Людмила Лапина
Легенда Монсегюра. Фантастический роман
– Прошу вас, леди Лилиана, – сказал рыцарь и повел даму вдоль берега. Стемнело. Она запрокинула голову, вглядываясь в ночное небо. Полная багровая луна поднималась на небо, ее диск казался громадным. «А вдруг я очутилась в каком-нибудь сказочном средневековье?» – с ужасом подумала Ляля. «Луна над полуостровом Квиттинг всегда большая и золотая, больше, чем на других остановках Морского пути», – читательская память неожиданно выдала цитату из любимой книги-фэнтези, и девушка застыла, напряженно вглядываясь в луну и звезды, ее окружающие. Ее рука лежала в ладони сэра Луиса, но мысленно она была далеко от него. Рыцарь скромно созерцал ее строгий профиль с крепко сжатыми губами.
Взгляд в небо успокоил девушку. Звезды сияют крупными бриллиантами. Летний треугольник – Вега, Денеб, Альтаир – виден на своем месте. Ляля нашла с детства знакомые созвездия. Большая Медведица, Малая, Кассиопея выстроились, как им и положено… Просматривалось даже созвездие Лиры в виде ромба. Ляля бывала с родителями в Крыму, на Кавказе, поэтому могла представить знакомую карту звездного неба с поправкой на широту и восемьсот лет. Слава Богу, это нормальный двенадцатый век, какое счастье! Девушка поняла, что снова дышит, и, улыбаясь, посмотрела на рыцаря.
– Отличаются ли наши звезды от знакомых вам, леди Лилиана? – вежливо осведомился он.
– В общем, нет. Но чем ближе к северу, тем выше Полярная звезда, – ответила Ляля. – А какие звезды вы видели в Палестине?
– Такие же, как и здесь, на моей родине, – спокойно произнес сэр Луис.
– А луна, какая луна в Палестине? – продолжала девушка и замерла – если сэр Луис ответит правильно, значит, он – умный, образованный человек, с ним можно общаться на равных, а не просто принимать его помощь.
– В Палестине светит огромная золотая луна. А вы не знали этого, миледи?
«Квиттинг отдыхает», – подумала Ляля и печально сказала:
– Мне никто об этом не рассказывал.
– Серп ее похож на узкую золотую лодочку, плывущую по небесной реке, – радостно продолжал сэр Луис.
«Конечно, он потомок викингов, искусных мореходов, и должен знать звездное небо!» – воскликнула про себя девушка и спросила:
– И что, этот серп лежит на боку?
– Да, – ответил рыцарь. – Наш полумесяц висит боком, а палестинский лежит на боку.
Ляля замерла, переваривая информацию. «Конечно, Палестина расположена ближе к югу», – растерянно подумала девушка, и зрительная память развернула перед ней страницу географического атласа. Палестина расположена недалеко от Египта. От внезапного озарения Ляля слегка вскрикнула – она поняла, почему бога Ра изображали плывущим по небесной реке в золотой ладье. Египтяне так видели месяц.
– Что случилось, донна Лилиана?
– Вспомнила дом, – печально ответила девушка и изумленно вскрикнула еще раз. Действительно, Каир и Санкт-Петербург находятся на одном меридиане, и египетские сфинксы вот уже третий век охраняют Академию художеств на берегу широкой Невы.
– Осторожно, демуазель, не споткнитесь, – сказал рыцарь.
– С вами я ничего не боюсь, – ответила девушка, возвращаясь на берег Гаронны. – Вы поддержите меня.
– Наше путешествие только начинается, леди, – сказал рыцарь.
Ляля чувствовала себя очень неловко. Надо ли ей еще испытывать своего спутника, чтобы убедиться в его надежности? Но после ночевки втроем в шалаше – она, он и меч между ними – девушка полностью ему доверяла. Что еще ей нужно от сэра Луиса? Неужели убедиться, что он достоин ее на интеллектуальном уровне? Ляля содрогнулась, как на краю пропасти.
– Вам холодно, миледи? – встревожено спросил рыцарь. Нежные пальцы девушки затрепетали в его руке, и он почувствовал эту дрожь.
– Да, я хочу вернуться к костру, – тихо сказала Ляля.
– Пойдемте, миледи, – предложил рыцарь.
Ляля пошла за ним, ноги ее подгибались. Неожиданно открывшаяся бездна собственной души испугала девушку.
У костра уже все приготовлено для вечерней трапезы. Купцы усердно молятся. Ляля только в музеях видела маленькие походные алтари, вырезанные из дерева. Острый столбик втыкается в землю, створки распахиваются, вырезанные из дерева святые и распятие являются взорам верующих. Походная молельня готова! Рыцарь благоговейно преклонил колени перед маленькими фигурками святых и Иисуса. Ляля со стесненным сердцем упала на колени и зашептала по-русски: «Господи, помилуй мя грешную». Ее мучил стыд перед сэром Луисом. Неужели она хотела убедиться в своем интеллектуальном превосходстве над спасшим ее рыцарем? Общая молитва кончилась, и угрызения совести Ляли утихли. Она дала себе слово больше не подвергать сэра Луиса подобным испытаниям. За трапезой рыцарь прислуживал даме с усердием пажа. Им для двоих подали кусок жаркого на ломте хлеба и серебряный кубок с подогретым вином. Сэр Луис аккуратно резал мясо своим кинжалом и куртуазно подносил кусочки ко рту девушки, чтобы она не испачкала пальцы в жире жаркого. Ляля выпила немного вина и отдала кубок рыцарю:
– Благодарю вас, мессир, за заботу обо мне. Я уже сыта.
– Не стоит благодарности, миледи, служить вам – честь для меня, – с поклоном ответил рыцарь.
– Спокойной ночи, милорд, – сказала Ляля.
Рыцарь проводил девушку на судно и помог взойти по сходням.
– Приятных сновидений, леди Лилиана, – сказал он с поклоном.
– Спокойной ночи, мессир, – ответила она и спустилась в крохотную каюту. Рыцарь проводил ее взглядом, услышал скрежет засова и пошел к своему коню. Девушка разделась и легла. Засыпая, она помолилась, закрыла глаза и в полусне шепнула:
– Сэр Луис, звякни мне на мобильник, как устроился на ночь, как конь…
«Откуда у рыцаря мобильник?» – последняя трезвая мысль пронзила засыпающую Лялю. «Надо купить!» – не растерявшись, ответила она сама себе. Сон уже затянул девушку в зыбкое марево, и она совершенно отчетливо увидела, как об руку с сэром Луисом заходит в магазин, где продаются сотовые телефоны, и выбирает ему самый модный аппарат, убеждая, что рыцарю нельзя без мобильника. У самой Ляли из мобильника звучал Моцарт. А какая мелодия подойдет отважному рыцарю? Девушка во сне перебирала картинки и музыку на новом мобильнике сэра Луиса. Внезапно она совместила языки пламени и низкий протяжный вопль. «Ну и звуки в памяти современных мобильников! Кому это может быть интересно?» – во сне подумала Ляля и попыталась найти что-нибудь более возвышенное, например, вечно живую классику – Моцарт, Бах, Чайковский – и приятные глазу картинки – цветы, море, виды родного Петербурга. Как хорошо совместить взлет шпиля Петропавловки и торжественную фугу Баха! Но сколько она ни нажимала кнопки изящного аппарата, звук длился и длился, а языки пламени не хотели уступать место золотому росчерку шпиля собора на голубом питерском небе. Раздосадованная Ляля отшвырнула мобильник и проснулась. Ее рука высунулась из-под одеяла, но звук не стихал. Сердце Ляли дернулось от ужаса и поднялось к горлу, затруднив дыхание. Девушка спрыгнула с узкого ложа и метнулась к окошку, страшась узнать, в чем дело. Но надо же понять, кто издает этот звук, чтобы не сойти с ума от ночных страхов! Девушка робко приоткрыла узкое окошко. Луна поднялась выше, стала меньше, ярче и теперь изливает мертвенный серебристый свет на лагерь спящих купцов. Но, оказывается, спали не все. От леса наступали темные фигуры, часовые валились на землю со стрелами в горле или глазнице. Один человек упал в костер и не делал попыток подняться – стрела вошла ему под лопатку. Другой катался по земле, пытаясь сбить огонь с горящей одежды – его крик и разбудил Лялю. Неорганизованное сопротивление сонных испуганных людей было быстро подавлено, и разбойники приступили к грабежу.
Ляля, всхлипывая от страха, бросилась к своей одежде. Натягивать непривычное платье тяжело – руки трясутся, рукава скручиваются, юбки заворачиваются. Но девушка справилась со средневековой одеждой и вытащила из-под подушки кинжал. Изящная рукоять надежно легла во влажную ладонь, и Ляля несколько приободрилась. Ей надо скорее присоединиться к сэру Луису. Он разгонит этот подлый сброд, просто обнажив благородный клинок.
Сэр Луис проснулся от свиста стрелы, полежал мгновение, отметил, что летучая смерть опять прошла мимо, перекатился на живот и внимательно осмотрел поле ночной битвы. «Даже нехристи в Палестине не нападали ночью!» – подумал он с отвращением, откинул плащ и поднялся, одновременно выхватив из ножен верный меч. Он даже не надел кольчугу. Шайка ночных разбойников грабила все, до чего могла дотянуться. Рыцарь обрушился на них, огромный и беззвучный, как мстящий призрак. Его меч разил без промаха, разбойники не могли оказать сопротивление разгневанному воину. Рыцарская выучка и натренированное тело принесли сэру Луису победу в ночном бою. Перебив всех нападавших, рыцарь взбежал по сходням на корабль – он беспокоился о леди Лилиане. Неприятное пробуждение страшнее всех ночных кошмаров! Держа меч в левой руке, рыцарь направился на корму судна к каюте леди. Девушка прижалась к стене у закрытой на засов двери. Сейчас она не могла вспомнить, в какую сторону открывается эта ненадежная дощатая дверь. Звук быстрых шагов по палубе. Человек идет к каюте Ляли. Сердце ее упало, во рту пересохло. «Кто-то стоит за дверью», – панически подумала она и схватила в левую руку подсвечник с погасшей оплывшей свечой…
– Леди Лилиана, не бойтесь! – услышала она свое имя сквозь доски двери и узнала голос сэра Луиса. Колени девушки подогнулись от радости. Он жив и пришел за ней! Всхлипывающий полу-стон, полу-выдох вырвался из ее груди, подсвечник и кинжал с глухим стуком упали на пол, прикрытый тонкой тростниковой циновкой. Рыцарь услышал эти звуки и ударом ладони высадил дверь, отделяющую его от дамы, которую он поклялся охранять. Темнота в маленьком помещении не была полной. Серебристый лунный свет достигал узкого окошка каюты, тонкий светлый луч рассеивал мрак. Ляля прислонилась к стене, ноги не держали ее, но губы раздвинулись в слабой улыбке. Ее рыцарь пришел за ней, и теперь все будет хорошо. Он защитит ее от ночных страхов и доставит в безопасное место.
– Ты пришел, – выдохнула Ляля, отделилась от подпирающей ее стены и рванулась к своему рыцарю. В два шага она оказалась рядом с ним, ее руки обвились вокруг его шеи, и она застыла в самом надежном на свете убежище. Рыцарь обнял ее правой рукой, держа меч – в левой. Ляля закрыла глаза, вдыхая его запах, ставший почему-то родным. Никогда раньше она не могла вынести, чтобы от мужчин пахло потом, но сейчас ее рыцарь пах ночной свежестью, луговой травой и боевым потом, и этот запах был Ляле приятнее, чем шлейф дорогого французского одеколона, созданного для обольщения бедных женщин. «Обольщается тот, кто этого жаждет!» – подумала Ляля, успокаиваясь после ночного кошмара рядом со своим защитником. Она машинально гладила латы на груди рыцаря. Теплый металл был хорошо отполирован, и ее пальцы скользили, как по дорогому атласу. Вдруг она с воплем отдернула руку – металл, прикрывавший грудину рыцаря, почему-то порос курчавыми волосами! Сэр Луис слегка вздрогнул, отстранил девушку и запахнул рубашку на груди. Но все равно его рельефная мускулатура создавала странную картину – казалось, что рубашка рыцаря наброшена поверх лат, а вовсе не на голую грудь. Ляля покраснела и закрыла руками пылающее лицо. Сэр Луис поднял с пола потухшую свечу и обнаженный кинжал. Он оценил отвагу леди Лилианы – она готовилась защищаться, а сейчас, сраженная стыдом, стояла, закрыв лицо, не в силах взглянуть на своего спасителя.
– Леди Лилиана, – позвал он. – Опасность миновала!
Она справилась с собой и опустила руки. Рыцарю показалось, что в тесной каюте стало светлее – лицо девушки осветил лунный свет, холодный, но яркий.
– Что это было? Кто на нас напал? – спросила она, и жалость пробралась в стойкое сердце рыцаря.
– Разбойники, – ответил он. – Но больше не надо бояться!
Ляля широко распахнула глаза.
– Вы…
– Рыцарская выучка, – пожал плечами сэр Луис. Ляля, молча, смотрела на рыцаря – он один разогнал шайку разбойников и убил… да, убил… всех этих людей. Ей следовало бы с отвращением отшатнуться от него, вспомнив об общечеловеческих ценностях, но стена каюты подпирала ее сзади, колени дрожали… Разбойники шли грабить мирных путников и получили по заслугам! Ляля подавила дрожь во всем теле, радуясь, что осталась жива, и довольно твердым голосом сказала:
– Благодарю вас, мессир, вы спасли нас всех!
– Не стоит благодарности, леди Лилиана, я исполнил рыцарский долг, – коротко поклонился он.
– У нас много раненых? – спросила Ляля.
– Я собираюсь сейчас пройти по берегу и посмотреть, кто остался в живых, – сказал сэр Луис.
– Я иду с вами, – решительно заявила Ляля.
– Леди Лилиана, это зрелище не для глаз прекрасной дамы, – возразил рыцарь.
– Я видела много крови и страданий, – сказала девушка. «Голливудские фильмы ужасов приучили не бояться сверхъестественного, а только досадливо морщиться, когда брызги клюквы уж очень смачно плюхаются в объектив камеры».
– Что ж, идемте, миледи, – сказал рыцарь. – Раненым надо помочь, – он подал руку девушке и помог ей сойти с судна. Полная луна сияла так ярко, что факелы оказались не нужны. Рыцарь и девушка двинулись по берегу, осматривая следы скоротечной ночной схватки. Нападавшие погибли все. Следы рыцарского меча устрашали – тела были разделены от ключицы до талии, головы сэр Луис срубал одним ударом. Несчастные отныне нуждались только в заупокойных молитвах. Бедняга, упавший в костер, уже не кричал – затих навеки. Ляля глотала слезы, сочувствуя людским страданиям, но твердой походкой шла за сэром Луисом. Итальянцы бросились им навстречу, задыхаясь от волнения. Купец благодарил рыцаря за спасение свое и товаров:
– Сам Сан-Микеле направил вашу руку, доблестный рыцарь, – восклицал он, кланяясь победоносному воину.
– Возблагодарим же небо за счастливое избавление, – ответил сэр Луис.
Спасенные люди опустились на колени и горячо поблагодарили Пресвятую Деву, Иисуса Христа и архангела Михаила за заступничество. После молитвы купец распорядился рыть могилу для убитых, а раненых переносить на корабль. Ляля помогала, чем могла – попросила вскипятить воды, обмыла раны, сделала повязки. Серьезно ранен был мальчик, игравший на лютне – у него оказалось сотрясение мозга. Бедняга успел увернуться от разбойничьего оружия, но разбил голову о камень. Ляля устроила его поудобнее на своей койке, положила прохладный компресс и задумалась, чем бы еще помочь страдальцу. «Подорожник, – вспомнила она. – Я видела его на берегу!»
Решительно подобрав подол платья, девушка направилась к сходням.
– Куда вы идете одна? – удивленно спросил купец.
– Набрать лекарственной травы, – ответила она. Купец оглянулся на рыцаря, и сэр Луис подошел ближе.
– Объясните мне, леди Лилиана, какую траву вы собираетесь рвать? Я схожу сам, – сказал он.
Ляля задумалась, как перевести название «подорожник» на провансальский язык.
– Мне нужна трава с зелеными листами примерно в половину моей ладони, растущая по обочинам дорог, – сказала она.
– Это распространенная трава, я видел ее даже в Палестине, – сказал рыцарь.
«А в Индии ее называют „след белого человека“», – чуть не сказала вслух Ляля, но прикусила язык, понимая, что не время сейчас цитировать Киплинга.
– Я знаю эту траву и наберу ее, – решительно сказал рыцарь, поклонился леди Лилиане и в два прыжка спустился на берег. Он заметил место, где росла эта скромная травка, и вскоре вернулся на судно с охапкой зеленых листьев. Ляля промыла их в ключевой воде и щедро раздала всем раненым и ушибленным. Бедный мальчик тихо заснул, прохладный компресс освежил его больную голову.
Позаботившись обо всех, Ляля присела на палубе. Ее руки и ноги дрожали от усталости. Ночь, наполненная бурными событиями, подходила к концу. Небо на востоке светлело. В этот предутренний час тишина окутала землю. Ветер стих, и вода застыла, как хрустальное зеркало. Ляля наслаждалась свежим речным воздухом и следила за вечной мистерией природы – небо на востоке слегка зарумянилось, на воду легли нежные перламутровые блики. Как часто Ляля гуляла в белые ночи по родному городу и восторгалась рассветом со стрелки Васильевского острова, от Охтинского моста или с пляжа Петропавловской крепости. Гаронна была, конечно, уже Невы, но игра красок рассвета на ее поверхности завораживала извечной красотой. Ляля чувствовала, как от созерцания розовеющего неба и серебристой воды уходят усталость и напряжение страшной кровавой ночи. Легкий ветерок пробежал по вершинам деревьев, водная гладь отозвалась мелкими волнами и журчанием. Ляля улыбнулась, радуясь красивому началу дня.
Сэр Луис стоял, скрываясь за стеной каюты – он беспокоился, что леди Лилиана утомилась этой ночью, и хотел уговорить ее лечь спать. Увидев, с каким интересом она наблюдает рассвет, рыцарь понял, что с девушкой все в порядке, и сам залюбовался ею. Она широко раскрыла глаза, вбирая красоту окружающего мира. Восторг окрасил румянцем ее щеки в оттенок летнего рассвета, и рыцарь понял, что душе ее хватает сил, чтобы переносить жизненные испытания.
Он подошел к прекрасной девушке, чувствуя, что отныне их судьбы связаны неразрывно.
Ляля обернулась на звук шагов по палубе и встретила рыцаря улыбкой:
– Доброе утро, мессир!
– Доброе утро, леди Лилиана! – ответил он с почтительным поклоном.
– Как красив рассвет над Гаронной! – восторженно произнесла Ляля. Заря охватила уже половину неба, серебристые струи воды окрасились в нежно – розовый цвет. Рыцарь любовался девушкой и рассветом.
– Ваша Родина так же красива, леди Лилиана? – спросил он.
– Особенно в белые ночи, – задумчиво произнесла Ляля. – Чем ближе к северу, тем ночи светлее.
– Я помогу вам добраться домой, донна Лилиана, – пылко сказал рыцарь.
– Я верю вам, мессир, – мягко сказала девушка.
– До Тулузы нам плыть еще два дня, но если хотите, миледи, мы сможем быстрее доскакать по берегу, – предложил сэр Луис.
– Я не могу оставить раненых, мессир, – ответила Ляля. – Надо же хоть немного облегчить их страдания.
– Вы добры, как ангел, леди Лилиана, – восторженно произнес рыцарь.
– Доброе утро, синьорина Лилиана, синьор Луис, – сказал итальянский купец, подходя к молодым людям.
– Доброе утро, мессир, – улыбаясь, ответила Ляля. Рыцарь коротко поклонился.
– Приглашаю вас на утреннюю молитву, – продолжал купец. – После молитвы мы отплываем.
Рыцарь подал Ляле руку и помог ей встать. Девушка подобрала подол платья и поднялась гибким движением – она уже начала привыкать к одежде двенадцатого века.
– О, синьорина Лилиана, вы как милосердная Мадонна заботились о наших раненых! – пылко воскликнул купец. Девушка покрас-
нела – она поступила так, как подсказывала ей христианская совесть.
– Благодарю вас за восторженную оценку моего труда, – ответила она. – Но я выполняю свой христианский долг.
Сравнение с Мадонной ей было приятно, но казалось незаслуженным. Нужно много усилий и трудов на благо ближнего, чтобы чуть-чуть приблизиться к высочайшему христианскому идеалу. Ляля вспомнила другую свою современницу, блондинку со слабеньким голоском, взявшую себе громкий псевдоним и на концертах не стеснявшуюся профанировать святые для каждого христианина понятия распятия и крестной жертвы. Ляля передернулась от воспоминаний о торжестве бездарной пошлости над хорошим вкусом. А увлечение этой «певицы» Каббалой!
– Вы замерзли, леди Лилиана? – встревожился рыцарь.
– Нет, мессир, неприятные воспоминания, – ангельским голоском ответила Ляля. После молитвы перед походным алтарем девушка помогла повару приготовить нехитрый завтрак – ломти хлеба с ветчиной и сыром. Сэр Луис, уже знакомый с кухней будущего, спокойно воспринял новинку, но купцы были потрясены кулинарным искусством чужеземной дамы. «А вечером я покажу итальянцам, как у нас готовят пиццу», – подумала Ляля и улыбнулась сэру Луису, ухаживающему за ней. После завтрака рыцарь поклонился леди и сбежал по сходням к своему коню. Судно распустило парус и отвалило от берега.
Войдя в попутное течение, купеческое судно быстро поплыло вниз по Гаронне. Рыцарь верхом сопровождал его по берегу. Ляля обошла раненых, напоила их, сменила повязки. Закончив дела милосердия, она присела на палубе под натянутым тентом. Сияющий южный день уже вступил в свои права. Вода весело журчала, легко неся торговый корабль. Берега Гаронны поросли лесом. Листья дубов, буков, каштанов трепетали от прикосновений мягкого южного ветра. Одуряюще пахли травы, нагретые солнцем. Ласточки проносились у самой воды, высоко в небе заливался невидимый жаворонок. Изредка лес расступался, открывая возделанные поля, виноградники и маленькие южные городки, сияющие побеленными стенами и красными черепичными кровлями. Шпиль ратуши и колокольня церкви были вертикальными доминантами этих прибрежных городков. Но купеческое судно стремилось в Тулузу и не останавливалось в маленьких городках. Ход его был плавным, почти не качало, и Ляля не испытывала никаких неудобств. Итальянцы относились теперь к ней с восторженным обожанием. Девушка созерцала берега и прихотливо текущую изменчивую воду. Сейчас она была синей и чистой, отражала небо и белые облачка. «Гаронну питают горные речки, ее левые притоки, сбегающие с пиренейских ледников», – вспомнила Ляля. Она изучала географию Южной Франции, чтобы лучше понять, как проходили крестовые походы против альбигойцев. Таинственная, исполненная боли, гнева, самопожертвования страница средневековой истории. Впервые Ляля прочитала об этом в книге Анн и Сержа Голон «Анжелика», но возмущение графа де Пейрака надменным архиепископом, пришельцем с Севера, было тогда непонятно девушке. Учась в университете, Ляля вновь обратилась к полюбившейся ей эпохе Высокого Средневековья. Здесь, на приморском юге Франции, в графстве Тулузском, соединились несколько культурных течений – влияние античной римской культуры и арабской традиции, перешедшей Пиренеи. Два завоевания северян-франков, германского племени, последнее при Карле Великом, так же оставили след в культуре южного края. И все это сложилось в утонченную, куртуазную, жизнелюбивую культуру, пронизанную песнями трубадуров: изящные манеры, красивые одежды, культ любви и поклонения Прекрасной даме. Эманация этой притягательной средиземноморской цивилизации эпохи Высокого Средневековья воскреснет в Серебряном веке русской литературы. Ее подхватят Соловьев, Брюсов, Блок.
О, скорей бы вернуться в свое время! Какую блестящую работу она напишет! Ляля вздохнула. А если она не вернется? Рассеянный взгляд девушки скользнул по берегу и обрел остроту – изредка сквозь листву деревьев сверкали стальные искорки кольчуги сэра Луиса. Он сопровождал судно быстрым галопом. Ляля забеспокоилась, что он загонит коня, но выругала себя. Рыцарь странствует не первый год. Конечно, он знает, как заботиться о коне. Надежный… Да, так можно назвать этого рыцаря, встретившегося ей в чужом времени и пространстве. Без него она бы уже погибла! В груди девушки потеплело, и слезы навернулись на глаза, когда она остановила взгляд на защитнике, посланном ей Богом. Ляля впервые задумалась, почему она совершила путешествие во времени, и что будет, если она не сумеет вернуться? Придется ли ей выйти замуж за преданного рыцаря и стать средневековой графиней? Можно, конечно, уйти в монастырь, но Ляля еще не чувствовала в себе склонности к уединенной жизни. И в монастырь нужно сделать вклад, чтобы поддержать хозяйство обители и прокормить сестер. Нет, Ляля еще не готова встать на стезю аскетизма. Вопреки тоске по дому жительницы двадцать первого века, оказавшейся в двенадцатом, она предвкушала, как во дворце Раймонда Тулузского своими глазами увидит роскошь его двора, послушает песни трубадуров. А, может быть, граф Раймонд устроит рыцарский турнир! Ляля изучала исторические источники и знала, что турниры начали устраивать в Палестине как смотр боевой выучки и оружия рыцарей европейских стран, ушедших в крестовый поход. Сначала это были групповые схватки, отряд на отряд, но к двенадцатому веку практиковались уже поединки между рыцарями. Победитель забирал оружие, доспехи и коня поверженного противника. А групповые схватки, отряд на отряд, проходили на второй день турнира. Победитель дня выбирал королеву любви и красоты, венчал ее золотой короной. Ляля сладко задумалась, прикрыла глаза. Ей чудилось, как к ней подъезжает сэр Луис в кольчуге, иссеченной в жарких схватках, и почтительно кладет к ее ногам корону, нацепленную на конец его победоносного копья. Девушка прислонилась к стене каюты и задремала, убаюканная плавным ходом судна. Она вспоминала сквозь сон, надо ли королеве красоты целовать победителя турнира? Поцеловала ли леди Ровена Айвенго, когда он провозгласил ее королевой любви и красоты?
Сэр Луис ехал по берегу, наблюдая за всем, что происходит вокруг. Он уделял должное внимание маленькому судну, на котором плывет леди Лилиана. Сейчас он в дозоре – безопасность леди и ее спутников зависит от него. Рыцарь, закаленный суровым походом в Палестину, охраняет даму. Он поклялся нерушимой клятвой, что леди и ее спутники, отдавшие себя под его покровительство, благополучно прибудут в Тулузу. Граф Раймонд Тулузский, двоюродный дед сэра Луиса, конечно же, поможет найти караван судов, идущих на Русь. Предки варяги могли бы гордиться бесстрашным предприимчивым потомком, искусным в обращении с любым рыцарским оружием. Дальше прибытия в Ладогу сэр Луис не загадывал, но в тайных грезах, посещавших его в одинокие ночи, он видел, как возвращает леди Лилиану ее благородным родителям. Почтительно преклонив колено, он просит руки северной красавицы… и тут он просыпался, задыхаясь от счастья. Сердце крепче алмаза, не дрогнувшее перед сарацинами, неистово билось в широкой рыцарской груди – родители леди Лилианы соглашались отдать дочь в жены графу из Лангедока. Сэр Луис спрыгнул с седла, чтобы дать отдых коню, взялся за стремя и побежал, не снижая темпа. На рыцаре надета стальная кольчуга, белый широкий плащ, но шаг его скор и размашист. От предков викингов норманы переняли походный шаг, двигаясь которым воин с полным вооружением, в кольчуге и шлеме, мог обгонять боевого коня. Викинги сражались «пешими». Их грозный хирд, спаянный боевым братством, был непобедим. Недаром вся Европа молила Бога спасти ее от ярости норманов. Христианство сделало более кроткими суровые души викингов. Их потомок, сэр Луис, искренне верил в Бога, был предан сюзерену и благоговейно обожал даму сердца, не осмеливаясь оскорбить ее пылкими ухаживаниями. Яростная суровая натура викингов восприняла мягкость христианской культуры, и сэр Луис стал ее достойным представителем. Он пошел в крестовый поход, исполненный твердой решимости отбить гроб Господень у неверных, проявлял чудеса храбрости в тяжелейшем квесте, и не его вина, что третий крестовый поход кончился неудачно. Он бы, наверное, выстоял и в поединке с самим Ричардом Львиное Сердце. Но рыцарская выучка и верное сердце не были подвергнуты такому тяжкому испытанию. Пути рыцаря и английского короля разошлись – каждый добирался на родину самостоятельно. И сэр Луис теперь находился ближе к Тулузе, чем Ричард Львиное Сердце к Аквитании, где родился. Сейчас он ехал по Центральной Европе, где враги поджидали отважного короля.
День близился к вечеру, когда купеческое судно поравнялось с пристанью городка Мюре. Солнце зашло, и крепкие городские ворота захлопнулись, развеяв мечты путешественников о вкусном ужине и безопасной стоянке. Городская стража не прельстилась золотом купцов, и судну пришлось искать стоянку ниже по течению. Хорошее место вскоре было найдено. Остров на реке, небольшой, заросший кленами и платанами. Их голые толстые стволы белели в сумерках. Ляля видела такие деревья на Кавказе. Судно отдало якорь, итальянцы перебросили на берег сходни и пошли в обход острова, ища дрова для костра. Ляля осмотрела раненых и задумалась, из чего готовить лекарственное питье. «Найти бы ромашку и подорожник для перевязки!»
Итальянцы вернулись и объявили, что остров безопасен. Ляля подобрала подол длинного полотняного платья и решительно спустилась по сходням на берег – сэра Луиса не оказалось поблизости, а итальянцы не смогли ограничить свободу передвижения знатной чужеземной дамы. Она попросила разводить костры, кипятить воду, а сама пошла по берегу, высматривая лекарственные травы. Небольшая поляна, заросшая ромашкой, привлекла ее внимание. Радостно вскрикнув, Ляля бросилась собирать лечебную траву. Ее всегда нравился запах ромашки. Потом девушка хлопотала у костров, заваривала ромашку и готовила ужин. Она решила познакомить итальянцев с пиццей и выполняла свое обещание. Готовить Ляля умела, но не любила, считая, что возня на кухне отвлекает ее от занятий наукой. Но сейчас девушка с удовольствием возилась у костра, готовя пиццу. На судне нашлись ветчина, сыр, базилик, а тесто для пиццы требовалось самое простое – мука и вода. «Как жаль, что Колумб еще не открыл Америку, и нельзя добавить в пиццу помидоры!» – подумала Ляля, щедро посыпая сыром и базиликом приготовленные к выпечке пироги. Дрова прогорели и дали ровные крупные угли, на которых можно готовить что угодно. Попросив повара посмотреть за пирогами, Ляля пошла к раненым. Итальянец нес за ней котел с отваром ромашки. Ляля обрабатывала раны и поила раненых. Завершив труды милосердия, она вышла на палубу и подошла к сходням. Сэр Луис подал ей руку.
– Прошу вас, миледи!
– Мессир, как вы оказались здесь? – удивилась девушка.
– Я переплыл реку, чтобы добраться до вас, донна Лилиана, – с поклоном ответил рыцарь. Ляля заметила, что вода капает с золотистых волос рыцаря на его широкие плечи, капли стекают по его выпуклой груди, его потертый кожаный колет прилипает к телу, облегает мощный торс сэра Луиса, прекрасный, как у статуи греческого бога.
– А где вы оставили коня? – удивленно спросила девушка.
– Он пасется там, где трава более сочная, – ответил сэр Луис и показал в сторону противоположного берега маленького острова. Силуэт коня белел в сумерках. Ляля так удивленно подняла брови, что рыцарь засмеялся.
– Мы с конем переплыли эту реку так, как не раз в походе переплывали реки, встречавшиеся нам.
– Для рыцаря река – вызов, препятствие, которое надо преодолеть, – мило улыбнулась Ляля.
– Да, миледи, – поклонился сэр Луис. – Позвольте проводить вас на ужин.
Он церемонно предложил ей руку и повел во временный лагерь. Купцы устроились с комфортом – с судна принесли ковры, подушки, посуду. После молитвы приступили к еде. Сэр Луис ухаживал за Лялей, резал пирог на мелкие кусочки и подносил ей на кончике кинжала, чтобы она не испачкала руки. «Вилки еще не изобрели, – вспомнила девушка. – Если я останусь жить в двенадцатом веке, подам идею усовершенствования столовых приборов и полезных в быту мелочей. Скажу, что так делают у меня дома!» Улыбаясь своим мыслям, она принимала услуги сэра Луиса и ела пиццу, поневоле выказывая хорошие манеры. А чавкать за столом ее отучили еще в раннем детстве.
