Людмила Лапина
Тайна Монсегюра. Фантастический роман
Ляля завязала платье на бедре и восторженно рассматривала очертания гор, уходящих на юг от места их остановки. Треугольные очертания высоких пиков выделяются на фоне голубого летнего неба более блеклыми оттенками серо-синих тонов. На многих вершинах лежат снежно-белые шапки, не тающие даже в самом жарком августе. Пиренеи – красивые высокие горы. Налюбовавшись возвышающим душу зрелищем, девушка переступила замерзшими в ледяной воде ногами, нагнулась, сполоснула руки, умылась и, зная, что рыцарь не подсматривает за ней, вдоволь напилась прозрачной живительной влаги из сложенных ковшиком ладоней. Пусть это не куртуазно, но пить хотелось все сильнее. Как хорошо освежает ледяная вода. Ляля зачерпнула кубком прозрачную влагу и вышла на галечный берег. Ее замерзшие ноги споткнулись об обточенные потоком камни, и девушка рухнула в воду. Влажный холод сковал тело, сердце замерло от резкой перемены температуры, перед глазами замелькали черные точки. Ляля сурово прикрикнула на себя (мысленно!) и восстала из воды. Звать сэра Луиса не хотелось, стыдно предстать перед ним в смешном виде – она хотела напиться, а не утопиться. Конечно, сэр Луис прибежит на ее зов, вытащит из ручья, окружит заботой, но щеки Ляли заалели. «Скажу, что изволила купаться именно в платье!» – подумала она и выбралась на берег. Кубок лежал и сиял почти у берега. Опустив подол платья, девушка зачерпнула воды, грациозно выпрямилась и, неся кубок торжественно, как вечно юная Геба на Олимпе, вышла из зарослей, окружающих ручей. Шаг… другой… Какая мягкая трава под босыми ногами.
Сэр Луис рубился один против четверых. Он снял кожаный колет, намотал на руку и действовал им как щитом. Меч в его правой руке со свистом описывал грозные восьмерки, оставляя в воздухе ослепительный след. Пока граф держал на расстоянии нападавших на него людей, видимо, бывших воинов или наемников, одетых в кожаные куртки. Двоих сэр Луис уже зарубил излюбленным ударом – наискось через плечо, отделив от туловища голову и правую руку. Нападавшие не ожидали встретить такое отчаянное сопротивление со стороны воина, даже не облаченного в кольчугу. Ляля расширенными глазами наблюдала за схваткой и не замечала, что подходит все ближе к сражающимся.
Это не турнир, а настоящий бой, и рыцарю потребуется все его воинское умение, чтобы выйти победителем из неравной схватки. Один из нападавших пал, сраженный просиявшим на солнце рыцарским мечом. Сэр Луис не стоял на месте, прыгал, крутился, и меч создал вокруг хозяина непробиваемую стальную стену. Трое, оставшихся в живых, переглянулись и усилили натиск, а подползавший со спины к рыцарю четвертый вытащил кинжал. Ляля ахнула, выронила кубок и с криком бросилась вперед, не глядя под ноги – так спешила предупредить об опасности своего рыцаря. Сражающиеся повернули головы в ее сторону.
– Там, там … – выкрикивала она, показывая рукой.
Девушка уже различала выражение глаз обернувшихся к ней воинов, изумленных ее вмешательством. Душная тьма накрыла Лялю, ноги ее оторвались от мягкой травы горного луга. Девушка застонала от досады – ее опять похищают! Рычание вырвалось из горла золотоволосого графа, и он прыгнул вперед. Три человека с мечами мешали ему придти на помощь донне Лилиане. Два негодяя накинули ей на голову плотный суконный плащ и быстро уносили вверх по ручью. Меч графа сверкнул в убийственном замахе – разбойник лишился головы. Сэр Луис подпрыгнул и успел увернуться от броска бандита, подползшего к нему сзади. Несчастный не смог сравняться с ассасином быстротой и бесшумностью движений. Кованый носок графского сапога разбил ему переносицу. Рыцарь повернулся к двум оставшимся в живых участникам нападения. Плохое железо их вскинутых вверх мечей разлетелось, не остановив падающий им на головы смертоносный дамасский клинок. Сэр Луис ударил еще раз. Окровавленные, разрубленные тела пали к его ногам. Рыцарь перепрыгнул их и бросился в погоню – крики Ляли, даже заглушаемые плащом, служили ему ориентиром. Вломившись в кусты, граф застонал от досады – похитители уже сидели в седлах. Один из них придерживал перед собой перекинутую через лошадь яростно извивающуюся под тяжелым плащом девушку.
– Стойте! – властно крикнул сэр Луис. Но негодяи вонзили шпоры в бока низкорослых горных лошадок и помчались вверх по едва заметной горной тропе. Граф бросился следом, но пробежав немного, остановился. На равнине, на маленькой дистанции, он, может быть, и догнал бы коротконогую лошадку. Но на обрывистой горной тропке преимущество было на стороне четвероногого средства передвижения.
Сэр Луис свистом позвал Глера. Конь примчался на зов хозяина. Еще несколько долгих минут рыцарь потратил, чтобы сунуть руки в рукава кожаного колета, закинуть меч за спину и набросить седло на спину боевого друга. Он с такой силой затянул подпругу, что Глер изумленно охнул. Граф Луис ослабил ремень, вскочил в седло и бросился в погоню. Коротконогие лошадки похитителей не могли состязаться в беге со специально выращенным боевым конем. Горная тропка петляла по скалам, уводила вдаль. Чуткое ухо рыцаря различало цокот неподкованных копыт по каменистой тропе, и он стискивал коленями бока Глера, понуждая его мчаться быстрее. Сэр Луис торопился на помощь леди Лилиане. Опять она попала в беду. Опытным глазом тренированного воина рыцарь наблюдал за дорогой и горами, а перед его мысленным взором проносились недавние события. После утомительного спуска он помог леди сойти на землю. Она взяла кубок и удалилась к берегу ручья за водой для трапезы. Рыцарь остался обустраивать временный лагерь и не заметил подготовку к нападению. Только многолетняя воинская выучка спасла его от скорой позорной смерти. Закаленное бесчисленными боями тело само знало как поступать. Рыцарь выхватил меч, намотал на левую руку колет вместо щита и напал сам на не ожидавших такого яростного отпора противников. Это были, скорее всего, беглые солдаты или контрабандисты. Сэр Луис бился и радовался, что донна Лилиана не видит жестокой стычки. Ему не хотелось предстать в ее глазах беспощадным к противникам воином. Даже самому закоренелому преступнику надо дать возможность покаяться и прочитать молитву за упокой его души. Рыцарь благочестиво перекрестился и вознес молитву за упокой души сраженных им противников… Леди появилась в самый неподходящий момент. Вода стекала по ее скромному платью, как будто она купалась в ручье, не раздеваясь. Негодяи даже забыли о драке, в упор разглядывая прекрасную даму. Сэр Луис, как воспитанный рыцарь, отвел глаза, чтобы не смутить юную леди, видимо, не сознававшую, что намокшее в ручье платье обтягивает ее фигуру, как вторая кожа, и только ее взволнованный голос вернул его мысли к схватке.
– Там! – взывала Ляля, указывая за спину своего рыцаря. Он внял своевременному предупреждению и жестоко расправился с подползающим сзади убийцей. Отвага донны Лилианы потрясла крестоносца, бившегося с сарацинами за Святую землю. Пока он с наработанным в дальнем походе умением рубил нападавших дивным мечом, вывезенным с Востока, два негодяя похитили даму, вверившую себя его защите. Второй раз за последние два дня! Рычание вырвалось из горла паладина. Глер прижал уши и ускорил бег. Камешки, отброшенные его копытами, застучали по скале и сорвались в пропасть. Долетели до дна или нет, рыцарю некогда прислушиваться! В этот момент ветер донес до его слуха короткий, тут же заглушенный, женский крик. Рыцарь похолодел и взмолился Деве Марии о том, чтобы Она защитила демуазель Лилиану до того, как он подоспеет на помощь…
Похищенная, закутанная в тяжелый суконный плащ, лежала поперек лошадиной спины. Похититель крепко держал свою добычу, бешено скачущая лошадь уносила ее все дальше от рыцаря, сражавшегося с негодяями. Тяжелая рука лежала на спине девушки, сжимая оба ее вывернутых запястья, не давая соскользнуть с намокшей от пота лошади. Но Ляля на чувствовала ни тяжести руки, ни едкого запаха – бешеный аллюр растряс ее – у девушки закружилась голова, она боролась с тошнотой. «Ах, зачем я выпила так много воды!» – ругала себя Ляля, стискивая зубы, чтобы не дать содержимому желудка вырваться наружу. Она боялась захлебнуться. Гадкая позорная смерть – погибнуть от собственной неосторожности! Слабым утешением ей была мысль, что она успела предупредить сэра Луиса о враге, подкрадывающимся сзади сквозь высокую траву прекрасного луга. И тут суконный плащ обрушился на нее. «… мягко, как Варенуха», – усмехнулась Ляля, подбадривая себя черным юмором. Грохот копыт отдавался в голове, ныли в плечевых суставах руки, жестко заведенные за спину, и в этот момент девушку пронзило жгучее желание жить, вновь увидеть своего рыцаря, вернуться домой. Сэр Луис спасет ее! Ляля поняла это так четко, как будто увидела в душной темноте суконного плаща обещающую надпись, высвеченную огненными буквами, как та, что привела в смятение бедного Навуходоносора перед падением его царства. Ликующий радостный вопль вырвался из горла Ляли. Негодяй заглушил его, стукнув локтем по затылку. Девушка впечаталась лицом во влажную лошадиную шерсть, дыхание ее сбилось от отвращения – едкий запах лошадиного пота, ощутимый даже сквозь плащ, нравится не каждому. Только царь Соломон без отвращения наполнил им кубок, чтобы угодить царице Савской. И, скорее всего, это сделал не сам мудрый царь, а его конюх. Ляля осторожно приподняла голову и медленно выдохнула непригодный для дыхания воздух. Странно, но тошнота уже почти не досаждала ей, побежденная волей к жизни. Мысли прояснялись в голове, раскачивающейся в такт конским прыжкам. Девушка даже смогла помолиться о том, чтобы дождаться своего рыцаря в полном сознании. Вдруг ему потребуется помощь? Ей бы не хотелось бессильно повиснуть на нем и сковать его решительные действия, а, значит, нельзя расслабляться, надо быть готовой бежать, использовав первый же благоприятный момент! Металлический грохот тяжелых подкованных копыт донесся до слуха Ляли, и она узнала равномерный шаг Глера, специально выученного рыцарского коня. Значит, сэр Луис вышел победителем из неравного боя и спешит помочь даме. Никакой другой звук не мог бы сейчас больше обрадовать ее. Даже хриплое дыхание и частый стук копыт лошадей похитителей не могли заглушить ликующие звуки звонких ударов тяжелых металлических подков о скальную поверхность узкой горной тропы. На мгновение Ляле стало жалко своих похитителей. Она предполагала, какую кончину приняли напавшие на сэра Луиса негодяи. Разве могли они сравниться с ним в боевом искусстве! Девушка всем сердцем пожелала, чтобы рыцарь поскорее спас ее.
Сэр Луис доскакал до большого утеса и замер в недоумении – две тропинки огибали его и расходились в разные стороны. Удаляющийся цокот копыт слышался с двух сторон. Рыцарь пригляделся к следам, но на твердом скальном грунте не остались отпечатки копыт, и он не мог определить, в какую сторону увозят леди Лилиану. Не долго думая, он повернул коня на тропинку, ведущую налево. Глер сделал несколько прыжков. Тропа круто подымалась наверх. Цокот копыт маленькой лошадки удалялся, а рыцарский конь спотыкался все чаще. Сэр Луис спешился, закинул повод Глера ему на шею и велел ждать своего возвращения. Он мог бы поклясться кому угодно, что в умных глазах коня мелькнуло понимание. Рыцарь пошел по тропе воинским шагом, переходя на бег. Его, выросшего в горах, не пугала узкая обрывистая полоска скалы над бездонной пропастью. Припекало солнце, голубое небо слепило глаза, но сэр Луис не замечал красот природы, которыми так любовалась донна Лилиана в их странствиях. Он несся по узкой тропе и с хищной радостью отметил, что цокот копыт всадника, за которым гнался, приблизился. Рыцарь окинул местность внимательным взглядом. Тропинка нырнула в узкое темное ущелье меж двух гор, поднимавшихся в заоблачную высоту. «Хорошее место для засады!» – подумал он и прижался к скале. Его коричневый колет сливался с бурой горной поверхностью, а предательский солнечный луч не попадал в вечно темное ущелье и не мог выдать рыцаря, отразившись бликом от его золотых волос или рукояти меча. Бесшумно, как бесплотная тень, он прошел почти все ущелье. Впереди уже наливался солнечной голубизной широкий выход. Рыцарь застыл на месте, подобрал камень, прыгнул вперед, стараясь задеть шпорами скалу, с грохотом выронил камень, прошипел себе под нос сдавленное проклятие и, бесшумно пройдя несколько шагов, прижался к скале. Хриплый возглас радости ответил на проклятие рыцаря, с края ущелья сорвался крупный валун и прогрохотал вниз, обрушив лавину камней. Сэр Луис застонал, испустил предсмертный вопль и двинулся вперед так тихо, как только мог. Он вышел из ущелья. Едва различимая тропка вела в ту сторону, откуда обрушилась рукотворная лавина. Рыцарь взлетел наверх бесшумно и стремительно. Преследуемый им негодяй только собрался сойти вниз, чтобы удостоверится в смерти рыцаря и обобрать тело. Он совсем не ожидал встречи лицом к лицу с яростным крестоносцем. Удивленный негодяй схватил арбалет, но сэр Луис успел выхватить меч и обрушил его эфес на руку незадачливого устроителя лавин. Негодяй взвыл, выронил арбалет и рухнул на колени. Рыцарь схватил его за ворот куртки, преодолевая сопротивление, ногой отбросил наваху разбойника и приступил к допросу, как проделывал это с пленными сарацинами. Узнав ближайшие планы негодяев и место их встречи, он препоручил душу разбойника Господу и резким поворотом его головы даровал негодяю мгновенную смерть. Присыпав тело убитого камнями, рыцарь отправился в обратный путь. Теперь он точно знал, куда везут донну Лилиану. Негодяи собирались переправить ее через Пиренеи и продать в гарем андалусского эмира.
Рыцарь быстро пробежал ущелье, прыгая с камня на камень по обрушенной на него лавине, и через несколько минут бега над пропастью увидел своего коня. Глер вскинул голову, приветствуя победоносного хозяина. Рыцарь потрепал его по шее и хотел уже вскочить в седло, как вдруг с нежным тонким ржанием из-за мощного бока рыцарского коня показалась белая кобылка демуазель Лилианы. Она догнала Глера, быстро перебирая короткими толстыми ножками. Сэр Луис погладил и ее, вскочил в седло и строго приказал кобылке следовать за ними. Она прибежала налегке, ее седло и седельные сумки остались на том лугу, где разбойники напали на мирных путешественников. Рыцарь понял, что и его седельные сумки с запасами еды и теплыми тонкими покрывалами из верблюжьей шерсти остались там же. Что ж, в погоню за похитителями он выехал налегке, и Глер поскачет еще быстрее.
Сэру Луису известно место, где встречаются разбойники. Это тайная пещера их рода на пути в Монсегюр. Значит, они приближаются к его родовому замку, как пожелала донна Лилиана. Разбойничья шайка, объединившаяся с контрабандистами, насчитывала человек десять. Рыцарь по-волчьи усмехнулся – он упокоил уже шесть ее членов, посмевших осквернить фамильный приют Монсегюров.
Летний день подходит к концу, западная часть небосклона окрашена всеми оттенками царственного пурпура. Глер, направляемый твердой рукой всадника, легко бежит по едва заметной горной тропке. Правое колено рыцаря почти задевает скалу, но он, привычный к горам, не обращает на это внимания. Его правая шпора иногда высекает искру из горного камня, а левая парит над пропастью.
Ляля болталась на лошади перед своим похитителем, как безвольный тюк с тряпьем. «Мягкая рухлядь – меха по-русски», – вялый обрывок исторических знаний всплыл в ее утомленном мозгу. Отчаянная скачка обессилила ее. Они останавливались только один раз, когда ее похитители решили разделиться. Это было перед большой скалой, которую огибали две тропинки. Негодяи хохотали и бахвалились, предвкушая, как рыцарь попадет в засаду и погибнет под обрушенной на него лавиной. Ляля хотела крикнуть в ухмыляющиеся самодовольные рожи, что сэр Луис избежит коварных ловушек, но побоялась насторожить врагов. Она не сомневалась, что рыцарь спасет ее, как только разделается с разбойниками. Значит, сейчас надо вести себя тихо и не рассказывать, какой сэр Луис умелый и удачливый воин. Девушка стояла рядом с лошадкой и разминала затекшие члены, не пытаясь бежать. Похитители разделились, один спешился и полез по тропинке на скалу, а второй опять закутал Лялю в суконный плащ и повез дальше. Девушка видела негодяев, но не узнала бы их в другой обстановке – коренастые невысокие брюнеты, заросшие курчавыми бородами до черных глаз. И голоса их похожи. О том, где они едут, она могла догадываться по стуку копыт – звонкому, когда они проезжали по выходу на поверхность гор гранита. Иногда звонкое щелканье копыт по твердому камню сменялось более мягким звуком, когда лошадка ступала по земляной тропинке или шла по пыльной щебенке. Маленькая лошадка оказалась выносливой и проворной – бойко скакала, везя двоих людей, и не думала уставать.
Ляля, висевшая поперек лошади, устала так, как будто сама шла под седлом. Когда поездка кончилась, девушка хотела спросить: «Почему стоим?» Под покровом суконного плаща ей привиделось, что она застряла в пробке в центре Петербурга на площади Восстания у Московского вокзала. Похититель снял ее с лошади и поставил на ноги, тут же задрожавшие и подогнувшиеся. Ляля содрала с себя плащ и огляделась. Темно. Сияющий праздничной подсветкой вокзал остался далеко отсюда, в Санкт-Петербурге двадцать первого века, а здесь, в горах, настала ночь, только на западном небосклоне догорает багряная полоска отбушевавшего заката. Крупные сияющие звезды сложились в знакомые созвездия. Легкий ветерок освежил лицо девушки, горящее от прилива крови к щекам.
– Пошли, – прорычал разбойник и подтолкнул Лялю. Она инстинктивно отшатнулась и вскрикнула:
– Негодяй, не прикасайтесь ко мне!
– Мы приехали, донна! – сказал разбойник, немного приглушив голос.
– Не вижу, куда идти, – гордо сказала девушка.
– Сюда, в пещеру, – ответил разбойник, взял ее за руку и повел за собой. Через несколько шагов они достигли входа в пещеру, черневшую на фоне звездного неба.
– Мне нужно умыться с дороги, – мстительно заявила Ляля. Разбойник что-то проворчал себе под нос и потянул ее в сторону от пещеры. Босым ногам Ляли больно ступать по каменистой тропке, ее сандалии остались у ручья. «Вот бы сэр Луис догадался привезти их мне!» – подумала она и печально усмехнулась, еле поспевая за похитителем. Журчание воды привлекло ее внимание.
– Вот, леди, умывайтесь, – довольно почтительно сказал разбойник и отошел. Почти у ног Ляли оказался маленький ручеек, вытекающий из родника. Девушка зябко поежилась, почувствовав ногами холод ключевой воды. Умывшись, она подержала руки в воде, сполоснула ноги и выпрямилась. Звездное небо слабым сиянием освещает горы, скоро взойдет луна. Тропинка одна, та, по которой они приехали, разбойника не видно. Тихо-тихо девушка отошла от источника, подобрала край платья и пустилась бежать по тропинке. Она смотрела под ноги, чтобы не оступиться. Далекий топот коня привлек ее внимание. Ляля подняла голову, чтобы лучше слышать, и прижалась к скале, онемев от ужаса. Ее босые ноги доставали край тропинки, а дальше начиналась мрачная пропасть. Девушка поняла, что умрет от ужаса прежде, чем достигнет ее дна. Она закрыла глаза, выпустила подол, и, перебирая руками по скале, упрямо пошла вперед. Топот ног и взволнованное дыхание пробились сквозь шум крови в ее ушах. Она открыла глаза и яростно закричала – разбойник догнал ее. Как драться с ним на узкой тропе? Девушка ничего не могла сделать, а только отчаянно кричала, когда он схватил ее и кинул себе на плечи, как жертвенную овцу на фризе Акрополя. Он развернулся на тропе, крепко держа Лялю обеими руками. Похолодев до неприятной дрожи в животе, она поняла, что ее ноги висят над пропастью, и один неверный шаг похитителя перенесет их прямиком в вечность. Может быть, умерев в этом времени, она возродится в своем? Но смерть на дне пропасти страшила Лялю. Кляня себя за трусость, она не решилась вырываться, и слезы оскорбленного бессилия, сдерживаемые весь день, потекли из ее глаз. Разбойник быстро миновал опасное место. Поставил он на ноги свою жертву только когда внес в пещеру, где расположился разбойничий лагерь. Довольно большое пространство в скале освещали факелы и костер посреди. Большой котел булькал над костром, распространяя аппетитный запах, смешивающийся с чадом от факелов и дымом костра. Ляля закашлялась, вдохнув густую атмосферу разбойничьего притона. В пещере находились четверо, испарения их немытых тел добавляли густоты здешнему воздуху. Вновь прибывших встретили нестройные возгласы. Разбойник, принесший Лялю, взял ее за руку и подвел к человеку, сидящему в глубине пещеры за костром – главарю шайки.
– Долго вы ехали, – надменно произнес он.
– Мы разделились, наши остались задерживать рыцаря, – ответил разбойник.
Тяжелый взгляд главаря уперся в Лялю, и ей захотелось прикрыться обеими руками.
– Женщина, отвечай, этот рыцарь твой муж, брат, любовник?
Девушка гордо выпрямилась и четко произнесла:
– Мое имя – донна Лилиана. Можете обращаться ко мне – донна Лилиана или ваша светлость госпожа графиня!
«Что я несу?» – в ужасе подумала она, а ее язык продолжал запугивать разбойников:
– Рыцарь, с которым я ехала, мой жених. Верните меня ему, и он не будет вам мстить. Я его уговорю. Он крестоносец, воевал в Святой земле вместе с королем Ричардом Львиное Сердце!
С радостью заметила Ляля, что лицо главаря побледнело и вытянулось.
– Покажите ваши руки, донна, – потребовал он. Девушка удивленно подняла брови и царственным жестом протянула вперед руки. Главарь внимательно осмотрел нежные пальцы и радостно вскричал:
– Вы солгали мне! Где кольцо вашего жениха?
– Потеряла, – небрежно пожала плечами Ляля.
– Где? – хитро прищурился главарь.
– У ручья, когда ваши громилы схватили меня и кинули на лошадь, – капризно ответила девушка.
Главарь тяжелым взглядом окинул похитителя, доставившего Лялю в пещеру. Он стоял за спиной девушки, закрывая дорогу к выходу. Тот поежился и попятился, пробормотав:
– Я не брал!
– А твой брат? – резко спросил главарь. – Где он? Я хочу с ним поговорить!
Ляля усмехнулась про себя, радуясь, что внесла смятение в разбойничьи ряды, но внешне сохраняла спокойное достоинство. Примером ей в эту минуту было поведение графини Тулузской. Девушке остро захотелось оказаться в «саду наслаждений» графини, подальше от презренных разбойников, внезапно получивших власть над ее жизнью и честью.
– Почему вы меня похитили? – гордо спросила она.
– Красивая женщина – лучший товар, – ухмыльнулся главарь. Ляля похолодела, образы невольничьих рынков и сладострастных гаремов, почерпнутые из книг и фильмов, проявились в ее сознании. «Бежать из гарема практически невозможно», – панически подумала она. «Значит, нужно бежать сейчас», – пришло спокойное решение. «Сейчас, только выберу удобный момент», – пообещала Ляля неизвестно кому, и жалобно, как овечка из сказки, сказала вслух:
– Я очень устала, замерзла и хочу есть.
Главарь внимательно посмотрел на девушку, она опустила глаза и позволила коленям подогнуться. От коротко приказал. Тут же разбойники принесли шкуры – овец или коз, Ляля не разобрала в полутьме – застелили камень, усадили ее, накинули шкуру на плечи и вручили грубую глиняную миску, щедро плеснув варево из котла. Первым движением Ляли было отбросить тяжелую посудину. Она сама не заметила, как быстро привыкла при тулузском дворе вкушать пищу из серебряной и золотой посуды. Девушка недоуменно огляделась, не видя пышного застолья, учтивых рыцарей и проворных пажей, исполняющих все прихоти дам… Вместо утонченной роскоши придворного пира – каменный свод пещеры, теряющийся в красноватой полутьме… дым от костра тянется к выходу… разговоры разбойников гулким эхом отражаются от стен и свода тайного убежища в горе… Ляля вздрогнула под теплой шкурой, горячая тяжесть миски на коленях отрезвила ее.
– Можно мне ложку, – попросила она.
Главарь пробурчал себе под нос: «Благородная!» – но сунул руку в голенище сапога и достал серебряную ложку, отделанную простым растительным орнаментом. Усмехаясь, он протянул изящную вещицу Ляле.
– Прошу вас, донна!
– А можно ее помыть? – невинно хлопая ресницами, тоненьким голоском спросила она. Главный разбойник подозвал привезшего Лялю члена шайки и велел:
– Сходи к ручью, помой ложку для ее светлости.
– Благодарю вас, – улыбнулась девушка и ехидно подумала, что брат этого разбойника, оставшийся устраивать засаду сэру Луису, вряд ли когда-нибудь нагонит своих. Она опустила глаза, скрывая радостную улыбку. Разбойник не приехал, значит, сэр Луис скоро придет за ней, и умирать, чтобы попасть домой, не понадобится. Похититель вернулся с вымытой в ручье ложкой – она хранила холод чистой воды.
– Благодарю вас, – повторила девушка, перекрестила пищу и приступила к позднему ужину. Густая баранья похлебка радовала вкус и обоняние. Тонкий аромат благородного перца в разбойничьем вареве удивил девушку. То, что уместно за столом властителя Тулузы, кажется диким в пристанище бандитов. «Сколько же они награбили?» – подумала Ляля, продолжая насыщаться. Она чувствовала, что ее желудок радуется каждой ложке горячей пищи, и ела медленно, стараясь потянуть время до прихода сэра Луиса. Наконец, соблюдая благородные манеры, девушка закончила трапезу. Отставив пустую посуду с ложкой, она скинула теплую шкуру, сообщила:
– Я поела, – и встала со своего грубого, но удобного сидения.
– Куда вы, донна? – спросил главарь.
– Я могу помыть посуду, – ответила девушка ангельским голоском и направилась к выходу. Сердце ее стучало часто-часто, но шаг оставался ровным. Она не видела, что кивком головы главарь отправил за ней двух человек. Выйдя из пещеры, Ляля с наслаждением вдохнула свежий ночной воздух. Взошла луна. В ее серебристом свете окрестные скалы и ущелье приняли вид старинной гравюры. Ляля видела подлинные гравюры Рембрандта и сейчас застыла в восхищенном созерцании – будущего искусствоведа заворожило холодное сияние луны. Звук текущей воды быстро придал другое направление ее мыслям. Бежать! Девушка сделала несколько шагов к роднику. Ее босые ноги бесшумно ступали по каменистой тропинке, ведущей к роднику и дальше – к свободе, сэру Луису и Святому Граалю. Девушка миновала журчащий источник и ускорила шаг. Сердце ее отчаянно колотилось, глиняную миску и ложку она несла в руке.
– Стойте, донна, – раздался сзади хриплый голос. Ляля инстинктивно ускорила шаг и влетела в грудь второму разбойнику, перегородившему ей дорогу. Коротко вскрикнув, она отпрыгнула, развернулась и обрушила миску на голову своего похитителя. Он упал без звука навзничь, глиняные черепки посыпались сверху. Озверевшая Ляля нагнулась и выдернула из-за его пояса наваху – боевой кинжал горцев-басков.
– С дороги, – резко скомандовала она второму разбойнику. Даже в лунном свете стало заметно, как он побледнел – видимо, никогда не видел даму в ярости. Она наступала на него, держа клинок внизу. Как она помнила из «Коломбы» Мериме – самый опасный удар ножом производится снизу, а не сверху. Разбойник растерянно выставил свою наваху и попытался закрыться от наступающей Ляли. Она яростно застонала – только шаг отделяет ее от свободы, и этот шаг не дает сделать негодяй, собирающийся продать ее в рабство. Его нож распорол воздух в опасной близости от лица девушки, но она не успела испугаться и сделать ответный выпад – разбойничья наваха скрестилась с дамасским мечом. Сэр Луис выскользнул из-за скалы как привидение и закрыл Лялю. Он позволил негодяю нанести еще удар и разрубил его наискось, как рубил неверных в песках Святой Земли. Схватка длилась меньше минуты. Рыцарь повернулся к Ляле. Наваха выпала из ее ослабевшей руки, колени подогнулись. Девушка молча рванулась к рыцарю, обвила руками его шею и прижалась так крепко, как будто хотела спрятаться в его груди от всех невзгод бурной средневековой жизни. Сэр Луис ласково погладил ее по голове левой рукой, держа окровавленный меч в отставленной правой, и нежно спросил:
– Сколько разбойников осталось в пещере?
– Двое… – всхлипнула Ляля.
– Донна Лилиана, побудьте тут, – рыцарь отвел Лялю в углубление в скале. Глер встретил ее тонким ласковым ржанием.
– Глер защитит вас, донна Лилиана, а я справлюсь с разбойниками, – сказал сэр Луис, снял перевязь, колет, постелил на камень и усадил девушку.
– Будьте осторожны, – тихо попросила она.
– Не бойтесь, демуазель, я скоро вернусь, – пообещал он, и с обнаженным мечом в правой руке, легко ступая подкованными сапогами, бросился к пристанищу разбойничьей шайки. Белая рубашка и бесшумная походка придали рыцарю сходство с бестелесным призраком воина-франка. В шестом веке их победоносное войско дошло до Пиренеев, и местные земли поменяли хозяев. Противостояние их потомков – виконта де Лотрека и графа де Монсегюра недавно закончилось убедительной победой последнего. Ляля ни мгновения не сомневалась, что и сейчас он уничтожит негодяев, возмечтавших продать ее в рабство. Сидя на колете графа, девушка подобрала под себя ноги и укрыла их подолом платья. Хоть сейчас и август, но ночи в горах уже прохладны. Пока она убегала от разбойников и сражалась за свою свободу, ночная прохлада была даже приятна, особенно после задымленной разбойничьей пещеры, но сейчас, вынужденная ждать возвращения рыцаря, Ляля начала замерзать и дрожать. А может быть, это оставляло ее нервное напряжение…
Из укрытия в скале виден кусочек звездного неба. Глер защищает вход своим телом, от него исходит тепло. Ляля протянула руки погладить его лоснящуюся шкуру. Он опустил голову и фыркнул ей в лицо. Ляля нежно улыбнулась – конь, рыцарь и она пережили уже много приключений в Пиренеях. Она прошептала молитву, чтобы ее рыцарь поскорее вернулся к ней. Не успела она перекреститься и выдохнуть: «Аминь!», как услышала шум на каменистой тропе. Лязг металла по скале невозможно перепутать с каким-либо другим звуком. Девушка радостно вскочила с камня, гибким движением обогнула Глера и выглянула наружу. Нечто белое большое надвинулось на нее, пахнуло лошадиным потом, и Ляля с нервным смехом узнала свою кобылку. Девушка потрепала ее по длинной гриве. Жеребец приветливо заржал, приветствуя четвероногую спутницу. Сэр Луис внезапно возник посреди тропинки. Ляля почувствовала его приближение только по отбрасываемой тени – луна светила в спину рыцаря. Его подкованные сапоги ступали бесшумно, меч в деснице казался магическим клинком из сплава ночной тени и лунного сияния.
