bannerbannerbanner
Одержимая духом шаманов

Айылла
Одержимая духом шаманов

Полная версия

Когда дочке исполнилось полтора года, меня отправили на учебу в московскую адъюнктуру.

Жили мы в подмосковной Ивантеевке, снимали квартиру. Рядом с домом был детский сад, куда и определили Кюннэй. Два года она ходила туда.

И как-то раз самая пожилая из воспитательниц спросила меня: «Вы в Бога верите?» Я от неожиданности рассмеялась: «Вы, должно быть, за мусульманку меня приняли?» А она в ответ: «Кюночка все время спрашивает, любит ли ее Бог, крестиком моим интересуется, сама крестится». Я удивилась, а воспитательница смеется: «Маленькая, а такие вопросы задает – не знаешь, что и ответить».

После этого дочка и правда стала спрашивать меня о значении креста, говорить о том, что непременно должна его носить, что Бог выражает ей Свою любовь. Поэтому в 2002 году на Рождество мы крестили ее в Коптево, в церкви Георгия Победоносца.

Помню, с каким воодушевлением готовилась малышка к таинству Святого Крещения и приняла его. Ее крестные по сей день для нас поддержка и опора…

Там, в Москве, Кюннэй начала ходить в студию Дома моды всемирно известного модельера Вячеслава Зайцева, закончив которую стала моделью его Театра моды. Было ей тогда всего три годика. 4 января 2001 года в газете «Эдэр саас» вышла статья Светланы Аммосовой «Знакомьтесь: трехлетняя модель». Это было первое упоминание о Кюннэй в прессе. Летом 2002 года я закончила адъюнктуру. Успешно защитившись, получила степень кандидата юридических наук, и мы вернулись домой. В Якутске Кюннэй пошла в детский сад № 11. Как-то раз по дороге домой мы зашли в магазин. В детском отделе – богатый ассортимент игрушек, глаза разбегаются, а мой ребенок, равнодушно пройдя мимо них, подходит в другом зале к сувенирной лошади и прямо-таки не отрывает от нее глаз. Не то гипсовая, не то сделанная из похожего материала лошадка заворожила ее с первого взгляда: «Мама, давай ее купим!» Я пробовала уговорить дочку посмотреть кукол или другие игрушки, но она наотрез отказалась. Что делать, пришлось купить, а потом носить ее под мышкой из дома в садик, из садика домой – со своей лошадкой Кюннэй никогда не расставалась. Она и рисовала в те годы одних коней.

«Вы в Бога верите?» Я от неожиданности рассмеялась: «Вы, должно быть, за мусульманку меня приняли?» А она в ответ: «Кюночка все время спрашивает, любит ли ее Бог, крестиком моим интересуется, сама крестится».

…Когда мы ставили надгробие на ее могиле, как-то само собой вышло, что там должно быть дитя Джёсёгея[2], и мастер запечатлел на надгробии конскую голову.

Осенью 2002 года, когда я еще не знала, что уже забеременела младшей дочерью, Кюннэй вдруг сказала: «Мама, в твоем животе ребенок. Девочка. Зовут Тууйа». Ей тогда было пять лет. Врач подсчитала: малышка должна родиться примерно 20–22 апреля. А Кюннэй заявила: «Она родится в один день со мной. Моя сестренка – подарок на мой день рождения». 12 мая, едва проснувшись, дочка сказала, что свое шестилетие отпразднует сегодня: «Завтра не до этого будет – Тууйа родится». Поэтому мы так и сделали – сходили в кафе «Катюша», я проколола дочке уши, вдев золотые сережки. А ночью у меня отошли воды, и в предсказанный Кюннэй день, в тот самый час, когда и она родилась, увидела свет моя младшая дочка. Даже вес и рост у нее в точности были как у старшей сестры. А над именем и думать не надо было. Дальше жизнь пошла своим чередом.

С детства привычная к сцене, Кюннэй продолжила свои занятия в известном всей республике Театре мод «Айыы Куо». В 2005 году приняла участие в конкурсе «Мини-мисс Якутия», завоевав титул «Мисс фото». Как она была довольна и счастлива, когда на нее надели корону и ленту!

Директор Театра мод Лена Иннокентьевна Голубь предложила отправить Кюннэй в Москву на конкурс «Мини-мисс Россия», и мы с радостью согласились: это же незабываемый праздник, возможность повстречаться с интересными людьми, познакомиться и подружиться с одаренными детьми из разных уголков России.

Хоть Кюннэйка и не завоевала там титул «Мини-мисс Россия», дирекция поинтересовалась, готовы ли мы участвовать в конкурсе «Мини-мисс мира», который должен пройти в Турции. Дочка была очень рада, и осенью 2005 года мы отправились в солнечную Анталью. За день до гала-шоу маленькие участницы должны были сами выбрать «Мини-мисс Дружба мира», и они выбрали Кюннэй. Как нам потом сказали организаторы, подавляющее большинство голосов было отдано за нее. А на следующий день она стала мини-мисс мира, и ликование наше не знало предела. С большим удовольствием моя девочка участвовала во множестве конкурсов – пела, танцевала, дарила людям свое тепло и любовь. И они чувствовали это – домой она неизменно возвращалась с победой. Подтверждение тому – множество кубков, грамот, благодарственных писем. «Сибиряк года – 2005», «Жемчужина России – 2007», Гран-при международного конкурса «Звезды и звездочки Вселенной» в Лондоне в 2008-м – всего и не перечислишь.

Осенью 2002 года, когда я еще не знала, что уже забеременела младшей дочерью, Кюннэй вдруг сказала: «Мама, в твоем животе ребенок. Девочка. Зовут Тууйа». Ей тогда было пять лет.

Учась в среднем звене школы, Кюннэй снималась в короткометражных детских фильмах и роликах кинематографической смены лагеря «Кустук».

Позже приняла участие в проекте НВК «Саха» – «Сана ырыа», проявив себя в качестве вокалистки с собственной, ни на кого не похожей манерой исполнения. Будучи самой младшей из его участников, она, приложив всю свою энергию, все свои старания и стремление, запомнилась зрителю, и свидетельство тому – победа в одной из номинаций и спецприз журнала «Журфикс».

Какое это было счастливое время, которое иногда возвращается ко мне во снах…

 
Этой лунной ночью – тишина и свет.
На искрящемся снегу я ищу твой след.
Иней на окне – сквозь него гляжу,
Ищу твою тень, но не нахожу.
 

Сердце, почуяв беду, сильно забилось. Поспешила на медицинский пост – там никого, в ординаторской – тоже. «Куда все подевались?» – спросила я у одной женщины в коридоре. «В реанимацию побежали», – ответила она.

С девяти лет дочка стала жаловаться, что у нее болит живот. Сколько мы ни ходили в Национальный центр медицины, там так и не смогли выяснить причину, а приступы с каждым разом становились сильнее. Классная руководительница Кюннэй считала это симуляцией: «Она просто-напросто учиться не хочет, вот и выдумывает себе болезни». Сейчас-то я понимаю, что это ее природный дар так заявил о себе, искал выхода. Через несколько лет безуспешных обследований Медцентр направил нас в Москву. И квота как-то быстро нашлась. Было это в середине июня 2012 года. В научно-исследовательском институте педиатрии и хирургии мне сказали: «Вашей дочери уже 15 лет, и сопровождающий ей не нужен, берем», – и дальше приемного покоя не пустили.

На второй день она должна была пройти компьютерную томографию, и я еще по дороге в больницу начала ей звонить, писать, но она не отвечала.

Добравшись до больницы, захожу в палату и вижу пустую кровать, только ее шортики с футболкой лежат, а соседи на меня не смотрят, глаза отводят.

Сердце, почуяв беду, сильно забилось. Поспешила на медицинский пост – там никого, в ординаторской – тоже. «Куда все подевались?» – спросила я у одной женщины в коридоре. «В реанимацию побежали, – ответила она. – Ребенок во время компьютерной томографии в кому впал». Я похолодела.

Можно предположить, что для пробуждения столь необычного дара, связующего с высшими силами и миром духов, нужно полностью изменить сознание человека, а телу необходима специальная подготовка.

Потом потянулись минуты ожидания у дверей отделения реанимации. Врачи выходили по одному, но никто ничего мне толком не сказал, я только поняла, что в кому Кюннэй впала внезапно, а причина неизвестна. Мне дали телефон отделения и сказали идти домой. Вечером того же дня во дворе ее деда в Верхневилюйском улусе внезапно умерла жеребая кобыла. Вот так стояла – и упала. И ни один зверек, ни одна птица не наведались к туше, чтобы полакомиться…

Едва дойдя до дома, позвонила в больницу. Мне сказали, что в девять вечера моего ребенка подключили к аппарату искусственной вентиляции легких.

Ни свет ни заря я снова была в больнице, и снова мне никто ничего не говорил. От безысходности я даже в Якутск к знакомым врачам звонила.

Потом, раздобыв табуретку, поставила ее у самых дверей реанимационного отделения и села, плотно прижавшись спиной к стене и пытаясь наладить мысленную связь со своим ребенком, уловить хоть какой-нибудь отклик. Она обязательно почувствует, что я рядом, и тогда я смогу вытянуть ее…

Никто меня с моего места не прогонял, я сидела там, сосредоточившись на одной-единственной мысли: «Живи, мое солнышко, только живи!» – и не сразу заметила, как ко мне подошла повар с тарелкой супа. Поначалу я отказывалась, говорила, мне сейчас еда в горло не полезет (да так оно и было), но она, проявив завидную настойчивость, почти силком накормила меня: «Как ты за дочкой после реанимации ухаживать будешь, если от голода обессилеешь?» А потом сказала, что когда-то жила в Якутске, сейчас вспоминает те годы и очень скучает. Эти слова были словно бальзам на душу, я будто от самого близкого и родного человека слова поддержки услышала…

 

На вторую ночь я упросила врачей пустить меня к дочери. Но они предупредили: «Никаких слез, никаких причитаний – любое волнение для человека в коме может оказаться губительным». При виде своего ребенка – смертельно бледного, опутанного трубочками – я смогла сдержаться, не заплакала, а про себя обратилась к Всевышнему, Солнцу, Земле, Небу, всем светлым силам с мольбой о дочери.

Десять минут мы пробыли вместе, а потом меня попросили выйти. Один из врачей сказал тогда: «Бог знает, сколько она в коме пролежит».

А после ее лечащий врач позвал меня в свой кабинет и спросил: «У вас в роду были медиумы? Шаманы?» Меньше всего ожидаешь услышать такой вопрос от медика. Я сначала растерялась, потом вдруг подумала: может, они какую ошибку допустили, а теперь хотят все списать на мистику, чтобы избежать ответственности? «Нет, – говорю, – ничего я не знаю, ни о чем таком не слышала».

А на третьи сутки, в пятом часу вечера – в то самое время, когда она впала в кому, Кюннэй пришла в себя, и не было на всей земле человека счастливей меня.

Вскоре меня снова вызвал к себе ее лечащий врач: «Сколько за свою жизнь я детей из комы вывел – ни один из них не мог сказать, сколько времени он так пролежал. А ваша Кюннэй, как только с нее сняли все трубки, сразу сказала: «Меня здесь трое суток не было, я очень проголодалась», – и назвала меня по имени-отчеству. Откуда она узнала? Меня назначили ее врачом, когда она уже была в коме». Я не нашлась с ответом и молча выслушала его.

Перед тем как перевести Кюннэй из реанимации, ее после обеда поместили в небольшую палату напротив, стали проверять сердцебиение. Мне разрешили остаться с ней, даже раскладушку выдали. Как я обнимала и целовала мое солнышко! Но радость моя продлилась недолго – не прошло и двух часов, как она опять потеряла сознание, и только глаза остались открытыми. Снова забегали врачи, и краем уха я услышала: «Глубокий сопор»[3]. Только бы не забрали ее опять от меня! Стены вокруг меня поплыли, голоса отдалились… Внезапно я услышала дикий крик – свой крик. Спустя какое-то время Кюннэй пришла в себя, несказанно обрадовав всех нас. А через три дня снова попала в реанимацию. Я ночевала рядом с ней в изоляторе, и на этот раз она пробыла в коме полсуток. Но придя в себя, она никого, кроме меня, не узнавала. Более того – всех родных и близких позабыла. Сестренку, дедушку, бабушку, друзей, родственников – всех из ее памяти будто ластиком стерли. И вот в этом состоянии она мне рассказывала: «Я стояла в огромной очереди. Мужчины, женщины, дети – все разных национальностей. Никто ничего не говорит, но все друг друга понимают.

Я знаю, что нахожусь не на земле, а на небе. Вижу большую золоченую арку, перед ней – трибуна, а на трибуне – высокий человек в плаще с надвинутым на лицо капюшоном. В руках у него толстенная книга, и всех подходящих к нему он сверяет со списком внутри нее. Потом вдруг появился большой экран, на котором, как я поняла, показывали всю жизнь человека, но много времени это не занимало. У стоящего передо мной человека (меня от него отделял еще один мужчина) было так: появилось изображение операционного стола и стоящих вокруг него врачей, а потом все оборвалось. Значит, так и закончилась его жизнь.

А следующего подошедшего высокий в плаще к арке не подпустил, толкнув в грудь. Тот полетел вниз, но не на землю, а еще ниже – наверное, в ад.

Когда же подошла моя очередь, человек в плаще сказал: “Рано пришла”, потом перекрестил и столкнул вниз. Ощущение было – будто с высоты пятого этажа упала».

А однажды дочь сказала мне: «В нашу палату зашел черный человек, постоял у окна и прошел в реанимацию сквозь стену». В тот день там умерла 16-летняя девочка с больными почками.

После этого она стала мне говорить, что видит позади людей белые, черные, серые тени. Я старалась успокоить ее: «Это ты после комы видишь их ауру». А мой ребенок, вычитав в интернете про галлюцинации, начал подозревать у себя какие-то отклонения. Она даже просила своих врачей пригласить к ней психиатра, на что один из них сказал: «Ну, если ты сама об этом просишь, то ты на 99 % здоровый человек». Психиатров все-таки позвали, и те, ничего не обнаружив, вынесли вердикт – здорова.

Еще одна странность: она вдруг стала вскакивать среди ночи и петь по-якутски песни, которых никогда раньше не слышала. Как-то от начала до конца спела песню Розалины Файрушиной «Эн сэрэй» («Догадайся»), слов которой просто не могла знать.

Пела громко, будто со сцены. Я пыталась ее разбудить – бесполезно. Допев до конца, она продолжала спать, так ничего и не осознав.

Чтобы она не будила остальных, на ночь нас стали переводить в игральный зал, где специально поставили кровать. Я переживала – а ну как решат, что моя дочь помешалась?

Пока мы лежали в больнице, наша Тууйа после спортивных сборов в Сочи улетела в Якутск, где должна была принять участие в показательном номере на Международных играх «Дети Азии». Тренеры, войдя в ее положение, поселили ее в общежитие для участников, обеспечив полный пансион.

2Джёсёгей тойон – божество в якутской мифологии, относится к разряду Айыы – жителей Верхнего мира, один из прародителей якутов, покровитель лошадей и рогатого скота, способствующий их размножению; изображался в образе человека или ржущего жеребца. – Прим. ред.
3Глубокое угнетение сознания с утратой произвольной и сохранностью рефлекторной деятельности. – Прим. ред.
1  2  3  4  5  6  7  8  9  10  11  12  13  14  15 
Рейтинг@Mail.ru