Людмила Васильевна Мельникова
Роза Лануана. Признание

Глава 1

Вчера вечером, когда я, поужинав, собиралась отправиться в комнату и почитать перед сном своего любимого Гиже, дочь остановила меня взглядом. Я поняла, что она хочет что-то сказать и не может решиться. Она встала из-за стола и предложила сопроводить меня. Я нисколько не была против и даже обрадовалась возможности пройтись с ней до своей двери. Мы оставили в столовой её мужа, мистера Стерна, и их двоих детей, с которыми обменялись поцелуями и пожеланиями добрых снов.

На рассвете дочь и всё её семейство оставляли меня, уезжая на год за океан, в Мелюа. Туда супруга моей Мэдл пригласили возглавить правящую партию Маримо. Мистер Гарри занимал высокий пост и здесь, но на близлежащем континенте решили, что в скором времени не обойдутся без его присутствия. Предложение было заманчивым, Стерн над ним долго не раздумывал. Естественно, он увозил с собой всю семью. Смена обстановки была прекрасной возможностью взглянуть на быт других людей, завязать знакомства, открыть что-то неизвестное для себя.

Месяц назад мистеру Стерну исполнилось пятьдесят семь лет, его жене было пятьдесят три, а их детям – двадцать один и девятнадцать. Ох, эти юные годы! Когда мне было столько же лет, моя реальность вовсе не походила на их сегодняшнюю. Я довольна тем, что их взросление совпало с благоприятным периодом, будущее размеренно и безмятежно.

Внук мой, Лестер, продолжит своё обучение в Мелюа. Он крайне увлечён флорой и, думаю, со временем из него получится неплохой учёный-ботаник. А моя младшая внучка, Джуди, почему-то мечтает строить быстроходные суда и отправиться в кругосветное путешествие. Не знаю, в кого из наших родственников она пошла, но тяга её к мореплаванию безмерна. Самое главное заключается в том, что мы не смеёмся над этим желанием, не пытаемся направить её страсть в другое русло, более подходящее девушке. Наверное, её решимость и блеск в глазах заставляют нас верить в то, что она обязательно добьётся своего. Пусть будет так.

Я счастлива за всех них и отпускаю от себя без препятствий и уговоров. Прекрасно понимаю, что у каждого свой путь и мне в нём отведена лишь небольшая роль любящей бабушки, хотя и роль эта приятная. Мне грустно. Но я столько видела за свой век, что не могу тешить себя надеждой на своё вечное существование. Однажды меня не станет, как и многих моих родных и близких.

Но возвращаюсь к вчерашнему дню. Мы с дочерью дошли до моей комнаты, разговаривая об их отплытии. Я уверяла её в том, что нет смысла переживать о нашей разлуке, что её место в кругу своей семьи и ласково пожимала ей руку. Одновременно я догадывалась, о чём она хотела меня попросить. Моя милая Мадлен уже не раз обращалась ко мне раскрыть ей тайны моей жизни. Не хочу сказать, что жизнь моя была какой-то загадкой. Я всегда охотно рассказывала дочери, Гарри и внукам о своих родственниках, когда они осведомлялись. Но часто в этих словах встречалась недосказанность: какие-то вещи я не могла объяснить или вовсе не помнила. А в чём-то откровенно и не желала признаться. Я знаю, что они на меня за это не сердятся. Возможно все они, кроме дочери, не находят мою историю необыкновенной. Но она-то знает, что всё далеко не так.

Моя Мэдл была свидетельницей разных эпизодов и сцен молодости своей матери и её цель – разобраться в своих детских и юношеских впечатлениях. Она подозревает, что её мать не просто обыкновенная пожилая дама с соседней улицы, судьба которой похожа на тысячи других. Мадлен точно знает, что в моей биографии есть нечто важное, и не только для меня самой. И ей непременно хочется об этом услышать. Причём интерес этот не покидает её уже долгое время. И вот она в очередной раз делает попытку поговорить со мной, смотрит испытывающе и молча спрашивает. Осознаёт, что я догадалась и надеется на долгожданный ответ. Наконец, я сдаюсь.

– Ты всё узнаешь, Мэдл. Только не здесь, не сию минуту. Иначе тебе всё покажется скомканным, и возникнут новые вопросы. Завтра вы уедете, и я смогу собраться и доверить весь свой любовный роман бумаге. У меня будет целый год, чтобы вспомнить все подробности и записать их.

Дочь бросилась мне на шею, крепко обнимая.

– Неужели я больше не увижу тебя, мама?! Я чувствую, что не увижу! Прости!..

– Не стоит ни за что прощать. Не плачь, иначе и я заплачу, – я обхватила её за плечи. – Я тоже сильно тебя люблю, – вздохнула я, – но мы обе взрослые женщины и знаем, что бессмертия не существует. Мой срок подходит к концу. Не считай меня бесчувственной.

– Нет, мама! Я не считаю. Мне тяжело расставаться с тобой.

– С завтрашнего дня твой мир немного изменится. Мне будет достаточно знать, что вы помните обо мне. Я начну писать тебе о своём прошлом. Мне будет казаться, что мы рядом, и я общаюсь с тобой.

– Твоей силе воли можно только позавидовать. Я понимаю, что в моём возрасте нужно быть рассудительней, но реву, будто десятилетняя.

– Я провожу вас поутру, – улыбнулась я.

– Хорошо. – Мадлен уже отпустила свои объятья и осторожно протирала слёзы. – Мама, я очень тебя люблю.

– И я тебя тоже.

– Спокойной ночи, – она коснулась губами моей щеки и ушла.

Настало утро. Я проводила Стернов до ворот, по очереди прижала к сердцу, поцеловала и пожелала всего наилучшего. Они гостили у меня неделю. Задерживать их больше не было возможности: в порту ждал корабль. Я помахала вслед их карете и медленно направилась к порогу.

Сегодня придётся остаться одной, а завтра ко мне приедет мой преданный друг. Он поживёт у меня столько, сколько посчитает нужным. Нам не будет скучно. Мы посвятим дни этой осени прогулкам на свежем воздухе, разговорам о современной и старой литературе и воспоминаниям нашей молодости. Уже сегодня я представляю, как он появится в воротах моего дома и, не торопясь, почтенно приблизится ко мне, опираясь на трость. Он поможет мне написать о себе, напомнит то, о чём я забыла, расскажет тебе, моя дорогая Мэдл, чего ты не знаешь.

Признаюсь: так трудно оттолкнуться для повествования от чего-то конкретного. Мне семьдесят пять, и кое-какие факты могут скомпрометировать меня перед тобою. Впрочем, когда жизнь уже заканчивается, бояться глупо. С чего же начать?.. Начну с того дня, когда…

I

…Раздался громкий гудок, и поезд, мчавший меня ещё полчаса назад среди бескрайних полей, остановился у перрона Лануана. Весна только начиналась, приветливо обнимая лучами солнца снежный покров земли, но на перроне её приход ощущался больше всего. Вокзальные голуби с опаской прогуливались под ногами прохожих, изредка взмывая к крыше. На брусчатку лениво капали сосульки.

Вместе с шумной толпой приезжих я сошла с поезда. Закончилось моё полуторагодово́е обучение в Турре, пришла пора возвратиться домой. Мне было девятнадцать лет. Теперь я, как подобает настоящей молодой леди, была образованной, имела довольно неплохие знания о музыке, литературе, живописи и могла самостоятельно организовать ведение домашнего хозяйства. Отныне я была готова к тому, чтобы выйти замуж и стать достойной опорой своему супругу. Судьба предоставляла мне такую возможность. Кроме семьи моего возвращения ждал ещё один человек. Мой любимый Эрих Эрдон. Сегодня он и мой брат, Шон, с нетерпением ожидали меня на перроне. Думаю, будет вполне справедливо рассказать сначала об Эрихе, несмотря на упоминание о моём брате.

Во всём облике Эриха прослеживались черты благородного происхождения. Он был высок, слегка худоват. Его светло-голубые глаза, утончённый нос и волевой подбородок говорили о его целеустремлённости. Молодой человек был приезжим в Лануане. Его появление в городе было случайным, но, по-видимому, так должно было произойти.

В тот далёкий месяц июль, когда он впервые сюда приехал, Эрих принял предложение двух своих друзей отплыть в небольшое путешествие. Нил Грог и Анн Одд считались большими любителями проводить свободное время на собственном корабле Анна Одда. Они причаливали к пристаням разных городов и гуляли по неизвестным улицам и площадям. Анн Одд вёл дневник своих впечатлений и планировал отправиться в длинное плавание к неизведанным материкам.

Эрих на момент, когда друзья пригласили его разделить их компанию, не был озабочен никаким делом. Он задумал найти себе хорошее место для открытия конторы по сопровождению сделок, но с этим не спешил. Он окунулся в путешествие с намерением хорошенько поразмыслить над своим будущим. По прошествии трёх с половиной недель скольжения по волнам, вся компания причалила к порту Лануана. Знакомясь с городом, друзья узнали, что через день состоится праздничный вечер в неком местном графстве. Всем троим было любопытно взглянуть на провинциальный бал. До этого они посещали только балы Биларда, жителями которого являлись. Решено было задержаться.

Именно на этом провинциальном празднике, в графстве Стилон, Эрих впервые увидел меня. Я хорошо помню, как протанцевав самый первый вальс с каким-то кавалером, встретила вдруг незнакомое мне лицо. Эрих почтительно поклонился и пригласил меня на следующий танец. Мне было на тот момент семнадцать, и я впервые ощутила странное чувство влюблённости.

Мы провели вместе весь вечер. Эрих узнал об имении, в котором я живу, и решительно сказал, что завтра же явится к отцу просить моей руки. Я не поверила, ответив, что такое скоропалительное заявление с его стороны не может быть принято мной за правду. И лучше ему было бы об этом молчать. На что он ответил, что не смеет говорить мне слова, которые не сможет подкрепить делом.

Действительно, на следующий день он попросил моей руки. Папа, мама, старший брат и младшая сестра смотрели на меня с нескрываемым удивлением. Их удивление удвоилось, когда они и я узнали, что мать Эриха – одна из самых состоятельных женщин Биларда и занимает далеко не последнее место в обществе. Возможность родства со столь богатыми людьми просто привела нас в оцепенение. Мой отец, мистер Ноун, обещал Эриху дать ответ через день. Молодой человек удалился. Папа, весьма уважаемый человек в городе, рассудил, что я просто обязана получить не обычное, а достойное образование, чтобы стоять с мужем на одной ступени. Эрих не был против этого решения. Он сказал, что подождёт меня столько времени, сколько будет нужно. Он поспешил вернуться в Билард и сообщить обо всём своей матери. Флорентина Эрдон не была против этой новости. Она сама пожелала приехать в Лануан и познакомиться со мной и всей моей семьёй. Я ещё виделась с Эрихом на протяжении месяца, а потом уехала в Турр…

Сегодня я возвращалась домой с тем же тёплым чувством к Эриху, как и больше года назад. Мы часто переписывались на протяжении всего моего обучения, и в строках его посланий я читала неугасаемый интерес ко мне. А также из них узнала, что Эрих переехал из Биларда в Лануан, где снял дом для своего проживания. Он решил остаться в нашем городе навсегда и приступил к строительству особняка на Новой улице. Именно в этом доме он планировал начать семейную жизнь, в которой необходимо присутствие доброй обаятельной жены и прелестных детишек.

Я увидела брата и Эриха ещё из окна поезда, поправила шаль, надела перчатки и ступила на перрон. Пока я шла к ним навстречу, меня охватила дрожь. Казалось, что это была весенняя прохлада, но больше на меня действовало волнение свидания с Эрдоном.

Первым среди всей толпы меня заметил брат. Он сообщил об этом Эриху.

Мой брат, Шон, не был высоким, но зато природа наградила его крепкими широкими плечами, красивыми серыми глазами и обворожительной улыбкой. Пожалуй, его чрезмерная привлекательность часто играла ему во вред. В него влюблялось огромное количество девушек и женщин. Я видела это во взглядах слабого пола на балах и просто при встречах на улице. Шон был ровесником Эриха, ему так же было двадцать четыре года. Брат был женат на моей любимой подруге Аманде. Но и этот брак не мешал некоторым молодым особам присылать ему анонимные признания в любви. Он не отвечал на них, что, наверное, ешё больше подогревало интерес к нему.

Честно признаюсь, что брат был мне ближе моей младшей сестры, Эллис. Он оказывал на меня большое влияние. Всегда со всеми своими тревогами и волнениями я первым делом бежала к нему. Шон умел найти нужный аргумент и дать хороший совет. После беседы с ним всё становилось на место, и любая моя проблема сводилась на нет. Я верила каждому его слову. Знала: что бы со мной ни случилось, он возвратит меня к самообладанию и благополучию. В этом году он заканчивал своё обучение на врача и имел небольшую практику. По-моему, он был всемогущим. Но, может быть, мне так казалось, потому что он был моим братом?

Я предоставляю Мэдл, тебе самой, право ответить на этот вопрос.

Приблизившись к Эриху и Шону, я мимолётно скользнула взглядом на Эриха, и, заметив его еле скрываемую радость от свидания, протянула руки навстречу брату.

– Мой дорогой! – обняла я Шона. – Аманда хорошо за тобой смотрит.

– Ну что ты, я так выгляжу только в честь твоего возвращения. Аманда здесь ни при чём. И лучше я скажу тебе сейчас… – он резко тяжело вздохнул и решительно продолжил, – мы развелись.

Два последних слова меня ошеломили. Я молча уставилась на брата, ожидая сию же минуту объяснений, но он сказал только то, что поставит меня в известность относительно своей бывшей супруги дома. По его тону было понятно, что сейчас он мне больше ничего не поведает. Вопрос, зачем он вообще известил меня об этом при Эрдоне, а не по прибытии домой, ввёл меня в задумчивость. Что могло произойти между Шоном и Амандой?

Эрих почувствовал, что новость замкнула меня, и решил переключить внимание на себя.

– Рад снова находиться рядом с Вами, мисс Ноун, – он поцеловал мне руку и ласково посмотрел мне в глаза.

– И я рада, мистер Эрдон.

Эрих предложил мне свой локоть, и все мы пошли к экипажу. Пока будущий муж помогал мне удобней устроиться, брат расплатился с носильщиком вещей. Экипаж вывез нас за пределы города, в родовое имение Кеннет. Молчание, создавшееся между нами, нарушил Шон, осведомившись у меня, какая погода в Турре.

– Сплошная слякоть на этой неделе, – ответила я. – Я уехала с радостью. Так соскучилась по дому! Как там у нас?

– Мама у Аннет, – сказал Шон. – Она обещала вернуться сегодня. Может быть, уже приехала. Её сопровождает Каин. Ты же её знаешь…

– А отец?

– Ждёт тебя. А нашу Эллис на месте практически не застать. Она целые дни проводит на свежем воздухе.

– В такую погоду?

– Разве непогода может быть помехой, если рядом очаровательный молодой человек?

Я второй раз вопросительно посмотрела на брата. Мысли в моей голове стали сбиваться в предположениях. Кто этот очаровательный молодой человек?

Брат, прочитав всё это на моём лице, выдержал короткую паузу и продолжал:

– У нас гостит мистер Морен. Вот уже вторую неделю своего пребывания он выполняет любые капризы нашей сестры. Не удивляйся, что я так запросто рассказываю тебе все новости в присутствии мистера Эрдона. За время твоего отсутствия мы так сдружились, что ничего друг от друга не скрываем.

Эрих кивнул в подтверждение его слов.

– Поэтому я рассказал тебе и об Аманде. – добавил Шон. – Если бы ты заинтересовалась ею дома при всех, мне было бы труднее поставить тебя в известность. Но сейчас тебя, наверное, больше интересует наш гость?

– Нет, – я посмотрела на Эриха. – Мне интереснее знать, как обстоят дела у мистера Эрдона.

– У меня всё в порядке, большое спасибо. Я позволил себе встретить вас с братом и проводить до Кеннета. Но более отвлекать на себя ваше внимание не смею. Могу я надеяться на нашу встречу завтра?

– Разумеется.

– В какой половине дня мне лучше приехать?

– После обеда. Я буду ожидать Вас после двух.

Щёки мои слегка порозовели. Я чувствовала, что буду ждать нашей завтрашней встречи, как только он откланится сегодня. Сердце трепетало от мысли о том, что этот видный молодой человек станет моим мужем. Я понимала, что влюблена по-прежнему.

На некоторое мгновение я перевела взгляд за окно и увидела, как мимо нас проносилась знакомая аллея. Сугробы ослепляли своей белизной, играя на солнце. Настроение моё было великолепным.

– Ты вернулась как нельзя кстати. Через два дня намечается бал, – сказал Шон.

Я улыбнулась против своей воли. О бале я мечтала все полтора года. Танцы, атмосфера вечеров, красивые туалеты – всё это было близко моей душе. Я хотела всю свою жизнь провести в веселье и войти в высшее общество. Эрих, как никто другой, мог мне в этом помочь.

– Эллис хвасталась мне тем, что сшила себе необыкновенное платье, – продолжал брат. – Но пересилила себя, чтобы не показать его мне. Но эта борьба в её глазах… – он добродушно засмеялся. – Поразишься, как она изменилась за это время.

– Настолько, что я могу её не узнать? – пошутила я.

– Нет, перемены в ней не столь сильны.

Экипаж наш оставил за собой аллею, оказавшись среди полей, и впереди уже виднелось имение. Кеннет, в котором жила моя семья, располагался недалеко от Лануана. Сюда возможно было доехать за час. Наш дом ранее принадлежал моему деду. Отец был единственным наследником. Неподалёку находилась одна деревенька, некогда принадлежавшая нашему роду, и по сей день простой народ, заселявший её, работал на этих землях. Особняк наш вовсе не утопал в растительности, как это было свойственно старинным имениям. Мистер Ноун сам следил за обновлением деревьев и, пожалуй, можно было найти всего две липы, возраст которых перевалил за сто пятьдесят лет.

Сам же дом почти не претерпел изменений. Он был по-прежнему двухэтажным и красился в один и тот же белый цвет. Лишь та его сторона, которая выходила окнами в сад, была дополнена пристройкой. Отец называл её скатом. Это был широкий выступ в форме полукруга, напоминавший танцевальную площадку. Пол ската соответствовал уровню второго этажа и опирался на колонны, уходившие в землю. Сверху площадка была полностью открыта, поэтому она подвергалась дождям, осеннему листопаду и снежным заносам. Папа выполнил её постройку ввиду небольших размеров самого дома, с той необходимостью, чтобы гости Кеннета могли устраивать на скате танцы.

Экипаж подвёз нас к резным воротам. Эрих любезно помог мне выйти, и все мы пошли к дому по дороге, покрытой гравием. Вдоль неё тянулась молодая липовая аллея, которая завершалась у самого порога небольшим декоративным фонтаном, обрамлённым заснеженной рабаткой.

В гостиной нас встретили папа и экономка Гриди. Отец простёр ко мне руки и горячо обнял. После того, как мы обменялись с ним приветствиями, он поздоровался с мистером Эрдоном. В это время слова радости по поводу моего возвращения я услышала и от Гриди. Она взяла на себя обязанность перенести багаж в мою комнату. Отец позвал всех нас отобедать. Эрих отказался, сославшись на то, что сегодня его ещё ждут дела. Он попрощался с нами до завтра и уехал.

Я поднялась к себе, чтобы переодеться. В комнате моей всё было по-прежнему. Гриди проводила здесь уборку, не меняя положения вещей. Даже томик стихов, оставленный мною перед самым отъездом, лежал на столе нетронутым. Я прошлась мимо кровати к окну, не мешая Гриди извлекать мой багаж из чемоданов.

– Теперь в доме будет веселее, – говорила экономка. – Бедная мисс Эллис устала скучать. Мистер Шон, хотя и живёт в последнее время с нами, показывается на глаза лишь утром и вечером.

– А как же гость? – спросила я, посмотрев в окно. – Мне сообщили, что весь его досуг в распоряжении сестры.

– Мистер Морен у нас совсем недавно. Мисс Эллис с его появлением оживилась. В общем, он вполне положительный молодой человек. По-моему, ему столько же лет, как и Вашему брату, или чуть больше. Мисс Эллис попросила его проводить её сегодня до деревни. Скорее всего, они вернутся к ужину. Давайте я помогу Вам переодеться.

Я доверилась заботливым рукам Гриди. Она затянула меня в корсет, надела новое платье и усадила перед зеркалом. Пока Гриди поправляла мне причёску, я разглядывала своё отражение и попутно следила за её руками. Сегодня я находила себя привлекательнее обычного. На щеках ловила лёгкий румянец, а во взгляде маленькую искру. Я предвкушала целую вереницу дней, наполненную встречами с Эрдоном, а после нашу свадьбу.

Открылась дверь, и в мою комнату, шурша платьем, вошла мама. Я поднялась ей навстречу, и мы обнялись.

– Девочка моя! Как ты добралась?

– Спасибо мама, хорошо.

– Как ты похорошела! – мама окинула меня взглядом. – Я торопила Каина, чтобы поскорее тебя увидеть. Сейчас тоже переоденусь, и мы встретимся за столом, – она поцеловала меня в щёку и, так же, как вошла, стремительно вышла.

Мама моя, миссис Шарлотт Ноун, была богатой наследницей нашей бабушки Аннет. Аннет жила одна в шикарном особняке на одной из улиц Ргассы и была весьма известной особой. Она осталась вдовой и требовала от дочери к себе большого внимания. Поэтому мама уезжала к ней очень часто и надолго. Шарлотт проводила в Ргассе недели. Мы, её дети, настолько привыкли к этим поездкам, что порой даже не замечали её отсутствия в Кеннете. Нередко Шон шутил, что мама и бабушка решают сложный вопрос по разделу бабушкиного наследства, ведь претендентов было достаточно – две дочери и трое внуков. Если конкретнее, то это были мама, тётя Сельма (мамина сестра), Шон, я и Эллис. Хотя Шон тут же добавлял, что внукам, скорее всего, не на что рассчитывать, поскольку последние навещали бабушку достаточно редко. Да Аннет и не питала к нам всем особой любви, хотя и не испытывала ненависти. Такова уж она была.

Мама любила изысканно одеваться, носить дорогие украшения и держаться, как настоящая леди. В этом мы с Эллис были на неё очень похожи. Сестра предпочитала шить себе оригинальные платья, а я имела слабость к драгоценностям. Но о том, что я подолгу могла любоваться золотом и серебром, никто не знал.

Гриди закончила приводить меня в порядок, и мы обе спустились в столовую. Отец и Шон были уже там. Мы немного подождали маму и принялись за обед. Родители подробно расспрашивали меня об учёбе. Я охотно отвечала. После Шон увёл меня к себе, усадил на кровать, опёрся ладонями на спинку стула в комнате и начал рассказ:

– Около пяти месяцев назад я нашёл в моём доме на Седьмой улице, на полу своей спальни записку. Видимо, она случайно выпала из одежды Аманды. В глаза бросились простые две строчки: «Жду Вас завтра в час дня под навесом старого театра». Я не придал этому значения. Это послание мне не предназначалось. А жене его могла написать какая-нибудь подруга. Я положил бумажку на стол и ушёл. За весь день о ней даже не вспомнил и точно не знаю, лежала ли она на столе, когда мы с Амандой ложились спать. На следующий день я отправился на учёбу и пробыл там до обеда. Собираясь перекусить в ближайшем кафе, перешёл дорогу и встретился там с одним знакомым. Он настойчиво пригласил меня пообедать в новом ресторане, мы поймали экипаж и поехали. Дорога к ресторану пролегала недалеко от старого театра. Я вдруг вспомнил о вчерашней записке и бросил взгляд на навес театра. Под ним я увидел Аманду и хорошо известного нам с тобой мистера Бенедикта Лики. Я тут же сверил часы, был час дня. – Шон внимательно на меня посмотрел. – Чтобы ты подумала на моём месте?..

Я молчала. Имя Бенедикта Лики говорило само за себя. Люди пересказывали его любовные похождения и обсуждали, как он дорожил холостяцкой свободой. У него было много головокружительных романов с замужними и незамужними женщинами. В свои сорок лет он ни в чём не уступал молодым джентльменам. Мистер Лики был одним из лучших в танцах и в езде на лошадях, хорошо разбирался в искусстве. Знал толк в вине, сигарах и со знанием дела говорил о политике. Он был красив и смел. Женщины теряли головы, вступая с ним в любовные связи. По слухам его дважды вызывали на дуэль (несмотря на то, что дуэль была запрещена законом и грозила лишением свободы, не говоря уже о внушительном штрафе), и он неизменно одерживал победу. Но поскольку дуэли доказаны не были, Лики оставался на свободе. Весь город был наслышан о его амурных делах, но общество продолжало его принимать в свой круг, перешёптываясь за спиной. Бенедикт Лики был родом из Енеяка, но большую часть своей жизни проводил в Лануане. Сам он являлся хорошим адвокатом, собирался открыть в ближайшее время своё дело в Енеяке и уехать туда на постоянное место жительства. Говорили, что на родине у него большой и красивый дом, а в банке солидное наследство, оставленное родителями.

Брат ещё не закончил свою историю, но я уже всё поняла. Аманда стала очередной любовницей Лики. Мне не хотелось в это верить.

– Она объяснилась? – спросила я.

– Они оба хотели объясниться, – Шон убрал руки от стула, выпрямился. – Я остановил экипаж за углом, сообщив знакомому, что передумал ехать в ресторан и вышел. Вернулся к театру. Аманда и Лики были на пути к парку. Я догнал их. Ты бы видела лицо моей жены… Мистер Лики, в отличие от неё, сохранил присутствие духа. Он попытался выдать их встречу за случайность, но его спокойствие и уверенность в невинности происходящего уже не могли меня переубедить. Я вызвал его на дуэль. Он отклонил вызов, ответив, что его совесть чиста, и он не собирается подтверждать её дуэлью. Мы расстались врагами. Аманда вернулась со мною домой. Возвращаться в университет я не мог. Моё душевное состояние было нарушено. Я потерял сосредоточенность. Аманда бросила оправдания, ходила за мной по дому, выпрашивая прощения, пока я не закрылся в библиотеке. Мне было больно, Керен. – Шон посмотрел на меня влажными глазами. – Мне было жалко её и себя. Наше семейное счастье рухнуло. Она сидела под дверью, не в силах сдержать рыдания. Звала меня, просила открыть. Я боролся с собой, подходил к двери, брался за ручку, но снова отходил. Чувство оскорбления и предательства питали во мне чёрствость. Я не знал, как следует поступить – мне изменили, наплевали на мою любовь, обманули доверие.

Я встала с кровати и обняла брата.

– Я ведь любил её, Керен, понимаешь?! Мне не нужна была ни одна другая женщина! Что её заставило пойти на измену, какие мои действия оттолкнули её от меня?! Мне казалось, что наши отношения идеальны, что мы можем доверить друг другу любые тайны. Я провёл ночь в библиотеке, не желая её видеть, не желая видеть прислугу. Мне необходимо было прийти в себя. И дверь я так и не открыл! Я, который за день до этого ни за что бы не смог поставить между нами никакой преграды! Никогда не думал, что между нами появится прохлада, и мы однажды не поймём друг друга. Три года совместной жизни растаяли в один миг. Мне надо было принять решение – остаться супругами или расстаться. Над этим я думал всю ночь. Так тяжело мне никогда не было. – Шон тяжело вздохнул. – Наверное, я поступил с ней жестоко, не позволив высказаться, уверить меня в обратном. Просто не хотел её слушать. В течение всего следующего дня мы не виделись. Я был в университете, она заперлась в нашей спальне. Прошла ночь, к утру у меня созрело решение. Я был согласен закрыть на всё глаза и наладить наши отношения. С этой мыслью я отправился на учёбу. Настроение моё улучшилось. Я настроился на то, чтобы вернуть себе любовь Аманды. До обеда в моей голове выстроился целый монолог, который я хотел ей представить. Вернувшись домой, первым делом я направился к спальне. Мне казалось, что Аманда непременно откроет мне, и мы объяснимся. Дёрнув ручку, я к своему удивлению обнаружил дверь незапертой. Меня посетило тревожное чувство. Я вошёл. Комната была пуста. Аманда оставила мне письмо. Я боялся его читать, несколько минут держал в руках, не решаясь открыть. – Шон немного помолчал. – Она писала, что не может саму себя простить. Недостойна быть рядом со мной, не может ждать, когда я сообщу ей о нашем разрыве, и поэтому уходит. Она настаивала на нашем разводе и сообщала, что когда потребуется оформлять документы, её можно будет найти у её отца. Письмо было осмысленным, решение твёрдым, и в этот момент я осознал, что безвозвратно потерял жену. Ехать за ней, пытаться её вернуть было бесполезно. Встретились мы лишь при оформлении развода. Аманда выглядела устало, почти не смотрела на меня и не хотела задержаться ни на минуту. Я знал, что с Лики она не встречается, так как слышал, что его не раз видели с родственницей одного из наших знакомых. Единственное, что связывает нас с Амандой до сих пор – это наши воспоминания и то, что мы не развенчаны.

Шон грустно мне улыбнулся. Его грусть передалась и мне.

– Значит она у отца, – сказала я. – Аманда моя лучшая подруга, мне её жаль, как и тебя. Трудно поверить, что вы больше не вместе. Ты не будешь против, если я продолжу с ней общение, когда встречу?

– Нисколько. Даже родители готовы вновь увидеть её в Кеннете. Не удивляйся. Мне самому странно. Наверное, они сочувствуют ей, ведь она у Лики не первая.

– Что же ты намерен делать сейчас?

– Окончить университет и жениться.

– Жениться?! Так скоро? На ком?

– Пока не знаю.

– Шон, ты, шутишь! Скажи, что шутишь! Ты любишь Аманду, как можешь говорить о женитьбе?! – рассердилась я.

– Я понимаю тебя, Керен, но жизнь моя не закончилась. Мне необходимо встретить новую женщину, чтобы забыть Аманду. Я хочу семью, хочу детей. Аманда ушла от меня. Я до сих пор не могу понять, любит ли она меня! Она стала такой закрытой, отстранённой! Я думал, нужны ли мне сейчас новые отношения и решил, что нужны. Зачем оставаться долго одному, если встретится достойная девушка?!

– Выжди хотя бы какое-то время.

– Ради чего?

– Чтобы лучше разобраться в самом себе.

– Мы развелись два месяца назад. Я собираюсь жениться не завтра. Пока я встречу другую женщину и оценю её по достоинству – пройдёт ещё пара месяцев. Если я женюсь к осени, пауза будет достаточной.

Теперь тяжело вздохнула и я:

– Я разговариваю с тобой и не верю, что вы больше не супруги. Желаю услышать эту историю из уст самой Аманды. Может быть, я пойму её, найду ей оправдание. Надеюсь, что мне представится такой случай. Я сержусь на неё и на тебя тоже. Да, не удивляйся. Я сержусь на тебя за то, что ты её любишь. Но, вместо того, чтобы постараться её вернуть, ты планируешь новые отношения! Хотя в то же время я понимаю, что оскорблено твоё достоинство! Ну вот, я уже настолько расстроилась, что не хочу об этом говорить.

Установилась тишина.

– Может быть, ты и права… – протянул Шон. – Но я почти уверен, что она меня больше не любит. Так зачем же мне пытаться её вернуть? Чувствам нужна взаимность. Лучше будет, если всё останется как есть. Жаль, что в период нашего разлада тебя здесь не было. Возможно, ты подсказала бы мне правильное решение… Пока я вспомнил, поговори с Эллис, узнай, что с ней происходит. Наверное, уже полгода, как она не хочет со мной откровенничать, когда я интересуюсь её жизнью. По-видимому, она влюбилась и носит эту тайну в себе. Думаю, тебе она откроется.