Людмила Шторк-Шива
Решайся, а то опоздаешь. Сборник рассказов
Некоторые бывшие воспитанники детских домов стали посещать церковь, но некоторые так и не смогли влиться в жизнь общины. А эти встречи были для них привычнее и ближе и Виктор не настаивал на том, чтобы молодые люди ходили в церковь. Ведь этот серьезный вопрос каждый должен решать самостоятельно. И если они приходят послушать чтение Библии, это все же хорошо.
В этой группе Дима познакомился с многими молодыми людьми из близкого окружения Виктора и Марии. Однажды на обычную встречу пришла новая семья, ровесники хозяев дома, вместе со своими двумя взрослыми детьми. Лера и Марк некоторое время молча слушали, смотрели. Но потом стали участвовать со всеми в обсуждении различных тем.
С первой встречи все обратили внимание на то, что Дима и Лера явно приглянулись друг другу. Но парень вел себя более чем сдержано. Можно было сказать, что он сторонится Леры, но при этом нередко с огромным интересом поглядывает на нее. Лера открыто проявляла свое расположение к серьезному и очень обаятельному парню. Но трудно было сказать, как девушка относилась к новому знакомому, было ли это проявлением простого дружелюбия или чего-то больше?
Виктор также заметил, что Дима смотрит на Леру иначе, чем на других девушек и однажды вечером он позвал парня к себе в кабинет.
– Дим, а почему бы тебе не начать ухаживать за Лерой? – без вступления спросил он.
– Что вы! Посмотрите, кто я, и кто она?! Кому нужен сирота, без жилья, без роду и племени? У родителей Леры своя компания, влиятельные родственники и знакомые… – смутился молодой человек.
– А у тебя ясные «мозги», талант и трудолюбие. К тому же влиятельных знакомых тоже хватает, – не отступал Виктор. – Я же вижу, что она тебе нравится.
– Ага, а потом ее родители скажут, что я за ее наследством или квартирой охочусь, – Дима «встал в защитную позу».
– Так ты уже знаешь, что у Леры ест своя квартира? – усмехнулся Виктор. – Я не знал об этом.
– Я не знаю, зачем она мне об этом рассказала, – растерялся Дима.
– Да для того, чтобы привлечь тебя, разве не понятно? – усмехнулся воспитатель.
– Ага! Меня таким можно только отпугнуть, – нервно хохотнул парень. – Не переношу «альфонсов»!
– Я вижу, что Лере кажется, будто она недостойна тебя, вот и сказала про квартиру. Конечно, она сейчас живет с родителями, это они заранее позаботились о ее будущем. Но я знаю одно – что у них хорошая и дружная семья, и ты бы очень органично вписался в неё.
– Я так не могу! – Упрямо покачал Дима головой.
– Значит, ты считаешь, что не сможешь любить Леру так, как она этого достойна? – уточнил Виктор.
– Я люблю ее как только умею! – горячо возразил парень. – Я не могу дать ей больше ничего!
– Я могу с уверенностью сказать, что твоей зарплаты тебе на жизнь хватает уже сейчас, а когда ты окончишь учебу, она будет значительно больше. А жильё твое ей не нужно. Или ты хочешь чтобы она за какого-нибудь старика по расчету замуж вышла или за того, кто будет обманывать ее и жить с ней ради денег ее родителей, а не любить, – продолжат «давить» мужчина. – С каких это пор ты стал позволять деньгам управлять твоей жизнью?
– В смысле? – не понял Дима.
– Попытайся совсем забыть о том, что деньги существуют в мире и ответь мне, ты любишь Леру?
– Я же сказал, больше, чем кого-либо вы этом мире! – горячо ответил Дима.
– Тогда тебе решать, позволишь ли ты деньгам распоряжаться твоей жизнью? – тихо произнес Виктор и отвернулся к своему рабочему столу.
– А что скажет ее семья? – после долгой паузы задумчиво спросил юноша.
– А вот это мы с тобой не узнаем, если ты не попробуешь еще раз в своей жизни рискнуть, – ответил Виктор. – Когда-то ты рискнул и не пожалел. Что скажешь сейчас?
– Страшно… – глухо ответил Дима. – Если меня не примут – это будет очень больно… Лучше и не надеяться.
– А разве тогда не было страшно, когда я тебя позвал? – снова напомнил Виктор.
– Да, было… но не так. Мне же тогда почти нечего было терять. Хотя… сейчас ведь тоже. Больно будет в любом случае, – тяжело вздохнул парень.
Перед следующим общением, когда все спокойно пили чай или кофе, в зависимости от предпочтений, Дима предложил девушке погулять вечером после работы. Лера легко согласилась. Юноша видел, что ее родители не сочли эту прогулку чем-то неприличным или неприемлемым. Но еще не решался радоваться. Он словно ступал по тонкому льду.
Но к его огромному удивлению, не только Лера, но и ее родители не возражали против их дружбы. На встречу с девушкой Дима пришел с прекрасным букетом цветов, не оставляя девушке вариантов рассуждать о цели этого свидания. Он не хотел «играть в просто друзья», дав понять, что хотел бы стать больше чем другом.
Прошло время и Дима с Лерой сообщили близким, что хотели бы пожениться. Парень до сих пор боялся поверить, что все в его жизни происходит реально. Оглядываясь на своё детство, он никак не мог поверить, что подобное возможно. Однажды вечером, когда они с Виктором сидели за чашкой чая, Дима поделился своими переживаниями.
– У меня не возникает вопросов, почему все так изменилось? – произнес воспитатель. – Сначала ты жил в мире, который был для тебя чужим и чуждым. И тот путь не был твоим. Поэтому ты не мог найти себя, не видел цели, метался. Но потом ты нашел свой мир, и принял решение жить с Богом. А Бог творит то, что считает нужным. И не важно, что для нас это кажется чудом. Думаю, что с Его стороны это выглядит иначе. Чудо – это то, что люди соглашаются исполнить Его волю, идти Его путем и развиваться в том направлении, которое Бог для них предназначил.
В этот вечер Дима ушел от Виктора в глубокой задумчивости. Он действительно не знал, что назвать бОльшим чудом – стечение различных обстоятельств или то, что его сердце трепещет от радости всегда, когда он читает Писание? Ведь раньше ни одна книга не вызывала в нём подобных чувств.
Глава 4
София много лет жила спокойно, размеренно. Казалось, что ничто и никто не может вызвать в девушке настоящих эмоций. Ее мать иногда вздыхала, вспоминая, какой искренней, эмоциональной и веселой была их дочь до всего того, что с ней произошло.
Теперь казалось, что молодая женщина надела на лицо маску и могла гордиться тем, что морщинам на нём почти негде было возникать, так как оно не выражало никаких чувств.
Она оказалась хорошей женой и хозяйкой, заботливой мамой для четверых детей. Муж Софии был доволен своей женой, и Мойша считал, что все сложилось просто замечательно! Он был очень рад, что от всех удалось скрыть позор его дочери. И даже муж не стал выяснять ее прошлого. Еще до брака узнав, что у Софии он не первый, мужчина спокойно проговорил:
– У всех нас есть прошлое. Но ведь оно уже прошло? – Борис внимательно взглянул на невесту.
– Да, давно прошло, – спокойно ответила она, – его уже нет в живых.
– Значит и прошлое умерло вместе с ним, – произнес мужчина, и больше никогда не возвращался к этой теме.
Прошло много лет. Дети в семье выросли, и муж Софии сдержал слово, ни разу не вспомнив о ее прошлом. Но в один из дней на спокойном и ровном лице Софии даже Борис заметил потрясение. Он не представлял, что София может быть такой. Когда мужчина вошел в дом, вернувшись с работы, жена сидела за кухонным столом, уставившись в одну точку. Она была бледна как смерть.
– Милая, что с тобой?! – испугался Борис.
Женщина не могла произнести ни слова. Она лишь держала перед собой открытку и смотрела на нее расширенными от ужаса глазами. Затем, шепотом произнесла:
– Вася…
– Кто такой Вася?! Он обидел тебя? – не понял муж.
Он взял из рук жены открытку и заглянул в неё, прочитав:
– Приглашаем на наше бракосочетание. Дмитрий, Валерия Зверевы. – Затем снова обратился к жене. – Кто такой Вася, и как он связан с пригласительным на свадьбу?
– Дмитрий? Какой Дмитрий? – растеряно спросила София.
– Да вот, этот, будущий зять моего компаньона. Я так понимаю, что у него фамилия Зверев.
– Это же Вася! Невозможно перепутать! Какой еще Дмитрий? Но он же молодой, как Вася был… – до женщины начало доходить, что ее первая любовь, Василий, не смог остаться молодым, если бы не погиб тогда в «горячей точке».
– Так, объясни, кто такой Вася? – нахмурился мужчина и тут до него тоже дошло, – так это тот самый, твой первый… значит его Васей звали? А при чем здесь этот парень?
Не ответив ни слова, София медленно встала, словно вмиг постарела лет на двадцать, вошла в спальню и взяла свой телефон. Набрав номер отца, она не поздоровавшись спросила:
– Ты почему мне солгал, что мой сын умер?!
– Что ты говоришь?! – поразился Мойша, – разве я когда-то говорил, что Вениамин умер? Как ты можешь?! Он жив и здоров, играет у нас в детской, ты же сама разрешила ему пойти к нам, – ответил отец.
– Нет, мой первый сын, от Васи! – не отступала София.
– Ты что, совсем с ума сошла?! – Мойша побагровел. – Как ты смеешь обвинять меня после того, что я сделал для тебя! Я спас твою репутацию, да что там, я всю твою жизнь от развала спас! А вместо благодарности, ты меня обвиняешь! Я думал, что ты давно забыла свои бредни, а ты до сих пор мечтами живешь, да еще и меня за собой тащишь! Тогда тебе никто не солгал. Ребенок умер! Пора бы принять это за столько лет!
София нажала на кнопку «стоп» и упала в кресло, рыдая. Борис попытался успокоить жену, но она смогла немного успокоиться только после того, как выпила успокоительные капли. За следующие несколько дней София съездила в больницу, в которой родила своего первенца, попыталась поднять архивы, затем пыталась узнавать, не переводили ли в это время из больницы мальчика в дом малютки. Все поиски оказались безуспешными.
София вновь и вновь получала ответ, что ее ребенок умер в первые минуты жизни.
На свадьбу Леры и Димы женщина не смогла пойти, хотя как жена компаньона по бизнесу, была приглашена.
Каждый день, приезжая из больницы, София рыдала. Она вспоминала, сколько плакала, боясь потерять своего мальчика, как читала весь молитвенник подряд, посылая крошечному сердечку, бьющемуся под ее сердцем, все благословения мира, моля Всевышнего послать ее сыночку счастливую судьбу.
Сейчас женщина была уверена, что врач, к которой она обратилась за подтверждением, лжет, но не могла доказать. Встретившись с Димой и Лерой перед их свадьбой, София чуть не разрыдалась, глядя на то, как Дима двигается, как разговаривает. Она во всем видела жесты, мимику, реакции Василия, и даже тембр голоса заставил ее дрожать. Но отец возмущенно отвергал все её предположения, и никаких доказательств она не смогла найти.
Подойдя к молодому человеку, София произнесла:
– Кем бы ни была твоя мать, она дала жизнь хорошему человеку. Не знаю, почему ты носишь именно эту фамилию, но твои дети смогут произносить ее, высоко подняв голову.
Торопливо вручив подарок, женщина ушла и больше не появлялась в семье Зверевых.
Ей оставалось успокаивать себя тем, что Дима счастлив. Он получил добрую семью, женился на горячо любимой девушке, он умён, образован и добр. О парне можно было сказать, что его мать могла бы гордиться им. Но София ничем не могла доказать, что хоть сколько-то имеет отношение к появлению этого ребенка на свет. Поэтому она могла лишь искренне пожелать молодым счастья, независимо от того, чьи это дети. А Софье необходимо было отпустить мысли о своём первенце и сосредоточить своё внимание на воспитании остальных детей.
А Дима не раз вспоминал игру, в которую они играли в молодёжном лагере. Она называлась «тайный друг». В первые дни после заезда молодые люди писали свое имя и фамилию на бумажной полоске и опускали в шапку. Перемешав, все «вслепую» вынимали по одному имени. Затем в течении всего месяца они дарили маленькие подарки и оказывали различные знаки внимания тому, кого выбрали. Нужно было делать это так, чтобы получатель не знал, от кого приходят подарки.
– А у меня в жизни всегда был «тайный папа» – улыбался молодой человек. – И с Его возможностями Он преподносил мне подарки, какие ни один человек не в состоянии подарить. Я постараюсь быть хорошим отцом для своих детей, и помочь другим сиротам найти свой путь в жизни.
Дмитрий стал прекрасным специалистом и много лет помогал Виктору в его труде, явившись одним из спонсоров для ребят. Получив «спонсорское» образование, он продолжил прекрасную традицию, поддерживая тех, кто хотел трудиться.
Жажда рабства и чудо свободы
Глава 1
Нет рабства безнадёжнее, чем рабство тех рабов,
кто полагает себя свободным от оков»
И.В. Гёте
Лёня Столевский вырос в верующей семье, с детства ходил на служения и слышал о Боге. Он прекрасно знал почти все библейские истории, а позже, когда подрос, нередко в группах изучения Библии затевал почти что богословские рассуждения и дебаты. Но нередко присутствующие отмечали, что все его рассуждения касались отвлеченных от практической жизни тем. Вопросы были, или чисто теоретические, типа «а что было бы, если бы Адам и Ева не вкусили от дерева Познания добра и зла»? Или «далеко воздушно-духовные» нечто похожее на «сколько ангелов поместились бы на кончике иглы»?
И все разговоры о Библии были скорее для того, чтобы показать свои знания в этом вопросе, или желание «отвлечься» и порассуждать на темы, далекие от практики жизни. И все же он очень обижался, когда кто-то из присутствующих, или руководитель группы менял тему беседы.
– Вы считаете, что ваши вопросы важнее? – сердился он.
Вернувшись домой, Лёня фыркал:
– Сборище лицемеров! Да, конечно, проще всего «заткнуть неугодных» спросив: «А как твой вопрос связан с реальной жизнью? Какой урок мы могли бы извлечь из ответа на него. Да и сможем ли мы на него ответить?» Да у них просто «тяму не хватает», и лень почитать нужные книги!
Лёне очень нравилось заниматься «гимнастикой для ума», как он сам это называл. Он брал какое-то событие из Библии и представлял:
«А что было бы, если бы?»
– Давайте представим себе, что если бы, Адам и Ева не согласились бы вкусить от дерева познания добра и зла? – предлагал он в группе. В другой раз он предлагал, – А давайте представим, что бы произошло, если бы Иуда не предал Иисуса? – В третий раз, не успела группа начать разбор запланированного текста, как Лёня спросил: – Как вы думаете, Пётр стал бы «столпом церкви», если бы не прошёл через отречение от Христа и через покаяние?
Много раз таким образом Лёня срывал запланированный разбор Писания. Молодёжь увлекалась спорами и забывали о том, что до этого момента планировали читать. Затем руководитель группы сообразил, зачем парень предлагает все эти вопросы? Лёня получал максимум внимания, ведь все спорили с ним, и все обращались именно к нему. А во-вторых, никто не получал для себя никакой практически применимой информации и парень злорадствовал.
Лёня не был злым, но терпеть не мог, когда кто-то вёл его к цели, которую он сам не запланировал, а ещё хуже, когда он не понимал, что это за цель? Поэтому он решил сам тренироваться ставить цели, вести к ним других, и сделать это так, чтобы люди не поняли, как они оказались там, куда не планировали прийти. А так как юноша был еще слишком молод и неразумен, то его цели не отличались продуманностью.
– Лёня мог бы быть прекрасным лидером, если бы использовал свой дар разумно, – вздыхал пресвитер церкви, глядя на подростка. – Как жаль, что он использует его только для того, чтобы все ломать!
Родители пытались урезонить сына, но только сами попали в разряд «подпевал лицемеров» в его мысленном определении. Паренек не спорил с родителями, просто молча уходил, мечтая поскорее уехать из дома и начать самостоятельную жизнь. Но такой возможности пока не предоставлялось. Семья жила в большом городе и нереально было уехать в другой город, чтобы поступить учиться. Напротив, все будущие студенты съезжались из маленьких городков к ним, чтобы поступить в средние и высшие учебные заведения.
Парень поступил в техникум, но ему пришлось продолжать жить дома. Ведь городским студентам не предоставляли общежития.
Когда однажды отец ощутил от Лёни запах табака, он наказал сына, и на его возмущение, строго предупредил:
– Пока ты живёшь в нашем доме и находишься на нашем содержании, ты будешь соблюдать те правила, которые установили мы с мамой.
– Но мне уже есть восемнадцать! Я уже взрослый! – повысил голос сын.
– Ты живёшь в нашем доме и все, что имеешь, получаешь от нас. О какой «взрослости» ты рассуждаешь? Ты даже по дому помогаешь «через раз» и с постоянными спорами. О чём ты сейчас говоришь? Взрослый человек полностью заботится о себе сам, и содержит себя. – Строго напомнил отец.
– Но ведь ты сам не готовишь еду, так что, ты – недостаточно взрослый? – съязвил сын.
– Я зарабатываю для всей семьи и для мамы, она готовит пищу и заботится о доме. Дети также должны помогать. Знаешь, хочу напомнить тебе одно слово, которое в детстве ты знал очень хорошо, а сейчас мечтаешь забыть. Оно звучит как «взаимопомощь» и тоже относится к взрослому миру, – поддержал его тон Михаил Игнатьевич.
– Ну вот и съехали к обычной меркантильности, – гордо вскинул голову Лёня.
– Хорошо, пусть даже на этой грубой и скучной основе ты будешь делать то, что не захотел исполнить на нормальной, человеческой. Нормальная основа называется «уважение к родителям», но, вижу, что для тебя эти слова стали пустым звуком. Так что не я начал скатываться «в низшие слои». – Отец не поддавался на манипуляции сына, настаивая на исполнении правил дома.
Михаил Игнатьевич прекрасно понимал, что если старшему сыну позволить делать все, что он пожелает, то дальше, с младшими все покатится, «набирая обороты» как снежный ком. Поэтому он не позволил Лёне сломать установленные в доме рамки. И в общении со старшим сыном, он уже понял, что тот будет ломать и оспаривать любые запреты. Ведь те, что были менее важными, отец уже уступил, надеясь, что это остановит сына. Но теперь они с супругой оба увидели, что жажда разрушения у Лёни намного больше, чем попытка осознать свои границы. Ему никогда не будет достаточно. Сколько бы ни уступили родители, тот будет требовать ещё.
– Я не знаю, сын, что с тобой происходит? Ты просто семимильными шагами стремишься в пропасть греха, и рушишь свою жизнь. То, что ты делаешь, называется не «взрослостью», а «безрассудством». И подобное я никогда не позволю в нашем доме! – твёрдо закончил отец.
Родители видели, что происходит с сыном, и постоянно молились о нём со слезами.
В церкви же Лёня становился полной своей противоположностью. Прекрасно зная христианскую терминологию, он изображал «глубоко духовного брата», демонстрировал свои немалые познания в Библии, любил рассуждать о Писании. Родные только поражались. Иногда им казалось, что Лёня дома, и он же – в церкви – это совершенно разные люди. Но все попытки урезонить сына и брата встречали агрессивную защиту с его стороны.
Как только Лёня закончил учёбу в колледже, он попросился по распределению как можно дальше от родного города, мечтая получить свободу.
Летнее солнышко уже заставило потемнеть свежую листву, птицы вывели птенцов, когда Лёня собрался в дорогу. Перед ним проносились прекрасные перспективы успешной карьеры, уважения, прекрасных заработков и почёта. А самое главное – свободы от напоминаний о Боге, грехе и праведности. Он мечтал жить без Бога.
Во время учебы в техникуме парень имел множество бесед с родителями. Видя стремление парня к миру, его пытались предупредить о том, что бывает с человеком, если тот не сопротивляется своему грешному, разрушительному началу. Лёня спорил по поводу и без него. На все аргументы взрослых, у парня всегда находилось множество «контр аргументов». И не важно, были ли обоснованы его доводы? Лёне намного важнее было отстоять своё право на свободу, чем вести себя разумно. В его сознании постепенно сформировался какой-то «сборный» образ верующего взрослого, которому он доказывал, что сможет построить счастливую жизнь без Бога.
– Я прекрасно знаю, что десять Заповедей даны людям для того, чтобы им хорошо жилось на земле, – не раз говорил он. – И я не собираюсь их нарушать. Но в Заповедях не сказано «не пей, не кури». Это церковники уже сами добавили.
Поэтому первое, что сделал Лёня, перед тем, как сесть в поезд, чтобы ехать в город, куда сам попросился по распределению, это нашел минутку одиночества, когда провожающих не было рядом, купил сигареты и спички. Закурить при родителях, провожающих его на вокзал, он не решился, но как только поезд тронулся, закурил.
– Парень, ты что обалдел? – услышал он возмущенный возглас.
– Чего еще?! – недовольно повернул он лицо к говорящей.
– Кто в вагоне курит?! Ты правила хоть раз читал? – продолжала возмущаться женщина.
– Достали! И здесь! – проворчал Лёня, – я же в окно курю.
– Нам всем все равно воняет! Мужики курят в тамбуре, а ты что, особенный?! – продолжала возмущаться женщина, повышая голос с каждым словом. Сейчас она уже кричала.
– Ладно, замяли, – буркнул Лёня и ушел в тамбур.
– Кто тебя воспитывал?! – услышал он в спину.
– Уж точно не ты, – парень не желал оставаться проигравшим, но не рискнул говорить последние слова в купе. Соседка по купе не слышала его последнюю фразу.
В тамбуре спокойно стояли мужчины и курили. Они слышали часть перепалки, и последние слова Лёни тоже. Один из них попытался пристыдить парня, напомнив об уважении к старшим.
– И тут покоя не дают! – буркнул Лёня и ушел в соседний тамбур.
Он – то надеялся, что вне церкви никто не станет учить его жизни, но сейчас столкнулся с реальностью. Парень не задумывался о том, что пока жил в родительском доме, то и среди чужих людей поступал так, как был научен дома, но мечтал забыть всё, чему его учили дома. И сейчас ему предстояло проверять все свои установки.
Довольно скоро Лёня выяснил, что почти всё, чему его научили родители, придется соблюдать в самостоятельной жизни, и был разочарован. Но он также понял, что все окружающие относятся к нему хорошо и даже уважают его, когда он применяет правила, в которых вырос. Но почему-то это огорчило его. Ведь тогда приходилось признавать правоту родителей.
И все же, привычка заботиться о тех, кто жил рядом с ним, воспитанная с раннего детства, проявлялась везде. Лёня также любил преподносить сюрпризы, всегда заранее планировал их и предвкушал произведённый эффект. И обычно у него это хорошо получалось. Парень замечал кому и что нравится, и ему всегда удавалось получить тот самый эффект, которого он добивался – сияющие радостью глаза людей, получивших его сюрприз. И для неожиданных подарков ему нередко совсем не нужны были деньги. Он умел радовать людей простыми вещами. Но только тогда, когда хотел этого сам, не перенося слово «должен».
В дороге Лёня не рискнул пить алкоголь, помня о том, что у каждого человека на него своя реакция. Он никогда не употреблял его раньше, и не знал, как будет себя чувствовать, поэтому этот эксперимент решил отложить до лучших времен.
Парень знал, что нередко с людьми происходят серьезные беды, если они пьют в дороге. Он слышал немало случаев, когда мужчины теряли деньги, здоровье и даже жизнь, расслабившись в пути и перебрав алкоголя.
Ему сначала нужно было нормально начать работу, показать себя с лучшей стороны.
Когда парень появился на заводе, технолог, в подчинение которого он поступил, мужчина в возрасте, внимательно посмотрел на новичка.
– Надеюсь, ты к нам надолго, и что мужикам не удастся тебя споить. Судя по лицу, ты не злоупотребляешь алкоголем.
– А что с моим лицом? – не понял Лёня.
– Нормальное, чистое. Лицо здорового человека, – объяснил новый руководитель, – надеюсь, что таким оно и останется.
– Я уверен! – спокойно ответил Леонид.
– Если будет нужен совет, обращайся, я всегда готов помочь адаптироваться, – предложил Иван Иванович.
– Спасибо… – Лёня хотел добавить «сам справлюсь», но на всякий случай не сказал, понимая, что от этого человека здесь многое зависит.
Сказав: «Я уверен», он имел ввиду совсем не то же самое, о чем говорил технолог. Он считал, что сумеет сохранить меру во всем, и ничто не повлияет на его крепкое здоровье.
Понимая, что ступает «на зыбкую почву», Лёня купил пару банок пива в первую пятницу, после рабочего дня, и выпил одну в своей комнате в общежитии, которую ему выделил завод. Комната была на двоих, но Лёня жил в ней один. Ему, как помощнику технолога литейного цеха, и будущему важному специалисту, предоставили особые условия.
Парень решил не пить при людях, пока не выяснит, что это такое. Ведь дома он никогда не прикасался к спиртному и не знал, как оно повлияет.
Парню уже сообщили, что на заводе принято «обмывать» поступление на работу. Но пока ему удалось «отсрочить» это, объяснив, что до зарплаты нужно еще дожить.
Теперь, выпив пива в одиночку, он долго сидел, прислушиваясь к собственным ощущениям. Это позже Лёня выяснил, как презрительно относятся его товарищи по работе к тем, кто пьёт в одиночку. Но пока он не знал общепринятых рамок и понятий общества, в которое сбежал от своих, из церкви. Лёня наивно полагал, что в этом обществе не будет условностей.
Парень обнаружил, что довольно быстро пьянеет и запомнил, но это чувство ему понравилось.
Лёне казалось, что он – исследователь, познающий новый мир, и он наслаждался этим чувством, не подвергая ни малейшему сомнению то, что в любой момент может остановиться и прекратить любой свой эксперимент.
После первой зарплаты Лёня выяснил, что вряд ли его зарплаты хватит, если он напоит своих товарищей так, как они этого хотели. Но взрослые мужчины сами понимали, что новичок не сможет восполнить их жажду, и после первой и второй бутылки решили «добавить в складчину».
Лёню унесли из заводской бытовки, в общежитие «в состоянии недвижимости». И наутро парень решил, что никогда в жизни не прикоснется к алкоголю. От одной мысли о нём Лёню начинало мутить. Когда в понедельник он пришел на работу, мужики встретили его смехом.
– Привет, герой выходного дня!
– Ну ты пивун! – донеслось из другого конца цеха, – после пары рюмок свалился!
– Как можно травиться этой гадостью?! – передёрнул плечами Лёня.
Технолог кивнул парню, позвав его к себе в кабинет. Как только закрылась дверь, Иван Иванович покачал головой:
– Ты же утверждал, что останешься чистым… а сам пошел пить с работягами. Да кто же тебя после этого уважать будет? – С упрёком посмотрел он на своего помощника. – Ты мог «проставиться», если так уж хотелось «вписаться в коллектив». Но зачем же пить с ними? Ох, неразумная молодёжь! Заработать уважение и право руководить ими – очень трудно. Зато потерять авторитет можно на единственной общей попойке. А ты, не успев начать работать , уже опустился «ниже плинтуса».
– Но, я же хотел быть с ними «своим», – смутился Лёня.
– Молодой человек, – покачал головой руководитель, – превращаться в их собутыльника, это не значит стать другом. – К тому же, они никогда не будут относиться к тебе с уважением, если ты будешь пить с ними. А последствия того, что ты сделал в эту пятницу, будут «аукаться» тебе еще не один год.
– Вы серьёзно?! – не поверил Лёня.
– Вполне, – устало произнёс Иван Иванович. – Если бы ты выпил со мной, хотя я не пью совсем, или с директором, для рабочих это выглядело бы намного более понятным, и тебя продолжали бы уважать. Но не сейчас.
Лёня и без этого напоминания увидел, что теперь в цехе над ним смеются. Но исправить ничего не мог.
Постепенно молодой человек начинал понимать, что в новом обществе, куда он попал, не меньше условностей, чем там, где он раньше общался, только они другие.
И все же парень твёрдо решил научиться жить в новом мире как можно быстрее. Он стал внимательнее прислушиваться к советам непосредственного начальника.
Довольно скоро Лёня понял, что не привык жить один, и та радость, которую он в начале испытывал, оказавшись в одиночестве, скоро растворилась, оставив горечь оставленности и пустоты.
Не прошло и недели, как он снова купил себе пива. Теперь он понял, что с рабочими в бытовке не стоит пить, но новых друзей пока не приобрел и снова выпил в комнате один, твёрдо решив попытаться познакомиться с кем-нибудь не с завода, или по крайней мере из руководства, или студентов-практикантов.
«Для того, чтобы получать удовольствие, нужно знать меру» – решил парень.
Через время Лёня познакомился с молодыми людьми, с которыми смог подружиться. Но на их встречах всегда появлялось пиво. И парень выяснил, что в компании с друзьями ему всегда мало одной бутылки.
– В компании легче пьётся, – довольно улыбаясь, заметил он.
– Ну да, конечно! А в хорошей компании, так вообще…! – подтвердил один из новых друзей, кивнув на проходящих за окном симпатичных девушек.
– Ага! – обрадовался другой, – а давай позовём их.
– Эти не пойдут. Мы же не знакомы. Я лучше в следующий раз приглашу свою бывшую одноклассницу с подругами, – предложил первый.
Лёня с радостью согласился. Его новые друзья пили не много, и его это устраивало.
«Вот это – нормальная жизнь… – решил парень, – зачем крайности как у Ивана Ивановича, или еще хуже – у моих родителей.
Глава 2
Успех – это максимальное использование
способностей, которые у вас есть.
Зиг Зиглар,
Сначала Лёне казалось, что все идёт как нельзя лучше. Он, наконец, смог понять с кем и как нужно общаться, чтобы с ним считались на работе, завёл себе друзей, и даже нашел любимую женщину на которой решил жениться. Но он не хотел знакомить Лизу с родителями, стесняясь того, что они верующие.
Когда Лёня предложил Лизе расписаться, то сказал, что с родными не общается, и не хочет им сообщать о женитьбе.
– Но я хочу своим сообщить и свадьбу нормальную хочу, – огорчилась Лиза.
– Хорошо, давай сделаем, но только для твоих родных и наших общих друзей. Своих я не хочу приглашать, – Лёня был непреклонен.
– Неужели вы так рассорились, что даже на свадьбу не хочешь их позвать?! Поразилась Лиза.
– Я прошу тебя, больше не задавать вопросов о моей родне! – резко ответил он.
Больше девушка не спрашивала о его родственниках. Свадьбу отпраздновали скромно, но весело. Семейная жизнь началась в простой комнате заводского общежития, но Лиза надеялась, что это ненадолго. Ведь Лёне все прочили место технолога цеха, как только Иван Иванович уйдёт на пенсию. Да и в очередь на квартиру он уже записался. У парня были неплохие перспективы.
Вскоре Лиза забеременела, но даже о будущем ребенке Лёня не сообщил своим. Молодой мужчина вёл себя так, будто родных у него просто нет.
Родители и все близкие постоянно молились о нём, но Лёня слышать не хотел, ни о родных, ни о Боге. Он прекрасно понимал, что вся жизнь его родных связана с Богом и Библией и не получится общаться с семьёй, но не слышать о Боге. И поэтому его отказ от родни был связан не с обидами на них, а с нежеланием вспоминать о Боге и вере в Него. И поэтому, в те редкие моменты, когда Лиза спрашивала мужа о его семье, он честно говорил, что его семья не сделала ему ничего плохого, он просто не желает с ними общаться.
