Людмила Антоновна Заркуа
Эстафета памяти
запевалы-гармониста все присутствующие грянули хором «Катюшу». Гармонист в этот вечер был в ударе, и гармонь пела на все лады. Были исполнены все заявки зрителей. Под конец Поцелуйко выдал мелодию такого виртуозного «Гопака», что тут уж никто не мог усидеть на месте. Концерт закончился далеко заполночь. Но бойцы не спешили расходиться. Большая группа слушателей и зрителей окружила гармониста, политрука и Антона Бобрика, душевно благодарили организаторов этого необыкновенного концерта, пожимали им руки, обнимали и просили почаще проводить такие вечера. Счастливые организаторы улыбались и обещали подготовить подобный, а может быть и лучше, концерт ко дню приближающейся победы. И они по мере возможности выполнили своё обещание. Но, как говорится, человек предполагает, а бог располагает. Тем более на войне. Расходились бойцы группами, умиротворённые, отдохнувшие душой и телом, продолжая весело обсуждать отдельные сценки концерта.
В напряжённых военных буднях пролетели последние дни апреля. И вот наступил цветущий и победный май 1945 года. Наконец 9 мая пришло долгожданное сообщение о полной и безоговорочной капитуляции фашистской Германии и известие о столь долгожданной, всеми ожидаемой Победе всего многонационального Советского народа. Со слов Антона Тимофеевича всеобщее ликование было беспредельным и неописуемым. В этот день казалось, и солнце светило ярче и цветущие деревья – более привлекательны, и Дунай шире и голубее. Ликующие толпы жителей Вены все до единого вышли на уже убранные и празднично украшенные площади и улицы. Со всех репродукторов, из наспех сооруженных сценических площадок и всех видов музыкальных инструментов неслась праздничная, бойкая маршевая музыка, радостный смех, море цветов, улыбки, объятия незнакомых людей, всё слилось в единый праздничный поток. Победителей, особенно орденоносцев и обладателей медалей за освобождение Вены, качали на руках, подбрасывая «до небес»; лучшие красавицы Вены награждали освободителей не только улыбками и цветами, но и крепкими объятиями и поцелуями, приглашали на танец. Ликовала вся Вена, а вместе с нею, по сообщениям из репродукторов, вся освобождённая Европа, весь Советский Союз, наши союзники и всё миролюбивое население планеты Земля. В общем океане веселья, смеха, многообразной музыки (включая знаменитые вальсы Штрауса) не затерялась музыка, которую источала поющая на все лады гармонь в руках вдохновлённого Поцелуйко, окружённого всем экипажем танка, друзьями- земляками и всеми почитателями его таланта. Поздним вечером небо над Веной озарилось тысячами фейерверков праздничного салюта венского гарнизона. Участникам боевых операций, работникам тыла, всему советскому народу-победителю салютовала Москва десятками артиллерийских залпов. К сожалению, праздничное ликование, длившееся 9-10 мая, уже 11 мая было омрачено неприятнейшим известием.
По данным разведки две немецкие дивизии, состоящие в основном из фашистов-фанатов из спецслужб, в том числе извергов «СС», не подчинились приказу Вермахта о капитуляции. Рассредоточившись в лесных массивах и ущельях Альпийских гор, они решили методом партизанской войны, сражаться до конца, понимая, что за свои злодеяния на пощаду им надеяться не приходится. В штабы подразделений поступил секретный приказ о срочной подготовке к боевым действиям. Готовиться в условиях строжайшей секретности и без лишнего шума.
Настроение у бойцов заметно упало, рушились все ближайшие планы и надежды. В ночь перед выступлением Антон Тимофеевич и Поцелуйко долго беседовали на жизненно важные темы. В конце беседы Поцелуйко сказал: «Антон, если со мной что-то случится, посети моих родителей и расскажи, как мы сражались, передай им вот эту шкатулку, а гармонь возьми себе». Антон попытался отшутиться и спросил: «А если со мной случится то же самое?» Поцелуйко на минуту задумался, поднялся, обнял друга-командира и, глядя прямо ему в глаза, уверенно сказал: «Ты должен жить и жить долго, жить за нас двоих. И ещё, ты обязан выжить хотя бы потому, что тебя ждут любимая жена, дочурка и сын».
Последний бой, к которому готовились спешно, был не «просто трудным самым», но одним из самых жестоких боёв последних месяцев. Фашисты сопротивлялись отчаянно, «бились профессионально» и в плен не сдавались.
Большие потери были и с нашей стороны. Вражеским снарядом снесло башню танка, а вместе с ней и командира Антона Тимофеевича. Погиб весь экипаж. Командир с множеством переломов, контуженый, лишившись дара речи, оглохший, срочно был доставлен в госпиталь. Даже опытные врачи растерялись. Выход подсказала старшая медсестра. Она сообщила, что в окрестностях Вены живёт всемирно известный костоправ. Через командование венского гарнизона и городские власти с трудом уговорили этого пожилого опытнейшего врача взяться за лечение Антона Тимофеевича. Трое суток без сна и, практически, без отдыха собирал по частям, складывая повреждённые кости потерпевшего, этот добрый старый человек. Только через каждые 3-4 часа работы он присаживался в кресло и просил: «Кафе, кафе (кофе)». Пил маленькими глотками и в промежутке разминал пальцы рук.
И свершилось чудо. Крепкий молодой организм, сердце, привыкшее к многочисленным перегрузкам, самоотверженный труд и внимательный уход наших военных врачей, медсестёр, санитарок и золотые руки костоправа помогли свершиться этому чуду. Через две недели взгляд его стал более осмысленным, через месяц больной пытался произнести первые звуки. И только через 6 недель он стал узнавать лечащих врачей, медсестёр и регулярно навещавших его друзей-однополчан.
А через два месяца чудом выжившего больного уже выписывали из госпиталя. При выписке воскресшего пациента провожал весь медицинский персонал, а встречала добрая половина однополчан от командира до поваров полевой кухни. Ещё больший сюрприз ждал его «дома», комната, из которой они уходили с Поцелуйко в последний бой, была опечатана, все личные вещи лежали на своих местах, а на маленьком столике стояла… уже известная нам голосистая красавица гармонь.
Эта гармонь стала спутницей Антона Тимофеевича на долгие годы и десятилетия. Из победной доброжелательной Вены они вместе отправились в Закавказье, где на советско-турецкой границе в последние месяцы войны было неспокойно.
И только после капитуляции Японии пришёл долгожданный приказ о демобилизации. С подарками для родных и близких, в кителе, украшенном орденами и медалями, с гармошкой за плечами и гордо поднятой головой, как истинный воин-победитель, он предстал перед любимой женой и многочисленной родней. После краткого отдыха Антон Тимофеевич как коммунист, опытный агроном, хорошо знакомый не только с боевой, но и сельскохозяйственной техникой, активно включился в процесс восстановления городов и сёл родной Украины.
Стихи Бориса Заркуа
Ода России
О, Русь славянская, многострадальная!
Твоим немерянным просторам нет конца.
Ты и могучая, ты и печальная,
Здесь всяк живущему есть место от Творца.
Ты знала горечь поражений и победы,
Богатство, роскошь княжеских хоромов и дворцов
Одновременно нищету, людские беды
И силушку былинных чудо удальцов.
Пропитанное кровью Куликово поле
Здесь матушке земле и небу было жарко…
Когда народ Руси восстал по божьей воле,
Явились во спасенье Минин и Пожарский.
Гонимый ополченцами под колокольный звон,
Бежал зимою лютой из Москвы сгоревшей
«Непобедимый» Бонапарт Наполеон
С остатками былой армады уцелевшей.
Ты не забыла год семнадцатый и сорок первый
Огнём пылающие города и хаты,
Когда у молодых бойцов сдавали нервы…
И помнишь наш, победный сорок пятый.
Всем воинам тех грозных лет почет и слава,
Поклоны поименно до Матушки Земли.
Всем благодарность за спасённую Державу,
С которой к благоденствию прийти мы не смогли.
Тебя и бомбой атомной не запугали,
Ты создала мощнейший оборонный щит,
А два волшебных слова «спутник» и «Гагарин»
На множестве наречий до сих пор звучит.
И всё же верю – быть России много тысяч лет,
Планету, удивляя мудростью народа,
И, сохраняя вековой менталитет,
Творить для всех землян комфортную погоду.
август 2013 г. Краснодар
Об отце
Война Великой не бывает,
Великой может быть победа в ней,
Когда не сотни – тысячи людей
Свои дома и земли защищают.
Мой крепкий папа вовсе не был великаном,
Он нас с сестрёнкой беззаветно, искренне любил.
В шутливой схватке был подобен урагану,
А маму стройную нередко на руках носил.
Но вот войной взорвался страшный сорок первый.
Огнем пылали нивы, города и хаты.
И даже у былых фронтовиков сдавали нервы.
А в бой ведь шли тогда и юные солдаты.
Уже июльским, жарким летним днем
папаша мой, наследник русской славы,
Стоял в шеренге добровольцев под ружьем,
Готовых драться за великую державу.
Неравным был за Севастополь смертный бой
На каждого матроса – три вражеских солдата.
Над головами юнкерсов зловещий жуткий вой
И, штык, как ни крути, не ровня автомату.
Я помню мамины печальные глаза,
Когда она последнее письмо отца читала,
Скользила по щеке невольная слеза
И только по ночам она тайком рыдала.
Мой папа защищал меня, тебя, Отчизну,
Отстаивая пядь родной, святой земли.
И заплатил ценой своей короткой жизни,
Чтоб мы свободными, достойно жить могли.
Без вот таких, как папа, отважных мужиков,
Сполна познавших ужасы войны, и беды,
Недолюбивших, безусых красивых «стариков»,
Нам не видать бы столь блистательной победы.
Спасибо всем, кто нам свободу добывал,
Кто с тяжкими боями до рейхстага дошагал,
Кто в мраморе и в бронзе на пьедесталы стал,
А также всем невинным, кто без вести пропал.
Простите нас, герои – седые ветераны,
Родные наши прадеды и деды!
За ваши прошлые и нынешние раны.
Салют, Великая и Вечная Победа!
О маме, о войне и немного о себе
Мы жили дружной довоенною семьёй:
Крепыш папаша, статная мамаша Роза,
Сынишка быстроногий с младшею сестрою,
Сестрёнкой Клавой по прозвищу «мимоза».
Была моя маманя стройною брюнеткой
Лицом румяна с черными как смоль бровями.
На пошлость отвечала фразой меткой,
Глаза – бездонные, сравнимы с небесами…
Но вот нагрянул страшный сорок первый год
Проверка всех на прочность, верность и на славу.
И мой отец как гражданин, как воин патриот
Уехал защищать Великую державу.
Я помню мамины печальные глаза,
Когда она последнее письмо отца читала,
Катилась по щекам невольная слеза
И только по ночам она тайком рыдала.
На беды нам премного повезло:
На смену гибели отца пришла беда погуще,
Когда орда фашистов заняла село
И показала нам земного ада кущи.
Не каждый житель оказался патриотом,
Нашлись, как водится, и стукачи-предатели,
Сдававшие соседей в розницу и оптом
Фашистским извергам и палачам-карателям.
Я знаю, «кто такой» фашистский трибунал
И помню – жизнь всей семьи на волоске висела.
Казалось, сатана в то время правил бал
И мамочка за сутки поседела.
Холеному и сытому сегодня не понять
Что значит месяцами и годами голодать,
Когда и мёрзлая картошка – благодать,
А за горбушку хлеба можно всё отдать.
У Красной Армии врагов вокруг лавина
У Сталинграда, у Курской огненной дуги
И – два кровавых года до взятия Берлина.
И вот он долгожданный, победный светлый май.
В столицах победителей – салютов звездопад,
Москву приветствуют и Волга и Дунай.
На Красной площади торжественный парад,
А в нашем хуторе – нет праздничных огней,
С трибун высоких не слышно пламенных речей.
Лишь жены постаревшие ждут дорогих мужей,
А мамы поседевшие – сынов и дочерей.
Без остановок жизнь в неведомое мчится
Со множеством ухабов и мрачных полос в ней,
Но вдруг сердечко мамы перестало биться
И начался отсчет моих сиротских дней.
Судьбе своей нелёгкой я всё же благодарен,
Она меня учила и жить, и выживать.
Я не изгой, не пьяница и не бездарен,
Все это с генами передала мне мать.
Мамуля, маменька, любимая, родная,
Я пред тобой, заступница, в огромнейшем долгу,
Что в суете тебя не часто вспоминаю,
Хотя в душе твой светлый образ берегу.
Меня от гибели ты много раз спасала –
Хранитель мой и путеводная звезда.
Ты сына путь своей душою освещала.
И ближе человека не будет никогда.
И если наши души, действительно, нетленны,
А наш Всевышний всё видит, слышит, всемогущ,
Прошу его о встрече под куполом Вселенной
С Душою мамы над толщей мрачных туч.
О Колхиде, Кубани, Казахстанской целине и немного о себе
Там, где в Чёрное море Риони впадает
Ни болот, ни лиманов никто не считает.
По преданью здесь, давным-давно
Появилось на свет золотое руно.
На Потийском причале аргонавтов встречали
Горбоносый грузин и весёлый мингрел.
Лавашём и вином моряков угощали,
Каждый речь говорил, говорил как умел…
И надо же было такому случиться,
Что в этих местах довелось мне родиться.
Аттестат получал в субтропическом Поти,
Что возник, как мираж, на огромном болоте.
Эвкалипт и хурма тут комфортно растут,
А магнолии пышно белым цветом цветут.
Их большие цветки красотой своей манят,
Ну а запах от них, как наркотик дурманит.
Здесь впервые в Союзе, тесня мандарины
Зацвела фейхоа – рекордсмен витаминов.
Сочный персик, инжир, безразмерные свадьбы
И кустарник лавровый в огражденьях усадьбы –
Вот такая она, экзотичная с виду,
Всему миру известная, чудо – Колхида!
Милой сердцу Кубани отдал лучшие годы,
С ней по-братски делил и успех и невзгоды,
Отдавал ей сполна время, ум и познанья,
А взамен получал и тепло и признанье.
Кубань – не просто место между трёх морей,
А житница, жемчужина России всей
Плодородные нивы и сады – загляденье
Виноградники, нефть и станиц единенье.
Курорты и пляжи, шоколадный загар,
Шумный солнечный Сочи, Геленджик, Краснодар,
Армавир, Туапсе, детский праздник – Анапа,
Пред которой с почтеньем снимаются шляпы.
Здесь морские ворота российских широт,
Где народ добродушный весёлый живёт.
Было здесь мне, скажу вам, совсем не до скуки,
Находясь в авангарде аграрной науки.
Часть себя – 9 лет – посвятил Казахстану
И о трудных годах не жалел и не стану.
Целина, без сомненья, это школа и ВУЗ,
Драгоценнейший слиток из упорства и муз.
На земле, где песок вперемешку с суглинком
Отыскал я вторую свою «половинку»
Жена и дети, внуки, вся моя семья,
Моё, друзья, продление, мои семь «Я».
Моё богатство, капитал и ясный свет.
И ничего, скажу, дороже в жизни нет…
P. S.:
Жизнь – дар божий – люблю, как и все, и не меньше
Чтоб упорно трудиться, творить и мечтать.
Обожаю вино и хорошеньких женщин,
Уж таким, извините, родила меня мать.