Людмила Шторк-Шива
Точка покоя
– Ага, или я – его, – прыснула от смеха девочка. – Он так упирался, не хотел идти со мной. Но я его пристыдила, что мне придется очень тяжелую сумку для них нести. Вот он и согласился. Но боялся ужасно! Я даже не знаю кто из них боится больше, деревенские – Павла или он – их?
Варя коротко рассказала как случайно услышала разговор и как попала в гости к вдове кузнеца с сыном.
– Вот я так и сказала, что если на тебя нападет тигр, я скажу, что если он сам напал, тогда пусть сам и защищается, – поддержала внучку бабушка. – Ох уж мне эти деревенские суеверия!
– Бабуль, а ты разве не здесь родилась и выросла? – смеясь прищурилась Варя.
– Но я, в отличии от них, получила образование, – парировала Алла Яковлевна, – и звание «учитель года» получала много лет подряд, пока на пенсию не захотела уйти. Мне и сейчас иногда предлагают на работу выйти. Только устала я. Пусть молодые работают.
– Ну да, знаю, тебя здесь уважают, – согласилась девочка. – А я твою репутацию не «подмочила»?
– Если бы ты сделала что-то бесчестное или злое, я бы и сама тебе об этом напомнила. Но у тебя доброе сердце и я так рада, что тебя Медники приняли! Может быть, ты сможешь им о Господе рассказать? Тяжело им в одиночестве и совсем без общения. А так, может в собрание в город стали бы ездить? – с надеждой в голосе произнесла Алла Яковлевна.
– Ой, бабуль, ты сильно забегаешь вперед! Думаю, что если я хоть что-то лишнее скажу, меня сразу попросят удалиться. Виктория Владимировна такая напряженная! – поделилась Варя, – но Павел очень добрый и хочет общаться. Он пригласил завтра к ним прийти.
– Ну надо же! Ты у нас точно завоевательница! «Пришел, увидел, победил»! – поразилась женщина. – Мы здесь годами не можем приблизиться так, чтобы она нас в гости пригласила, а ты за один день «в любимчики» попала!
– Вот только не хочу, чтобы получилось «пришел, увидел, наследил». Я посмотрю, не буду торопиться. Надеюсь, как-нибудь случайно получится. Но я тоже хотела им о Боге рассказать и в собрание пригласить, – согласилась Варя. – Павел мне сказал, что у них и раньше гости не часто были, а после всего, что было, так вообще одни. Может, Бог подготовил их к общению? – задумалась Варя. – А может, это потому, что я классическую музыку люблю и они тоже. Вот и нашлось что-то общее.
– У нас с Пашкой много общего было, я несколько лет была его классным руководителем, но они все равно принимали меня только с официальными визитами, – усмехнулась Алла Яковлевна. – Но да ладно, какая разница, главное и тебе не так скучно будет в нашей деревне и Паше поддержка. Я рада, что Бог все так устроил!
С этого дня Варя нередко забегала в гости к Павлу с матерью. Сначала молодые люди общались дома вместе с матерью Павла, и она помогала им в общении, так как парню было не просто общаться. Мать и сын не раз играли произведения для альта и скрипки. Варя удивлялась количеству нот, которые собрала в своем доме Виктория Владимировна. Девочка знала, как сложно было найти ноты хороших произведений во время перестройки. Но именно тогда большинство сборников появилось в их доме.
Варя поняла, что только любящий и очень скромный сын мог сказать, что мать играет намного лучше него. Руки Виктории Владимировны с годами огрубели от тяжелой работы и она не раз ошибалась во время исполнения сложных произведений. Всякий раз, слыша свою ошибку Виктория страдальчески кривилась, словно получив удар. Ей было больно осознавать, что ее пальцы уже не слушаются ее как прежде. Но женщина не видела другого выхода. В деревне не нужен был преподаватель музыки и ей приходилось мыть пол и работать в огороде, чтобы прокормиться.
Потом, когда неловкость в общении была забыта, Варя с Павлом иногда бродили недалеко от дома кузнеца, говорили обо всем. Казалось, что Павел, который после травмы произносил лишь несколько слов в день, теперь «навёрстывал упущенное». Он болтал как маленький мальчик, которого долго заставляли молчать. Варя иногда вспоминала слова его матери о том, что Павел – молчун и невольно улыбалась. «Молчуна» Варя не видела.
Девочка также делилась своими переживаниями и мечтой. Она хотела после школы пойти учиться на дизайнера, оформлять магазины, фасады, менять «лица» городских улиц. Пока девочка не знала, удастся ли ей реализовать свою мечту, и не предполагала, где могла бы этому научиться, но надеялась, что к выпускному родители помогут ей во всем этом разобраться.
Павел боялся о чем-либо мечтать и Варе было очень больно слышать, что все его мечты звучали в прошедшем времени. Однажды он сказал:
– Я раньше мечтал после школы поехать в город и поступить в музыкальное училище. Конечно было бы не просто поступить, но мама научила меня всему, что она проходила.
– А почему бы сейчас тебе не поступить? Да ты играешь лучше, чем многие лауреаты знаменитых конкурсов! – воскликнула Варя.
– Ага, в лыжной маске что-ли? – горько усмехнулся Павел.
– А почему вы не обратитесь в клинику пластической хирургии? – не отступала девочка, – мне бабушка сказала, что ни сейчас чудеса творят!
– Мы пытались, сразу после травмы. Нам такую цену назвали, что стоимость нашего дома и третьей части бы не покрыла, – вздохнул Павел, а потом сказали, что после той самой дорогущей операции я все равно буду только немного лучше выглядеть. Зачем такое нужно?! – разоткровенничался парень.
Павлу казалось, что они с Варей уже очень давно знают друг друга и с ней можно, как с родной сестренкой говорить обо всем. Во время знакомства, он немного расстроился, что девочка слишком молода. Но теперь был рад тому, что может не думать о том, какое впечатление на нее произведет, ведь она была совсем ребенком, хотя выглядела и говорила почти как взрослая. Ее словарный запас и знания были намного больше, чем у большинства деревенских взрослых. И это несоответствие возраста и способа общения оказалось очень кстати. Павел мог разговаривать с ней как с равной, но не думать о Варе, как о девушке.
– Да, конечно жаль! – вздохнула Варя.
Больше она не говорила с Павлом о внешности, но в следующий раз, когда разговаривала с родителями по телефону, девочка поинтересовалась, можно ли узнать про операцию так, чтобы Павел не узнал. Но Варя лишь узнала о том, что даже для первого обсуждения с врачами нужна фотография парня. А она и сама еще не видела его лица.
Но однажды хозяйка пригласила Варю выпить с ними чаю и девочка согласилась.
Она не знала, как трудно далось это решение Павлу. Ведь это означало, что он должен был снять лыжную маску. А это было для него страшнее всего на свете!
– Мам, да она сразу убежит, если я сниму ее! – воскликнул парень, когда мать предложила в следующий раз пригласить девочку к столу.
– А что за дружба и сколько она стоит, если она будет принимать тебя только в маске? – спросила мать.
– Да какая мне разница, сколько чего стоит! Если она будет только едва терпеть меня, я и то буду счастлив! – с горечью воскликнул парень, – даже без моего уродства у меня никогда не было друзей! Значит, я в душе урод, а теперь это стало видно!
– Сын, прошу тебя, не говори так! – взмолилась женщина, – разве ты не понимаешь, какую боль причиняешь мне этими словами?! Да они все мизинца твоего не стоят! У тебя душа в сто раз красивее всех их вместе взятых!
– Что-то никто, кроме тебя этого никогда не замечал! – буркнул Павел.
– Они просто неотесанные мужланы и бабы! – жестко бросила женщина. Затем добавила, – я верю, что такая девочка как Варя не сбежит. Она же сумела оценить твою музыку, значит душу оценила, – рискнула отметить Виктория Владимировна.
Павел долго думал, затем рискнул и согласился. Но для него было мучительно и страшно даже думать о том, как он это сделает. И он решил сначала просто посидеть за столом, когда Варя и его мать будут пить чай.
Когда Варя сообщила бабушке, что ее пригласили на чай, женщина испекла пирог и подала его внучке.
– Чтобы не пила чай с их «харчами», – чуть сдвинув брови напутствовала Алла Яковлевна. – я тоже хочу их угостить.
Это напутствие женщина передала с внучкой умышленно, чтобы Виктория не отказалась от пирога. Алла Яковлевна знала, что семья кузнеца сейчас живет очень скудно. Зарплаты уборщицы хватало только на самое необходимое, а больше неоткуда было получить средства. А бабушка Вари получала пенсию, кроме того, дети всегда ей помогали из города, и у нее в доме был достаток. Женщина старалась жить по Писанию и рада была помочь нуждающемуся, чтобы не унизить и не обидеть его при этом.
Когда Варя подошла к столу, она не знала, как себя вести. С тех пор, как они с родителями стали посещать собрания, в их семье появился новый обычай – молиться перед едой и после нее. Но в чужом доме, за чужим столом Варя не знала, что делать? Она боролась с противоречивыми мыслями несколько томительных секунд, но потом спросила:
– А можно я помолюсь? Мы всегда дома так делаем.
– А нам что нужно делать? – брови Виктории Владимировны чуть сошлись к переносице.
– Ничего. Просто это я так делаю. У вас же другая семья и вы по-своему живете, – поспешно ответила Варя.
– Ну хорошо, делай то, что считаешь нужным. Я уважаю людей с твердыми принципами, – согласилась хозяйка дома.
Варя встала, коротко и тихо произнесла:
– Иисус, благослови, пожалуйста, эту пищу. Аминь, – затем девочка села за стол.
В кухне воцарилось неловкое молчание. Затем вдруг Павел произнес:
– Ну, тогда и я могу быть странным, – теперь Варя уже стала понимать, что парень усмехнулся.
И парень рывком снял с себя лыжную маску. Варя взглянула на лицо друга и что-то в ее груди болезненно сжалось. Появилось почти непреодолимое желание вскочить со стула на который она только приземлилась и убежать со всех ног из этого дома, чтобы никогда больше не видеть этого лица, вернее его части. Но девочка неимоверным усилием воли заставила себя не только не убежать, но и не отвести взгляд от лица Павла. Она не рассматривала то, что увидела, сконцентрировав взгляд на его глазах, как и раньше, когда он был в маске.
Но не думать о том, что девочка увидела, она уже не могла. И через несколько минут, когда можно было отвести взгляд и посмотреть на стол, она сделала это. Но Варя все еще видела перед собой не стол с пирогом, который передала ее бабушка, а странное искаженное лицо, вернее сросшиеся вместе его части.
Похоже было, что медведь ударил когтями мальчика от правого уха ко рту. Правая щека, нос и рот будто тупым ножом были разрезаны тремя полосами. Рваная рана, зашитая довольно грубо, проходила также по левой щеке почти до ее середины. Было видно, что в свое время медведь разорвал все мягкие ткани лица до самых костей. И рот, начало и конец которого были грубо стянуты, начинался от правого уха и заканчивался на середине левой щеки. Непонятно было, все ли ткани правой щеки врачи сумели собрать или часть ее осталась зверю? Когда-то парня зашивали в полной уверенности, что он не выживет, поэтому выполнили работу грубо «трупным швом», оставив для рта разрез больше, чем он был раньше, поэтому губы казались приклеенными сверху и снизу ротового отверстия.
Сейчас шрамы давно зажили, но на парня невозможно было смотреть без боли. И все же Варя выдержала. Она не только не сбежала, но даже смогла поддерживать беседу за столом, пусть и через несколько минут. Павел не обиделся. Он действительно настолько сильно нуждался в общении, что готов был принимать его даже как милостыню. И он был счастлив, что Варя так скоро оправилась от испуга.
В этот день Павел почти не мог ничего есть, но он умышленно выпил несколько глотков напитка, чтобы Варя могла привыкнуть к тому, как он это делает. Хотя парень все еще боялся, что завтра девочка не придет. Но Варя появилась у их дома как обычно, ближе к вечеру, когда обычная дневная работа была закончена.
Глава 4
Когда молодые люди обсудили маленькие события прошедшего дня, Павел спросил:
– Тебе сильно будет мешать, если я буду без маски?
– Ничего, конечно лучше без нее, – уверенно ответила Варя, – сейчас же так жарко! Представляю как под ней дышится!
– Да, дышится не очень, честно говоря. Но я так боялся, что ты убежишь, а потом больше не придешь, – с волнением сообщил парень.
– Разве ты изменился, сняв маску? – спросила Варя.
– Я не изменился, но все люди сразу меняются, – тихо ответил Павел.
– Честно сказать, я тоже сначала немного испугалась. Медведь сильно тебя порвал, – опустила глаза девочка. – Но потом я подумала, что ты – это ты. – Она вновь подняла глаза и добавила. – И какая разница, есть маска или ее нет. И вообще, в Евангелии сказано, что наше тело, как одежда становится старым и изнашивается. А душа вечна. И твоя душа мне очень нравится! Мне кажется, что она удивительно красивая!
– Тебя что, моя мама научила это сказать мне? – усмехнулся парень.
– Нет, мы на эту тему с твоей мамой вообще не разговаривали. Да и когда? Мы же только с тобой общаемся, – удивилась Варя.
– Просто мне такое в жизни только мама говорила. Больше никто. Но я не совсем ей верю. Она же мама. А для мамы ее сын – лучший всегда. – Слегка пожал плечами Павел.
– Ой ли! – горько усмехнулась Варя, – слышал бы ты как мать одного из наших одноклассников его называет, ты бы второй раз не повторил свои слова. «Отброс» и «падаль» самые милые слова, которые я от нее слышала в адрес сына. А пацан он – очень хороший. Но его мама ужасно к нему относится, только потому что он похож на своего отца, а тот их бросил. Мама с Тимкой редко разговаривает, но лучше бы и тогда молчала. Я Тимку пригласила к нам на собрание, так он поверить не мог, что Бог может его любить, – усмехнулась девочка. – Думал, что все, что говорят – это не про него.
– А потом? – глаза Павла смотрели на девочку очень внимательно.
– Потом поверил и как ребенок скакал. Мы с ним вместе тогда по городу бегали и смеялись как ненормальные. Тимка от счастья, а я ржала над Тимкой. Мне было странно, что для Тимки это новость. Я – то давно привыкла к тому, что Бог всех нас любит, – улыбаясь своим воспоминаниям, добавила Варя.
– А что Бог и правда всех любит? – с напряжением в голосе и в глазах поинтересовался Павел.
– Ну конечно! Ведь согласиться пойти на смерть не просто. А Иисус пошел на смерть ради того, чтобы с нами общаться, – уверенно ответила Варя.
– Ого! Я, конечно, многое бы отдал за наше общение, но, наверное жизнь не смог бы, – признался парень.
– Ну, Иисус, конечно, знал, что воскреснет, когда умирал. Но все равно жуткую боль и пытки, через которую Он прошел, это не отменяет. Но Его жертва дала нам возможность общаться с Самим Творцом Вселенной сейчас. и соединиться с Ним в вечности. Но знаешь, мне часто кажется, что мы, люди, не стоим того, чтобы за нас умирать. Мы бываем такими ужасными! – вздохнула Варя.
– Я слышал немного о Христе, но те люди, которые мне про Него рассказывали, так относились ко мне, что, прости, мне ни про кого от них не хотелось слышать, – Павел невольно отвел глаза. Затем добавил, – а про Бога я тоже думал. Но разве не Он послал того медведя, чтобы разрушить мою жизнь и изуродовать?! Ведь это даже не человек, который вечно твердит, что сам решает, что ему делать, а что – нет!
– Не знаю, почему в нашей жизни происходит так много всего непонятного? – вздохнула Варя. – Но я слышала о том, что люди влияют на землю. И поэтому то зло, которое мы накопили, живет в воздухе и влияет на животных. Мне рассказывали, что раньше, до потопа, земля была духовно плотно связана с людьми и они чуть не уничтожили ее своим грехом. Тогда во время потопа Бог уменьшил влияние людей на землю и поэтому планета все еще держится. Но все равно постепенно разрушается. Слишком много зла люди «натворили». Ведь во всей Вселенной только люди имеют творческое начало и им дано право творить нечто новое. Даже Ангелы не могут творить, – поделилась Варя. – А животные «впитывают» то, что живет в воздухе. Поэтому написано, что в тысячелетнем царстве, когда на земле будет только добро, лев и ягненок будут гулять вместе.
Девочка щебетала как ребенок, рассказывая о том, что слышала в церкви. Она весело размахивала сорванной травинкой, иногда «стегая» Павла по груди или по плечу. Ее голова чуть возвышалась над его худощавым, но сильным плечом. Варя всегда считала себя высокой, но рядом с Павлом, достигшим ста девяноста трех сантиметров, казалась малышкой. И девочке было приятно ощущать себя невысокой, ведь раньше она была почти самой высокой из друзей, даже ребята ее круга были или как она или даже чуть ниже.
– Ну если это так, тогда мы очень «криво» применяем свое «творческое начало», – вздохнул Павел.
– Нет, не все. Ты же так играешь, что душа как цветок распускается! Значит не все и не всегда используют на зло своё творчество! – горячо возразила Варя, – а кто-то эту чудесную музыку написал, тоже красоту творил.
– Может ты и права. Ты же тоже придумала, как меня из моей «скорлупы» достать. Это тоже нужно было что-то новенькое придумать, – добавил Павел и его глаза засветились радостью от новой идеи. – Если люди могут «наполнять воздух земли» своим злом, тогда и добром мы также можем его наполнять? – уточнил парень.
– Ну конечно! – уверенно ответили девочка. – Вот люди и борются между собой и в духовном мире, и в физическом. Одни наполняют жизнь и воздух на земле добром, другие – злом. Но только мы не полностью сами «творим». Просто мы, ну как сказать… – Варя замялась, пытаясь придумать образ, или вспомнить, как ей объясняли, – типа лампочки, можем «загореться», если подключаемся, к электрическим проводам. Если человек к злу «подключается», то зло «плодит», а если к Богу «подключаемся», тогда добро на земле «плодим».
– Интересная мысль, – усмехнулся Павел.
Он понимал, что девочка, хоть и развита не по годам, но сейчас просто пересказывает то, чему ее учил кто-то и Павлу захотелось познакомиться с тем, кто сказал эти мысли Варе.
– Ну да. Я поэтому стараюсь молиться и учиться творить только доброе. Но не всегда получается, – огорченно вздохнула Варя.
– А что за «тысячелетнее царство», про которое ты упомянула? – уточнил Павел.
– Ну, я не так много про него знаю, да и про все остальное. Но наш руководитель молодежи нам много что рассказывает и проповедники тоже, – немного смутилась девочка, понимая, что если сейчас парень начнет задавать много вопросов, то она не сможет на них ответить. – Но если ты захочешь, то можешь сам поехать со мной и бабушкой в город на служение и там спросить у нашего пресвитера, Андрея Львовича.
– Ну уж нет! – испугался Павел, – ехать в автобусе, чтобы все шарахались?!
– Ты же в маске можешь ехать, – напомнила Варя. – А еще, я могу попросить, чтобы мои родители тебя «захватили», когда они за мной и бабушкой на машине приедут.
Варя решила дать другу сразу всю информацию, которая поможет ему в борьбе со страхами, и поддержит желание съездить на служение.
– Ну ты как всегда, в «своём амплуа», – рассмеялся Павел. – Ты как хороший охотник не даёшь «дичи» «очухаться» и загоняешь куда запланировала.
– Ну я даже не приглашала тебя. Ты сам сказал, что хотел бы пойти! – Варя готова была обидеться.
– Прости, прости за сравнение, – Павел сразу перестал смеяться. Он действительно сильно боялся, что Варя на что-нибудь обидится и уйдет и сейчас пожалел, что расслабился и позволил себе шутить. – Ты так легко лишила меня моих отговорок, что я сразу вспомнил наше знакомство. Ты тогда просто не оставила мне выбора.
– И ты пожалел об этом? – поинтересовалась Варя.
– Нет! Ни одной минуты! – искренне ответил Павел.
– Надеюсь, что и сейчас не пожалеешь, – обворожительно улыбнулась девочка.
– О, хорошо, что ты еще ребенок! – рассмеялся Павел.
– Почему? – Варя не знала, воспринимать его слова как комплимент или обижаться на них.
– Да ты из меня «веревки вьешь»! В роли жены ты была бы опасна, – продолжал смущенно смеяться Павел.
– А я замуж не собираюсь, – засмущалась Варя. Как и всех подростков ее очень смущала тема замужества.
Девочка изобразила сильный замах и сделала вид, что бьёт Павла в живот. Он подыграл, изобразил, что получил мощный удар в живот и согнулся пополам. Затем разогнулся и довольно громко рассмеялся. В это время они шли в сторону леса и успели довольно далеко отойти от дома кузнеца, но мать все же услышала громкий смех сына и поразилась:
«Кажется он не смеялся во весь голос с самого нападения медведя – отметила Виктория Владимировна. – Как хорошо эта девочка влияет на Пашу! Только бы их дружба продолжалась! Он прям ожил!»
– Ну вот и хорошо, что тебе от этом думать совсем рано. – Продолжал смеяться Павел, обернувшись к Варе и шагая спиной вперед.
Варя тоже смеялась, но вдруг ее лицо резко стало серьезным, затем испуганным, после чего на нем появился явный гнев.
– Что с тобой? – Не понял Павел, но в этот момент он сообразил оглянуться и едва успел пригнуться от летевшего в его голову камня.
Варя не успела предупредить своего спутника о мальчишках, выскочивших из кустов. Сначала девочка подумала, что ребята случайно выбежали на дорогу и решила, что они сейчас испугаются. Но затем увидела в их руках камни и поняла, что они подкарауливали ее с Павлом, потому что приблизительно в это время молодые люди всегда здесь гуляли. Когда камень, брошенный в Павла пролетел мимо, Варя не на шутку рассердилась.
– Гошка, та что, тупой? Как ты думаешь, если он, – Варя кивнула в сторону Павла, – может разную порчу наводить, думаешь я не могу?! Да я в сто раз сильнее могу навести! Да ты не только писаться по ночам станешь, а какаться будешь каждую ночь, понял! И не только! У вас и дом и хозяйство, все рухнет, если я попрошу! – девочка кивнула вверх, к небу, показывая к Кому собирается обращаться за защитой. – Понял?! Сам Бог меня «дочкой» назвал. И его, – Варя снова кивнула на своего спутника, – защищать обещал. Так что берегитесь!
– Да ты! Да ты! – испуганно и возмущенно крикнул тот, кого назвали «Гошкой».
– Запомни, дурачок, я теперь сама буду следить, чтобы никто и слова против них не сказал! Иначе вся деревня ваша взвоет! – закончила Варя с вызовом.
Мальчишки со всех ног рванули к лесу. Они даже в деревню не побежали, ведь тогда им пришлось бы проходить совсем близко к Варе и Павлу.
– Ты что сделала?! – с ужасом произнес Павел, – они же теперь тебя ненавидеть будут!
– А они никогда меня не любили, к тому же ненавидят с тех пор, как я отказалась вам пакости делать, – отмахнулась Варя. – А теперь будут бояться. Так лучше. А то ненависть без страха опасна для нас обоих. Раньше ведь, пока они сами придумали, что ты можешь порчу навести, к тебе не лезли. А теперь, наверное, решили, что если у меня рога не выросли, значит и им можно стать смелее, – усмехнулась Варя, – Зато теперь если они решат, что я колдунья пострашнее тебя и может быть отстанут?
– Отчаянная ты! – поразился парень.
– Да это потому, что я здесь все равно чужая. Мне терять нечего. Может быть, и вам было бы лучше уехать. Ведь они не отстанут, – вздохнула девочка.
– Да знаю я. Когда я из больницы вернулся, даже попытался маму уговорить в Питер поехать. В большом городе легче затеряться. Но мама даже слушать не стала. Мне кажется, она слишком гордая. Боится, что ее родители скажут: «Мы же говорили». А ведь у мамы другой жизни нет. Она не может все вернуть и заново начать, – плечи парня опустились и он брел по дороге, едва переставляя ноги, словно груз всего мира лежал на его плечах. Он понимал, что не может исправить всего, что случилось. Затем он добавил, – когда-то в детстве я слышал, во время ссоры родителей, что мама сказала отцу: «Да если бы не ребенок, я бы давно от тебя ушла!» И получается, что я виноват во всем, что случилось!
– Как ты можешь так говорить! Разве ты мог решать за твою маму, когда она сбежала с твоим отцом? Да и сейчас, посмотри на нее. Она только ради тебя живет! Она же сказала, что если бы не ты, то давно бы свела счеты с жизнью! Да ты ей ежедневно жизнь спасаешь только тем, что дышишь и живешь рядом! – сейчас девочка говорила тем же тоном, что кричала на деревенских мальчишек и Павел не мог понять, что же так сильно сердит Варю?
Варя и сама не могла понять, отчего так «завелась»? Но ее действительно сердило то, что Павел, казалось, сдался и не строит никаких планов на жизнь. Девочке почему-то это казалось почти преступлением. Она, как и все подростки, была максималисткой, но по отношению к Павлу почему-то даже больше, чем с другими.
Глава 5
Молодым людям почему-то расхотелось гулять. Они знали, что больше никто сегодня не попадется на их пути, но все равно не хотелось уходить от дома и они повернули назад.
– А почему ты сказала, что Сам Бог меня обещал защищать? – спросил Павел.
– Потому что у тебя нет отца. Так в Библии написано, что Бог – защитник сирот и вдов2. И сказано, что Бог их поддерживает и обещает позаботиться о них. А еще сказано, что Бог накажет тех, кто обижает сирот и вдов. Так что вы с мамой находитесь под Его защитой, – объяснила Варя, – нам так на подростковом общении говорили.
– Интересные у вас общения, – усмехнулся Павел, – наши деревенские подростки собираются чтобы покурить и выпить, а вам про Бога и про Его заботу рассказывают, – вздохнул парень.
Варя хотела напомнить, что приглашение остаётся в силе, но взглянула на друга и поняла, что не стоит «педалировать» своё приглашение и давить на него. Она сама не любила, когда кто-то настаивал на том, чтобы она что-то делала, и не хотела, чтобы Павел чувствовал то же самое.
– А почему ты сказала, что Бог назвал тебя дочкой? – продолжал выпытывать Павел.
– Потому, что всех людей Бог называет Своими детьми и Он говорит, что по-особому заботится о тех, кто живет по Его Заповедям, – рассмеялась Варя. – Я просто не сказала, что Гоша и все ребята тоже могут называться детьми Божьими, если захотят жить по Его воле3. Но если когда-нибудь получится разговор, то я обязательно скажу им. Ведь было бы не честно не рассказать о том, что они тоже могут стать детьми Божьими, если захотят, – спокойно сообщила Варя.
Павел смотрел на подругу расширенными от удивления глазами. Он, конечно, слышал о Боге, но в школе говорили разное. Парень учился в то время, когда в стране была разрешена проповедовать о Боге, но многие учителя все еще были атеистами и потому каждый говорил на эту тему то, что считал нужным, и поэтому в голове парня накопилось много самой разноречивой информации. Но вот так, смело утверждать что-либо от имени Бога, как будто Он был настолько же известной личностью, как какой-нибудь правитель или популярный человек? Такое парень встречал впервые!
– Ты так смело утверждаешь о том, что Богу нравится, а что нет и говоришь о нем, будто вы как с каким-то человеком, если не лично знакомы, так по крайней мере, будто ты о Его характере и предпочтениях знаешь. С чего ты все это взяла? – удивленно поинтересовался Павел.
– Как с чего? – не поняла Варя, – это же все верующие знают! В Библии же про это все написано.
– Ты меня все больше удивляешь! Неужели есть место, где можно узнать про характер Бога и услышать про то, что Он делает или обещает делать? – Павел пытливо посмотрел в лицо подруги.
Всего несколько минут назад он ощущал себя пугалом, которого боятся люди и который должен прятаться как чудище лесное. Но сейчас он снова забыл о своей внешности и о том, что взгляд на его лицо может напугать девочку. Сейчас он смотрел сам, пытаясь УВИДЕТЬ а не ПОКАЗАТЬ себя или СПРЯТАТЬ. И парень снова был собой, свободным и настоящим, словно и не было последних ужасных лет его жизни.
Варя не думала о том, как влияет на Павла. Она лишь хотела хоть как-то скрасить его тяжёлое одиночество и сейчас была так рада, что он спрашивал о Боге. Ведь она скоро должна будет уехать из деревни, но если парень познакомится лично с Творцом Вселенной и научится видеть Его руки через окружающий мир, если начнет изучать Писание, то никогда больше он не будет одинок. Хотя Варе так нравилось общаться с Павлом, что ей не хотелось думать о том, что их расставание неизбежно. Сейчас она привычно смотрела лишь в глаза друга, в которых она видела все, что ей было нужно. А изуродованное лицо не проявляло его душу и поэтому воспринималось как нечто временное и не правильное, которое потом исправится. Как исправится, Варя еще не знала, но верила, что когда-то это обязательно произойдет. И Павел по неизвестной ему причине сумел увидеть себя глазами своей новой подруги и теперь они просто общались.
Парню иногда казалось, что эта девочка, словно затравленного зверька, выманила его душу чем-то из темного угла, в котором он прятался, в мир, где он мог жить и радоваться. Всего несколько минут назад, деревенские мальчишки мгновенно загнали его в тот самый, до боли привычный темный угол, но Варя, теперь уже не так сложно и долго, как в первый раз, но снова позвала его на свет и парню это очень нравилось!
Раньше, прячась от мира в тот самый угол, Павел находил отдушину только в музыке. Только там, в чистых звуках гармонии он жил, все остальное воспринимал как необходимость поддерживать возможность уходить в мир прекрасных звуков. Он работал, ел, пил, спал, но все это было лишь способом находить время, чтобы сбежать в мир гармонии и чистого звука. Только там он чувствовал себя настоящим. И даже уговоры матери плохо помогали. Павел не верил, что по-настоящему нужен в этом мире.
Но вдруг эта странная девочка раскрыла для него совершенно другие возможности. Она даже не понимала, что ее простая болтовня наполнена для Павла удивительным смыслом. Ведь она приехала из города и спокойно жила среди множества разных людей, ежедневно общаясь с ними. Павлу всегда очень сильно не хватало общения. Ведь даже до травмы он всегда был один, деревенские сверстники сторонились его, а больше никого он не знал. Поэтому его душа, как одинокий волк готова была выть от одиночества и боли.
И вдруг неожиданно у их окна появился этот странный, отчаянно смелый, иногда до безрассудства, подросток. Нередко девочка «трещала как сорока», но умела и слушать. И Павлу показалось, что мир вокруг стал ярче и светлее. А та мысль, которую он сегодня услышал, о том, что Павел нужен Самому Творцу Вселенной, и даже находится под Его особой защитой и вниманием, давала серьезное основание желанию парня жить, которое просыпалось в его душе, уставшей от отверженности и боли.
Вернувшись домой, они встретили удивленный взгляд матери Павла.
– Да, опять пацаны придираются, – буркнул Павел, будто маленький, обиженный мальчик в ответ на ее немой вопрос.
– Ну и ладно, – отмахнулась Виктория Владимировна, изобразив беспечность, – пообщайтесь дома.
