Любовь Тимурова
Испанский летчик Чигивара и другие нескучные истории от психолога о людях, превратностях судьбы и вере в лучшее
– Чигивара.
* * *
Класс цвел пубертатными прыщами и источал острые запахи. Шар зачитывалась французскими романами, а математический гений класса Иннокентий побеждал на олимпиадах и оканчивал музыкальную школу по классу скрипки.
Стандарт «не хуже, чем у других» опять дал трещину – грозила двойка по физкультуре. Клаву вызвали в школу. Физрук отстаивал свою позицию:
– Девочке надо худеть. Не может прыгать через козла.
Клава высказала свое видение проблемы:
– Напрыгается еще на этих козлах и похудеет.
Физрук густо покраснел и… стал ставить тройки.
Мама одноклассника Иннокентия (Инки), спасая умную голову и музыкальные руки сына, принесла справку об освобождении.
По воскресеньям Шар подтягивала Инку по русскому и литературе. Мир французских романов оживал в его доме. Мама Инки играла на фортепиано, пекла чудесные круассаны и называла Олимпиаду mon cher ami. И эта мурлыкающая, грассирующая буква r оживляла ее фантазии и сны. Вот здесь ее настоящий дом, ее семья, ее настоящая мама – с идеально причесанной головой, с камеей на длинной шее – ставит перед Олимпиадой прозрачную чашку с горячим шоколадом, держа ее тонкими пальцами.
Шар хотела остановить время… и ела, ела круассаны. Красивые глаза Инкиной матери туманились слезами.
– Бедное дитя, – шептала она.
И это был знак…
На выпускных экзаменах Шар написала два сочинения: за себя и за того парня, и Инка получил свою золотую медаль. А его мама подарила Олимпиаде камею, точь-в-точь как у нее. И это был тоже знак…
Олимпиаде невыносимо хотелось сделать для них что-то великое и героическое, но воскресный вечер таял и надо было возвращаться домой.
Природа не обманула Клаву. Ее обманул дядя Коля, изъятый и возвращенный матюгами и затрещинами в лоно своей семьи. О Клаву жена дяди Коли руки марать не стала, но к утру короткое и емкое слово «б…дь», написанное нестираемой черной краской, красовалось на входной двери.
Бросилось в глаза: хуже, чем у других!
Клава боролась как могла. Вызвала из жэка мастера заменить дверь. Слесарь сверкнул золотой фиксой и глумливо поинтересовался:
– Почем любовь?
Клава его послала, и он ушел, написав на заявке: «Вызов ложный. Петли и замок входной двери в порядке».
Куда-то рассосались подруги. Жизнь перестала приносить то, чего хочешь и ждешь. Клава как-то вся сникла, полиняла и все чаще утешала свою поруганную честь «беленькой». Та и сгубила ее, бедолагу.
Шло время. Инка стал профессором и метался по миру с лекциями. Олимпиада работала в той же библиотеке через дорогу. Раз в году она надевала подаренную камею, покупала розу и ехала к Инкиной матери поздравить ее с днем рождения. Они пили горячий шоколад с круассанами, рассматривали географию Инкиных фото, разговаривали о литературе.
…Настойчивая трель телефонного звонка заставила отложить книгу.
– Шар, это я, Инка. Ты слышишь меня?
– Да, – выдохнула она.
– Мы с мамой в Барсе. Она больна. У меня курс лекций в Японии. Она соглашается остаться только с тобой. Шар, вопрос жизни и смерти! Умоляю, приезжай!
Олимпиада большим сугробом осела на стул и ущипнула себя за бедро. Знаки сошлись. Настал ее звездный час…
Книжечка загранпаспорта, пахнущая типографской краской, волновала девственное либидо.
Она улетала в Барсу, на родину своего отца, к высоколобому Инке и правильной матери.
Шар по старому русскому обычаю присела на дорожку, когда звонок диспетчера равнодушным голосом сообщил:
– Такси… номер… ожидает вас у подъезда.
– Ийо!
Она подпрыгнула, как большой дельфин, стремительно показала третий палец колченогому серванту с рюмочками для «беленькой», маленькой черно-белой фотографии Клавы и умчалась в новую жизнь.
Да-а-а-а! Гены соплей не перешибешь!
Выбор
Олег стоял в своем кабинете у окна. Серый урбанистический пейзаж мегаполиса красноречиво свидетельствовал, что отпуск кончился.
Загар оттенял синеву глаз, да и мастер из барбершопа вчера постарался.
– Неплохо, очень неплохо… – произнес Олег, заглянув в зеркало. – Ты крут, парень! – подмигнул он своему отражению. – Директор мебельного производства в свои сорок!
В дверь постучали.
– Да, Нина Николаевна.
– Здравствуйте, Олег Владимирович, с выходом!
– К делу! – перебил он секретаря. – Что китайцы? Заинтересовались нашим предложением? За Китаем – будущее.
Олег взглянул на Нину Николаевну и вдруг увидел, как плохо она выглядит, почувствовал, что китайцы ее совсем не интересуют. На память пришла старая игрушка – курочка, которая клюет все реже, реже и вот-вот остановится, потому что кончится завод. «Интересно, сколько ей лет: 45, 50, 55?» – подумал он.
– Олег Владимирович, вы меня слышите?
– А, да-да.
– Ну так подпишете мое заявление об увольнении? Уж не обессудьте. Гипертония совсем замучила. Держалась сколько могла.
– Как мы без вас будем, Нина Николаевна?! – воздел он руки к потолку и на фразе «режете без ножа» размашисто поставил подпись. «Куда приятней видеть молодую современную девушку на ее месте», – признался себе Олег.
Он открыл ноутбук. Вот. Школа московских секретарей. Английский… Владение компьютерными программами… Сопровождение переговоров… Набрал нужный номер.
– …Да, Марина, до завтра… Да, лучших выпускниц… Конечно, отличниц… Понял, «Тургеневская». Мой офис рядом.
Девушки шумной стайкой высыпались из аудитории. Какие разные! Он переводил взгляд с одной на другую.
– Олег?! Добрый вечер! Точность – вежливость королей, – прозвучало глубокое контральто Марины.
Олег пожал протянутую руку с безукоризненным маникюром и тонким обручальным кольцом. Они зашли в переговорную. Его ждали – на столе лежали две стопки: портфолио и резюме соискательниц.
– Начнем с портфолио. Ну нет… С силиконовыми губами и овечьим взглядом – точно нет, – отложил он несколько фото.
С резюме дело обстояло хуже – нужного ему опыта работы ни у кого не было. Свободный английский – у немногих. Стоп-стоп! Свободный английский и китайский – круто! Где портфолио?.. Мать честная, настоящий дятел!
Он окончательно запутался и даже взгрустнул по Нине Николаевне. Честно говоря, Олег первый раз выбирал себе секретаря и никак не мог определиться с перспективами: умом понимал, что надо дерзнуть на новый проект с китайцами, но душа скучала. «Кризис среднего возраста», – прочел он где-то.
Осталось два портфолио и одно резюме.
– Определились, Олег? Девушки ждут.
– Предварительно – да.
– Прекрасный выбор, господин директор! – улыбнулась Марина, глядя на оставшиеся портфолио. – Именно этих девушек я и хотела вам порекомендовать.
– Марина, еще меня заинтересовало резюме вот этой девушки.
– Тони, что ли? Ну, это наш уникум.
– Тоня, – как от зубной боли, поморщился Олег и подумал: «Почему не Дуня?»
Марина понимающе улыбнулась.
– Да, как тут не вспомнить бессмертного Гоголя: «Если бы губы Никанора Ивановича приставить к носу Ивана Кузьмича…»
И они оба расхохотались.
– Придется выбирать. Готовы побеседовать с девушками?
Первое собеседование даже развеселило. Кто кого тестировал – был большой вопрос. Взгляд красивой соискательницы потеплел несколько раз: когда упал на брелок его «Вольво», швейцарские часы «Бове» и новенький смартфон. Это была настоящая хищница. Нет, нет и нет!
Вторая девушка была похожа на Веру Брежневу. Радовала глаз и мужское естество. Олег представил, как повысится эротический градус партнеров и заказчиков с такой помощницей руководителя. Ему захотелось произвести на нее впечатление. Он легко продолжил на английском. «Брежнева» ответила без акцента, как на родном. Ей нравилось нравиться. «Эта и черта лысого уговорит, – с одобрением подумал Олег. – Идеальна для переговоров. Прекрасная визитная карточка для командировок. Только вот попросить эту королеву чай принести – язык в морской узел завяжется».
Третьей была Антонина.
– Чем вызван ваш интерес к китайскому языку?
– За Китаем будущее.
– Почему вы так решили?
– Изучила историю страны, культуру, обычаи, быт и национальные особенности характера китайцев. Свободно говорю на китайском.
«Вот это да! – подумал Олег. – С этим Дятлом можно взять Китай».
– Антонина, а чай заваривать и улыбаться вы умеете? Только не говорите мне, что вы обучались чайной церемонии на курсах.
– Обучалась, правда.
И вдруг Антонина улыбнулась, неожиданно смущенно, по-девичьи.
Оставшись один в переговорной, Олег размышлял: «Да не жениться же ты собрался! В конце концов, есть испытательный срок. Что ты вечно усложняешь! Легче надо! Он хихикнул, вынул десятирублевую монетку из портмоне: орел – Дятел, решка – «Брежнева». Выпал орел.
Олег сидел в своем кабинете и читал почту. Письмо из налоговой. Опять какие-то штрафы. Надо позвонить в бухгалтерию. Из арбитражного суда. Партнеры-китайцы нарушили все свои «бэйванлу» – договоры о намерениях, и он судился с ними уже второй год.
А это что за странное письмо? Обыкновенное, плотное. Адрес, получатель. Все правильно. Из вскрытого конверта выпало фото.
С карточки на него смотрел он сам, маленький, у елки, но почему-то в костюме Супермена.
«Что это? – удивился Олег. – Не было у меня никогда такого костюма. Помню, был Зайчиком, позже Пиратом». На обратной стороне фото учительским почерком было написано: «Олежке 4 года. 2019».
Он развернул вдвое сложенный лист.
«Здравствуйте, Олег Владимирович! – было написано от руки тем же почерком. – Пять лет назад, до октября 2014 года, у Вас работала секретарем-референтом моя дочь, Антонина Макова. Тоня погибла в автокатастрофе в 2018 году. Я никогда бы не нарушила данного ей слова, если бы не заболела. У меня рак. Я боролась с ним как могла, но он оказался сильнее. Олежка остается один. Я не смею Вас ни к чему принуждать. Вы вправе мне не поверить, поэтому я отправила это письмо с уведомлением. Мне достаточно будет знать, что Вы его получили. Перед смертью не врут. Я написала правду.
Татьяна Павловна, мама Тони и бабушка Олежки».
«Чушь собачья! – негодовал Олег. – Чтобы я спал с этим Дятлом?! (Он окрестил ее этим прозвищем еще на собеседовании в Школе московских секретарей.) Тьфу, прости господи, Антониной! Да, она была моим лучшим секретарем. Это правда! Залетела от кого-то. В декрет не ушла. Прямо с работы на «скорой» уехала в роддом. Помню. А чтобы спать с этим страшным длинноносым Дятлом… ну нету столько водки!»
Он машинально перевел взгляд на обратный адрес: «Екатеринбург, ул. Газетная, д. 345».
В кабинет впорхнула его красавица-жена.
– Аленка, подожди меня в кабинете, родная, десять минут, – попросил Олег (в переговорной его ждали адвокаты по китайской тягомотине). – И поедем в клинику. На сколько запись?
– На 12.00.
– Успеем.
Они поженились по большой любви, будучи еще нищими студентами, двадцать лет назад. Однокашники влюблялись, женились, плодились, разводились, а вот у них все получилось как-то рано, хорошо и навсегда. И не было у них друг от друга секретов до сегодняшнего дня.
Олег весь вечер тайком разглядывал и сверял с полученным фото свои детские снимки, а Алена, закрывшись обложкой новой книги, все перечитывала письмо, снятое утром на мобильник в кабинете мужа.
– Фирменный поезд № 16 «Урал» отправляется с третьего пути второй платформы через пять минут, – объявил равнодушный, немного железный голос дежурной Казанского вокзала.
Бормоча про себя как заклинанье: «Чушь собачья», Олег с электронным билетом в руке бежал к третьему вагону.
Алена провожала его взглядом из седьмого вагона того же поезда. Состав тронулся, за окном сначала медленно, потом все быстрее и быстрее замелькали дачные участки с гордыми метелками цветущей сирени. В купе она была одна.
Кто знал, думала Алена, что глупый студенческий аборт в девять недель, на который они с Олегом собирали деньги у таких же нищих друзей, будет иметь последствия. Четыре выкидыша, пять ЭКО с замершей беременностью – и все на девятой неделе. Как будто Бог не простил! Сегодня в клинике ей предложили рассмотреть альтернативы донорских фолликул и суррогатного материнства. Она снова и снова разглядывала в смартфоне фото ребенка, похожего как две капли воды на ее мужа.