Любовь Попова
Секс-босс по соседству

Глава 10. Полина

Я не буду плакать. Вот не буду и все.

Я не плакала, когда отец от нас уходил.

Не плакала, когда мама снова вышла замуж. Не плакала, когда поняла, что не будет счастья в этой гнилой семейке.

Тем более не буду плакать сейчас, когда какой-то доморощенный начальник выгнал меня только потому, что не смог трахнуть.

Не хочется, конечно, снова звонить Майе и тем более возвращаться на ночную работу в клуб, но пока похоже выбора немного.

Но самое главное, сейчас просто необходимо вернуть деньги, заработанные в ресторане. И плевать, что прошло больше недели. Записи у бухгалтера должны быть, а если Иннокентий будет вякать, то я быстренько натравлю на них налоговую и Роспотребнадзор.

С этими боевым настроем и просыпаться с утра легче и не думать о нем. О том, что вчера испытывала, когда эта обезьяна грубо со мной обращалась.

Нет, это же надо. Еще бы немного и он бы меня изнасиловал…

Но самое главное не это. Его бы я остановила. Не раз умеючи подавляла приставания отчима и сводного брата.

Почему впервые мне сложно было остановить себя.

Мне буквально пришлось вырывать себя из рук страсти и стыдливой похоти, которая стягивала свои щупальца на моей груди. Впервые грубость не казалась насилием. А скорее прелюдией к чему-то волшебному. Настоящему и незнакомому.

Но одно касание между ног, как страх прошиб меня током.

Это что, я реально была готова отдаться как попало мужчине? Нет, я, конечно, не клялась себе быть вечной девственницей, но и становиться дыркой на раз мне не улыбается.

Я еле встаю в десять, зашиваю свою юбку, складываю костюм единорожки в пакет, чтобы отнести Василине Дмитриевне, которая дала мне поносить его взамен порванной юбки.

На самом деле было забавно. Мне в этом костюме пришлось ходить по отделам, и сообщать суровым мужикам, что завтра у них собрание с боссом.

А чтобы они немного смягчились к новой помощнице босса и ее внешнему виду, я должна была соврать, что костюм надела в честь своего дня рождения. Сработало. Некоторых даже удалось рассмешить.

В итоге, когда вечером девочки устроили мне приветственное чаепитие, пришли эти работяги и присоединились. Было бы весело, если бы не было по итогу так грустно.

Босс все испортил. Стал метать свои молнии Зевса даже не разобравшись.

Я рада, что больше не придется наблюдать его надменную рожу. И мучиться от странных волнений внизу живота. Лучше устроюсь в фирму попроще.

Туда, где я буду работать, а не думать о том, как связать босса и обмазать его идеальное тело сливками. Вот еще.

Как только юбка была починена, я быстренько оделась и, покормив вечно недовольного кота, стала собираться. Ботинки. Сумка. Все есть. Пора.

Но стоит моей руке коснуться двери, как я торможу. Там голоса. И если голос управляющей этой коммунальной квартиры я бы никогда не испугалась, то голос сводного брата Эдика Кислякова вызывает холодную дрожь.

– Значит, говорите, здесь она живет?

– Да, дома вроде была, но могла и уйти ночью. Хрен знает, где таскает эту шлюху.

В дверь стучат. А я медленно опускаюсь на колени и закрываю рот ладонью, чтобы не кричать. Если он найдет меня здесь… Если начнет ломать двери…

– Полина! Полина, детка, ты здесь? Давай поговорим. Мы с папой очень по тебе соскучились.

Дверь ручки начала дергаться. Раз. Другой и я уже закрываю глаза.

– Полина, сука, если ты прячешься, то бесполезно, я уже знаю, как тебя найти.

– Эй, вы дверь-то не ломайте. Придется платить за возмещение ущерба.

– Заткнись, старая сука. Полина, я знаю, что ты там. Открой дверь! По-хорошему прошу.

– Да как ты со мной разговариваешь, гандон малолетний. Вот я сейчас своего Васютку позову, он тебя как козявку раздавит! А ну вон пошел!

За дверью почти драка, маты, крики, а я сижу, чуть покачиваясь. Маркиз приходит и забирается ко мне на колени, а я утыкаюсь в рыжую шерсть. Дышу часто.

Как они меня нашли? Майя не могла сказать. Или могла?

Я не знаю, сколько я так просидела. Потом встала, продолжая прижимать к себе кота, и осмотрелась. Оставаться здесь нельзя. Хозяйка уйдет, он точно дверь взломает. Сейчас еще есть шанс остаться живой и невредимой.

Я быстро беру переноску, сую туда орущего кота, рюкзак, ноут. А единорожку надеваю. Он меня не узнает, и я смогу сбежать.

Выбираюсь из своей комнаты, смотрю по сторонам и бегу к лестнице. Здесь есть лифт, и скорее всего Эдик спустится в нем, больно ленивый своими ногами ходить.

Бегу через две ступени на первый этаж, толкаю двери и чуть не врезаюсь в поджидающего меня сводного брата. Он смотрит то на дверь лифта, то в телефон. Трубку к уху прикладывает.

– Да не знаю я. Она точно здесь должна быть. Нет, я не мог ночью. Я только приехал. Мне тоже, знаешь ли, нельзя светиться, мой папаня в розыске. Не надо на меня орать! Найду я ее. Она заберет заявление. Можешь не сомневаться.

Я опускаю голову как можно ниже, натягиваю капюшон и, прижимая к себе вещи, тороплюсь на выход. Пробираюсь мимо него, на улицу, чувствуя волнующий запах свободы. Мне нужно бежать, бежать, бежать. Я бы и в другой город уехала, если бы не мама.

И тут как выстрел.

– Полина? Полина, а ну стой.

Давай, давай, жирдяй, побегай за мной. Я бегу. Капюшон уже спадает, но я не разбираю дороги. Вон остановка. Надо только успеть.

– Полина! Полина, вернись! Мы просто поговорим!

Я почти успеваю на автобус, двери которого закрываются, но вдруг что-то жесткое дергает меня за секунду. Я начинаю биться в чужих руках, и вдруг чувствую запах. Знакомый. Сильный. Мужской. От него голова кругом и страх исчезает. Я тут же поднимаю голову и вижу привычное суровое выражение лица Корзуна.

Но нас уже догоняет Эдик.

– Вы на машине? – ищу ее глазами и рвусь туда. Буквально толкаю бывшего охреневшего босса на заднее сидение, кидаю в него сумки, кота, прыгаю и кричу водителю. – Гони, гони, гони!

Смотрю назад, на Эдика, который почти осел, задыхаясь. Как бы не умер от сердечного приступа.

Чувствую на себе взгляд Корзуна, в руках которого переноска. Поворачиваю голову и забираю орущего Маркиза.

– Приехали извиниться?

– Вот еще. Кто это был? Почему ты от него бежала?

– Не ваше дело, – называю адрес водителю, плотнее прижимая сумки, словно их кто-то может отобрать. – Отвезите меня туда. Побыстрее.

– Ты не дерзка с моим водителем?

– Пожалуйста, – добавляю я. – Побыстрее.

Водитель, конечно, ждет команды босса, и тот ему кивает. Мы едем молча, только Корзун иногда поглядывает на меня, на вещи, которые складывает возле себя, чуть приближаясь ко мне при этом.

– Ты теперь и спать будешь в этом костюме? – смотрит он на мои коленки.

– Не ваше дело.

– Ты едешь в моей машине, спешу напомнить.

– Остановите! – кричу я. У меня и так проблем хватает. Он мне новых подкидывает. Придурок.

Машина резко тормозит, и я хочу выйти, но дверь заблокированы.

– Дальше едем.

– Я не буду с вами разговаривать.

– Я понял, – утыкается он в свой планшет, а я нетерпеливо еложу. Когда мы уже доедем. Не могу с ним рядом. Хочется, как маленькой девочке пожаловаться на свои проблемы, попросить их решить, но я-то знаю, что спасение утопающих дело рук только самих утопающих.

Не знаю, зачем он приехал, но точно не чтобы решать проблемы, в которые я сама и ввязалась.

Наконец мы добрались до ресторана.

– Спасибо, дверь откройте.

– Ты же ушла из этого ресторана? Решила вернуться?

– Не возьмут, но деньги отдать должны. Откройте эту чертову дверь! – кричу я, дергая ручку, и она поддается. Тороплюсь выйти из машины. Забираю вещи. Наверняка сюда скоро заявится и Эдик.

– Полина, – зовет меня Корзун, и я оборачиваюсь. Он облокачивается на крышу дорогой машины и сам выглядит как эта машина. Идеальный. А я как с сеновала упала.

Но меня больше интересует конверт в его руке.

– Я забрал твои деньги еще тогда.

– Что? – челюсть падает до пола. – Зачем? Какое вы имели право?! Почему не отдали до сих пор!? Ну что вы стоите и смотрите, словно под барбитуратом! Корзун!

– Садись в машину, и я все расскажу.

– И извинитесь.

– Нет, – резкое движение отрицания головой, и он садится в машину, опуская рядом с собой конверт.

Пофиг на ответы. Мне просто нужны деньги. А обматерить этого придурка я могу и на расстоянии. Лезу в машину, хочу схватить конверт, чувствуя тяжесть небольшой пачки, как вдруг грубые пальцы смыкаются на моем запястье, обжигая. Заставляя шумно выдохнуть. Сколько же в нем скрытой силы?

– Ну что еще? Мои деньги вы украли, но моя девственность останется при мне.

– Ты можешь вернуться на работу.

Глава 11. Полина

Я вырываю руку, зажимая конверт из его захвата. Какой, а? Можешь вернуться…

Прижав к себе, отворачиваюсь.

Вернуться на работу? Блин…

То есть это было бы, конечно, здорово.

Но босс откровенно так себе, да и у меня рядом с ним включается режим защиты, и отключается мозг. Меня несет, хочется ему перечить все время. Потому что он как раз представитель таких мужчин, которых я терпеть не могу. И ко всему прочему чувствую томление. Не очень нормальное рядом с ним. Но терять работу, такое место, которое обеспечит мне образование, карьеру, жилье, в конце концов…Защиту.

Только интересно, почему он передумал?

Заглядываю в конверт и вижу, что денег значительно больше. Прямо здесь пересчитываю и резко поворачиваюсь.

– Здесь не только мои деньги. Остальные за молчание?

– Остальные аванс, чтобы вы, Куликова, купили нормальную одежду и прекратили мелькать с голой задницей.

Становится стыдно. Жар приливает к щекам, но я спокойно сажусь в машину и складываю все обратно в конверт. Смотрю вперед.

– Допустим. Но извиниться вы все равно не хотите?

– И за что же? За твой острый, не по должности, язык? За твой внешний вид? Или, может, за то, что вместо того, чтобы позвонить всем отделам, ты решила прогуляться и покрутить задом?

– Но вы сами приказали!

– В свою квартиру я тоже приказал подняться, но ты отказалась. А здесь что мешало отказаться?

Черт. Какой же он все-таки мудак.

– Тебя обратно отвезти? Чтобы переодеться.

– Нет! – испуганно вскрикиваю. – Не надо. Высадите меня где-нибудь. Я куплю себе одежду и вернусь в офис.

Корзун хмурится.

– Кто за тобой гонится?

– Никто.

– Куликова…

– Я же сказала никто. И это не ваше дело. Давайте вы станете обычным начальником, которому нет дела до своей помощницы, – стреляю в него взглядом, а он мне отвечает, недолго, но очень многозначительно посмотрев на костюм единорожки. Сжечь его надо. Кажется, те места, которых он касался, горят сейчас пламенем. Ноют. Словно коже не достает этого. Дурость!

– Ладно, – отводит он глаза, и я следую его примеру.

– Ладно.

Он отвозит меня к ближайшему торгово-развлекательными центру. Но вместо того, чтобы отпустить, вдруг совершенно безразлично говорит, даже не смотрит, козлина.

– Сотрудникам компании, которые приезжают из других городов, предоставляется однокомнатная квартира прямо над офисом. Их там несколько. Обычно пустуют.

Откажись. Не бери подачек, Полина.

– А где… – откашливаюсь, – взять ключи от нее?

– У Василины Дмитриевны.

Я отхожу от машины, и она мигом уезжает. Я чувствую, как сердце бьется где-то в горле. Задыхаюсь, осматриваясь по сторонам. Квартира. Пусть это временно. Но если я не буду выходить из офиса на улицу, им никогда меня не достать. В другое время никогда бы не согласилась на эту подачку, но сейчас… Прижимаю к себе переноску, сумку и бегу закупаться. В итоге трачу половину того, что было в конверте. Но… Теперь у меня есть три сменных костюма, новые лодочки и еды на неделю.

Отметка настроения просто зашкаливает. Наверное, поэтому я, когда прихожу обратно в офис, просто счастлива. Чуть ли не бегом поднимаюсь в офис, запихиваю шмотки и кота в шкаф. Бегу в отдел кадров, всех обнимаю, но как только дверь в кабинет Василины Дмитриевны закрывается, буквально нападаю на нее с обнимашками. Выгнать меня надо за такое. Но я так ей благодарна!

– Спасибо вам, спасибо, спасибо! Не знаю, как вы это устроили, но спасибо вам.

– Ну что ты… Я просто ультиматум ему поставила, – смеется она и усаживает меня в кресло, наливает чай. – Теперь расскажи, что у тебя происходит. Владимир Прохорович сказал выдать тебе ключи от квартиры, потому что ты от кого-то бежишь. Ты нарушила закон? Если да…

– Нет, нет, конечно. Я ничего не нарушала. Скорее, сдала тех, кто это делает. Только очень прошу, не надо ничего ему говорить. Мы и так начали неправильно. Я хочу стать безликой, незаменимой помощницей, чьей личностью он будет интересоваться меньше всего. И я смогу это сделать, если мы с ним меньше будем говорить и думать о личном. Понимаете?

– Понимаю. Действительно, как-то началось все не очень. Но я уверена, что все наладится. Я в тебя верю, малышка. Вот ключи. Это восьмой этаж. Место там немного, но, я уверена, тебе будет удобно.

– Мне где угодно сейчас будет удобно, – беру ключи, как святой Грааль, и, кивнув, убегаю к себе на рабочее место. Но по пути меня тормозит Марина. Грозная она.

– Слушай, давай я больше не буду выполнять твои обязанности, – передает она мне блокнот и, подмигнув, убегает. Я выдыхаю, плюхаюсь в свое рабочее кресло, осмотревшись. Кайф. Теперь бы не профукать этот шанс. Но потом вспоминаю о проклятом костюме единорожки. Быстро достаю брючный костюм, вытаскиваю переноску и ставлю под стол, потом бегу переодеваться. И только потом начинаю заносить все самое важное в компьютер. Тут оказались основные тезисы собрания, на котором я не присутствовала. Увидев несколько записей на сегодня, тут же звоню боссу.

– У вас сегодня несколько встреч на стройках. Адреса я уже скинула водителю. Вечером вас ждет губернатор. У него день рождения. Думаю, ему нужно купить подарок, но я пока не знаю, что именно.

– Я разберусь. Ты устроилась?

Я смотрю на заветный ключ, на сумки, что ждут своего часа. Улыбаюсь, как ненормальная. Но говорю спокойно и размеренно:

– Да, все в порядке. Еще будут распоряжения?

– Подготовь уставные документы, я их с утра заберу и поеду в администрацию.

Я тут же листаю блокнот и действительно вижу намеченную на утро встречу. Нужно быть внимательнее.

– Хорошо, к восьми утра документы будут вас ждать.

Жду его прощания, но он просто отключается, а я поджимаю губы. Да. Все правильно. Он не должен относиться ко мне иначе, чем как к помощнице, и может даже не говорить до свидания.

Только странно это все. Вчера он буквально изнасиловать меня был готов, а сегодня даже не коснулся. Приехал, только чтобы вернуть на работу.

Хотя дал временное жилье, несмотря на мое отвратительное поведение.

Весь остаток дня я переписываю его встречи на компьютер, более не отвлекаясь. А после просматриваю почти все бумаги, чтобы примерно знать, где что лежит. И, конечно, нахожу уставные документы, снимаю с них копии и кладу две стопки ему на стол, подписав, где именно копии.

Затем я засыпаю в кофемашину новые зерна и, убедившись, что уборщица не выкинула ничего лишнего, вызываю лифт. Кот на меня шипит, что неудивительно. Я не выпускала его из переноски.

– Ну что ты ворчишь? У меня чуть жизнь медным тазом не накрылась, а ты мне не помогаешь. Сейчас увидишь наш новый дом.

Я поднимаюсь на восьмой этаж и вижу четыре черные двери. На них номера, и, судя по ключу, у меня квартира крайняя. Вставляю ключ в замочную скважину, нервно вздохнув, и нажимаю на ручку.

Запах чистоты окружает меня, а современный дизайн квартиры заставляет улыбнуться. Я тут же выпускаю кота, который прячется под диваном, стоящим напротив телевизора. Рядом небольшая кухня с самым необходимым. Правее находится спальня с односпальной кроватью прямо у окна и тут же ванная с душевой.

Брожу по этим незнакомым квадратным метрам, не веря, что у меня появился шанс исправить собственные ошибки. Почему-то мне кажется, другого шанса не будет.

Кот вдруг появляется рядом и прыгает на кровать, взбирается на подушку, очевидно, выбрав для себя любимое место. А я иду разбирать немногочисленные пожитки, жалея, что столько всего оставила в общежитии. Ну ладно. Это не то, насчет чего стоит горевать. Теперь у меня есть работа и где жить. И, скорее всего, меня здесь не найдут брат с отчимом.

Ближе к ночи, когда после душа я глажу новые костюмы, слышу шум в коридоре. Похожу тихонько к двери и смотрю в глазок. Корзун. Стоит, копается у двери, судя по тому, как он не попадает в замочную скважину, – пьяный. Он на мгновение поворачивает голову, словно смотрит прямо на меня. Даже шаг делает.

Я тут же прячусь. Хотя он и не может знать, что я на него смотрю. Главное, чтобы ломиться не начал. Нехорошо будет звонить в полицию и просить унять собственного начальника. Тогда мне точно это место не светит.

Выглядываю снова и вижу, что он-таки открыл дверь и почти упал внутрь. Дверь закрывается, и я поворачиваюсь и прижимаюсь к двери, часто дыша и пытаясь унять бешеное сердцебиение.

Все, Куликова. Главное помнить, что он тебе только начальник. Самодур, неадекват, порой до крайности. Но справедливый, если после объяснения Василины все понял и вернул меня на работу. И все отлично. Все складывается просто прекрасно. Только как вытравить из памяти руки, что сдавливали задницу, как унять дрожь страсти от губ, что были так грубы? И главное – что делать с ноющей промежностью, на которой он оставил свое клеймо?

Глава 12. Владимир

Наверное, каждый алкоголик с утра говорит себе, что пить больше не будет.

Я, конечно, не алкоголик, но готов пообещать это. Башка болит нещадно. Еще во рту кто-то точно нагадил, не говоря уже о том, что телефон орет прямо в ухо. Я еле поднимаюсь, чувствуя, что правая рука почти не работает. Понимаю, разумеется, что дрочить три раза подряд было глупой затеей, но это лучше, чем ломать дверь сотрудницы, которая живет по соседству.

Я еле встаю, плетусь в ванну. Начинаю скидывать остатки вещей, которые на мне остались. Лезу в душ.

Куликова ведь тоже с утра принимала душ. Столько воды потратила. Можно, кстати, пойти к ней и предложить принимать его вместе. Только ради экономии средств компании.

И, конечно, как бы рука ни болела, стояк продолжает оставаться железным. Это вообще нормально?

Нужно найти любовницу. Уже кого угодно, чтобы перестать думать о мелкой гадине, которая за столь короткое время заняла все мысли.

Закрываю воду, обтираюсь полотенцем и снова слышу звонок. Только уже в дверь. И когда не открываю, начинается стук. Судя по громкости, дверь мне пытаются выбить пяткой.

Завязываю полотенце на бедрах и уже бодрее иду к двери. Открываю на автомате, резко, порывисто.

На пороге стоит Полина.

Но одна она побоялась прийти, так что привела с собой Василину. И если Полина уже видела меня и просто отвернулась, то начальнице отдела кадров срочно нужно вернуть дар речи.

– Вы в порядке? – подает голос Полина, глядя куда угодно, но не на меня. Судя по сухим волосам в гульке, приняла душ давно. Очки напялила. Неужели думает, что в них она меня будет меньше возбуждать.

Полина пихает мне кофе в правую руку, но я забираю термокружку левой, чем вызываю ее недоумение. Но она никак не реагирует, просто показывает белый лист с выведенными на нем цифрами. Блять. Встреча. Я поднимаю взгляд. Осталось полчаса.

– Да, – отпиваю кофе. Хорош, нечего сказать. Готов ее взять в плен только ради него. – Выезжаю через пять минут.

– Хорошо.

Она берет все еще замершую Василину Дмитриевну под руку и почти насильно уводит. И, кажется, я знаю, чем будет сегодня заниматься отдел кадров, помимо работы.

Но Полина… Она даже не порозовела. Была собранной и спокойной, словно вид моего голого тела ничего не значит. Даже интересно, какая была бы реакция, сними я полотенце. Но доводить до инфаркта Василину Дмитриевну не хотелось.

Я отжимаюсь с десяток раз, чтобы согнать очередное затмение от вида нового брючного костюма Полины, под которым вообще ничего не разобрать, потом напяливаю новый костюм из гардероба и на ходу набираю Куликову.

– Документы принеси в машину.

– Они уже там. Еще будут распоряжения?

– Да, – жди меня в офисе. Голая. – Приготовь отчет по вчерашнему собранию.

– Это я сделала. Уже у вас на электронной почте.

– Тогда подготовь приказы. Я как приеду – распишусь.

– Во сколько вы будете? – а ты будешь ждать?

– Во столько, во сколько надо. В конце концов, тебе есть куда торопиться?

– Нет, но я подожду до шести, ведь именно во столько кончается мой рабочий день, а потом буду на связи. Если вам что-то потребуется, вы всегда можете позвонить.

Потребуется. Ты вряд ли сможешь дать мне сегодня то, что мне действительно требуется.

А лучше действительно общаться по телефону и не находиться рядом с этой заразой.

– Все тогда.

Я отключаюсь, уже захожу в лифт. Прислоняюсь лбом к металлической стенке. Даже, кажется, бьюсь об нее головой. Зря вчера повелся на шантаж Василины, которая обещала нанимать для меня самых неквалифицированных сотрудников весь следующий год. Но она объяснила сцену, свидетелем которой я стал, и получается, что я, не разобравшись, выставил себя ослом, уволил девчонку. Но если бы не эти ее улыбки, этот ее костюм с кнопочками. Пальцы до сих пор помнят бархат ее влажной кожи.

Документы действительно в машине, в идеальном порядке, и даже помечены места, на которые нужно обратить внимание. Я весь день в работе, почти не думаю о Полине, но эти цветные стикеры порой отвлекают. В голове уже новая дебильная фантазия, что на ней только эти самые цветные стикеры. И я по одному сдираю их, открывая для себя все части ее юного, такого идеального тела.

Блять.

Но, конечно, по возращении в офис после разъездов я не нахожу ни Куликовой, ни стикеров, ни тем более стикеров на Куликовой, только пустой кабинет и тишину.

Пытаюсь найти причину вызвать ее сюда, но не нахожу. Даже телефон ее квартиры набираю, но бросаю трубку обратно. Поднявшись на этаж, долго смотрю на ее дверь и даже подхожу, пытаясь прислушаться, чем она занимается, но слышу только тишину.

Хм… А вдруг что-то случилось? Вдруг ей стало плохо или она в беде. Стоит все-таки позвонить и проверить. Так что я с воодушевлением надавливаю на звонок и жду.

Слышатся шаги босых ног, и я пытаюсь представить, какие у нее пальчики. Наверняка маленькие, аккуратненькие, которые спокойно поместятся в моей ладони и идеально будут смотреться у меня на плечах.

– Да, Владимир Прохорович?

– Открой дверь, – наверное, надо было не так начинать.

– Дело в том, что рабочий день закончен, и все рабочие моменты мы можем обсудить завтра. К тому же у вас встреча в девять утра, я бы рекомендовала…

– Господи, закрой рот, Куликова. Дела мне нет до твоих рекомендаций, кроме разве что как глубоко тебе нравится…

Дебил. Ну почему рядом с ней даже через чертову дверь я не могу сдерживаться.

– Спокойной ночи, Владимир Прохорович, – звучит после короткой паузы, и я роняю руку, что прижимал к двери, сжимая ее в кулак. Как мантру себе повторяю: «Она отличная секретарша, а трахать можно кого угодно. Кого угодно». На сегодня будет достаточно руки.

Правая за день вроде расшевелилась.

Кому-то, может, и нужно порно, а мне достаточно босых ног Полины и звука того, как они шлепают по кафелю, который, похоже, останется в памяти надолго.

Первый оргазм – всего пара движений по члену. Закрыв глаза, легко представить, что делает это Куликова, таким вот образом желая мне спокойной ночи.

Второй оргазм наступает не так быстро, но стоит снять с образа голой Куликовой все стикеры, как напряжение спадает, а рука наполняется горячей спермой. И уже бы спать пора, но по телеку кто-то выламывает дверь, и я представлю, что это я врываюсь к жаждущей ласке Куликовой и сшибаю ее с ног, чтобы уложить прямо в прихожей и ворваться меж гостеприимно раздвинутых ног.

Третий оргазм никак не наступает, хотя рукой я работаю уже минуты три. Но когда рука уже немеет, и я просто перестаю ее чувствовать, в мозг стреляет вспышка, которая жидким огнем растекается по венам. А сквозь хриплый стон проступает дикое:

– Куликова…

* * *

Утром в офисе никого, я быстро беру нужные документы и спешу к машине. И не успеваю уйти, в лифте сталкиваюсь с Полиной. Судя по свежему цвету кожи, кто-то прекрасно спал, и только за это я ее ненавижу. Только мне спиться плохо?

– Доброе утро. Вы не опаздываете? – проходит она мимо меня, мельком посмотрев в глаза. Эй, я теперь пустое место?

– Мне тут ехать пять минут.

– Тогда подпишите пока приказы, чтобы потом не думать про это.

И как про это не думать…

Еще пару минут побыть с ней, ощутить запах ее сладкого шампуня. Ладно.

– Давай свои приказы, – иду за ней, оценивая, как смотрится сзади новый брючный костюм. Она чуть наклоняется, берет со стола бумаги и раскладывает передо мной, подавая ручку своими тонкими, длинными пальцами. И ноготки не длинные, но острые. Как надо…

Я беру ручку правой рукой, но понимаю, что сейчас вообще ни черта не подпишу. Ручка падает, и Полина, нахмурившись, наклоняется над ней. Потом вдруг смотрит на меня с жалостью.

– У вас Паркинсон?

– Что? – я даже не понимаю, о чем она. – Что это?

Она поджимает губы, уже внимательнее смотря на мою руку.

– Болезнь такая. Когда мозг перестает контролировать мышцы рук. Просто вы выронили ручку, и я подумала…

Полина отходит от меня на приличное расстояние и коротко кивает.

– Распишетесь потом, когда сможете.

И мне впервые стыдно за то, чем я занимался вчера три раза. Впервые стыдно перед кем-то помимо матери, словно Полина не догадалась, а увидела это своими глазами. Лучше бы поучаствовала, ей Богу.

– Хорошего дня, Владимир Прохорович.

– И вам, Куликова. И вам, – прощаюсь я и выхожу, возвращаюсь в лифт, чтобы спуститься на парковку к машине. А по дороге размышляю, а можно ли опуститься до шантажа собственного сотрудника, если надоело дрочить? Но ведь сначала нужно выяснить, чем можно ее шантажировать. И то, что она знает про подобную болезнь, наводит на определенные мысли.

– Кирилл, здорово. Как сам?

– Все огонь, только вы просто так не звоните, Владимир Прохорович.

– Не звоню, тут ты прав. Сможешь кое-что узнать?

– Думаю да, а можно немного больше информации?

– Куликова Полина Сергеевна. Очень близко знакома с болезнью Паркинсона. Скорее всего болеет кто-то из родных.

– Наверное, спрашивать, зачем вам, это не стоит?

– Жду информацию, – без комментариев отключаюсь и абстрагируюсь, занявшись текущими делами.