём, у тебя будут другие фавориты, более грамотные, успешные, богатые и угодливые, чем я…
Я очень тобой дорожу, дорожу не местом, что ты мне дал, а твоей добротой, лаской, твоим счастьем, хочу помогать в твоих великих свершениях…
Я помню, как во время отдыха у камина мы сидели вдвоём, ты сжал мою руку в кулачок и поразился, что, оказывается, у человека такое маленькое сердце, а я вложил кулачок в твои сильные руки и сказал, что дарю моё сердце, и ты обещал беречь нашу дружбу и вверенное тебе сердце…
Ты не забудешь обещание? Ты предлагаешь мне стать назваными братьями…
Не пожалеешь ли ты об этом шаге? Не обманешь ты меня? Было бы жестоко забрать меня с улицы, научить нормальным отношениям и дружбе, дать надежду, сделав названным братом, а потом отправить на скотный двор, вернув обратно мой подарок, сердце, разбитым и униженным. Но…
Я почему-то верю тебе…
Я хочу быть твоим другом и помощником и поэтому, несмотря на все сомнения, я даю согласие…
Я надеюсь на твою совесть…
Ну, в общем, это да…
You little brave Aleksasha…”
… А позже Пётр читал то письмо и целовал бумагу, на которой были написаны те дорогие для Петра слова.
Тут вошёл и присел к Петру Алексаша…
– Эх, мой братик, ты ещё смеешь сомневаться во мне, я ведь тебя, как младшего братика люблю… – ласково посмотрев на Алексашу, с нежным упрёком сказал Пётр.
Алексаша улыбнулся: осталось только получить благословение Натальи Кирилловны и поменяться крестиками, тогда их с Петром уже ничто не разлучит…
Они пошли к маме Петра, та сняла крестик с Петра, одела на тонкую шею Алексаши, сняла крестик с Алексаши и одела на Петра, перекрестила обоих, и по русскому обычаю, Пётр и Алексаша отныне считались братьями…
… Они надели свои лучшие наряды, и пошли поделиться со всеми своей радостью. В первую очередь они пошли к Лёшке Бровкину. Когда Алёша узнал об том, то был на седьмом небе от счастья за Алексашу. Потом они сели в лодку и поплыли в Кукуево, к Лефорту.
– Какой же ты красивый сейчас! Я мечтаю, чтобы твои глаза всегда были такими же счастливыми…
Лефорт был удивлён такому обычаю, но когда ему объяснили смысл того действия, то тоже поздравил их и заказал портрет Алексаши и Петра. Они очень хорошо вышли на портрете: самым прекрасным в том рисунке были их улыбки и сияющие от счастья глаза…
А потом они направились в таверну к Монсу, там тоже были поздравления и, что самое дорогое для Петра, их поздравила Анна. В честь них был организован целый приём. Ребята веселились, забыв о времени, до полуночи…
…Оба сияли, как начищенные самовары, это был их самый счастливый день…
… А потом было лето, Пётр загорелся мечтой построить свой корабль и они с Алексашей (к великому неудовольствию жены Петра) уехали на Плещеево озеро.
… Пётр и Алексаша бежали по воде, Алексаша крикнул:
– Классно! Здесь можно точно корабль построить!
Пётр засмеялся и покатил Алексашу.
Так там в маленькой комнате с двумя кроватями и двумя сундучками для вещей, жили в Переяславле – Залесском возле Плещеева озера Пётр и Алексаша. Днём они строили ботик, Пётр всех торопил и очень радовался успехам в строительстве.
А вечером ребята рыбачили.
…Лежат Пётр с Алексашей в лодке, сложат друг на друга руки и ленятся пошевелиться…
А как наловят рыбы – ряпушки, отдадут кухарке, та пожарит рыбу, ребята идут ужинать…
И пристрастился Пётр за ужином хреновину пить: возьмёт большую бутылку и не встанет из-за стола, пока не выпьет. А как выпьет, так напьётся, что идти не может.
Приходится Алексаше тащить в спальню Пера на себе. Вот тащит Петра Алексаша и ворчит:
– Вот не возился я с тобой, если ты не был бы мне названым братом!
И так каждый день. Один раз надоело Алексаше, он взял, перевернул бутылку и выпил всё до дна!
От шока Пётр протрезвел:
– Алексаша, тебе же плохо будет!
– Пусть мне будет плохо, но я тебя отучу под столом валяться! – ответил Алексаша.
Ночью, действительно, Алексаше было плохо, зато на следующий день Пётр сидел за ужином без хреновины и с кислым видом ковырял в тарелке. А вот Алексаша был доволен…
… К концу лета сбылась мечта Петра: они с Алексашей в первый раз выплыли в ботике на воду…
… «Твой Петруша, в работе пребывающий» – подписал письмо матери Пётр.
За лето у Петра и Алексаши были намозолены руки от работы над ботиком, но они работали вместе, и от этого их счастье было без меры…
… Но лето и осень прошли, пришлось возвращаться домой, в Преображенскую крепость…
Зотов вошёл в комнату, зажёг свечу, взял документы и стал читать: «Выделить на обмундирование потешных полков 100 золотых» «Многовато его Величество на потехи-то свои выделяет, да спорить с ним худо…» – поворчал Зотов, но деньги начальнику потешных войск дал. « Пётр, беспокойная душа, в крепости не сидит, то на Кукуево, к немцам, то к мастеровым убегает! По иноземному править хочет! Уж мать, Наталья Кирилловна, его и уговаривала, уж и женила его, прекрасная девушка, из рода бояр Лопухиных, , а у него ветер и корабли в голове!» – причитал Зотов, затапливая печь. Вдруг на крыльце стражник крикнул: «Сюда нельзя!» «Мне можно везде!» – со звонким ребячливым смехом ответил кто-то страже и на полном ходу, растворив со скрипом деревянную дверь, влетел в светлицу. Молодой человек скинул заснеженный меховой плащ, поправил длинные золотистые кудри…
…И Зотов без труда узнал адъютанта и лучшего друга Петра Алексашу.
– Ты чего, как верхолёт, носишься по крепости? Тебя какая муха укусила? – возмутился Зотов.
–Где государь Пётр Алексеевич? Мне нужно сообщить ему важное известие! – с порога заявил Алексаша.
–А его Величество в кузню убежал, а что за известие? – удивился Зотов.
–У него сын родился.
–Да…
– А что так печально?
–Что-то я не верю, что наш любитель наук и ремёсел обрадовался такой обузе…
Вдруг дверь распахнулась, и вошёл Пётр.
Алексаша бросился к нему с объятиями:
– Mine heart, у тебя сын родился! Поздравляю!
– Тоже мне нашёл радость… – без особых эмоций сказал Пётр.
– Я не понимаю, older brave, чем ты не доволен!
– А ты не можешь много понимать, ты – little brave! – поддел Алексашу Пётр.
– Я – little brave?! Да я всего на два года тебя моложе! – возмутился Алексаша.
– Всё равно ты – little!
– Давай лучше пойдём на малыша посмотрим… – предложил Алексаша.
– Да я эту Лопухину терпеть не могу! – проворчал Пётр.
– А я тебе предлагаю не с женой, а с ребёнком увидеться!
– Ну, ладно, пошли… – согласился Пётр.
Пётр и Алексаша пришли в покои жены Петра – Евдокии и увидели кружевную люльку. Пётр склонился над люлькой и взял на руки малыша. Глядя с умилением на малыша, который умещался на больших мозолистых ладонях Петра, Пётр улыбнулся, Алексаша тоже расцвёл в улыбке…
– А ты такой крошечный, сыночек! Я назову тебя в честь своего отца: Алексей. Ну, здравствуй, царевич Алексей, жаль, что ты царевич, я бы хотел тебе более счастливую судьбу, ведь царь не принадлежит себе…
Тут ребёнок заплакал, послышались шаги Евдокии, Пётр положил ребёнка и широкими шагами вышел из покоев, Алексаша побежал за ним…
Тем временем грустила Анна, что Пётр не сможет жениться на ней, а посол немецкий Гордон говорит ей:
– Анна, вам нужен более надёжный друг, чем его Величество, например, я…
Так, ещё встречаясь с Петром, Анна дала согласие на брак с Гордоном от того, что надо было выходить за кого-то замуж, и подарила Гордону подвеску со своим портретом и прядью волос, но нравился ей совсем другой человек: Алексаша.
И написала она Алексаше приглашение на свидание. Прочитал это Алексаша и с гневом бросил записку в очаг, подумав:
«Вот ещё я из-за девицы буду отношения с Петром портить!».
С тех пор знал Алексаша, что Анна – ненадёжная женщина, но не знал, как открыть глаза Петру на неё…
Всё случилось само собой…
У Монса был приём, на котором были и Пётр, и Гордон. Гордон выпил и поднял тост:
– Я предлагаю выпить за Кукуйскую нимфу!
Пётр приревновал, раздул ноздри, сверкнул грозно очами и приказал Алексаше:
– Санька, налей Гордону ещё!
Алексаша налил. Пётр потребовал снова налить Гордону.
–Ему же плохо будет! – испугались гости.
– Наливай, Санька! – прикрикнул разгорячённый Пётр на Алексашу.
Алексаша не посмел ослушаться и налил Гордону ещё. И так повторялось снова и снова, пока пьяный Гордон не упал. Пётр положил Гордона на тахту, на которую указала Анна, разорвал у горла рубаху, чтобы ему было легче дышать…
… И увидел тот самый медальон с портретом и прядью волос Анны и подписью:
«С любовью от Анны».
Тут спустилась со второго этажа Анна. Увидев такую сцену, она поняла всё без слов и опустилась на колени.
Пётр посмотрел гневным взглядом и со словами:
– Дура! Кур тебе пасти!
Оттолкнул её и резкими шагами вышел из таверны.
С тех пор Пётр прервал отношения с Анной.
Скоро Анна попросила разрешения выйти замуж за Гордона, и Пётр не стал чинить препятствия, только сказал:
–Ты сама виновата, что мы разорвали отношения!
– Анна верна мне, а если ваше величество хотят продолжать распутный образ жизни, то только не с моей женой! – оскорбил Петра Гордон. Пётр раздул ноздри, нахмурился, но ничего не сказал: титул царя не дал Петру вступиться за себя. Зато Алексашу задели эти слова:
– Я вызываю вас на дуэль! – заявил Гордону Алексаша.
У Петра от испуга округлились глаза:
– Ты что делаешь, братик?!
– Спокойно, Петер, я знаю, что делаю!
Гордон и Алексаша вышли на задний двор…
… Через какое-то время Алексаша пришёл и кинул сломанную шпагу к ногам Петра:
– Что это? – удивился Пётр.
– Шпага Гордона! Он сдался, даже дуэль не окончил, видел бы ты его лицо, когда я стал побеждать! Он сразу сдался! – сказал Алексаша.
Пётр обнял Алексашу и прошептал:
– Милый друг, спасибо тебе, но больше так не делай, я за тебя испугался: он – не ты, он бы тебя не пощадил!
Гордон и Анна уехали в Германию, Пётр, чтобы продемонстрировать, что не сердится, послал на свадьбу подарок.
Тяжело Пётр пережил разрыв с Анной, но Алексаша его утешил:
– Не злись на неё, она тебя недостойна!
… Зимой они почти не выезжали никуда, Пётр и Алексаша развлекались беседами у камина и игрой в шахматы. Петра приводило в бешенство то, что Алексаша выигрывал у него…
Двое друзей у камина сидят,
О чём-то беседуют и вдаль глядят…
Им отныне расставаться не надо:
Всё сильнее и сильнее братская клятва…
Пусть препятствия их ждут на пути,
Всё они вместе смогут пройти:
Радость и горе – всё пополам…
Скажут друг другу: «Я тебя никому не отдам!».
А свеча догорает, кончилась беседа…
Можно просто помолчать: это тоже дело…
Смотрят с нежностью в глаза названные братья друг другу,
И всё понятно без слов им как будто…
Время идёт, только крепнет дружба,
И даже сердца бьются дружно…
Странный случай это, однако,
Слуга царю стал братом!
Только им до мнения окружающих всё равно:
Счастье дружбы узнать им дано.
…Вечером Пётр и Алексаша сидели у камина, взявшись за руки, Алексаша склонился ему на плечо, Пётр улыбнулся, Алексаша подумал:
«С ним я стал совсем ручной…»
– Чего же ты загрустил, братик? На улице непогода, а мы с тобой в тепле сидим… – пошутил Пётр.
И беседовали Пётр и Алексаша о будущем, о далёких планах Петра, о прошлом вспоминали, и душевная ниточка связывала двух братьев ещё сильнее…
– Как на трон встану, флот построим, столицу новую воздвигнем, мы с тобой, Алексаша, такого наворотим! – говорил Пётр.
– Конечно, older brave, и новую моду введём! – поддерживал его Алексаша и понимал, что уже, действительно, желает помочь Петру, а не врёт.
« Какое счастье – быть рядом с таким человеком!» – подумали одновременно Пётр и Алексаша.
Правда, этой зимой дружба Петра и Алексаши прошла ещё несколько проверок.
Во-первых, Алексаша однажды отменил приказ Петра: выпороть боярина Шишкова за воровство…
Когда Пётр узнал об этом, он недовольно посмотрел на Алексашу, провёл рукой по Алексашиной спине и спросил разгневанно:
– Санька, ничего не болит?
– Нет…
– Так вот заболит: так за такое дело в следующий раз велю исполосовать! – прикрикнул Пётр.
– Ах, так! Я это терпеть не собираюсь, я ухожу! – заявил Алексаша и размашистыми шагами направился к двери.
Пётр опомнился и побежал за ним с уговорами:
– Алексашенька, прости, это я в гневе, я же никогда так не сделаю, ты же это знаешь…
Пётр понял, что уговаривать Алексашу бесполезно, развернулся и отравился в палаты со словами:
– Ну и ладно!
Тут уже Алексаша опомнился и побежал за Петром с причитаниями:
– Петенька, ты чего? Я же без тебя не могу!
Пётр остановился, братья улыбнулись и бросились друг другу на шею со смехом. Конфликт был улажен и забыт.
– За что вы любите его, ваше величество, он же такой гонористый! – удивлялся Зотов.
–Вот за то и люблю… – отвечал Пётр.
Во-вторых, однажды в гостях у Лефорта Пётр сказал:
– Лефорт, сделаешь мне настоящие полки – генералом пожалую!
– Это можно, ваше величество, только на это не день и не два надо… – говорил Лефорт.
– Делай сколько нужно! – приказал Пётр.
Скоро Лефорт сделал два полка: Преображенский и Семёновский. Осталось только сшить обмундирование. На это деньги Пётр выделил Алексаше. А тем временем письмо пришло Алексаше от старшей сестры. Пишет она, что им деньги срочно нужны. Вот Алексаша и купил самую дешёвую ткань, а деньги, что остались, сестре послал. Приехал посмотреть Пётр на своё войско в новых мундирах, а ткань в руках расползается!
– Ну, Санька, я тебе устрою! – возмутился Пётр.
Пришёл в Преображенское Пётр разъярённый.
– Зотов, посоветуй, как отучить Алексашу от воровства! – спросил у Зотова Пётр.
– А ты кнутом его огрей… – посоветовал Зотов – От одного удара ничего не будет…
Пётр взял кнут, направился семимильными шагами к Алексаше. Алексаша как это увидел, испугался, съёжился, закрыл глаза руками…
Удар прям по рукам пришёлся…
Обиделся Алексаша, оттолкнул Петра и побежал в горницу. Там стал вещи складывать свои в порыве обиды, заплакал…
… И упал в обморок…
А той порой Пётр, чтобы успокоится, пошёл на конюшню почистить любимого коня, Красавчика. Заметил Пётр любимого коня Алексаши, Сахарка, подошёл к нему, погладил, прошептал:
– Вот, Сахарок, поссорились мы с твоим хозяином, а мне так помириться хочется, я ж без него жизни не представляю…
Тут пришёл Зотов и говорит:
– Ваше величество, я ведь знаю, о чём вы думаете…
– Угадаешь, золотой дам! – сказал Пётр.
– Вы думаете, как с Алексашей помириться…
– Дурень!.. – с перекошенным лицом грубо ответил Пётр, но золотой дал.
Тут прибежала служанка:
– Ваше величество, Александр Данилович без сознания лежит!
У Петра глаза округлились, лицо перекосилось, Пётр всё бросил и побежал к Алексаше.
Алексаша лежал без сознания на полу среди разбросанных вещей…
Пётр уложил Алексашу на кровать, взял за руку и стал себя ругать:
– Что я наделал! Так обидел своего названного братика! Алексашенька, только прости меня, поправься, а я больше никогда тебя не обижу, обещаю! Ну, Зотов и советчик: век больше его слушать не буду!
… В глазах Петра блеснули слёзы…
Всё это слышал и видел одним глазком Алексаша, который уже давно очнулся, но не показывал виду. От таких искренних слов сердце Алексаши растопилось, обида прошла, Алексаша открыл глаза и позвал Петра.
Пётр стал просить прощения и целовать рубцы на руках Алексаши.
– Ладно тебе, older brave, я сам тоже виноват, я на тебя не обижаюсь больше…
Пётр целую неделю заглаживал вину: дарил Алексаше подарки, ухаживал за больным Алексашей, приносил даже еду в постель…
…Как-то Пётр ехал в карете и увидел: на дороге сидел беспризорный котёнок. Пётр вспомнил, как Алексаша рассказывал ему, как Алексашу в детстве согрели и спасли от холода кошки и что хочет Алексаша своего питомца, и взял котёнка, и привёз в Преображенское и подарил Алексаше…
– Спасибо тебе, братик, мне очень приятно, что ты запомнил, что я мечтал о своём питомце. Я назову его Тигряшей… – сказал довольный Алексаша.
… Но вот Алексаша выздоровел, рубцы зажили, рана на душе тоже зажила, обида прошла и они, как и прежде, были дружными братиками, чья дружба стала ещё крепче…
Тонкая невидимая душевная нить превратилась в незримый духовный крепкий канат, который связывал двух названных братьев.
А однажды к Алексаше пришёл купец и, подарив дорогой перстень, сказал:
– Поговорите с его Величеством, чтобы мне дали первую купеческую гильдию.
Алексаша согласился.
А вечером сидят Пётр с Алексашей, Алексаша руку поднял, Пётр увидел перстень, схватил Алексашу за руку и спрашивает:
– Откуда он у тебя? Я тебе такого не дарил!
Пришлось Алексаше признаться.
Пётр разгневался, стал кричать на Алексашу, а Алексаша не оправдывается, увидел это Лефорт, взял их портрет и сказал:
– Порву! Не будете больше братьями!
Алексаша с Петром мигом про обиды забыли и стали уговаривать Лефорта:
– Не рвите, пожалуйста! Мы будем братиками!
– И не будете ругаться?
– Мы уже помирились… – ответили Пётр и Алексаша с улыбкой.
Посмотрели названные братья друг другу в глаза и хором сказали:
– Прости меня, братик, я больше так не буду…
Так их дружба прошла все испытания и окрепла.
А когда настала весна, пришёл праздник светлой Пасхи, вся семья Петра поехала в Москву на службу.
Во-первых, Пётр удивил всех тем, что поехал в церковь в голландском костюме.
– Посмотрите, как он одет! – возмутилась Софка.
– А вы, добрые люди, послушайте, как она живёт! – взбунтовался Пётр и стал рассказывать, как Софка пьянствует, да гуляет.
Так поспорили Пётр и Софка: кто прав – тот, кто правильно одет или кто правильно живёт.
Спросила Софка у священника:
– Кто из нас прав?
–Если Царь Пётр правду говорит, он прав: лучше неправильно одеться на службу, но праведно жить, чем правильно одеваться, но неправедно жить…
В ярости Софья разбила поднос.
А когда был крёстный ход, Пётр посмотрел на Софью соколиным взглядом и сказал:
– Нечего здесь девице делать, шла бы в палаты!
Поняла Софка, что кончилось её правление: вырос Пётр, еле дождалась, когда праздник окончится, созвала верных стрельцов и говорит:
– Приказываю вам этой ночью убрать Петра и всех его приближённых!
…Ночь…
Беспросветная тёмная ночь…
Спят крепко Пётр и Алексаша. Вдруг прискакал человек, упал в ноги Петру и сообщает:
– Великий государь, скоро пребудет сюда стрелецкое войско убрать вас и всех твоих приближённых, скорее скройтесь!
Пётр в чём спал, в том вскочил и закричал:
– Коней нам, живо!!!
Перекосилось лицо Петра, оторопел от испуга, но потом понял, что бежать надо…
А Алексаша от испуга ничего сообразить не может…
Привели коней, Пётр в исподнем вскочил на первого, перекинул поперёк седла Алексашу, на другого Наталья Кирилловна и Зотов сели, на третьем – жена Евдокия с сыном Алексеем и поскакали до леса. А как скрылись в лесу, решили скакать до Троице – Сергиевской Лавры. Через три часа сняли их с коней еле живых…
– Ничего, Бог в обиду не даст… – сказали монахи.
– Хорошо бы… – приговаривала Наталья Кирилловна.
А на утро против стрелецких войск Лефорт выступил с полками Петра. Все с нетерпением до дрожи и волнением ждали известия с поля боя…
… Пётр о чём-то задумался, а потом взял нож, подошёл к Алексаше, взял крестик и сказал:
– Если хочешь, я перережу верёвку, и ты будешь свободен и сможешь скрыться…
Но Алексаша нахмурившись, отодвинул руку Петра и сказал:
– Я обещал, что буду тебе названным братом при любом исходе, и выполню своё обещание…
И вот прибыл гонец. Дрожащими руками Пётр раскрыл письмо и с ликованием прочитал вслух решающие счастливые строчки:
«Ваше величество, стрельцы разбиты, Софья заточена в Новодевичий монастырь, Кремль свободен для вас, великий государь!
Генерал Лефорт».
От радости все стали обниматься, вышли на улицу, тут же устроили пир, выпили за успех Петровских полков…
… А тем временем узнала Софка, что её стрельцы проиграли, закручинилась, решила, что нужно помириться с братом. Села в карету, поехала в Троице – Сергиевскую лавру, а её на полпути остановили солдаты Преображенского полка:
