Иногда Лилю охватывала спонтанная уверенность, что она встретит Кротова, если пойдёт прогуляться в парк, забежит в библиотеку, в банк, на строительный рынок… Она спорила с собой, убеждала себя, что это чушь, и даже если не чушь, то после встречи ей станет только хуже, но не могла справиться с собой, словно мать с отбившейся от рук дочерью. «Мне надоел один и тот же маршрут «дом – работа – дом»! – сопротивлялась та её половина, которая была «дочерью». – Я давно ничего не читала! Надо присмотреть обои в прихожую!»
Ни разу после таких приступов уверенности Кротов ей не встретился.
В выходные Лиля из музейного работника перевоплощалась в повара-кондитера. «Сегодня придёт Кротов!» – внезапным сообщением тренькало в голове, и следом прилетало кулинарное вдохновение. Она пыталась себя образумить, дескать, глупости, не придёт. Сама же себе возражала: почему глупости, в жизни возможно всё – и кидалась к кулинарным сайтам в поисках интересного рецепта. Потом бежала в магазин, замешивала тесто, мечтая, что в этот раз не позволит Кротову стоять в пороге, обязательно затащит на кухню, как бы он ни отказывался… Как отреагирует Кирилл? А почему он должен как-то реагировать? Подумаешь, зайдёт коллега-краевед обсудить срочный вопрос, и они обсудят его за чашкой чая. Что тут такого?
Кротов, конечно же, не приходил. Когда за окнами темнело, Лиля трезвела и ужасалась тому, что с ней происходит. Это было похоже на зачатки сумасшествия.
В один из таких воскресных вечеров, когда Кротов опять не пришёл, Лиля, не зная, куда себя деть, зашла в комнату мальчишек и заметила, что Ярослав, теперь уже шестиклассник, не положил в сумку учебник географии.
– Ты географию забыл взять, – сказала она ему.
– А её не будет, – лениво отозвался сын, тыкая пальцем в экран смартфона.
– Почему?
– Витёк уволился.
– Как уволился? – опешила Лиля.
– Уволился и уехал.
– Куда?
Ярослав пожал плечами.
– Обратно, наверное.
Ошарашенная Лиля неуклюже, будто на протезах, доплелась до кухни, опустилась на табурет. Усмехнулась творожным кексам на тарелке: вот так значит, уехал… И тут у неё внутри что-то рухнуло, обвалилось: наверное, дамба самообладания, которую она полтора года упорно строила и укрепляла в себе. Наружу, больше ничем не сдерживаемые, хлынули слёзы. Лиля вытирала их кухонным полотенцем, смывала в раковину, а они бежали и бежали, как кровь из неперевязанной раны… Это та её неуправляемая половина, которая была «дочерью», оплакивала свою несбывшуюся любовь. А та, что была «матерью», мудро, с облегчением вздыхала: «Уехал – ну и пусть! Это к лучшему».
***
Лиля дочитала дневник в половине третьего ночи. Спать не хотелось. Осторожно, чтобы не разбудить Кирилла, нырнула за портьеру, вышла на балкон. Городок сонно мигал фонарями и редкими рекламными вывесками. Из тёмного беззвёздного неба, как из кондиционера, тянуло прохладой.
– Какие мы с ним были дураки! – прошептала Лиля небу.
Теперь ей всё стало ясно: и откуда взялась боль в глазах Кротова сегодня, и о чём были его вопросительные взгляды тогда, и как глупо было ждать о него каких-то действий, старательно изображая равнодушие при каждой встрече. «Ты, кажется, хотела пообщаться?» –спрашивал он. «Ничего я от тебя не хотела!» – каждый раз отталкивала она.
Он, конечно, тоже хорош. Мог бы быть посмелее, не ждать от неё следующего шага, а сделать его сам. Мужчина он, в конце концов, или кто? Впрочем… это были бы шаги в пропасть.
– Господи… Вселенная… – Лиля запустила пальцы, будто гребни, в свои волосы, стянула их на затылке. – Вселенная и все боги, какие только есть… Пожалуйста, позвольте мне увидеть его ещё раз, теперь точно самый последний раз! Просто увидеть! Пусть он придёт завтра в музей! Он же говорил, что постарается…
Поспать ей удалось часа три, не больше. В голове стоял туман, то ли от недосыпания, то ли от воскресших чувств. Лиля не могла думать о работе, её то и дело тянуло к окну, посмотреть, не идёт ли Кротов. Аллея, ведущая к музею, была тоскливо-пуста, словно её заколдовали.
– Лиля Алексеевна! – заглянула в кабинет новенькая сотрудница Анжела. – Там выставку народных умельцев оформили! Вас зовут!
Лиля спустилась с Анжелой на первый этаж в выставочный зал, неторопливо прошлась вдоль витрин с экспонатами, делая вид, что её заинтересовали плетёные из бересты шкатулки, глиняные фигурки, раскрашенная под хохлому и городецкую роспись деревянная посуда, вышитые шёлком картины. Это всё было красиво и удивительно, но не сегодня.
Раиса Степановна тоже спустилась посмотреть выставку. Лёша Пудов, за которым можно было прятаться, как за шкафом, наклонялся к витринам и близоруко щурился. Иван Васильевич похаживал, заложив руки в карманы брюк, у стены с объёмными картинами из кожи.
Боковым зрением Лиля уловила какое-то движение за окном, и в следующую секунду её бросило в жар: Кротов поднимался на крыльцо.
Она заметалась, не зная куда встать, с ужасом понимая, что сейчас выдаст себя с потрохами.
– Ой, мне же должны позвонить из Комитета культуры! – выпалила первое, что пришло в голову, и кинулась прочь из зала.
Кротов уже был в холле. Он собирался подняться на второй этаж, но, увидев Лилю, замер у подножья лестницы.
«Ты!» – прочитала Лиля в его восторженно-нежном взгляде – и пол под ногами исчез, она пошла, кажется, прямо по воздуху, даже не пошла, а какой-то воздушный поток подхватил и перенёс её, трепещущую от страха и счастья, туда, где стоял Кротов.
– Привет! – одновременно выдохнули они.
Надо было говорить что-то ещё, и он спросил после секундной заминки:
– А Иван Васильевич…?
– Он там, – кивнула Лиля в сторону выставочного зала и стала подниматься по лестнице на отяжелевших ногах, чувствуя за спиной шлейф кротовского взгляда…
В кабинете она перевела дух, трясущимися руками взяла со стола смартфон, проверила, не было ли пропущенных звонков, как будто ей в самом деле должны были звонить из Комитета культуры. И вдруг испуганно спохватилась: что если он уйдёт, пока она здесь прячется?
…Кротов лихорадочно наматывал круги по выставочному залу: от картин из кожи к берестяным поделкам, от поделок к расписной под хохлому кухонной утвари, и было понятно: толком он ни на что не смотрит, хоть и пытается с поддельной заинтересованностью что-то комментировать.
Так он болтался среди экспонатов, пока его не примагнитило к Лиле, прислонившейся плечом к дверному косяку. Она поковыряла взглядом пуговицу на его сиреневой рубашке, чувствуя, как внутри растёт паника: он сейчас уйдёт и всё, надо как-то его задержать, что-то сказать…
– Виктор Михайлович…
– Да? – с готовностью отозвался он, словно только и ждал её внимания.
– Можно задать вам один вопрос? – Лиля сделала несколько шагов назад, в холл, и Кротов послушно двинулся за ней, как привязанный. – А теперь вы согласились бы принять участие в моём проекте?
Она не знала, почему обращается к нему на «вы», почему ляпнула именно про проект, и только когда ляпнула, поняла, как двусмысленно это прозвучало.
Кротов заметил смущение Лили, улыбнулся, но его взгляд при этом остался серьёзным:
– Смотря в каком смысле.
Больше они ничего не успели друг другу сказать. Из зала в холл вышел директор, а за ним с любопытством высыпали остальные.
Кротов, чего так боялась Лиля, стал прощаться.
– Когда уезжаешь? – поинтересовался шеф, пожимая ему руку.
– Завтра.
«Уже завтра?» – у Лили внутри что-то оборвалось.
Кротов посмотрел на неё, как всегда смотрел раньше, долго и внимательно, словно спрашивал о чём-то, не дающем ему покоя.
Лиля едва заметно, почти одними ресницами, кивнула. Она больше не хотела прятать от него свои чувства. Пусть знает.
Завтра было выходным днём. Кирилл и мальчишки уехали на рыбалку. Лиля в одиночестве слонялась по квартире, не зная, куда себя деть, взывая с мольбами ещё об одной последней-препоследней встрече с Кротовым к Вселенной и всем богам. Единственное, на что она была способна, – молиться и мечтать. Представляла, как раздастся звонок в дверь, в прихожую войдёт Кротов и скажет: «Что ты там вчера говорила о проекте?» Или пропиликает другой звонок – телефонный, и голос Кротова позовёт: «Ты ещё хочешь взять у меня интервью?»
Когда звонок в дверь раздался на самом деле, Лиля строго осадила забарабанившее сердце: «Успокойся! Это не он! Это кто угодно, только не он! Понятно тебе?»
Собравшись с духом, открыла замок. За дверью стоял Кротов. Держал в руке плотно набитый чёрный портфель.
Она попятилась, не сводя с гостя ошалелых глаз.
– Я на минутку, – оправдываясь, сказал он и бросил напряжённый взгляд ей за спину.
Лиля разгадала его беспокойство:
– Проходи, разувайся. Я одна. Как раз собиралась кофе пить. Составишь компанию?
– Нет, спасибо, – смутился он. – Меня такси ждёт, автобус скоро… Я вот… – он открыл портфель и достал книгу, ту самую, на презентацию которой приезжал. – Хотел подарить тебе… Надо было вчера в музей взять, да не подумал что-то…
Лиля улыбнулась протянутому подарку, взяла, положила на тумбочку. Понимала, книга – всего лишь повод.