Любовь Фёдоровна Ларкина
Пути-дороги гастрольные
Новеллы: и всерьез, и в шутку
Её имя – Любовь!
Добрые день или вечер, дорогие друзья моего поэтического дневника «ЖИВА ДУШОЙ»! Вы знаете, а я очень счастливый человек: представляете, мне везёт на хороших людей, правда, правда! Опять хочу представить вам, дорогие мои, человека необычайной судьбы, знаковой!
Какое интересное знакомство… Предлагает дружбу человек 77 лет! Ашхабад, Туркмения! Зашла в профиль – Ларкина Любовь… А вот и фотографии… Удивила необычайная пронзительность взгляда, красота, стать облика, свойственная сильным и духовно богатым женщинам. Интересы? Музыка – включаю первое попавшееся – «Зимняя фантазия». О, Боже, какой чистый и молодой голос! Сколько в нём экспрессии, слушала и слушала, влюбляясь и наполняясь нежностью слёзной. На душе становилось тепло, проникал в самое сердце голос, как будто мама мне пела…
Пожалуй, напишу этой женщине с чудным именем – Любовь! Расспрошу, чем живёт, как там ей в Ашхабаде?
«Не было у меня розовой колыбельки, престижной школы, Гарвардского университета, МГУ! Не было «Чистых прудов», Эрмитажа, Лувра! Не было «Ясной Поляны», Болдино! Не было кандидатских и академических званий! И многого, многого другого!.. А был стог прошлогодней соломы, землянка в балке, детский дом, злобная училка, выжившая меня из школы только потому, что я могла решать задачки в уме, а записать мне их не на чем было, ШРМ и однокомнатная квартира в гадюшнике.
Но итогом моей непутёвой жизни стали около трёх тысяч стихотворений и поэм да неудачная фантастика, десятки рассказов, несколько сказок. И были бы они более совершенными, если бы моя жизнь сложилась иначе… Но что есть, то есть! Что было, то было – не изменишь, а будущее ещё впереди! Поживём – увидим! Как Бог положит на душу – Ему решать, что делать со мной и моей значимостью.
Мне ещё повезло, что я не попала в гитлеровский концлагерь, как сотни тысяч детей, замученных за колючей проволокой. Я была довольно смуглым ребёнком и с волнистыми волосами, и меня часто допрашивал патруль: не еврейка ли я? Я называлась цыганкой и меня, как ни странно, отпускали. Потом меня стали стричь под нулёвку. И я сама, уже понимая угрозу моей жизни, старалась не попадаться на глаза фрицев.
Была у меня первая подруженька Таня Бурякова. Отступая, немцы, угоняли население в Германию. Её семья не успела спрятаться. Больше мы их не видели… Я благодарна Господу, что он уберёг меня и от политической зависимости, и от каких либо СОЮЗОВ, в которых тоже человек был порабощён и зависим от взглядов и прихотей руководящих чинов.
Я – вольный ваятель и художник по жизни! Кроме поры моего младенчества, которое выпало на страшные военные дни нашей истории. Когда я поняла, что до меня никому нет дела, я ушла в себя и жила своей удивительной жизнью мечты, песни и поэзии. Были в моей жизни и смех, и слёзы, утраты и приобретения. Известно, что каждому дано по его силам!
Я не уверена, что, имея книгу собственных стихов на мировом уровне, я имела бы столько читателей, сколько имею их сейчас в Интернете, благодаря твоей, Людочка, подсказке. Спасибочки тебе, Людмилочка! Дай Бог тебе здоровья, счастья и успехов в твоих делах!»
Да… Судьба… Катком по жизни прошлась, а человек светел и такую радость отдаёт людям, не озлобился, не ушёл в себя, болеет душой за свою Родину:
На Руси
Не всегда было: ах!
Иногда было: ох!
И слеза на глазах,
И отчаянья вздох.
Гой, еси – на Руси,
Так, чтоб враг твой оглох!
Чтоб хватило бы сил,
Чтобы БОГ нам помог!
Ангел мой, будь со мной!
На дорогах земных
И в безумия зной,
И в отчаянья миг!
03/05 – 2000 г.
Разговор неспешно продолжался, насколько это было возможным с медленным интернетом у Любви в Ашхабаде, с большими перерывами, естественно: «Были в Детском доме, да как же так получилось?»
«Людочка, тогда попасть в Детский дом было несложно: разруха, голод. У мамы была очень сложная и несладкая жизнь… А кормить-то нечем… Вот так я оказалась в Детском доме. Подобрала меня милиция на базаре, где я побиралась…
Родилась 22 мая 1936 года в городе Балта, Тираспольской области Молдавии.
Отец – Федор Алексеевич Ларкин – родом с города Брянска, рабочий, сварщик. Мать –Ирина Тихоновна – по девичеству Иванова, родом из села Красный Яр Кировоградской области Украины.
Отец ушёл на финскую войну, а потом был направлен в Ленинградское военное училище, откуда ушёл младшим сержантом на фронт. Пропал без вести на Западном фронте в 1943 году.
Всё, что я видела, ощущала и слышала в те годы, оставило в моей памяти незабываемый след. Поэтому я к ним без конца возвращаюсь в своих стихах. Но не только память тому причина, а еще и 40-летняя работа рабочим корреспондентом, когда я встречалась с героями войны и простыми её тружениками. Их рассказы дополнялись моими переживаниями и моею живою памятью.
Поступила в музыкальное училище в двадцать шесть лет, а окончила его уже в тридцать один год, когда мой старший сын перешёл в шестой класс, а младший – в пятый. Так мы все учились: и мама, и дети.
Первые мои поэтические строчки, написанные ещё в Детском доме, были дополнением к песне: «Ой, при лужке, при луне…»:
«А на утро всё село,
Всё село узнало,
Что казачка казака
Крепко обнимала».
Когда спустя десятилетия я услышала эту песню в автобусе с моими словами, я просто расплакалась. Ехали на картошку. Пылища просёлочной дороги, лица все укутанные, и слёз моих никто не заметил. А что бы я тогда сказала моим коллегам?..
Первая публикация стихотворения – в «Асбестовском рабочем» в 1970 году: «Лирическое» – «Ленту голубого ситцу…» Редактором газеты тогда был А. М. Коршунов, а литературным отделом командовал А. И. Чечулин. Ныне, увы, уже покойные оба, царство небесное им, и земля пухом… Вот и вся моя краткая история.»
Господи, сколько же легло на плечи этой женщины… Да… Стойкое поколение!
Раненым
Мы с девчонкою соседской
(Вспомнить имя не могу)
Шли по улице Советской
И застыли на углу:
В школу раненых вносили –
Всё бинты, бинты в крови
И просили всех прохожих
Подсобить. Мы подошли:
– Дайте нам любое дело:
Дверь открыть, поднять костыль. –
Постепенно осмелели
В жаре коек и простынь –
Покормить солдата с ложки…
Приходилось нелегко,
Коль ни маковки, ни крошки,
Ни росинки… Но зато
Письма нас писать просили,
Чтоб писали веселей!
Чтобы родственникам силы
Поддержать на склоне дней,
От хороших, от вестей
Были б чуточку бодрей
И с Победой ожидали
В дом героев – сыновей.
30/11 – 1980 г.
Поражает трепетность и нежность женская, а какие образы, картины рождает прочтение её стихов!
Сердцем
Помню я день ослепительно яркий!
Лес, опьянённый июньским теплом,
Сеял пыльцу на цветные поляны,
Где мы гуляли с тобою вдвоём.
Песней дрозды нас с утра развлекали,
Дятел упорно стучал за спиной,
Солнце с ромашкою нас обвенчали,
Небо бездонное над головой.
Листья осины чуть-чуть трепетали,
Переливаясь, сверкая в лучах.
Шли нам навстречу полдневные дали
С нежной пыльцою на гибких плечах.
Помню я день в моей сказке былинной,
Помню глаза и улыбку твою.
Ветра порывы иль шёпот любимой
В сердце влюблённом ревниво храню.
27/11 – 2013 г.
Особенно меня восхищают пейзажные стихи-фэнтези:
Фантазия
Разворачивает к ночи
Войско белое пурга,
Грозно ставнями грохочет
И купается в снегах.
Кувыркаются снежинки.
У высоких у ворот
Тени водят хоровод
По заснеженной тропинке.
Ближе, ближе, всё смелее
Чьи-то призраки снуют.
Во дворе под старой елью
Вина дьявольские пьют.
Чую, что-то тут случится!
Ведь не зря весь этот сброд…
Кто-то в ставенки стучится,
Барабанит! Ну, народ!
Я – к окошку, нет окошка!
Только снег вокруг меня.
Где-то звякнула гармошка.
Ни домов и ни огня…
А пурга совсем сбесилась!
Так и метит мне в глаза.
Я к берёзке прислонилась
И от страха чуть жива.
Подкатили лихо сани.
Не успела я моргнуть,
Как уже неслась с ветрами
И ни охнуть, ни вздохнуть.
Кто-то с чёрными усами
Что-то в ухо мне шептал,
Кто-то этот был с рогами
И разбойником свистал,
Обещал златые горы
реки полные вина,
Но напрасны уговоры:
Ночь не вечна, хоть темна.
И не знаю, как смогла я
Страха дрожь остановить –
Знать душа моя святая
И нельзя её сломить!
Присмотрелась: тройка бесов
Да и кучер – чистый чёрт!
Стало даже интересно.
Что ж, лошадки – первый сорт!
И не знаю, как смогла я
Страха дрожь остановить –
Знать душа моя святая
И нельзя её сломить!
Долго мчали мы лесами…
Погоди, рогатый вор!
Хоть и быстро мчатся сани,
Но коротким будет спор.
А пурга всё: сею, вею…
Вдруг вдали пропел петух!
Бег споткнулся. Я смелею,
Перехватываю дух,
Крест кладу… Держись, родная!
Кнут из рук нечистых – хвать!
Помоги мне, Пресвятая,
И давай бесов хлестать
И направо, и на лево
Всею силой вдоль хребта.
На боках бесовских пена,
За верстой бежит верста…
Не сломить нас, как былинку
Крепость хитростью не взять!
Рано правили поминки,
Растакую вашу….
Утомлённо скачет тройка,
Заметает след пурга.
Душу русскую не троньте! –
Обломаете рога!…
Вот вдали рассвет пробился,
Словно через толщу лет…
Огляделась – свет струился…
Я в избе? – Сомнений нет!…
А в душе всё посвист тонкий,
И в ушах метельный смех…
Ставни настежь шумно, звонко!
Заходи в мой дом, рассвет
Ни пурги, ни дикой тройки,
Ни бесовских глаз в пути,
Словно бред после попойки,
Но ведь я не пью! Ни-ни!
Но в ушах всё посвист тонкий
И в душе метельный смех.
Растворила ставни звонко:
Заходи в мой дом рассвет!
Заходи, мой гость желанный!
Снег стряхни, присядь к огню.
Я сейчас согрею чайник,
Свежим чаем угощу.
Притомился, чай, с дороги:
Всё идёшь, идёшь, идёшь
От порога до порога
Так и жизнь всю проживёшь?! –
«Я о том не сожалею,
Но хотел бы точно знать
Там, где тьму я одолею.
Будет солнце ли сиять?!»
09/07 – 1983 г.
Это только малюсенькая часть её стихов, песен и других творений как в стихах, так и в прозе, и я просто советую вам, дорогие мои друзья, окунуться в волшебство образов, созданных ею. Дай Бог здоровья и счастья, творческого горения дорогому моему, любимому всем сердцем Человеку, стойкой и талантливой Женщине – ЛЮБОВИ ЛАРКИНОЙ!
Людмила АЛЁШИНА-ДУЮН
