Любовь Сушко
Перо из крыла Ангела. Тайны творчества

Глава 9 Бунт литературных героев

В сообществе мертвых писателей стояла тишина и царил мертвый покой. Вторжение Гения и предательство Поэта, и гибель упертой Сказочницы на теплоходе «Адмирал Нахимов» стали последними сколько-нибудь интересными событиями, всколыхнувшими тот свет.

А потом они сидели, грустили, унывали, вспоминали о том, что они друг другу тайно и явно враждебны, и не было никакого просвета, никакого пути из лабиринта, где они то бездумно бродили, то сидели и не шевелились. Иногда бесстрастно спорили о том, могут ли быть писатели друзьями или не могут, ну если не друзьями, то хотя бы приятелями….

Кот Баюн и Темный долго были заняты какими-то чрезвычайно важными делами, но вернулись неожиданно на тот свет, они всегда возвращались к мертвым писателям, потому что испытывали к ним какое-то странное, плохо объяснимое чувство вины…

На этот раз, увидев унылейшие физиономии, кот даже присел и свистнул:

– Недаром святоши говорят, что уныние самый тяжкий грех, сдохнуть можно, если бы это был тот свет, а не этот, но тут и смерть не страшна бедолагам. Но святоши, когда свои книжки писали, наверняка не видели унылых мертвых писателей.

– Что за спор, а драки нет, – встрепенулся и сам привел себя в экстаз кот.

Писатели молчали, словно он не к ним, а к стенам обращался. Но кот никогда не отступал и не сдавался:

– Спрашиваю во второй раз, что у вас тут еще случилось. А говорят, на кладбище все спокойно… Врут, как всегда, и на кладбище бурлит жизнь, -повернулся он к Темному и подмигнул бесу:

– Может Очкастого позвать, он что-нибудь придумает.

И снова молчание.

– Оставь их, Баюн, они пребывают в забытьи, – отозвался бес, голос его казался каким-то низким и гулким, как раскат грома вдалеке.

– Что прямо все сразу и пребывают, ребята, не печальтесь, классикам еще хуже, чем вам, уж поверьте вашему коту, который никогда не врет и всех их никогда не видел в гробу в белых тапках, ведь они бессмертные.

– Чем это им хуже? – оживился на этот раз кто-то из писателей…

– А тем и хуже, – уселся перед ними и начал философствовать кот, – представьте себе, что у вас все мертвое и герои, и книги, лежат себе, никакого не трогают, нет им дела до вас и до мира, да это же подарок судьбы. А им о таком только мечтать можно. Забыли, что покой им только снится?

Начали выходить из оцепления и другие писатели. Кот явно над ними издевался, только слушать становилось все интереснее, а вдруг, он и правда докажет, что не иметь и проще, и легче, и лучше.

А кот уже вошел в раж, лапами махает и сочиняет прямо на ходу.

– Чтобы не быть голословным, давайте возьмет нашего вечно живого и всеми любимого Федора Михайловича (своего творца он трогать не стал – это показалось делом святым, а может у него были далеко идущие планы, кто его кота знает).

– А что Федор Михайлович, – сразу завопил критик Гадюкин, – вон тиражи какие, в каждом доме собрание сочинений и захочешь, не помрешь, – ему лучше всех всегда жилось и живется. Даже на каторге в Омске, нам бы такую каторгу кто организовал.

Критик понял, что он как всегда сказал глупость, но слово не воробей, оно уже вылетело, и поймать он его не сможет.

Темный улыбнулся, кто-то хихикнул, а кот расхохотался, да так, что остановиться не мог, его потом все вместе с трудом остановили, когда Темный стукнул его по спине, так словно он подавился.

– Ну, критик, ну, собака, умеешь ты кота и остальных развеселить.

Гадюкин даже смутился от такого всеобщего внимания.

Но кот уже ухватил его мысль за хвост:

– Давайте на Федора Михайловича и глянем. Я не говорю о жизни его среди живых писателей – того же Тургенева и Толстого – они тоже мертвяками никогда не были, но если между вами зависть и разборки, то там множьте все на десять и не прогадаете. Но и это полбеды – вот как ему хорошо жилось. Я не говорю о пристрастии его к игре, об этом наш Гадюкин чего только не писал- докторскую диссертацию на том защитил, точно говорят, не было бы счастья, да несчастье помогло. Но и это не беда, критик он и в Африке критик.

– Так в чем же беда его, – стали вопрошать у кота самые нетерпеливые.

– А в том и беда, что заснул наш Ф.М. однажды ночью….

– И не проснулся, – подсказал кто-то коту.

– Проснулся, снова пальцем в небо, только прежде, чем проснуться, увидел он страшнющий сон, все фильмы ужасов отдыхают.

– И что же ему снилось? – насторожился Темный – на этот раз не выдержал он, больно кот увлекательно рассказывал, прямо Шехерезада, только с хвостом и ушками на макушке.

– А ничего особенного, как Гробовщику у Гения снились все похороненные им парни, так и нашему Классику приснились все сотворенным им герои.

В огромном темном замке, где он сидел и пировал с каким-то там царем и королем, и сам чувствовал себя королем писателей и писателем королей, они к нему и явились, не запылись.

Король, который с ним там медовуху пил сначала не понял, что это за непрошеные гости к ему явились, да и сам Творец сначала не понял, если бы Раскольников перед его носом топором не махнул и не начал пытать за что он такую дикую судьбу ему приготовил.

– Рядовое убийство, никто бы и не заметил, а как только теории к нему припаяли, так уже и покою который век не дают. Мало того, что с ума сошел еще по ходу дела, то старуха мерещилась, то Свидригайлов, то мертвый пьяница на пороге стоял, так ведь еще поминают по семь раз на дню, судят на каждом уроке, каждый стареется свой приговор вынести. Ни минуты покоя, и всем до него есть дело, и всем что-то требуется от него, несчастного.

– И чего же ты хочешь? – вопрошал король.

– Сожгите все романы, чтобы никто никогда не увидел их, умереть хочу, чтобы ни одна живая душа, ни в этом мире, ни в том не поминала меня больше, – твердил Раскольников.

Король повернулся к писателю, тот сидел мрачный и онемевший.

– Возможно ли такое? Сколько книг издано, где нам их искать? Мы не сможем их собрать, даже если бы и захотели.

Долго они совещались, и ничего так и не смогли сделать. А тут уже и Дмитрий Карамазов подоспел:

– А мне сколько на каторгах томиться и за чужие грехи расплачиваться? Я-то ни старуху, ни отца не убивал, жил может и не праведно, но после того суда вообще мне нет никакого покоя, никогда не будет. Все женщины от меня отвернулись, а эти доценты и критики только и терзают – виноват, не виноват, в чем виноват? Зачем мне такая судьба горемычная. Уж лучше бы убил, чтобы не маялся так, да ведь нет – сплошное издевательство и ничего больше.

– За что, – уже спрашивал его Иван Карамазов, – видно тебе понравилось утверждение, что если бог хочет наказать, он жизни лишает, а если еще больше наказать желает, то лишает разума. Почему я должен все время безумным оставаться, и прежде мало что видел, а теперь, и сколько еще прикажешь маяться, ведь все мы бессмертные, хорошее ты нам бессмертие подарил, благодетель ты наш…

Но, оттолкнув Ивана, к столу пробрался красавец Свидригайлов:

– А мне на что припаял растление малолетних, ведь никогда его не было? Ладно все остальные грехи, а теперь мне только дети и снятся, убери детей, Федор Михайлович, ведь все только ради красного словца да пущего эффекту, а бросил тень, потом уже и не отмыться никогда… И зачем только тебе такое творить надо было, отец ты наш родимый…

Князь Мышкин просто ходил между героями и жаловался всем на то, что он убил самую любимую женщину, потому что жить так было больше невозможно.

Настасья впадала в истерику, Сонечка молчала так выразительно и покорно, что лучше бы истерила, Грушенька хохотала так, что можно было оглохнуть. И стекла звенели, и казалось, что все упадет и разобъется.

– И что нам со всем с этим делать? – спросил у писателя король.

– А почем мне знать, я ведь их по отдельности писал в разных книгах, откуда мне было знать, что они все вместе соберутся, и такое случится.

– Гений должен все знать заранее, чтобы вот такого Пекла больше не случилось, – заявил король, – так и надо передать всем остальным писателям, которые еще не наворотили такую гору ужаса, страданий, и бед, да в одном месте все не собрал, это вам не шуточки, особенно если книги и герои окажутся бессмертными.

Герои стояли молча, женщины лишались чувств и снова приходили в себя, закатывая новые истерики и незаметно стихали, это могло длиться вечно. Ничто никогда не кончается, вот уж точно подмечено.

Король, наконец, поднялся с кубком в руках и произнес:

– Выслушать и посочувствовать – все, что мы с моим гениальным гостем можем для вас сделать, участь вашу изменить – не получится, не в моей это власти, и даже если обратитесь выше – вряд ли поможет. Не собирайтесь вместе, живите каждый в своем романе и терпите. Обещаю только рассказать эту историю другим классикам, чтобы они знали, что настанет день, когда сотворенные герои пожалуют к ним и призовут творцов на суд, вот и пусть творят так, чтобы не было мучительно горько и страшно, если они соберутся все вместе, да взбунтуются. Хотя гении, как и все люди, не учатся на чужих ошибках, но сделаю все, что смогу.

Кот остановился, перевел дыхание, ему самому понравилось то, что он поведал мертвым писателям. Но чтобы завершить эту историю он и произнес:

– Король попросил рассказать ее и живым и мертвым творцам, что я и делаю. Предупреждать вас о чем-то поздно, но может быть, вы узнаете о том, что Живым и Бессмертным еще хуже, чем мертвым, и вам полегчает.

Писатели вышли из состояния уныния, даже Темный был удивлен тому, какой эффект произвела на них эта Баюнова история.

– А мне не страшно, даже если все герои придут.

– Твои мертвые, их не оживить.

– Да хоть и оживят, они у меня хорошие парни, упрекнуть им меня будет не в чем, надо же, как мы далеко вперед глядели… Пусть гении и маются со своими, а мы все сделали правильно.

– Пошли, – заявил Баюн внезапно, – нам надо рассказать эту историю живым, пусть думают прежде, чем что-то делать, семь раз отмерят, а потом только писать садятся. И вообще – писать надо так, чтобы не страшно было пригласить всех героев к себе на пир, в своем жилище поселить и жить с ними долго и счастливо. Если даже они не будут бессмертными, помрут вместе с автором, то и тогда ничего, хорошая компания дорогого стоит.

Писатели еще долго смотрели им вслед, некоторые из них уже достали ручки и бумагу, чтобы написать для себя героя, да такого, с которым и смерть хороша, и умереть не страшно.

В унынии оставался только критик Гадюкин, ни там, ни здесь никого не было и не будет рядом с ним. У критиков не бывает ни друзей, ни приятелей, не героев. Но кто же в том виноват?

№№№№№№№№

Кот уже сидел перед живыми пока писателями и рассказывал историю о бунте литературных героев.

А что – предупрежден, значит, защищен, и надо творить так, чтобы не было страшно, когда раздастся звонок в дверь, и к вам в дом ввалятся ваши герои… Пусть они радуются и пируют вместе с вами и благодарят вас за то, что вы их сотворили и выпустили в мир.

Кот Баюн, конечно, плут и притворщик, но я бы прислушалась к его речам на этот раз. А вдруг и мы убережемся от какой-то страшной ошибки, тогда и жить станет легче и жить будет веселее.

Глава 10 Операция « Сетевой тролль»

Кот Баюн решил замять с таким грязным делом, как посещение телевизионных шоу. Он так и заявил:

– С меня хватит, снимите это немедленно.

Последнее можно было перевести с кошачьего на человеческий язык:

– В съемках шедевров больше не участвую. Ничего и никого там искать не хочу, займусь полезным делом.

Демонам и Мефистофелю пришлось обходиться без него, отчего они впали в несильное уныние…

Что не говори, а кот Баюн всегда умел оживить это нуднейшее занятие – съемки развлекательных программ. Чего он там только не вытворял и с бездельниками, изображавшими толпу зрителей, и с так называемыми героями этой развлекловки. Мог да вот больше не захотел и хоть ты его режь, хоть дави, сказал: не будет, значит, так тому и быть.

Рыжий заявил, что когда коту надоест скучать, он сам к ним прибежит, но Рыжий на этот раз ошибся. Долго скучать в одиночестве кот не привык, он врубил комп и решил отправиться на сайт знакомств или еще куда похуже…

Только почему —то открылся литературный портал.

– Это судьба, – про себя подумал Баюн, – посмотрю, какова теперь эротика и что похуже, в стране, где помнится, не было секса, было только что похуже – сплошное насилие и другие безобразия…

Но и тут какая-то странная рука Компьютерного духа (такие тоже появились вместе с самими компьютерами, а куда без них) вела его совсем в ином направлении. Открылась страница с рецензиями, которые писали одни авторы другим.

– Зачем мне эти рецензии, -пожал плечами кот, когда именно на этой странице Портала все и оказалось.

Перед глазами его стали мелькать писульки:

– Дура, идиотка, только глупость свою и показывает, уйди с глаз, я тебя не оставлю, я тебя уничтожу, я тебя ненавижу.

– Вот тебе и на – писатель Шариков живее всех живых. Это что за явление упыря народу? – стал спрашивать сам у себя кот, почесывая когтем за правым ухом. Это был тот редкий случай, когда Баюн глазам своим не верил.

А объевшийся поганками тролль – кот уже знал от знакомого программиста, как они называют такого парня, – строчил со скоростью света, то одной то другой девице «любовные послания», но чаще одной, ее звали Любовь.

– Конечно, гоблин (кот ему придумал другое имя, он всегда хотел быть не ординальным, даже в сети отличаться от всех – у всех тролли, у него будет гоблин), – куда тебе горемыке без Любви, как же ты должен страдать в одиночестве, если остановиться не можешь….

№№№№№№

Одинокий, несчастный, забитый парень сидел в однокомнатной квартире, больше похожей на камеру, чем на жилье, и успев поругаться со всем соседями развлекался в сети. Но на этот раз все пошло не так, как обычно.

А дальше с гоблином стали происходить чудеса, он по-прежнему бил по клавишам, пытаясь написать очередную свою страшно содержательную чушь в адрес и Веры, и Надежды, и Любви, но мало того, что его бил пока небольшой разряд тока, так что перед глазами появлялись искры, так от таких титанических усилий получалась полная чушь:

– Я самый несчастный и убогий в мире. – появилась строка, он глазам своими не поверил, но она была так отчетливо напечатана, словно выбита на скале.

– Спасите меня от самого себя.

– Оторвите мне голову, жить нет больше никаких сил.

– У меня не было ни одной женщины и потому я вас всех ненавижу.

В ужасе тролль пытался стереть все, что выходила из – под его опухших пальцев, но удары током (откуда взялся ток) становились все сильнее. Он уже подозревал, что и пальцы может отшибить от такой работы, они, кажется, даже синеть начали. Но ничего не убиралось на странице. В компе, а то и во всей системе происходило черт знает что. И никто не мог объяснить, как с этим бороться. Надо было просто отойти от компа, а лучше вырубить его и перевести дыхание. Но тролль – гоблин был страшно упрям, он готов был помереть, но сдаваться не собирался ни под каким видом.

– Это мы еще поглядим, – хрипел он, озверело, – Шутить вздумали, да вы не знаете, с кем связались…

Первая рецензия исчезла, но вместо нее появились еще две:

– Милые мои, хорошие, отдамся в любые надежные руки, возьмите меня, хоть кто-то пропадаю молодой и красивый…

– Я хочу секса так, как никто в мире и на все готов.

Тролль страшно побледнел, он понял, что кто-то хочет свести его с ума.

– Дьявол, отстань от меня, – бросил он в пустоту, стараясь стереть хотя бы последнюю запись.

– Размечтался, – услышал он над самым ухом противный голос кота Баюна, – Дьявол только тобой не занимался, у него других дел нет…

– Кто это? – крикнул тролль, – зная, что в квартире находится один, даже мыши и тараканы разбежались, моль и та перебралась к соседям. Его давно и комары не кусали.

– Дед Пихто, ты думал, что отвечать не придется, а ведь Надежда тебя предупреждала, что ни один не ушел от возмездия

– Любовь…

– Что Любовь?

– Эту Кикимору, которую я ненавижу всей душой и никогда не оставлю, зовут Любовь…

– Богиня Афродита что ли?

– Какая богиня, ты мухоморов наелся, она настоящая Кикимора, меня трясет от каждого ее слова, я буду ее преследовать живым и мертвым

– Трясущийся ты наш, я же говорю, что гоблин, только мечтать о любви тебе уже поздно, кому же ты такой нужен…

Кот оглядел его со всех сторон и тяжело протяжно вздохнул:

– Случай безнадежный, но где наша не пропадала, попытка не пытка – он начал шпарить сплошными штампами или крылатыми выражениями, кому как нравится.

– Так это ты за меня писал этот бред, – в последней извилине Гоблина включилось позднее зажигание.

– Бред писал ты, на нем и попался, а я просто написал то, что ты хотел и никогда бы не сказал вслух, даже в виртуале…

– Брехня, это все брехня, клевета, измышления, ты поищи себе лучше хорошего адвоката, я на тебя в суд подам.

– Ничего не изменилось в этом мире, но в суд на меня еще никто не подавал, круто, гоблин, круто. Теперь я тебя точно спасу, чтобы посмотреть, как ты будешь со мной судиться, но в дурдоме навещать не стану, не надейся, – предупредил Незнакомец

Тут произошло страшное – почти классическая сцена – сначала кот воплотился, правда был он не черным на этот раз, а рыжим, да практически огненным, а потом, когда Тролль увидел кота, откуда-то он выхватил пистолет и начал палить по коту.

Надо сказать, что одна из его резиновых пуль попали в кота, от кота отлетела искра, она упала на обои, и обои загорелись, просто вспыхнули ясным пламенем. А за ними и плитки на потолке, чад был такой, что тролль сразу же потерял сознание, и как те несчастные в «Кривой лошади», он бы уже не смог выбраться из квартиры. Хотя жил на первом этаже, но и это бы его не спасло.

Кот вцепился в безжизненное тело и поволок его к окну, благо оно было распахнутое.

Там уже собрались люди, они заметили странную картину (спасать странного соседа, успевшего поругаться со всеми, ненавидевшего собак и всех животных) никто не торопился, некоторые даже не скрывали радости.

Но Баюн не собирался доставлять им такую радость.

И к своему разочарованию они видели, как вылетело само собой сухонькое тело то ли живого, то ли мертвого парня, и шлепнулось в песочницу, куда только накануне привезли свежий песок для детишек. По этому поводу он и закатил последний страшный скандал, а вот ведь как вышло, упавший в песок не получил никаких травм, мягко приземлился.

Люди расступились, завизжали собаки и дети. Несколько минут длилась эта немая сцена. Потом тролль очнулся, стал страшно кричать, вращать головой в разные стороны, а потом уставился на свою горящую квартиру. Правда, там уже орудовали пожарные, и все было в воде и пене.

К спасенному сначала подошел только рыжий кот, остановился и посмотрел на него пристально. Тролль завопил еще сильнее, орал пока не охрип.

– Ничего, не скоро ты в сети появишься, а если будешь и дальше безобразничать – пеняй на себя, больше спасать не стану. Это я просто твоим соседям решил пока праздник испортить, но в следующий раз не пожалею. Прощай, встретимся в суде, пошел пока себе адвоката искать, надеюсь, Павел Астахов согласится меня защищать, он любит детей и котов.

С этими словами, которые впрочем слышал только Тролль, кот Баюн и удалился.

К песочнице подошел мальчуган лет двух с модной стрижкой в малюсеньких джинсах и футболке, на которой было написано: «Я тебя люблю».

Тролль взглянул на этого великолепного ребенка и разрыдался, когда тот протянул ему желтый шарик, и там тоже было написано: «Я тебя люблю»…

Посвящается всем пострадавшим от виртуальных хамов с маниакальными наклонностями, которых успокоить может только вырубленное электричество.

Так пожелаем им, чтобы никогда в доме у троллей не было света, и не загорался экран монитора, никому от этого хуже не станет, кроме этих убогих бедняг, но так им и надо

Кот Баюн лапу приложил

 
Поднимаясь спозаранку,
Выпив пива, съев котлету,
Закусив ее поганкой,
Тролль выходит, в Интернете
Ищет он из списка лица
Тех, кто избран для расправы.
Надо же повеселиться,
Желчь излить, ведь он лукавый
Демагог, каких немало
Было и в 20 веке,
Только что-то замолчали,
Все пеклись о человеке…
 
 
Он один такой остался,
Пуст и дом, и мир убогий,
Вот на сайт теперь пробрался
И пока не сделал ноги,
Столько он еще нагадит
На страницах наших снова?
Столько просидит в засаде
Разъярен, порой взволнован,
Что не хватит мухоморов
На обед, чтоб бред поправить,
Тролль на мир глядит с укором,
Он его еще исправит…
 
 
Брехунов на чисту воду
Выведет с лихой усмешкой.
Злому року он в угоду
Не молчит, уже не мешкает.
Видно слишком одинокий,
Ни кота и ни собаки,
Потому такой «глубокий»,
Потому ему лишь драки
И милы на этом свете,
Санитар лихой и бравый,
Он за творчество ответит,
Не за деньги, не за славу,
 
 
Просто так, в пылу охоты
Он ведет свое сраженье,
Прет на сайт, как на работу,
Люди для него – мишени.
Он собой еще гордится,
Закусив поганкой пиво,
Ну такой он уродился,
Только усмехнется криво.
 
 
И опять спешит бороться,
Бедный, жалкий и убогий,
Угольками воздается,
На том свете, только б ноги
Унести от их расправы,
И чего глядели косо.
Он лишь прав, и все не правы,
Но сорвался и с откоса
 
 
Полетел уже куда-то,
Скатертью ему дорога.
Эта ведьма виновата,
Колдует она немного.
И от тролля спозаранку,
Остается лес дремучий,
И последняя поганка,
Уцелела… Всех замучил.
 
 
Потому плясали черти
Где-то перед тем оврагом
До упаду, этой смерти,
Были духи очень рады…
А потом они грустили,
Им без тролля стало скучно,
И поганок нарастили,
Ждут, зовут все в лес дремучий…
 
 
Явится, начнется снова
Дикая его охота…
Только матерное слово —
Только черная работа…
Бедный тролль, другие страсти
И эротика -пустое…
Только Слово в дикой власти,
Но ругать его не стоит…
 

(Собака бывает кусачей, только от жизни собачьей)