Людмила Ивановна Гордеева
Иоанн III Великий. Первый российский государь. Летопись жизни. Часть II

Глава 3. Годы 1462 – 1471. Великий князь Владимирский и Московский

В 22 года Иоанн III Васильевич наследовал отцу и стал единоличным правителем Владимирской и Московской Руси. Однако в первые годы его княжения мы видим – и летописи отмечают это – что перед совершением всякого крупного мероприятия, будь то женитьба или военный поход, великий князь советуется с митрополитом, матушкой и боярами.

Да, он советуется, но теперь во всех заметных мероприятиях Москвы мы видим четкий план, расчёт и предусмотрительность. Каждое важное мероприятие тщательно готовится. Самое интересное, что оно готовится не только физически, материально, но и политически, и нравственно. Уже в то время молодой властитель понимал: человек должен знать, ради чего он совершает подвиг, должен быть готов к нему духовно. Иоанн добивается того, что и летописец, и мы, читатели, а значит, и все участники событий того времени, хорошо знают причину, которая вынуждает московское воинство выступить в тот или иной поход, сражаться, рисковать жизнью. Недопонимание происходит лишь однажды: во время знаменитого «Стояния на Угре», но этому есть свои причины. Но и там все поступки государя оправдывает блистательный результат.

Иоанн III был первым великим князем московским, который не поехал на «поставление», то есть для утверждения на престоле в Большую (Волжскую) Орду. Он распорядился прекратить чеканить русские монеты с именем хана. Не имеется также никаких данных о том, чтобы во время его правления выплачивалась какая-либо дань. Конечно, существует упоминание в Духовной грамоте его отца Василия Тёмного о «выходах» и даже о дани: «А как почнут мои дети жити по своим уделом <…> моя княгини и мои дети выход учнут давати сыну моему Ивану и с своих уделов. А переменит бог Орду, и моя княгини и мои дети возмут дань с своих уделов себе, а сын мой Иван в то у них не вступается».¹

Однако этот факт вовсе не говорит о том, что Иоанном выплачивалась кому-либо дань, хотя и он продолжал собирать «выходы ордынские». Ведь удельные князья никаких иных средств в общий бюджет не вкладывали, хотя сполна пользовались результатами деятельности централизованной власти: безопасностью, которую им, их купцам и населению обеспечивало великокняжеское войско, его оснащение современным на тот момент оружием. Немалые средства расходовались на содержание наёмного татарского войска, на весьма затратную посольскую деятельность. Это подтверждает Духовная грамота самого Иоанна, где есть подробное описание того, куда идут те самые собранные с полунезависимых уделов средства (налоги, дань):

«А дети мои, Юрьи з братьею, дают сыну моему Василью с своих уделов в выходы в ординские, и в Крым, и в Астарахань, и в Казань, и во Царевичев городок, и в-ыные цари и во царевичи, которые будут у сына моего у Василья в земле, и в послы в татарские, которые придут к Москве, и ко Тфери, и к Новугороду к Нижнему, и к Ярославлю, и к Торусе, и к Рязани к Старой, и к Перевитску ко княж Феодоровскому жеребью рязанского, и во все татарские проторы, в тысячю рублев».²

Несомненно, что ни одному из перечисленных орд и городов Русь дани не платила, наоборот, документы говорят, что и Казань, и большинство других упомянутых в Духовной грамоте территорий сами платили подати (дань) Москве. Не облагались каким-либо налогом в московскую казну, как уже упоминалось, лишь удельные князья, хотя и они сполна пользовались плодами свободы и независимости государства. «Выходы ордынские» были их единственным вкладом в общую копилку. Понятно, что великий князь не собирался от него отказываться. Мало того, и младшим детям он наказал в Духовной грамоте платить те же самые «выходы» своему преемнику на троне Василию III, хотя к тому времени Большой Орды уже не существовало. Государь, справедливо считая, что удельные князья, должны нести часть бремени общегосударственных расходов.

Летописи и другие документы начального периода правления Иоанна называют его, как и отца, в основном просто великим князем.

Год 1463

Мирное присоединение к Москве Ярославля. Своё самостоятельное великое княжение Иоанн начинает с мирного присоединения Ярославского княжества: «Того же лета князи Ярославские отступились вотчины своей Великому Князю по хлопотам Алексея Полуектовича, дьяка великого князя».³

«В год 971 (1463). В городе Ярославле, при князе Александре Федоровиче Ярославском, у святого Спаса в монастыре у братии явился чудотворец, князь великий Федор Ростиславич Смоленский, погребенный с детьми – с князем Константином и с Давыдом, и совершилось у их гроба прощение множества людей – исцелялись вез числа. Всем же князьям ярославским эти чудотворцы явились не на пользу: распрощались те со всеми своими владеньями навеки, отдавали их великому князю Ивану Васильевичу, а князь великий взамен их владений дал им другие волости и села; и изначала хлопотал о владеньях тех перед князем великим прежним Алексей Полуектович, дьяк великого князя, чтобы владенья те никак не вернулись им обратно».⁴

Летописец искренне сокрушается о потере ярославскими князьями своих владений, осуждает хитрых, на его взгляд, обманщиков. Ему нет никакого дела до идеи единства Руси. А мы видим один из мирных и эффективных способов, при помощи которых Иоанн «собирал» Русь. Он выкупал у обедневших удельных князей владения, делал их своей собственностью, а затем назначал тех же самых князей наместниками на новых, или даже прежних их землях. Но там они уже не были независимыми хозяевами, обязаны были подчиняться: платить налоги и являться на военную службу при первом требовании великого князя.

Молдавский воевода Стефан женится на двоюродной сестре Иоанна, княжне Киевской Евдокии Александровне (Олельковне). Она станет матерью Елены Волошанки, которая будет выдана замуж в Москву за наследника великокняжеского престола Ивана Молодого: «В месяце июле XV дня привезли воеводе его княгиню из Киева. И с ней он имел [дочь, будущую] княгиню в стране московитов и т. д.».⁵

Этот же факт подтверждает и «Молдавско-польская летопись 1352- 1564 года», правда, несколько изменяя дату: «Год господен 6971. Июня 5 привезли жену тому Стефану воеводе из Киева, сестру Симеона, царя Киевского».⁶

Год 1464

Летописи продолжают рассказывать о деятельности русского архитектора Василия Ермолина: «6972 (1464) <…>. В тот же год, месяца июля пятнадцатого, поставлено изображение святого великого мученика Георгия на воротах Фроловских, вырезанное из камня по подряду Васильеву Дмитриева сына Ермолина».⁷

Великий князь выполняет обещание, данное когда-то его отцом покойному рязанскому великому князю. Подрастив его сына Василия, отправляет домой, в Рязань, на великое княжение. И вскоре женит его на своей сестре Анне.

«В лето 72. Князь великыи Иван и мати его великаа княгини Марья отпустили князя Василья Ивановича на Рязань на его отчину на великое княжение. И тоя же зимы генваря месяца приеде на Москву и понят за себя сестру великого князя именем Анну, и венчашася в Пречистой на Москве в неделю о блуднем, и на той же недели на память 3-х святитель поиде на свою отчину на Рязань и с княгинею».⁸

Отставка митрополита Феодосия. В митрополичьих палатах кипят свои страсти. В результате уходит в отставку уважаемый народом владыка Феодосий Бывальцев. Вот как объяснил эту отставку вездесущий «независимый» летописец, знаток самых невероятных слухов.

«А Феодосий оставил митрополию из-за того, что хотел попов и дьяконов насильно на Божий путь направить. Начал во всякое воскресение созывать и учить по святым правилам. Вдовцам, дьяконам и попам, велел в монастырь постригаться, а тех, у кого наложницы были, мучил без милости, и священнический сан снимал с них, и продавал. А церквей много настроено, а попы: кто не хотел работать, всякий – в попы, тем и кормились, и следовали телесным похотям, потому что не Богу хотели служить, а ублажению своего тела. И затужили люди, что многие церкви без попов, и начали проклинать митрополита, а он, услышав, разболелся из-за этого. Выздоровев, пошел в келию в монастырь Чуда Михаила⁹, и взял расслабленного старца в келию, и стал служить ему и омывать его струпья».¹⁰

Новый митрополит Филипп:

«В лето 6973 собрашяся архиепископи и епископи в град Москву: архиепископ Трифон Ростовскый, Филип епископ Соуздалскый, Давыд Рязанскый, Геронтей Коломенскый, Васьян Сарайскый и послаша по Новогородского архиепископа Иону и по Тверскаго епископа Генадия и по Пермьскаго Иону. Они же не поехаша никоих ради нуждь и повелеша подписатися. Они же поставиша митрополитом Филипа, епископа Суздальскаго, ноября 11. Того же лета пребеже на Москву Еуфимей, епископ Брянскый и Черниговскый, покиня свою епископью. И даша емоу Соуждаль и Колугу и Торусоу».¹¹

Напомню, что Брянск и Чернигов в ту пору принадлежали Литве, где активно насаждались уния и католичество. Можно предположить, что епископу Ефимию пришлось бежать к Москве из-за противодействия религиозным притеснениям.

Скончался папа римский Пий II (1405—1464), в миру Энеа Сильвио Пикколомини.

На папский трон избран Павел II (1417 – 1471), Пьетро Барбаро. Он пытался организовать крестовый поход на турок, но безрезультатно. При его благословении в Москву прибыли первые сваты, которые предложили великому князю в жёны воспитанницу папского двора византийскую царевну Зою (Софью) Палеолог, племянницу последнего византийского императора Константина XI Палеолога Драгаша.

Год 1465

Хан Большой Орды Ахмат

Из летописей видим, что царём в Большой Орде вновь становится хан Махмуд. Возможно, он опять одержал верх над братом Ахматом, которого русские летописи в 1460 году тоже называли царем Большой Орды. Царь Махмуд предпринимает очередную попытку восстановить даннические отношения с Московской Русью, наказать Иоанна за то, что он не приехал к нему на поставление. Но по пути он встретился с войском своего врага – Крымского хана Ази-Гирея.

«Того же лета поиде безбожный царь Махмут на Рускую землю со всею Ордою и бысть на Доноу; Божиею же милостию и пречистые Матери прииде на него царь Азигирей и би его и Орду взя и начата воеватися промеж себе. И тако Бог избави Рускоую землю от поганых».¹²

Как правило, все большие неудачные походы властителей Большой Орды заканчивались сменой их властителя. Так случилось и на этот раз. К власти в Большой Орде окончательно приходит новый хан Ахмат (Ахмад, Ахмед) (? – 1481).

Год 1466

«В лето 6974, октября 5, в 1 час нощи, месяць гибл весь два часа. Тое же весны, априля 8, преставися епископ Васьян Сарайскы. И бысть мор в Пскове и в Новегороде велми велик, бысть же с Велика дни, а поча отъиматися Филипова заговенья. Того же лета, маиа 14, снег пал пяди и лежа два дни. Того же месяца 26 снег лежал день, августа 18 мраз был, а другой мраз того же месяца 27 и ярь побил».¹³

Завершается Тринадцатилетняя война (1454 – 1466) Польши с Тевтонским орденом. Победа Польши закреплена Торуньским миром 1466 года, по которому к Польше отошли Восточное Поморье (с Гданьском), земли Хелминьская и Михайловская и др. Тевтонский орден признал себя вассалом польского короля.

Год 1467

Псков просит у Москвы наместника

Псковичи просят себе у великого князя в наместники князя Фёдора Юрьевича Патрикеева. С этих пор великий князь Московский ставит на псковской земле своих наместников, обязуясь, таким образом, защищать Псков от врагов, которых у этого пограничного русского города немало и которые становятся все агрессивнее.

«Того же лета на весну приеха во Псков от великаго князя с Москвы князь Феодор Юриевич, месяца Апреля в 29 день, на память святого отца Ивана прозвитера; и псковичи и священники выидоша противу его со кресты, и посадиша его на княжении, и даша ему всю княжю пошлину, и целова крест по псковской пошлине и по их воли».¹⁴

«В лето 6975, ноября 1, ставяся езеро Ростовское, нача выти, бысть же того по две недели и ночи людем по граду не даде спати, как вшестере молотят или восмере и напосле протяжено застоучит, и за много лет того не бывало. Тое же зимы, генваря 14, бысть мраз лют и множество людей измре по дорогам на Москве и по иным градом и по волостем и по селом. Тое же весны, априля 14, родися князю Василью Ивановичю Рязанскому сын Иван во граде Москве».¹⁵

Иоанн становится вдовцом

Умирает великая княгиня Мария Борисовна Тверянка – первая жена Иоанна:

«Тое же весны, априля 22, в среду 4 недели по Пасце, противу четверка, в 5 час нощи, преставися благовернаа и христолювиваа, добраа и смиреннаа великая княгини Марья Иоаннова, дщи великого князя Тверскаго Бориса Александровича, в граде Москве. Митрополит же Филипп пев над нею обычныя песни и положив ю в монастыри в церкве святаго Вознесениа, ту сущоу над нею бывши свекрови еа великой княгине Марье, князю же великому Иваноу тогда бывшу на Коломне».¹⁶

А ведь великой княгине едва ли много больше двадцати пяти лет! Во время смерти тяжело больной супруги Иоанн находился достаточно близко от Москвы – в Коломне, однако попрощаться с женой не приехал. Ходили слухи, что она была отравлена. Конечно же, «независимый» летописец не мог обойти этих слухов молчанием.

«В год 6975 (1467) 25 апреля, в 3 часа ночи умерла великая княгиня Мария, жена великого князя Ивана Васильевича, от смертного зелья, узнали это вот по чему: когда покров на нее положили, то свисало много, а потом тело ее распухло так, что стало много не хватать. И похоронили ее у церкви Святого Вознесения в Москве. Тогда же разгневался великий князь на жену Алексея Полуектова, на Наталью, которая посылала пояс с женой казенного подьячего Боровлева к бабке. Тогда же и на Алексея разгневался, и долго, лет шесть, он не был у великого князя, и едва князь простил его».¹⁷

И хотя князь великий в связи со смертью жены разгневался по какой-то причине на своего дьяка Полуектова, однако же, как видим, простил его.

Двадцатисемилетний великий князь становится вдовцом. А его девятилетний сын Иван Молодой – сиротой.

Ярославские чудеса и отставка архиепископа Трифона Ростовского:

«Тое же весны, маиа 5, снег пал в полголении, лежал 3 дни и на 4-й ростаял о вечерне, а месяца июня 27 мраз был. Того же лета отписася¹⁸ своей епископи Трифон, архиепископ Ростовскый, бе бо болен велми, августа в 6 день, пас церковь Божию 5 лет и полтретья месяца, и седе в монастырь на Симанове, потомоу же еха в Ярославль, в монастырь к Спасоу».¹⁹

«Того же лета Трифон Архиепископ Ростовскы остави архиепископью».²⁰

Историю отставки и преставления ростовского архиепископа Трифона, любимца великокняжеской семьи, когда-то освободившего Василия II Темного от клятвы Дмитрию Шемяке, интересно и подробно описывает «независимый» летописец. Эта отставка, по его мнению, связана с чудесами, которые начали происходить у гроба Ярославских чудотворцев ещё в 1463 году.

«В том же году ростовский епископ Трифон, услышав о чудесах исцеления в городе Ярославле от гроба новоявленных чудотворцев великого князя Федора Ростиславича Смоленского и Ярославского, и Константина, и Давида, не поверил в их чудеса. И послал туда протопопа ростовского Константина, почтенного человека. Во все года посылал за ним великий князь, приглашая его в Москву на собор звать, потому что был он голосист, и речи хорошо говорил, и грамоту знал, и видным был, потому и вознесся умом и был горд. Послал его епископ в Ярославль пойти и посмотреть мощи чудотворцев и исцеления от них, действительно ли это так, потому что и тот протопоп в это не верил.

Тот протопоп приехал в Ярославль в монастырь Святого Спаса и послал к игумену, сказав: «От владыки ростовского приехал». И игумен сказал ему прийти в келию к себе, а протопоп Константин загордился и сказал: «Почему не выйдешь ко мне? Не знаешь разве, воздавший честь мне, послу владыки, владыке честь воздаст? Мне почтения не выказав, моему господину почтения не выказываешь, самому владыке. Я это государю скажу, а к игумену в келью не пойду, а то, зачем послан, сделаю». И послал к игумену сказать: «Я послан посмотреть ваших чудотворцев, какие они: в теле ли лежат, как много исцелений совершают, не действует ли вражья сила для обольщения людей?» И приказал церковь открыть: «Я посмотрю их». Игумен же послал пономаря, и пономарь, придя, открыл церковь. Вошел протопоп Константин в церковь Святого Спаса и спросил о чудотворцах, где лежат, и показали ему, а он, придя, открыл святых чудотворцев, и Федор, бывший великим князем, в монашеском одеянии схимника лежал. Тогда, придя, протопоп Константин, ярился на игумена, думая, что этим чудотворением игумен приобрел много богатства, которое приносили горожане, приходящие к раке на молебны. Когда порвал он шнуры у схимы и хотел, обнажив мощи, их посмотреть, тогда внезапно сила Божия и святых чудотворцев бросила его на землю, и он стал нем, и омертвело тело его. И объял ужас всех, стоявших с ним. И рассказали игумену обо всем, что было, и пришел игумен, и начал молебен служить за Константина, и воду святить, и кропить его. Едва через много часов ожило тело его, и был он на язык нем, руками и ногами расслаблен, и тело его мучилось.

И начал он каяться со слезами, понося себя и окаянным называя, с правильного пути сбившимся, как сказано у пророка: «Да не искусишь Господа Бога твоего ни в каком благом деле». <…> И много времени пребывал он у раки чудотворцев, и прислали в Ростов, и поведали все, что было, услышав об этом, архиепископ Трифон вздрогнул всем телом и тут стал расслабленным. Он оставил архиепископию, ушел в монастырь, начал плакать и молиться святым чудотворцам, и приказал себя везти в Ярославль в монастырь Святого Спаса, где святые чудотворцы лежат, и здесь оставался, плача, до смерти своей».²¹

Скончался владыка Трифон год спустя, в 1468 году.

Обновлён храм Вознесения в Кремле

Еще раз о положении женщины в средневековой Москве: великая княгиня Мария Ярославна, как и её предшественницы, на собственные средства и по собственной инициативе восстанавливает кремлевский Вонесенский храм, заложенный ещё супругой Дмитрия Донского Евдокией. В нём хоронили женщин великокняжеского дома. Мы видим, что у великих княгинь вполне доставало для этого собственных средств и власти.

«Того же лета обновлена церкви на Москве Вознесенье каменое великою княгинею Марьею Васильевою Васильевича; а заложена была та церковь великою княгинею Евдокеею Дмитреевою Ивановича преже сего за 60 лет и два лета, и при ней немного ея возделано, и того же лета преставися и положена в той же церкви. По многих же летех начат ту церковь съвръшати великаа княгини Софья и совръши ея по кольцо, иде же верху быти, но връху не сведе. По многих же пожарех изгоревшу каменью около ея и сводом двигшися, княгини же великаа Марья въсхоте ея разобрав нову поставити, а внутри ея все твердо бяше. Домыслив же ся о сем Василеи Дмитреев Ермолин с мастеры каменщикы, церкви не разобраша всея, но из надвориа горелой камень весь обламаша и своды двигшееся разобраша и оделаша ея около всю новым каменем да кирьпичем ожиганым и своды сведоша и всю съвършиша, яко дивитися всем необычному делу сему».²²

«6975 (1467) <…>. В тот же год обновлена внутри кремля церковь каменная святого Вознесения, которую заложила княгиня великая Евдокия после кончины своего государя великого князя Дмитрия Ивановича, повелением великой княгини Марии и по подряду Василия Дмитриева сына Ермолина».²³

Начало правления в Казани хана Ибрагима (правил до 1479), внука хана Золотой Орды Улу-Мухаммеда, сына Махмудека (правил в Казани пр. в 1446-1463).

Захватившие Волжскую Болгарию казанские татары продолжают грабить соседнее русское население. Разумеется, руссы дают отпор грабителям. Летописи много внимания уделяют этим столкновениям. Записи летописцев этого времени вновь напоминают сводки с полей боевых сражений. На стороне Москвы активно выступают татарские же дружины, состоящие на службе у Иоанна. Московские войска начинают теснить противника, доходят уже до пригородов Казани, отбивают своих пленных, захваченных в течение нескольких лет. Но казанцы быстро восстанавливают силы и вновь совершают набеги на пограничные русские города.

Не оставляет в покое русские земли и Большая Орда.

«В лето 6976 поиде великий князь Иван Васильевичь в Володимерь и отпоусти из Володимеря церевича Каисима с Татары и воевод своих и с ними полки свои и братьи своей полки отпусти, а иных в соудех опусти х Казани на безбожных Агарян. Наши же пришедши на оусть Овияги, к Волзе, противоу Казани, Татарове же Казаньстии сретоща и не даша перелестися за Волгоу. Царевичь же и воеводы возвратишася, не оуспев ничтоже, бе бо под замороз, и назад идоучи, мнози наши кониноу ели, бысть бо глад велик, и на кони мор, и бе ноужен велми был поуть сей. Татарове же Казанские, шедше, воеваша около Галича и приидоша под Галичь и иачаша пристоупати к граду. Галичане же выходя из града и бишяся с ними крепко; граду не оуспев ничто же, възвратишяся, полону же много вземше и отъидоша. Тое же осени приходиша Татарове от Болшие Орды и воеваша около Рязани села и волости и множество изсекоша, а иных в полон поимаша, Рязанци же совокоупишяся и гнаша по них. И бысть им бой и сеча зла. Татарове же знамя подсекоша оу Рязансково полкоу, Рязанци же замятъшяся и побегоша. Татар же множество избьено ту. <…> Тое же зимы на Веребной недели взяша Татарове Казанские две волости Костромскых Коусь и множество полоноу взяша, а иных изсекоша, князь же Иван Васильевич Стрига Оболенский ходи за ними и до Сунжы с Костромы и не достиже их. Тое же весны те же Татарове имаша около Мурома, в неделю святых Мироносиць, и отъидоша».²⁴

«В год 76 (1468). Князь великий Иван Васильевич посылал под Казань царевича Касыма, да с ним князя Ивана Юрьевича, да князя Ивана Васильевича Стригу и дворян своих. И стали у Волги скрытно. И лишь вышли было татары на них из судов, – а наши хотели их отрезать от берега, – как юноша некий, по имени Айдар, постельник великого князя, исполнясь ратного духа и не дав им времени отойти от судов их, заорал, и они устрашились, и бросились в суда, и побежали на Волгу; так в тот день и случилось: спаслись татары по милости Айдара, сына Григория Карповича. В ту же осень Филипп-митрополит церковь Вознесения освящал в городе каменную. Тогда же и поход был на черемис. Той же осенью – поставили архимандрита спасского Вассиана Рыло на архиепископство в Ростов, декабря тринадцатого».²⁵

В одном из боёв с татарами отличился выдающийся русский полководец, князь Данила Дмитриевич Холмский, выходец из Твери и дальний родственник Иоанна III. Летописец не замедлил отметить храбрость князя.

«Того же лета Татарове Казанские имаша около Моурома и много полоноу взяша. Князь же Данило Дмитреевичь Холмскый иде за ними из Моурома и постриже их и бив их, полон весь отъима, а ини, с коней сметався, оуидоша на лес. Того же лета Татарове Польстии побиша сторожев наших в поле и пришед вез вести и взяша Беспоутоу и множество полону вземше, оттидоша. Того же лета иде князь Феодор Семеновичь Ряполовской Хрипоун из Новагорода из Нижнего и поби заставоу Казанскоую на Звенич бору, за 40 верст до Казани, и князей многих Казанских побии, тоу же и богатыря их оуби, Колоупая, и не поусти ни единого, иже бы весть несл к Казани и князя их единого руками изымав к великомоу князю приведе и стояв тоу два дни на побоищи том, возвратися с честию. Того же лета идоша Татарове Казанские и взяша городок Оустюжскый Кичменгу и множество изсекоша, а иных в полон поимаша. Того же лета мор бысть велик на кони. Того же лета родися князю Василью Рязанскому сын Петр. Августа 4 бысть гибель месяцу. Того же лета срубиша на Волзе городок Романов».²⁶

Москву продолжают терзать едва ли не ежегодные пожары:

«Тое же весны бысть пожар велик на Москве, маиа 23 в понедельник противоу вторника, в 3 час нощи, и погоре поречие все около Николы Мокрово и церковь та згоре и иных церквей 13 и Вострой конец весь ноли до Васильевскаго лоугу».²⁷

Тверской купец Афанасий Никитин начал вынужденное путешествие в Персию и Индию (1468 – 1475), которое описал в своем «Хождении за три моря».²⁸

В Крыму приходит к власти хан (царь) Менгли-Гирей, свергнув старшего брата Нур-Давлета (Нур-Даулата). Последний бежит сначала в Литву, а затем в Москву, где служит Ивану III до своей смерти в 1491 году. В Москве живёт и служит и другой брат Менгли-Гирея Айдар (Хайдар). Их имена часто встречаются в посольских документах.

Софья Фоминична Палеолог – последняя византийская принцесса.

«В лето 6977. Тое же зимы февраля 11 прииде из Рима от гардинала Висариона Грек Юрьи именем к великому князю с листом, в нем же писано, что есть в Риму деспота Амореискаго Фомы Ветхословца от царства Констянтина града дщи его, именем Софья, православнаа христианка. «Аще восхощеши поняти ея, то аз учиню ея в твоем государьстве, а присылался к ней король Франчюжскы и князь великы Меделяньскы, но она не хочет в Латынство». Тогда приидоша и Фрязи, Карло именем, Ивану Фрязину Московскому денежнику брат большеи, да братанич, старейшего их врата сын Антон. Князь же великы внят си словеса сиа в мысль и подумав о сем с своим отцом митрополитом Филиппом и с матерью своею и з бояры, и тоя же весны марта 20 послал Ивана Фрязина к папе Павлу и к тому гардиналу Висариону и царевну видети. Он же дошед тамо до папы и царевну видев и с чем послал то и папе и к гардиналу Висариону изглагола. Царевна же слышав, что князь великы и вся земля его в православнеи вере христианьскои, въсхоте за него. Папа же князя великого посла Ивана Фрязина много чтив и отпустил его к великому князю с тем, что дати за него царевну, но да пришлет по неа бояр своих. А листы своя папа дал Ивану Фрязину таковы, что послом великого князя ходити доброволно два года по всем землям, который под его папежество присягают до Рима».²⁹

Так начинается сватовство великого князя Иоанна и дочери деспота Мореи, титульного императора Византии Фомы Палеолога Софьи, племянницы последнего византийского императора Константина XI. Переговоры по поводу их бракосочетания продлятся почти три года и закончатся свадьбой Иоанна и Софьи, а затем долгой и прочной семейной жизнью, которая принесет обильное потомство.

Первое покорение Казани

Произошло знаменательное событие: русские войска в первый раз «взяли» Казань. Этому походу предшествовало несколько серьёзных сражений с казанскими татарами, серьёзная подготовка войска, сбор многих полков из разных городов.

Поход начался весной 1469 года, его возглавлял брат великокняжеский Юрий Васильевич Дмитровский. Вместе с ним находился и следующий по возрасту брат Андрей Большой Угличский и многие знаменитые князья-воеводы, среди которых – первый боярин Иоанна и московский воевода Иван Юрьевич Патрикеев. Другой знаменитый полководец князь Данила Дмитриевич Холмский вёл передовой полк. Во главе войска удельного князя и дяди великокняжеского Михаила Андреевича Белозёрского шёл его сын князь Василий Удалой. Многочисленная рать шла по суше, плыла по Волге. Осадив Казань, русские войска принудили казанского хана Ибрагима заключить мир, исполнив все требования государя московского. Хан выдал победителям всех русских пленных, захваченных в течение десятков лет в ходе многочисленных набегов на русские земли. Это была первая столь внушительная победа русских войск над Казанью. С этого времени все татары, в том числе и Большой Орды, и Крыма уже боялись открытого столкновения с русскими войсками, чаще всего ограничиваясь внезапными набегами и грабежами.

«В лето 6977. <…> Того же лета князь великий Иван Васильевичь посла в судех силоу миогоу к Казани и посла к Устюжаном, веля им ити х Казани. Устюжане же поидоша Камою х Казани, к Волзе, в судех, наши же приидоша вез вести под Казань и мало города не взяша, посады же пожгоша, безбожных же тоу на посаде множество побиша, иных же плениша и отступиша к Новугороду, а Татарове поидоша противу Оустюжан и сретошяся на Волзе, оусть Камы. И бысть бой силен и сеча зла, множество же оть обоих ту оубьено бысть, прочии же Оустюжане пробишяся и приидоша под Новъгород. Князь же великий отпоусти и братию свою: Георгиа и Андрея Болшаго на конех с силою многою к Казани, а князь Михайло Андреевичь отпусти сына своего Василья. И пришедше под Казань, посады пожгоша и воду оу них отняша, а царь во граде затворися и высла с челобитьем: и оумиришяся, якоже оугодно бысть великомоу князю, и возврдтишяся».³⁰

«В год 977 (1469). <…> Той же весною князь великий Иван Васильевич послал на Казань войско судами, а берегом направил брата своего, князя Юрия Васильевича, да князя Андрея Старшего, а с ними всех князей, и воевод своих, и дворян своих всех.

И корабельное войско раньше пришло, мая двадцать первого, в воскресенье, на Пятидесятницу, на ранней заре; и взять бы им город, так внезапно пришли они, когда татары еще спали. Но почтил их наш воевода, по имени Иван Дмитриевич, по прозвищу Руно: отогнал от ворот прочь. <…>.

Месяца сентября первого князь Юрий Васильевич подошел к Казани со всеми войсками; и корабельная рать пошла пешком под город; татары же выехали из города и, посражавшись немного, побежали в город, а русские погнались за ними, и стали под городом, и, окружив их, как могучий лес, воду переняли у них. Царь же Ибрагим, видя себя в большой беде, начал слать послов к князю Юрию Васильевичу, прося мира; князь же Юрий заключил с ним мир по своему желанию и так, как нужно было брату его, великому князю».³¹

Обратим внимание, к сдавшемуся городу русские отнеслись великодушно, нет никаких известий ни о грабежах татар, ни об убийствах, ни о поджогах, характерных для средневековья. Вспомним, как поступил хан Тохтамыш в 1382 году по отношению к обманутым москвичам, которые отворили ворота и вышли навстречу ордынцам с крестами и хоругвями. Тогда Москва была полностью ограблена, сожжена, её жители перебиты.

И снова мы встречаем в летописях сообщения о творчестве и трудах знаменитого русского архитектора и скульптора Василия Дмитриевича Ермолина.

«В тот же год в Сергиевом монастыре у Троицы поставили трапезу каменную, а руководствовал Василий Дмитриев, сын Ермолин. <…> В тот же год во Владимире обновили две церкви каменные, Воздвиженья на торгу, а другую на Золотых Воротах, по подряду Василия Дмитриева сына Ермолина».³²

К власти во Флоренции приходит Лоренцо Великолепный (1449 – 1492) из клана Медичи. «Пышность его двора поражала воображение», – сообщают историки. В годы его правления Флоренция славится на весь мир своей архитектурой, живописью и другими искусствами.

3 мая того же 1469 года папа Павел II объявляет крестовый поход против чешского короля Иржи из Подебрад за его поддержку так называемых чашников³³. Крестовый поход возглавил венгерский король, зять Иржи. Так Европа, вместо того чтобы противостоять туркам, продолжает вести междоусобные войны.