Любовь Попова
Без тебя никак

Глава 5

– Я есть хочу.

– В самолёте покормят, – ну конечно. Тебе, робот, вообще еда без надобности.

– Не все питаются страхом, который внушают, – вижу, что уголки его губ дрогнули. Черт. Никогда не думала, что захочу увидеть мужскую улыбку. – Мне нужна нормальная, здоровая еда.

Ему реально все равно?

– А если у меня произойдет заворот кишок?

– Чушь.

– Если так случится, тебе придется везти меня в больницу, а потом еще несколько дней провести со мной наедине, не говоря уже о том, что я скажу отцу, почему оказалась в такой ситуации.

Мой робот напрягает и без того квадратную челюсть. Кадык дергается, а костяшки пальцев на руле белеют. Неужели ему настолько необходимо от меня избавиться. Обидно, блин…

– Меня вырвало три раза, а ела я последний раз вчера, – добиваю. – И, кажется, меня снова тошнит. Тебе хочется отмывать свои штаны?

Нет, не сказать, что я прям совсем голодная. Но если он найдет придорожное кафе, если не станет оставлять меня одну, то есть шанс разговорить его. А всем известно, что люди за приемом пищи расслабляются. Я это по родителям знаю. За ужинами они всегда обсуждали самые посторонние вещи. Я любила слушать их монотонные разговоры.

Через еще минут десять на пути попадается-таки кафешка с тривиальным названием «Вкусно у дороги».

Я сразу вцепляюсь в сильную руку моего охранника и кричу, тыкая пальцем на зеленное здание слева.

– Вон! Вон! Смотри! Давай туда, ну давай, ну давай!

Он сбрасывает мое прикосновение как насекомое, но все-таки заворачивает туда под мой радостный визг.

Тормозит на парковке и поворачивается ко мне…

– А я все поняла. От тебя ни на шаг. Хочешь, могу и в туалет тебя пригласить? – подмигиваю, выпрыгивая из машины. Кафе ярко-зелёного цвета настолько, что глаз вырви. На парковке фургоны, пара седанов и старые замызганные «Жигули», сильно выбивающиеся из виду.

Народу в это время дико много. Дети, родители, беременные. Но мой взгляд цепляется за молодую компанию парней из четырех человек, у ног которых лежат спортивные сумки, а на столах пиво.

Вид у них такой, словно они что-то задумали.

Хотя больше похожи на наркоманов.

Мой провожатый тоже на них косится, но сразу идет к ленте самообслуживания. Набираю на поднос всего подряд. Взгляд то и дело проходится по компании. Они оглядываются. Явно нервничают. Переговариваются. В общем странные какие-то.

А от взгляда одного из них, лысого, на мои полуголые ноги мороз по коже.

Я даже жмусь к своему чужаку, как бы давая понять, что территория занята.

Он, кстати, тоже себе набирает поесть. Правда по большей части выпечки, которую я в жизни не съем. Там столько жира, ужас… Мы уже у кассы, расплачиваемся. Мой Халк заворачивает свои покупки в пакет, когда я начинаю ощущать, как искрит воздух в преддверии чего-то. Вокруг дико шумно, но у меня в ушах словно звон от внезапно наступившей тишины. Такое было во время войны, перед выстрелами.

В следующую секунду раздается оглушительный выстрел. Молодая пара. Пожилая женщина и мамочка с двумя детьми тут же кричат и падают под стол, а мы с чужаком замираем и поворачиваем только головы, смотря, как белобрысый парень с лезвием вместо взгляда стоит с автоматом Калашникова.

Мне не страшно. Я знаю, что у меня есть защита. Так что спокойно стою, не дергаюсь. Мой охранник тут же прячет меня за спину, но не дает сесть.

– Быстро! Все деньги из кассы. Кошельки на стол! И никто не пострадает! – орет он, а подельники начинают двигаться вдоль кафе и собирать все, что выкладывают редкие посетители. Девочка за кассой нервничает, я буквально кожей ее страх ощущаю. Она тянется вниз, явно к кнопке вызова полиции, но в ее сторону летит несколько пуль, и вывеска за ее спиной рушится почти на нее.

Она с криком убегает в сторону. А парень ловко перепрыгивает через стойку и начинает собирать наличность в сумку.

– Глупо, парень. Все равно ведь по камерам найдут, – слышу голос своего Халка, но парню как будто пофиг. Он пихает все в сумку, почти не слушая. – Найдут и посадят!

В этот момент дуло автомата целится прямо ему в лицо, и меня накрывает паника. Почему он ничего не делает. Почему просто стоит!

– Заткнись и стой ровно! Кошелек у него забери, – дёргает головой белобрысый своему лысому подельнику, и тот начинает обыскивать стоящего без движения Халка, подмигивая мне. Дебил…

Я жмусь к напряженной спине, начиная бояться по-настоящему. Самые опасные преступники – это психи, которые чаще всего даже не знают, что собираются делать. И вот эти такие же. Да и лет им совсем не много. Мои ровесники.

Парень достает из кармана Халка бумажник, дергает у меня мою сумку. Но я не отдаю, вцепилась в нее, как во что-то действительно ценное. Почему мой Халк ничего не делает!

– Слушайся их, – следует тихий приказ…

Я отпускаю пальцы и вижу, как из сумки вылетает мой телефон, кошелёк и паспорт. Черт.

– Слушай, – этот придурок плотоядно улыбается, осматривая мои ноги, более того, заглядывая в широкие шорты. Дебил. – Может эту заберем? У меня нормальной телки сто лет не было.

У такого, как ты, нормальной и не будет. Я бы обязательно это сказала, но помню приказ своего Халка. А на кого здесь еще рассчитывать? На мужика под столом, который прячется за жену?

Белобрысый шумно застегивает сумку, потом бросает взгляд на меня и пожимает плечами.

– Забирай.

Окееей… Тут же лысый вцепляется в мою лодыжку и ведет потной ладошкой вверх. Меня начинает снова тошнить. Я беспомощно смотрю на своего Халка, но он продолжает стоять с непроницаемым лицом, смотреть на белобрысого. Лысый поднимается. Весь такой щуплый, но сильный. Стоит ему взяться за мои волосы, как я это понимаю. Я хочу дернуться в сторону, пытаюсь ударить парня, но к моему виску тут же прижимается дуло.

– Что, уже не такая смелая? – хохочет лысый утырок. – Да не бойся. Порезвимся и отпустим. Если сможешь идти, уйдешь.

Я снова бросаю взгляд на своего защитника, – ха-ха три раза. Может стоит сказать этим уродам, чья я дочь? Может это поможет? Хотя это же психи. Они и дочь президента захотят поиметь.

Странное ощущение. Страх с паникой парализуют. Я тут же начинаю ненавидеть и этого лысого, и белобрысого, и своего Халка, который все еще не двигается. Все еще стоит и смотрит, как меня уводят. Кричащую, упирающуюся. Уводят в неизвестность.

И только взгляд тяжелый предупреждает, чтобы подчинялась. Охеренно. Просто зашибись! Меня сейчас изнасилуют и убьют, а я не могу ничего сделать?!

Смешно даже. Недавно меня моя компания ровесников полностью устраивала, а теперь я среди гопников.

И эти тоже любят выпить, заняться сексом, принять чего-то тяжелого, но с ними мне страшно, потому что этим терять нечего, этим на все насрать.

Особенно на то, чья я там дочь.

Мы бегом добегаем до их синих «Жигулей», и меня пихают на заднее сидение.

Белобрысый закидывает две сумки в багажник, хлопая крышкой так сильно, что я замираю от страха. Они меня сейчас увезут, изнасилуют и убьют… Но нужно ведь подчиняться, нужно не двигаться…

Только вот когда рука лысого начинает трогать грудь, а второй лезет мне в шорты, я словно просыпаюсь. Слушаться? Да как бы не так.

Я лучше сдохну, чем дам себя изнасиловать!

Царапаюсь, кусаюсь, кричу. Вспоминаю все, чему меня учили на самообороне, слышу, как орет главарь:

– Да угомони эту дуру!

Меня бьют по щеке, но это только сильнее распаляет.

И вдруг его буквально выдергивают из машины. Одним резким ударом прикладывают об асфальт. Парни вылетают, оставляя меня одну, и я задыхаюсь. Сердце грохочет о ребра. Только страх очень быстро сменяется чем-то другим. Тягучим, напряженным, сладким. Наблюдаю. Мой Халк просто раскидывает парней по сторонам. Мышцы напряжены, ладони сжаты в кулаки, создавая на мускулистых руках сетки из темных вен. Он отбрасывает их как кегли… Одного за другим. Эти ржут, кажется, реально под кайфом, снова и снова, как шакалы прыгают на тигра, а он просто снова и снова отбивает слабые удары, которые, кажется, ему не наносят никакого вреда. В этот момент мне кажется он реально из камня. Вылепленный самой природой, самый опасный хищник на земле и мне очень хочется стать его самкой…

А потом все заканчивается. Уроды лежат, не двигаются, но еще живы. Очень жаль. Поднимаю взгляд. Мой Халк щелкает зажигалкой. Смотрит на меня через стекло машины, сквозь облако дыма. А я жду. Чего? Что он подойдет, обнимет, скажет, что сделает все, чтобы меня защитить? А может скажет, что поотрывает руки тем, кто меня лапал… Скажет… Да хоть что-нибудь?! Но вместо этого он тушит свою сигарету, открывает мне дверь, пнув лежачего, и задает вопрос.

– Все еще хочешь есть?

Серьезно? Он еще и издеваться будет?! Скотина!

– Почему… – сглатываю, чтобы не поддаться злости, которая буквально прожигает мне кожу, причиняя боль. Но все равно срываюсь. Выпрыгиваю, начинаю колотить по каменной груди! – Почему нельзя этого было сделать там! К чему это представление! Для кого!?

– Если бы ты открыла глаза, – отталкивает меня к машине, словно ему неприятны мои прикосновения. – То увидела бы, сколько маленьких детей там было. Сколько беременных. Более того, там все стеклянное, и начни я драку, в живых могло никого не остаться.

– Они меня лапали! Они мне в трусы лезли! – я все понимаю, он правильно поступил, но почему так долго!

– Тебе вроде не привыкать, я решил – от тебя не убудет.

И снова удар по щеке. Еще никогда мне не хотелось сделать другому человеку так больно, как сейчас.

– Отвези меня в аэропорт и сделай так, чтоб я больше тебя никогда не видела.

– Меня устраивает, – кивает он на свою машину, и я иду к ней, гордо подняв голову, и конечно замечаю лица людей, которые смотрят на моего Халка с восхищением.

Унизил меня, но спас их.

Прекрасно.

Только почему мне так горько.

Он ведь мог предупредить. Мог ведь. Он идет к кафе, где на скамейке забирает пакет и мою сумку. Бросает все мне назад и заводит машину. Сумку свою я откладываю. Заглядываю внутрь пакета, из которого доносится просто слюновыделительный аромат.

Выпечка горячая, только с духовки. Желудок тут же даёт о себе знать, и я, забив на все, вгрызаюсь в мягкое, сочное тесто, тут же ловлю языком капли жира. Просто чудо.

А еще ловлю на себе взгляд Халка, который уже ведет машину. Но сейчас я не готова его анализировать, слишком вкусно.

– Мне дай, – протягивает он руку, а я игнорирую его. Доедаю свою самсу. Облизываю пальцы, наконец поднимая взгляд и с удовольствием замечая, как дернулся его кадык. Все-таки не бесчувственный, да? – Пожрать дай, сказал…

Его рука коброй обхватывает мою руку, но я забиваюсь в угол, чтобы он меня не достал.

– Вика! Если я сейчас остановлюсь… – сплошные угрозы и никакой романтики.

– Только если скажешь, как тебя зовут, отдам пакет…

Он зло смотрит на меня через плечо, ровно секунду, а я достаю вторую самсу и подношу ее ко рту, готовая откусить… Не забывая при этом стонать от удовольствия.

– Марат. Меня зовут Марат, – шипит он, и я все-таки отдаю ему заслуженный обед.

Марат значит… Интересно.

Глава 6

Мы почти доехали до аэропорта. И пока Марат молчал, я открыла телефон и начала искать все, что связано с этим именем. Если честно, у меня от него мурашки по телу. Марат ведь с бородой, не ясно, какой он национальности.

Да, глаза у него чуть раскосые, да и кожа оливкового оттенка, но кто сейчас поймет эти нации. На бывшей территории СССР давно все между собой смешались. Меня так и подмывает узнать подробности… Хотя, если судить только по имени, он татарин. У меня к этой нации особая с детства любовь.

Камиль вон тоже. Я дико тащусь от его внешности. Но даже она меркнет на фоне жгучей черноты глаз Марата, его жестких черт и широких плеч. Итак, нашла. Марат. «Марат – красивое редкое имя, имеющее интересное звучание».

Очень интересное, не поспоришь…

«Существует несколько версий его происхождения. В переводе с арабского оно приобретает значение «желанный», «цель», «желание», «посланник». По второй версии, данное имя получило свою популярность в СССР в честь одного из предводителей Великой французской революции – Жана Поля Марата. Черты характера».

Вот это уже интереснее.

«В детстве Марат проявляет себя непредсказуемым, доброжелательным, общительным и мечтательным ребенком. Он немного конфликтен, дерзок и упрям».

Это прям про него.

Я поднимаю взгляд, пытаясь представить Марата ребенком, но что-то плохо получается. Наверное, сложно представить мужчину маленьким, если у тебя на него, что называется, стоит. А у меня на Марата ух, как стоит. Он наверняка чувствует пристальное внимание и переводит цепкий взгляд на меня. Я хмуро утыкаюсь обратно в экран. Что там дальше…

«Прилежно относится к урокам и быстро усваивает новый материал. С раннего возраста он приучен к самостоятельности, ему нравится находиться в одиночестве.».

Да уж. И как к такому одиночке подходы искать. Мне-то наоборот одиночество противно по своей сути. Мне хочется быть с друзьями, какие бы они не были, участвовать в мероприятиях. Даже в школе я по большей части организовывала все праздники, не редко была ведущей, устраивала конкурсы, ну и подставы, что уж говорить. В общем, отца, бывало, в школу вызывали… И мне, конечно, попадало. Нет, он меня не бил, как в случае, когда мы училку подставили и выставили ее посмешищем на всю школу, но тогда он отобрал у меня телефон, не разрешил ходить на любимые танцы, да и вообще на месяц перевел на домашнее обучение. Это был ад. Мне тогда казалось, про меня все забыли.

В общем, – я снова бросила взгляд на римский профиль, – разные мы с Маратом. Очень разные.

А с другой стороны, разве противоположности не притягиваются? Читаем дальше.

«Тайна имени».

Так-так.

«Имя «Марат» скрывает человека с выносливым, гибким и дипломатичным характером».

Да уж, раскидал он пацанов очень дипломатично.

«По типажу он – уравновешенный холерик».

Как вообще холерик может сочетаться с равновесием. Я бы назвала его флегматиком. Это тот тип людей, которые во время неудач или ужаса просто пожимают плечами. Я точно не такая.

«У него отличная память, чувство юмора и прекрасно развито воображение. Это любопытная, обаятельная личность с яркой индивидуальностью. Начиная с раннего возраста, проявляет лидерские качества и, повзрослев, становится явным лидером».

Лидером над малолеткой? Вряд ли он способен противостоять моему отцу.

Грустно от этой мысли.

«Ему присуще инициативное и рациональное мышление. Внешне достаточно холоден и строг, но внутри раним и чувствителен. Марат очень обязателен, всего добивается своими силами».

Сколько ему лет? На вид все тридцать пять… Но морщин нет. Да и во взгляде нет усталости, лишь холодная решимость.

«Положительные его качества: справедливость, доброта, великодушие, серьезность, деловитость, целеустремленность и пунктуальность. Отрицательные черты характера: обидчивость, замкнутость и нелюдимость».

Вот про замкнутость прям точно. Насчет справедливости я бы поспорила… Он из тех, кто судит по обложке… Такое себе…

«Зимний обладатель имени Марат – волевая, мужественная и импульсивная натура. В жизни добивается больших результатов. Весенний – замкнут, любит одиночество. Обожает проводить свободное время в кругу своих друзей и близких. Рожденный летом – активный парень, любящий спорт. Он вынослив, не боится трудностей. Осенний – прекрасный семьянин».

Прям интересно, а когда… Додумать не успеваю, как с губ летит вопрос.

– А когда ты родился?

– Тебе зачем? – хмурится. Ему явно не нравится, когда лезут с такими вопросами. Он не ответит, это точно. Просто посмеется над моим желанием. Но я обязательно смогу заглянуть в его паспорт в аэропорту.

– Это я не тебе. Голосовое записывала новому парню, – задираю подбородок, и вдруг Марат резко, броском умело вырывает мой телефон из рук. Я даже ахнуть не успеваю. Нет, ему точно не тридцать пять. Какая-то прям детская выходка. – Отдай немедленно!

– Зимний обладатель имени Марат – волевая, мужественная и импульсивная натура, – читает он вслух, просто издеваясь. – В жизни добивается больших результатов. Весенний – замкнут, любит одиночество. Обожает проводить свободное время в кругу своих друзей и близких. Рожденный летом – активный парень, любящий спорт. Он вынослив, не боится трудностей. Осенний – прекрасный семьянин.

– Все, поглумился?

– И зачем тебе это? – он бросает мне телефон обратно.

– Хочу знать, с кем имею дело.

– Или просто разрабатываешь план, как залезть ко мне в штаны, раз уж с внешностью тебе не повезло.

И что это он разговорился? Скучно стало?

– Что значит не повезло? Вряд ли ты в своей убогой жизни встречал девушку красивее меня.

– Манекенов, которые ходят без одежды, полно у витрин магазинов, очень жаль, что все они пустые.

– Я не манекен, – срываюсь на крик. И почему меня это так задело. – И тем более не пустая! Меньше всего меня волнует мнение насчет своей внешности какого-то тупого солдафона!

– И поэтому ты орешь, – хмыкает он. – Да расслабься. Ну не повелся я на твои прелести, найдется сотня других претендентов засунуть тебе поглубже.

А может я хочу только тебя.

– Найдутся. Не переживай.

– Главное, чтобы ты не переживала, а то сейчас расплачешься еще.

– Из-за кого? Из-за тебя? – закинула голову назад и рассмеялась. – Я слишком себя люблю, чтобы плакать из-за человека, которого вижу первый и последний раз в жизни. Когда мы уже приедем?!

– Так уже, – говорит он и кивает на здание аэропорта, к которому мы подъезжаем. И мне бы радоваться, а орать от безнадежности охота. Манекен, надо же. Манекен… Чтоб у него отсох за такие слова. Нашла тоже, на кого слюни пускать. У меня полно в окружении парней, готовых на руках меня носить. И ни один из них бы не позволил каким-то уродам меня лапать. Все отцу скажу. Пусть его со службы уволят.

Марат паркуется, и я сразу выпрыгиваю из машины, подтягиваю рюкзак и иду вперед, его не дожидаясь. Он, конечно, нагоняет, я буквально чувствую вибрации его энергетики, которая волнами проходит через меня. Пальцы покалывает от желания коснуться его твердой оливковой кожи, провести ногтями по шее, по короткому ежику волос, трехдневной щетине. Но я бракую эти мысли, стараясь думать только о том, что уже завтра я забуду этого грубияна и снова буду радоваться жизни…

Мы подходим к окошку кассы. Люди жалуются, что мест на рейсах уже нет. Но для меня это никогда не было проблемой. Стоило только показать документ, где указано, кто мой отец.

Марат достает свой военный документ, а мне остается показать свой паспорт и нужную корочку, которая всегда хранится в нем.

– Вика, живее… Самолет через полчаса.

Я хмыкаю, сую руку в рюкзак, а там пусто. Ну то есть, там всякая мелочь, но паспорта нет.

– Вика.

– Да сейчас… – вываливаю все содержимое на пол возле кассы под взглядами ожидающих. Плевать.

Телефон, косметичка, прокладки, даже ножик складной и зажигалка. Расческа. Но паспорта нет.

– Ты же собирал мой рюкзак в кафе, – поднимаю глаза на раздраженного Марата.

– Не я. Мне передали. Твою ж мать, – он поворачивается к ожидающему кассиру. – Она дочь генерала Даниленко. Может без паспорта обойдемся?

– Я прошу прощения. Мне в любом случае нужно оформить билет. Как полагается.

– А если по копии, – в надежде поднимаюсь я, вставая рядом с Маратом. От него буквально веет негативом. Его запах хвойного мыла, собственный мужской буквально заполняют все рецепторы, бьют по нейронам, заставляя дико нервничать. Опять я буду виновата, да?

– Нет, простите. У нас правила.

Мы отходим от кассы, пропуская других, и просто стоим. Молча. Марат явно думает, как мог так опростоволоситься, а я стучу ножкой, пытаясь понять, расстроена ли я. Это как минимум еще полдня в его компании. Пока за паспортом съездим. Пока вернемся.

– Вернемся в то кафе, – пожимаю я плечами и уже хочу шаг сделать. Он головой качает.

– Нет его там. Мне рюкзак передали, а на полу уже не было ничего.

– То есть ты даже не проверил.

– Да, твою задницу выручать спешил. В следующий раз обязательно все проверю, чтобы тебя успели поиметь по кругу.

– Да ты только рад будешь! И следующего раза не будет! Отцу звони, все равно сам ничего решить не можешь.

Он сжимает челюсти, собирает пальцы в кулак, даже чуть приподнимая. Но он не ударит. И я хмыкаю, подбородок задираю. Вижу кафе и иду туда кофе пить.

– Куда собралась?

– Попить кофе, или предлагаешь мне послушать, как ты перед отцом унижаешься. Ой, простите, не смог вам дочку привезти, потому что дебил…

– Договоришься, Даниленко.

– Боюсь, боюсь, – поднимаю руки в сдающемся жесте, но тут же, вильнув хвостом, иду пить кофе.

– Далеко не уходи…

– Про багажник уже слышала, – машу рукой, не глядя, и сажусь напротив него, смотря, как он с кем-то разговаривает по телефону. С отцом? Тогда почему улыбается? Черт… Он улыбается. Охренеть. А как же хочется, чтобы мне улыбнулся. Вот так же, непринужденно… По телу жар прокатывается, и я снова вспоминаю, что хочу влюбить его в себя. Но теперь это кажется почти нереальным.

– В гостинице выпьешь кофе, – подходит он раньше официанта.

– В какой?

– В ближайшей. Завтра утром будет военный самолет. Полетим на нем.

Стоп. В гостиницу? С ним? Вместе.

То есть, все же не настолько нереально.

– И что в номере в одном спать будем?

– На разных кроватях, так что не спеши трусы снимать.